Это не любовь

62

Сколько раз ей мать твердила – следи за языком. Сколько раз она сама жалела о брошенных сгоряча словах. И всё равно упорно наступала на одни и те же грабли. Вспыхнет, ляпнет и только потом подумает.

Однако в этот раз она превзошла саму себя. Выпалив страшное, Юлька в следующую же секунду ужаснулась так, что внутри всё похолодело и мелко, противно задрожало. Осеклась, закусила до крови губу, но было уже поздно – гадкие слова уже слетели с языка и их не вернуть.

Стало дурно до тошноты.

«Что же я наделала?!», – Юлька выронила телефон, присела, обхватив голову руками.

Какая же она дура беспросветная! Когда она уже научится думать, а потом говорить?

Почему она вспылила – это понятно. С Анваресом ей вообще трудно сохранять здравомыслие и хладнокровие. Да ещё и он нашёл куда ткнуть – пообещал позвонить матери. Матери!

Вспомнилось сразу, как они в восьмом классе сбежали вместе со Светкой с биологии. Решили отсидеться в спортзале, понаблюдать, как парни из десятого играют в баскетбол – физрук, стареющий, безобидный ловелас, позволял. Но в середине урока ей вдруг приспичило, и на пути в уборную Юлька нос к носу столкнулась с классной руководительницей.

Та немедленно позвонила матери на работу, и уже через двадцать минут та примчалась в школу. Набросилась на Юльку, разъярённая как фурия, орала при всех – как раз была перемена. Бить не стала, но замахивалась. А уж какими эпитетами обложила – сапожники так не умеют. А все вокруг стояли и слушали. Жуть, как стыдно было.

Если бы Анварес действительно позвонил Юльке домой – а на шутника и пустомелю он не похож – мать примчалась бы на другой день. И, наверное, убила бы её.

Но Анварес этого не знал. Да и знал бы, всё равно то, что выдала ему Юлька – это… это было гнусно. И ведь он не знает, что она ляпнула те гадкие слова просто так, чтобы уязвить его, припугнуть, остановить любым способом, а на самом деле ни за что бы такого не сделала, даже если бы он действительно позвонил матери. Он теперь её считает циничной, беспринципной сволочью. Он ведь вряд ли понимает, что ей просто было до безумия больно слышать его голос. Так больно, что дыхание перехватывало. Она его забыть стремилась, а заодно и унижение, которое испытала, когда призналась ему в своих чувствах. Хотела как можно скорее выкинуть из сердца, из мыслей, а он тут названивает...

Решила показать ему, дура, что и без него у неё всё прекрасно, что не нужен он ей совершенно вместе со своей заботой. Показать, что она и думать забыла, кто такой Анварес. Хотя бы так, думала, сохранить лицо после того, как сдуру вывалила своё «люблю». И как бы отчаянно ни жалела о своём признании, из-за своих последних слов она убивалась во сто крат сильнее.

Вот теперь, осознала Юлька с горечью, она бесповоротно убила даже малейшую надежду, которой, в общем-то, и так не было. Но иногда она всё-таки мечтала…

И вот почему, спрашивается, она так вспылила? Ведь это неправда, что её ничуть не тронуло его беспокойство. Тронуло и ещё как!

Просто ей от него нужна была не забота, а кое-что другое. То, что дать он не мог. Или не хотел. Вот она и бесилась. Но эти его пропущенные звонки, пусть и всего два, очень грели душу. У неё аж сердце замирало, когда смотрела на экран телефона, и еле сдерживалась – так хотелось ответить.

Да он, если уж честно, своими звонками в один миг вывел из её депрессии!

И тут вдруг она решила продемонстрировать ему свою независимость и безразличие, а заодно и нахамила. Как же глупо!

Про Анвареса ведь все говорили, что он до безумия принципиальный. Ни за что не поставит незаслуженную оценку, а ей – поставил. Ну, не оценку, конечно. Аттестацию. Но всё равно поступился же принципами. Ради неё. А она его за это так оскорбила вместо того, чтобы спасибо сказать. Подло и глупо. И жестоко.

Юлька кляла себя последними словами. Места себе не находила с расстройства. Кружила по комнате, гадая, надо ли ему позвонить теперь самой и извиниться? Или это будет совсем тупо? В груди колотилось отчаяние, буквально сводя её с ума.