Это не любовь

86

После пары Анварес аж не утерпел и, по собственным меркам, перешёл все границы разумного – взял и набил Аксёновой смску.

И ведь знал притом, что позже будет казнить себя за эту слабость, но всё равно не сдержался.

Нет, первая смска была ещё вполне:

«Ты сегодня молодец».

От неё, конечно же, смайлик.

А потом, чуть помешкав, выдал:

«Можем поужинать вместе после занятий».

«Я – за! Умираю с голоду», – то ли в шутку, то ли всерьёз ответила она.

И вот тут встал вопрос – как им встретиться.

Не решался он посадить к себе студентку на виду у всех. С тем же успехом он мог продефилировать с ней в обнимку вдоль холла. Потому что если кто увидит – выводы сделают мгновенно, ещё и лишнее додумают, и в деканат, уж конечно, сразу донесут.

Решил, что благоразумнее будет проехать квартал и там её подождать. Так и написал.

Спустя несколько минут она ответила:

«Простите, Александр Дмитриевич. У меня вечером образовались дела. Я не смогу поехать с вами».

Первый порыв был перезвонить, настоять, уговорить. Но вовремя себя одёрнул. Не хватало ещё просить и унижаться. Раз у неё есть дела поважнее, что ж…

Домой вернулся крайне удручённый, настолько, что даже уже и не пытался ничем оправдать своей нездоровой тяги к ней. Просто признал – без неё плохо, очень.

Он и не представлял раньше, что можно так зависеть от другого человека. Любовь, как таковую, он не отрицал – да это и глупо было бы, когда об этом каждая вторая книга, начиная с античных времён.

Однако в его понимании любовь означала глубокое уважение, понимание, поддержку, заботу. С Аксёновой же на первый план всегда выходило чувственное влечение, которое сдерживать становилось всё труднее и труднее. Но ведь у него к ней и не только влечение. Он боялся за неё, когда она болела, переживал, радовался, теперь тоскует…

Вот что у неё за дела образовались так внезапно? Хотя можно представить, какие дела могут быть в пятницу вечером. Такие же, наверное, какие и в прошлую пятницу, когда подобрал её, раздетую, среди ночи где-то у чёрта на рогах.

Нет, всё-таки меж ними пропасть. Бездонная и бесконечная.

Даже если бы между ними не стояло никаких преград, они всё равно слишком разные, чтобы быть вместе. Он это и раньше понимал, просто позволил себе сегодня забыться. Допустил слабость. Зря! Так что даже хорошо, что она отказалась, уговаривал он себя. Больше он так не оплошает.

Как бы ему ни было грустно такое признавать, как бы ни болело внутри, а это помогло собраться и сесть за работу наконец. А то ведь слонялся по квартире как неприкаянный, травя себя мыслями, сомнениями и воспоминаниями.

Ближе к одиннадцати вечера телефон коротко звякнул и сразу замолк. В пропущенных появилось: Юля.

Опять, что ли, она куда-то вляпалась? Неужто история повторяется?

Анварес, чуть поколебавшись, перезвонил. Она ответила почти сразу. Сначала фоном гремела музыка, потом, видимо, Аксёнова куда-то уединилась, потому как посторонние звуки стали значительно тише.

– Юля, с тобой всё в порядке?

– В полном.

И молчит.

– Ты что-то хотела?

– Эм-м... Но это же вы звоните.

– Я просто перезваниваю. От тебя пропущенный…

– Ой, наверное, нечаянно нажалось.

Голос у неё был бодрый. И вообще, чувствовалось, что она весело проводит время. Ему вдруг сделалось грустно.

– Ну ладно...

– Подождите, подождите, Александр Дмитриевич! – зачастила она.

– Что?

– А вы чем сейчас заняты?

– А в чём дело?

– Ну… – она замялась. – Может, вы тоже приедете сюда? Вы же звали сегодня поужинать… ну вот, я подумала, что можно и тут… Это кафе «Ниагара», знаете?

Анварес молчал. Приказывал себе вежливо отказаться, закончить разговор и продолжить работу, но почему-то молчал. Это слово «нет», простое и короткое, вдруг комом встало в горле.

Она тоже молчала, почти не дышала. Он буквально ощущал её напряжение, от которого спину покрыло мурашками. Потом она порывисто выдохнула:

– Я скучаю…

И от этих её слов в груди тотчас ёкнуло и защемило.

– Я приеду…