Это не любовь

94

После завтрака Юлька, нацепив наушники, вымыла посуду. Потом прошлёпала в гостиную ­– Анварес и правда сосредоточенно работал, зарывшись в книги. Но почувствовав её взгляд, обернулся. Посмотрел пристально, с каким-то особенным интересом. Потом, будто в ответ на собственные мысли, качнул головой и произнёс:

– Прости, надо доделать тут…

А Юльке хотелось, чтобы он отвлёкся от этих талмудов, говорил с ней, пусть бы даже опять читал занудные нотации, какой должна быть хорошая девушка.

– А мне что делать? Домой пойти? – спросила и напряглась в ожидании.

– А тебе нужно домой?

Она покачала головой.

– Можешь уроки поделать, например, самая прилежная студентка. Вон возьми мой планшет, если понадобится что-нибудь погуглить.

Юлька спорить не стала. В конце концов им и правда задали много, а она с её долгами и прогулами и так плелась в хвосте. Уселась там же, забравшись на диван с ногами, чтобы и заниматься, и украдкой за ним наблюдать.

Начала с самого противного предмета – со стилистики. Не понимала она все эти стилистические девайсы, путалась и блуждала в понятиях. Но тут попробовала собраться и вникнуть в тему лекции. Благо тетради с конспектами из рюкзака накануне не выложила и носила с собой. Однако скупые строки с множественными сокращениями мало что прояснили.

– А чем отличается синекдоха от метонимии? – спросила у Анвареса.

Ну и пусть, что предмет не его, но близко же к литературе.

Он развернулся, сообразил не сразу, даже переспросил:

– Что?

Юлька повторила вопрос. На удивление, он тотчас отложил свои книги и записи и принялся охотно объяснять. Между прочим, доходчиво и с примерами.

– А парафраз?

Юлька сыпала вопросами, уточняла, заучивала, потом просила проверить себя.

Его явно забавляло то, что отвечала она непременно стоя. Если что-то забывала и не могла ответить – снова усаживалась, перечитывала, сосредоточенно бормоча под нос. Потом объявляла:

– Всё! Я готова! – И снова вставала перед ним, вытянувшись в струнку, как на сцене.

Сколько бы у него там работы ни скопилось, но ей он не то что не отказывал, а помогал с нескрываемым удовольствием. Настолько нескрываемым, что затем, выслушав, встал из-за стола. Подошёл к ней, не сводя глаз, обнял за талию, решительно притянул к себе.

У Юльки от этого его уверенного движения мгновенно сжалось всё внутри томительно и сладко. А уж когда он приник к её губам – отвечала на поцелуй с не меньшим жаром.

Спустя время, он, всё ещё разгорячённый, прижал её к себе, целуя в макушку, и вдруг прошептал:

– Наедине давай на «ты»? И без этого «Александр Дмитриевич». А то я в такие моменты чувствую себя, знаешь, чуть ли не престарелым извращенцем.

– Ой, я не могу с вами на «ты»!

– Сможешь.

– Да нет же!

В один миг она оказалась на спине, а он навис сверху, склонившись совсем низко. Смотрел на неё неотрывно, а глаза так и лучились теплом и смехом.

– Повторяй, – произнёс одними губами, – ты…

– Ты, – прошептала послушно, как зачарованная.

– Теперь сама.

– Ты…

– Умница, – улыбнулся он и, склонившись ещё ниже, поцеловал в кончик носа.