Этот охотник из Лисьих Лапок

Глава 10

Этот Лю Фан – крутой супермачо и настоящий мужиГ! В этом легко убедиться, если посмотреть на девушку Линь Шихонг, которая сегодня ночью явно перебрала норму мужской энергии Ян. Шихонг сейчас запрыгнула на табуреточку посреди «кухоньки», и… нет, вовсе не рассказывала стишок. Она – возмущенно пищала! Даже учитывая то, что ночью эту энергию она получила без использования, скажем так, «основного инструмента» этого умелого и ловкого Лю Фана, выглядела девушка очень бодро. Очень. Разрумянилась, глазки горят… так и пышет дармовой энергией.

Перед табуреточкой валялась упитанная мышь, а котенок, впервые столкнувшийся с женской непоследовательностью («а кто вчера прочил мне стезю знатного крысолова?»), и не понимающий, из-за чего столько эмоций и шума, оторопело прятался за моими ногами.

– Молодец, парень! – Я наклонился и провел ладонью по тут же выгнувшейся спинке. – Достойная добрая добыча!

– Мяу?

– Женщины… – Вздохнул я. – Не понимают они азарта охоты! Привыкай!

– Мя!

– Лю Фан! Хватит болтать с котом! Убери эту дохлятину!

– Вообще-то, она еще живая… – Задумчиво посмотрел я на мышь. – Ангэе, что ж ты, братец, не додушил добычу-то, а?

– Мя!

– А-а-а, ясно… Шихонг! Он говорит, что специально принес тебе придушенную мышку, чтоб ты тоже могла с ней поиграть!

– Мя!

– Я сказала?! Я этого не говорила! Я вчера сказала «крысолов», а не «мышелов»! ЭТО, по-твоему, похоже на крысу, Ангэе?!

– Мя!

– Он сказал, что нужно начинать с малого. Но как только он почувствует в своих лапах достаточно сил, чтобы справиться с крысой, то ты первая об этом узнаешь!

– УБЕРИ ЭТО С КУХНИ, ЛЮ ФАН!

– Мя!

– НЕМЕДЛЕННО!

– Ну, не скажи, Ангэе! У нее много других достоинств и умение ловить мышей – не самое главное в их перечне…

– ОБИЖУСЬ!!!

– Мяу?

– Вырастешь – поймешь! – Я поднял мышь за хвост. – Но на всякий случай запомни – кошка всегда права!

– Мяу?!

– А-А-А!!! ОНА ДЕРГАЕТСЯ!!! ЛЮ ФАН, УБЕРИ ЕЕ!

– Мяу…

– Ну… не волнуйся, она позже с ней поиграет. Да, Шихонг?

– Мя…

– Да-да-да! Спасибо тебе огромное, Анэе! А ТЕПЕРЬ УБЕРИ ЕЕ, ФАН!!!

– Мя!

Какой все-таки заботливый и вежливый котенок нам достался…

Я честно попытался понять, как с крутизной спецагента под прикрытием может соотноситься боязнь мышей, и был вынужден признать – Шихонг в этом уникальна! Или у этого мира все не так уж и плохо… с фантазией. А, следовательно, не так уж все и плохо… в общем.

Утренний инцидент с подношением даров хозяйке дома был благополучно замят.

Мышь сделала вид, что утопилась в нужнике сама.

Ангэе сделал вид, что благодарная хозяйка с его подарком поигралась и таки съела, а лично он так умаялся за время ночной охоты, так устал, так устал… И очистив тарелочку от творога, незаметно исчез в спальне, где сладко уснул на кровати.

Шихонг сделала вид, что совсем не обиделась на этих грубых мужланов (одного, совсем юного мохнатого, и одного, уже вполне возмужавшего… и не такого мохнатого), а одному из них – этому маленькому мохнатому добытчику – даже признательна. Она, как я и предсказывал вчера, умяла свой завтрак, сделав вид, будто поверила мне, что Ангэе оставил эту половину именно ей… Парень, действительно, оставил ровно половину того, что лежало на столе. Правда, эта половина состояла из риса с соусом – мясо было благополучно и бесследно уничтожено (рис и соус, я так подозреваю, тоже был попробован, но признан… неедабельным). И ведь не придерешься! Половину заказывали? Заказывали! Вот вам половина! Кстати, «серый ночной ужас» каким-то образом не потревожил действие «Холодильника»… такое впечатление, что мясо просто исчезло из-под полотенца! Ох, не зря я его «ночным ужасным туманом» назвал! Ох, не зря!

Лю Фан сделал вид, что завтракать совершенно не хочет и ему достаточно кружки бодрящего хапьяна. И отправился во внутренний дворик выполнять комплекс утренней зарядки. Наедаться ни перед зарядкой, ни перед турниром, действительно, не следовало… но очень хотелось, будто бы я, действительно, всю ночь занимался сексом с Шихонг. Нет, секс был – вон какая Шихонг с утра энергичная и бодрая, но… Как там в том трактате было? «Сей ночью сосредоточие Ее божественной Инь не познало Его всесокрушающего нефритового Ян». Короче, этот несчастный Лю Фан уже вчера ночью уснул голодным! Потому что у Шихонг секс был, а у Лю Фана – не совсем. Такая вот семейная диалектика.

Как-то так…

Утро было совсем прохладное – изо рта валил пар. Если «на глазок», то от нуля до плюс пяти. Термометры тут есть – алхимики, кажется, только и заняты поиском, конструированием и совершенствованием различных измерительных приборов. Но никому не пришло пока в голову измерять температуру воздуха для повседневных нужд – на улице, или в помещении. Потому что бессмысленно – температура на улице ощущается, так сказать, непосредственно – зачем же все эти бессмысленные цифры и еще более бессмысленная трата денег на недешевый прибор?

А еще пахло снегом. И в буквальном смысле, и в переносном – видимо, скоро снег таки выпадет. Слабенький и тут же растаявший, как в этих краях и положено ранней зимой, но выпадет. И заморозка ночью не было – цивилизованная осень еще держалась под грубым натиском северной варварской зимы.

Для утренней зарядки такая бодрящая прохлада – в самый раз.

– Ты не опоздаешь на службу? – Спросила Шихонг, удобно устроившись с кружкой хапьяна на высоком пороге – эдакая длинная веранда без перил – во внутренний двор.

Вопрос получился абсолютно естественным и таким по-семейному домашним, что тут же захотелось прижать к себе Шихонг по-крепче и… затискать. Разумеется, как и положено суровому мужику, начинающему главе семейства, я сдержался, приступая к четырнадцатой стадии Канона.

Канон – он же Ицзиньцзин – ко всяким этим вашим тай, ушу и прочему рукомашеству-дрыгоножеству отношения не имеет. Это тупо комплекс разминочных упражнений. И только. Строго-настрого формализированный, стандартизированный и канонизированный, с однозначной разбивкой по возрастам, полам и состоянию здоровья адептов – каждый выполняет свой набор упражнений. Строго. Так и переводится – «Канон изменения в мышцах». Никаких этих плавно-взрывных движений, никакой имитации ударных техник. Тупо: утренняя зарядка или разминка перед основной частью тренировки. Разумеется, как всё, что касается здесь развития тела, этот Канон был тесно увязан с всякой «мистикой» – Огонь туда, Воздух сюда, здесь представить себе «огонек», тут прогнать волну Ци, там пропустить легкий поток Воды и «потянуть себя к Земле».

Прикол ситуации в том, что здесь это совсем не «мистика».

Практика Канона, регулярно выполняемая адептом Ци, как правило, сопровождается всяческими спецэффектами. Неопасными для окружающих, правда – этот Ицзиньцзин не просто так придумали и… канонизировали. Туман, всполохи огня, порывы сквозняка и подрагивающая земля. Я по началу обрадовался – ну, как же, настоящая, мать ее, магия! – но быстро обломался. В моем исполнении комплекс был просто комплексом разминочных упражнений – хоть бы какой огонек мигнул. Нет, какие-то там движения в организме, безусловно, были – там теплело, тут покалывало, здесь холодило… но – никакого сравнения с тем, что устраивали прочие мои родственники – батя с матушкой, старшие братья и даже младшие сестры… Даже младшие мои вредные сестры! Мама, папа, ну как так-то, а?! А родители только усмехались, веселились и с умным видом говорили, что я и так красивый и пригожий. «Лишь бы охотником был хорошим» – с умным видом заключал отец. Тьфу! Братья, конечно, сочувственно и понимающе кивали, а вот сестры… ну, разумеется – должны же они были чем-то компенсировать свои скромные успехи в стрельбе из своих луков.

С незначительными вариациями Канон известен повсеместно всем – от последнего крестьянина до Императора. И никакого секрета не представляет. А вот всякие единоборства, боевые искусства… вот там уже всяких «секретных форм» не счесть! Но это уже другая тема. Для толстенного трактата или для огромного, размером с бревно, свитка.

Смысл вопроса, заданного Шихонг, дошел до меня чуть позже. Я даже задержался в промежуточном положении, вытянув руки в стороны и подогнув одну ногу:

– Погоди. Какая еще «служба»? Мне же на Турнир надо!

– Я и говорю – на службу! – Шихонг проказливо заулыбалась и очень точно скопировала мой наставительный жест – указательный палец в небо… даже попыталась им пошевелить.

Я слегка смутился (а покраснел – это из-за упражнений), поскольку подразумевал под этим жестом… несколько другое.

Но Шихонг права – на Турнир я иду не участвовать, а работать… точнее, ля, «служить».

– Не опоздаю. – Выдохнул я, сгибаясь пополам и касаясь лбом коленей. – Без меня… не начнут…

– Не говори во время упражнений! – Строго сказала Шихонг. – «выполняющий стадии Канона должен быть сосредоточен на своих действиях и не отвлекаться на окружающее его…»!

Общественное стрельбище используется не только для сборов и тренировок ополчения провинции, но и, что совершенно логично, для таких вот турниров. Немного поработать над оборудованием, украсить оградку, растолкать сторожа и посадить на входе помощников, которые будут помогать ему продавать уже не мишени, а всякие сувенирные безделушки…

Да – сувенирный бизнес тут вполне развит. Кроме того, лучных дел мастера, стрелоделы, кожевники, кузнецы – временно с центрального (и единственного) рынка Мацана переезжают сюда, на стрельбище. Потому что целевая аудитория. А за ними подтягиваются лоточники и продавцы всякого «фаст-фуда». Потому что вся эта толпа – зрители, участники, чиновники – рано или поздно проголодаются. Особенно участники, которые не ели с самого утра. А то и постились со вчерашнего дня в соответствии со своими школами и стилями.

С лесами в провинции Увзан все в порядке – лесов много, как в средней полосе России или даже в Сибири. Так что помост для высоких гостей был сооружен буквально за одну ночь – во всяком случае, вчера я наблюдал только вбитые в землю сваи и лежащие рядом доски… И то – визит госпожи Ма У распугал плотников часа на два – три. Помост был длинным – метров двадцать, но невысоким – всего-то полметра над землей – в конце программы ведь предусматривается восхождение победителей на этот самый помост.

На перила помоста набросили ткань в цветах клана с вышитыми медвежьими тушами, медвежьими «портретами» (в фас и в профиль) и огромными медвежьими отпечатками следов. Вывесили на длинных флагштоках флаги той тематики, навесили какие-то разноцветные бумажные ленточки, весело шелестящие на ветру… Получилось довольно симпатичненько и празднично.

Пока помост был пуст. Высокие гости на мелочи не размениваются – появятся к открытию Турнира, потом тихо сольются и прибудут уже к его окончанию и вручению памятных призов и подарков. Должны же быть у людей с высоким положением какие-нибудь мелкие радости и незначительные привилегии, верно? Они же так устают, так выматываются… не одному же мне они гадости устраивают, да?

Никаких справок о прохождении медкомиссии, никаких заявок от стрелкового клуба, никаких документов, удостоверяющих личность – просто подходишь к длинному столу с чиновниками (ровно двенадцать «чернильных душ» в форме одежды «праздничная»), говоришь откуда ты, называешь свое имя, демонстрируешь лук с уже натянутой тетивой, показываешь стрелы. Регистрацию ты прошел… только не забудь уплатить взнос – четвертушку серебра. Всё!

– Вы позволите, уважаемый? – Худой мужчина в бело-красном халате с белой высокой шапкой чиновника после внимательного осмотра лука вопросительно воззрился на меня.

– Конечно, уважаемый! – Кивнул я.

Только после моего разрешения чиновник медленно и осторожно растянул лук. Подержал секунду, бросил взгляд на верхний рог, осмотрел плечи лука, еще более осторожно, безо всяких рывков, сбросил усилие до нуля, плавно вернув лук в прежнее положение. После чего с церемонным поклоном, держа обеими руками, вернул мне мой «Шепот».

– Сто ДЕСЯТЬ ляо. Вы согласны?

Я восхищенно округлил глаза и уважительно присвистнул – этот чиновник, видимо, перетягал уже тысячи луков, и навострился определять усилие «на глазок». С точностью до нескольких ляо! Без специальных приспособлений. «Официальное» усилие моего лука на стандартной растяжке было сто шесть ляо. Округление значения в большую сторону было своеобразной взяткой, бонусом за то, что я, как участник турнира, не буду настаивать на использовании тех самых приспособлений для измерения усилия луков – возни с ними было много, это вам не электронные динамометры из того мира. А стрелять из более сильных луков – и труднее, и почетнее… если при этом будешь попадать, само собой.

Чиновник внес данные в таблицу. Протянул мне деревянную бирку с вырезанным на ней иероглифом:

– Сто второй номер, уважаемый Лю Фан из Лисьих Лапок!

– Благодарю вас, уважаемый Син Гохан!

– Следуйте к желтому флагу для предварительной демонстрации своих умений. Пусть духи ваших предков сегодня помогают вам, уважаемый Лю Фан, и радуются вместе с вами!

– Еще раз искренне благодарю уважаемого Син Гохана за эту возможность восславить моих предков!

И всё! Я обеднел аж на «четвертушку», а регистрация на Турнир – успешно пройдена!

Сейчас, примерно до десяти утра, будет отборочная и организационная суета и некоторая неразбериха. Особенно много возни у чиновников Турнира будет с новичками, которые не знают, куда идти, что делать, как себя вести. Многие из них, кстати, закономерно срежутся именно на отборочных, хотя там упражнение нарочито «детское» – набрать «полтинник» с шести стрел на дистанции «Шьичянь» – сорок шагов. «Полтинник»! Из шести стрел! С двадцати восьми метров!

Правда, ни пристреливаться до, ни перестреливать после – нельзя. Шесть стрел – и баста! За этим следят строго. И обычный деревянный жетончик претендента обменять на такой же, но – каменный (или костяной, или металлический – в разных провинциях и даже городах – по-разному), дающий участнику право перейти к основной части Турнира – можно только на здесь, на отборочных. Ну, во всяком случае, не с бюджетом даже зажиточного селянина или горожанина пытаться «слить» данный этап, уповая на последующие взятки и подарки – даже участники внимательно следят друг за другом, что уж говорить о судьях и чиновниках. Ну, а зрителям, разумеется, как всегда пофиг.

Так что «нервы» на этом этапе у новичков запредельные. И тут уж идут в ход различные ухищрения – медитативные техники, успокаивающие пилюли и отвары, прочие способы снять напряжение и убрать волнение. Как ни странно, «допинг» не запрещен. Причина проста и банальна – никакой допинг не позволит посредственному лучнику стрелять точнее. А алхимические пилюли, которые бы обострили зрение и внимание, избавили бы от лишнего тремора в конечностях – дороги настолько, что тогда уж, действительно, проще и дешевле купить каменный жетончик.

Даже прохождение отборочных в Турнире – престижно. Эдакий показатель мастерства в тусовке местных лучников. Ну, и уровень «облцентра» – это тоже, знаете ли, «плюсик», и немаленький!

Сверкнешь номерной биркой (не деревянной, конечно), которая у тебя остается после Турнира (в ней даже отверстие предусмотрено – можно на шею вешать или на колчан) – и все деревенские девки твои! А еще продать можно какому-нибудь тщеславному, но не столь умелому, как ты, горожанину или селянину. Если ты не охотник, да. У охотников другие способы для сравнительной оценки длины ЧСВ-образующих органов… нетрудно догадаться, какие – чучела, зубы, когти, рога, копыта, головы.

Мне успокаиваться было не нужно – знание об объеме и смысле предстоящей «работы» моментально заставило относиться к отборочному этапу без капли волнения. Подошел к распорядителю, молча сунул ему в руку жетончик, получил столь же молчаливый кивок в ответ, отошел к группе ожидающих лучников… игнорируя любопытные взгляды на свой охотничий, ни разу не «состязательный», лук.

– Сто один! Сто два! Сто три! Сто четыре! Сто пять! Сто… – заголосил распорядитель «Желтого флага».

И так – двадцать четыре раза. Нет бы сказать: «со сто первого – по сто двадцать четвертый!» И не лень же! Ну, да не будем раздражаться…

Двадцать четыре лучника выстроились в линию, дождались разрешающей команды распорядителя этого этапа и начали стрелять.

Щелк – Шлеп!

Щелк – Шлеп!

Щелк – Шлеп!

Соседка справа (рослая, но тощ… весьма стройная мадам) даже покосилась на меня удивленно – ТАК «пулемётить» на соревнованиях не принято. Надо долго смотреть на свою мишень, покрутить стрелу, еще раз посмотреть, долго вытягивать тетиву, тщательно целиться, постоять, подумать… Ну, извините – по-другому стрелять я просто не умею! Если буду долго выцеливать – только хуже будет!

Щелк – Шлеп!

– Это же мастер Лю! – Донесся до рубежа громогласный шепот из реденькой пока еще толпы зрителей и других лучников, расположившейся метрах в пяти от рубежа.

Щелк – Шлеп! – Змея!

Пятая стрела шлепнула в шестой круг. Вот же сссуки! И здесь достали! «Шестерка» – некритично, до этого все были «петухи»-десятки. Но как же бесит, когда говорят под руку!

– Мастер Лю… мастер Лю… мастер Лю… – Прошелестело по толпе.

– Не мешайте мастеру Лю! – снова этот громкий шепот.

– Тссс… Не мешайте… не мешайте… мастеру Лю… Лю… тсссс….

Ять! Найду урода – башку ему откручу!

Щелк – Шлеп! – Кролик. Четверка.

– Видели? Все видели? Мастер Лю специально набрал ровно пятьдесят, чтобы не выделяться среди других участников!

– Скромный… какой скромный… как благородно… этот мастер Лю… мастер Лю… Лю…

Вот чесслово, если б взял с лавки свой полный колчан, а не специальный поясной кармашек на шесть стрел – я бы в толпу говорунов его ВЕСЬ опустошил бы до самого донышка! А той обезьяне с громогласным шепотом собственноручно затолкал бы последнюю стрелу в ЖОПУ, которой эта обезьяна научилась так громко шептать на все стрельбище!!!

«А ведь хрен я эту обезьяну опознаю!» – пришло вдруг понимание. – «По шепоту же это практически невозможно…. Вот же сцука-то, а! Соскочил, ля! Или соскочила… ля…»

– Прекрасный выстрел, мастер Лю. – Произнес мой сосед слева.

Он только что отстрелялся. И не очень удачно, по-моему. Там, конечно, судьи будут смотреть, но уже отсюда видно, что одна стрела на его мишени торчит где-то в районе «крысы», то есть единицы, а остальные хоть и не вышли в «молоко», но распределились по мишени равномерно, заняв всю площадь круга.

Зрелый такой дядя в летах, серьезный, дородный. Судя по бляхе на красно-зеленой шапочке – горожанин. Или портной, или занимающийся продажей какой-то одежды. Недорогой. В общем, обретающийся в этом бизнесе. Мацанин. Или мацанинец? (Кстати, как будет «женщина, живущая в городе Мацан?» Мацанка? Мацанинка? Как-то даже на хи-хи пробивает…)

А говорил дядя вот просто очень серьезно. С такой убийственной серьезностью обычно хамят или подкалывают тролли «девяностого левела». Но потом слабый ветерок донес до меня едва уловимый аромат мелиссы… зверобоя… и хмеля? Да, хмель!

М-да… Дядька переборщил с успокоительными. Баран… какой баран ему такой состав намешал??

– Благодарю за похвалу, уважаемый…

– Меня зовут Чен Ун, мастер Лю! – Он прикрыл ладонью кулак, с зажатой в нем рукоятью лука, и вежливо склонил голову. Все с таким же отрешенным видом.

Ну и что, что я – пятнадцатилетний подросток? Ну, и что, что одет не очень богато по сравнению с этим мужиком вообще и горожанами в частности? Зато окружающие в один голос «из всех утюгов» называют меня «мастером». При этом информация идет «аж оттуда»! (И указательный палец – в небо!) Еще раз говорю – тут с этим «мастерством» всё очень серьезно и сурово! И внешний возраст – не индикатор. Может, почтенный мастер какую-то сверхдорогую волшебную пилюлю купил (нашел, украл, получил в дар… да хенд-мейд, в конце концов!) и – употребил. В этом мире – запросто! А даже если не «пилюля молодильная», все равно – просто талантливый человек, которого даже «парнем» нельзя назвать, потому что он, ну… мастер же! Тоже имеет место быть… особенно в историях, притчах и легендах. Да-с…

– Приятно познакомиться, почтенный Чен Ун! Я бы на вашем месте выпил бы ромашкового чаю, господин Чен Ун…

– Мастер Лю? – Заторможено удивился дядя.

– Боюсь, вы сейчас должны чувствовать легкое давление в области сердца, уважаемый Чен Ун… и, возможно, легкое головокружение пополам с тошнотой…

Чен Ун несколько секунд «втыкал», а потом спохватился и невольно положил руку на сердце. Судя по задумчивому виду, действительно, уже начинает ловить приходы от того «успокоительного», что ему набадяжили.

– Как…? Мастер Лю…? – Пролепетал он.

– Хмель и зверобой, уважаемый Чен Ун. Хмель и зверобой. Первый успокаивает мужской Ян. Второй умиротворяет женский Инь… Вместе приводят к дисбалансу энергий! Вам стоило поинтересоваться составом успокоительного, которое вы не так давно принимали… Кто, говорите, вам его приготовил?

– Я не говорил… – Потерянно промямлил мужик. – Майка… жена… вторая…

Я едва не поморщился с досады. Вот же ж…!

Ну, не угадал, не угадал! Не аптекарь-«баран», а жена-«овца». Нехорошо получилось. Нечаянно залез своими грязными ногами в чью-то внутрисемейную интригу… а такая красивая комбинация получалась! Переволновался на Турнире – слабое сердце и ёкнуло! Все вокруг видели! Богатая вдовушка – в слезах и печали! Кто-нибудь, утешьте богатую вдовушку!

– Думаю, ваша первая жена с удовольствием приготовит вам ромашковый чай, уважаемый Чен Ун. – Вздохнул я. – Лучше с медом. – Потому что гадость редкостная, горькая.

Ну, а если и первая жена сыпанет чего-нибудь «хорошего» в ромашковый чай любимого мужа – значит, дядя сам дурак, раз таких супруг себе выбрал. А дуракам жены не нужны, ибо плодиться-размножаться должны умные.

Или не дурак, а таки баран?

– Спасибо, мастер Лю! Да отблагодарит вас небо, мастер Лю!

А сам я, пользуясь случаем задать этот вопрос – не баран ли?

– И подумайте над изменением завещания, уважаемый Чен Ун… – Все-таки не удержался я от совета и таки влез в семейные разборки… баран.

Чен Ун, не дожидаясь оглашения результатов отборочной пристрелки (видимо, даже ему в его состоянии был очевиден его результат), слегка пьяной походкой дернул куда-то прочь со стрельбища. Надеюсь, пить ромашковый чай. И, надеюсь, таки дойдет. Если не дурак – пойдет не домой, а в чайную. Ну, успехов ему…

Хм… а чего там сыпануть-то можно было бы в ромашковый чай, чтоб наверняка? Ну, женьшень, наверно. Но женьшень – редкий, дорогой и слишком… вульгарный. Его использовать – это как циан или мышьяк в средние века использовать – никакой элегантности. Хотя, чего не сделаешь, чтобы избавиться от нелюбимого мужа. Еще можно куйнульник натереть – сам по себе он полезен, но в смеси с ромашкой: давление – прыг, сосуды – бряк, сердце – ёк! Вообще-то женьшень можно заменить на…

Вспомнился жасминовый чай Ри Сахон… Вот – сто процентов – мастерица ядов! Сто процентов! И по цепочке аналогий – вспомнилась обворожительная Ма У. И настроение снова испортилось. Хотя, куда уж дальше-то…

– Мастер Лю! Мы прошли демонстрацию мастерства!

– Мастер Лю! Да благодарит вас небо!

– Ах, вы такой стесняшка, мастер Лю!

– Мастер Лю! ВЫ ВСЕ-ТАКИ РЕШИЛИ ПОДДЕРЖАТЬ НАС И ПОУЧАСТВОВАТЬ В ТУРНИРЕ!!!!!

Мастер Лю возвел глаза к небу и мысленно спросил, что в своей прежней жизни он сделал не так? При этом, обладая памятью об этой самой «прежней жизни», он примерно помнил, что ничего такого предосудительного не делал. Это уже слегка намекало на некоторое, скажем так, расхождение со всякими религиозными и философскими учениями, которые приписывают Мирозданию какую-то там справедливость. А этого говорило о том, что взывать по этому вопросу к небу – бессмысленно, бесполезно и, вообще, контрпродуктивно. Очевидно же, что ЭТО работает как-то по-другому…

Мастер Лю перевел взгляд на своих радостных учениц:

– Этот мастер Лю так… рад вас видеть… – Попытался убедить он прежде всего себя.

Некоторое несоответствие выражения лица и совершенно неощутимые интонационные нюансы, разумеется, юных лучниц не смутили. Тем более, что цель-минимум была ими достигнута – отборочный этап Турнира пройден. Всеми четырьмя упругими попками. И попки не собирались останавливаться на достигнутом в погоне за приключениями на свои… на себя же.

Обтянуты попки сегодня были в то же, во что они были «одеты» на одной из первых тренировок – обтягивающие штанишки (или скорее чулки), коротенькие воздушные юбчонки и крохотные жилетки на приталенных рубашечках. И все это было утянуто ремнями колчана, налуча, краг на обеих руках… надетых, видимо, для симметрии. «Сбруя», кстати, сегодня была праздничной – шикарно выделанная кожа, четкое красивое тиснение, блестящие заклепочки и пряжечки явно не из меди.

«Получается, тогда они на мне только тренировались,» – Снизошло на мастера Лю озарение. – «Проверяли мужскую реакцию на свою одежку…»

Окружающие, разумеется, получили море впечатлений, когда четыре красавицы с бляхами клана Ма (все бляхи – золотые, а это – ого-го уровень!), стали тискать, обнимать и даже целовать тоскливо вздыхающего скромного мастера Лю… выглядящего, как обычный пятнадцатилетний подросток… широковат, конечно, для городского, скорее всего – деревенский, там парни чуток покрепче будут. Видимо, забористая «пилюля молодости» была, да…

«Громко шепчущая обезьяна» себя больше не проявляла. Наверно, каким-то инстинктом соотнесла нездоровый блеск в глазах Лю Фана и полноту его колчана – аж две дюжины стрел!

– Желтый флаг! На рубеж! – Крикнул распорядитель.

Наши мишени были желтыми. А я, по-моему, был бледно-серым. Оттого, наверно, и стрелял сплошными «петухами» – сам от себя не ожидал. Видимо, чтобы заставить меня сосредоточиться, судьбе надо так гаечки поджать, чтобы дерьмо из всех отверстий сочиться начинало.

А рядом, всего через двух лучников, широко улыбаясь белозубой улыбкой на красивом мужественном лице, стреляла моя Цель – дегенерат Шу Ливей, счастливый жених луноликой красавицы Ма Джиао-Джу. Стрелял… средненько… да ему и не надо было метко стрелять – ему и так было хорошо. Его очень веселило имя этого Лю Фана.

«Фан» – это же так смешно… для того, кто знает не только местные языки.