Европейский сезон

Глава 8

Утро было пасмурным, и может быть оттого, особенно тихим. Снизу, из далекой кухни доносилось позвякивание посуды и тихий голосок Мышки. Кажется, служанка едва слышно напевала. Катрин петь не любила, поэтому сквозь тугое журчание струй душа, доносилось только ее фырканье. Очевидно, двенадцать километров пригородных дорожек, не являлись таким уж незначительным пустяком даже для длинноногой спортсменки.

Флоранс опасливо глянула на дверь ванной и прокралась дальше. Босые ступни старались бесшумно ступать по прохладным доскам. Цуцик лежал на своей просторной подстилке из скомканного одеяла и с недоумением смотрел на приближающуюся женщину.

— Отдыхаешь, значит? — прошептала Флоранс. — Очень хорошо. Побеседуем с глазу на глаз.

Цуцик настороженно сел. Из-за пушистого меха он казался довольно-таки крупным зверем. Дымчато-серая шерсть, более темная на спине и образующая бандитскую "полумаску" на морде. На этой полумаске сияли дивные, голубые и прозрачные глаза невинного северного убийцы. Флоранс набралась храбрости и потянула угол подстилки. Цуцик немедленно растопырил все четыре лапы, препятствуя некорректному намерению женщины. В пасти совершенно случайно сверкнули белоснежные клыки. Но Флоранс была полна решимости разобраться с проблемой раз и навсегда. Туфли нашлись под вторым углом подстилки. Правая туфля, и еще одна, — тоже правая. Обувь несла очевидные следы клыков, а меховая опушка шлепанцев выглядела совсем уж обслюнявленной и жалкой.

— Так, значит, вот где они потерялись?! — торжествующе прошептала Флоранс.

Теперь уже сам Цуцик с опаской глянул на дверь ванной.

— Значит вот что, зверь, — эти игрушки я у тебя отбирать не буду. Но если пропадет хоть еще один шлепанец… — Флоранс показала псу кулак.

Цуцик с недоумением покосился на маленький кулак, украшенный тремя кольцами, но суть мысли уловил, и стыдливо перевел взгляд на ножку столика.

— Значит, мы поняли друг друга?

Пес глянул коротко, изложив взглядом и движением ушей целую гамму чувств: что тут не понять, — не болонка какая-нибудь, — сразу нельзя было сказать, — обыски позорные делают, — и вообще, зверь занят, — ему спать нужно, — спасибо, что ума хватило без хозяйки обойтись.

— Вот и чудесно, — сдерживая облегчение, прошептала Флоранс, и на цыпочках побежала обратно в спальню.

— Может быть, отвозишь меня сюда в последний раз, — сообщила Флоранс, забирая с заднего сидения портфель.

— Чудесно, будем осваивать новый район, — Катрин улыбнулась.

— Площадь Бьиен, старое здание, — тебе понравиться. Какие у тебя планы на ленч?

Катрин вскинула бровь со шрамиком:

— О, мадам меня приглашает? У меня совершенно пустой день.

— "Пустой" — не совсем правильно говорить, — сказала Флоранс. — Лучше говорить "свободный". Но я рада, что ты готова составить мне компанию.

— А как я рада, — Катрин выговаривала слова излишне четко. Вторую неделю подруги общались исключительно по-французски. Прогресс был на лицо, — Катрин вполне могла поддерживать достаточно сложную беседу. Конечно, акцент никуда не делся, и говорила девушка медленно, тщательно подбирая слова, но это даже добавляло ей очарования. Писала Кэт несколько хуже, — подчинительные союзы и постпозитивные наречия по-прежнему вызывали трудности. Но Флоранс была уверена, что подруга сдаст университетский тест по языку без особого труда. В лингвистической области Катрин была исключительно талантлива. Как впрочем, и во многих других вещах.

Поднимаясь в свой кабинет, Флоранс обдумывала спорную мысль о том, что лучше всего иностранный язык изучать в постели. С Кэт это не слишком-то получалось, — увлекаясь, Флоранс и сама переходила на английский, на котором, собственно, говорила и думала большую часть жизни. Вообще-то, в сексе обычно бывало не до разговоров, — так упоительно хорошо Флоранс в постели еще не было. И, совершенно очевидно, лучше уже и не будет. Совпадало все, вплоть до понимания того мгновения, когда наслаждение становилось непереносимо для одной из партнерш. И вряд ли арсенал игр иссякнет в ближайшем будущем, — фантазия у Кэт неиссякаемая, да и сама почтенная мадам Морель иной раз пускается в столь экзальтированные шалости, что и самой вспомнить стыдно. Стыдно, и головокружительно приятно. Ох, позорные, головокружительные и счастливые ночи. Даже думать ни о чем ином не хочется.

Но думать необходимо. Флоранс готовила дела по открытию "Сашо" к сдаче, но мысли то и дело упрямо возвращались к личной жизни. Кэт, такая любимая, открытая, и непонятная, беспокоила. Флоранс не оставляло ощущение, что девочка чего-то ждет. Непоколебимо и терпеливо дожидается какого-то знака. Откуда? Свыше? От своих странных коллег-военных? От самой Флоранс? В бога девочка не верит. Вполне возможно, верит в легкомысленных, больше похожих на лихих товарищей по оружию, богов другого мира. Но те боги далеко. Коллеги из спецслужб? Кэт совершенно искренне не желает служить, а тем более пускаться в сомнительные и опасные авантюры. Искренняя девочка, может быть, даже искренней вас, мадам Морель. Собственно, тогда только вы, распутная и бессовестная женщина, и остаетесь. Что девочка ждет от тебя?

Флоранс думала, что ключевым станет прошлый уик-энд. Кэт не хотела идти на свидание. Не хотела, но пошла. Легко поддерживала беседу, даже экстравагантный интерьер модного ресторана ее не смущал. Легкое напряжение у девочки присутствовало, но его могла разглядеть только Флоранс. Да, мадам Флоранс Морель, — дама, которая была чуть-чуть лишней на том ужине. Кэт, — молодая зеленоглазая, чуть экзотичная красавица полностью очаровала собеседников. Черт возьми, да она просто не могла их не очаровать! Флоранс и сама с трудом заставляла себя хотя бы временами отводить взгляд от лица подруги. Катрин, яркая всегда, в сумраке ресторана просто сверкала улыбкой и сияющими глазами. Ее загорелое лицо, подчеркнутое косметикой, казалось до нереальности красивым. Классическое короткое платье темно-синего, почти черного, атласа, делало из тела девочки ослепительную приманку. Флоранс сама выбирала это платье, но, — господи помилуй, — в магазине оно совсем не казалось таким вызывающим. В конце концов, вещь стоимостью в 900 евро не должна выглядеть как наряд из секс-шопа, предназначенный исключительно для усиления эрекции. Но теперь платье выглядело лишь оберткой соблазнительной плоти. В магазине не выглядело, даже дома не выглядело, а здесь…

Флоранс испытала несколько приступов необъяснимого бешенства. Дело было даже не в том, что Жан не мог оторвать взгляда от новой знакомой. Флоранс знала Жана Лотье уже не первый год. Знала, ценила, и не без удовольствия спала с ним. Милый, воспитанный и весьма полезный сорокалетний мужчина. Да черт с ним, — перестанет смотреть на девочку, опомниться и как всегда, не разочарует в постели. Совсем не в нем дело. В конце концов, если девочка сочтет, что Жан подходит ей больше, — пусть забирает. Будет даже хорошо, если Кэт получит проверенного и прирученного любовника.

Флоранс ревновала. Это сияющее существо с кокетливо взбитыми короткими прядками прически, — это ее Кэт. Девочка, которую любишь. Да, она должна, наконец, войти в нормальную жизнь, должна иметь достойное и уверенное будущее. Никто, тем более ты, не имеет права держать ее на цепочке, на поводке, пусть даже эти путы сплетены из самой искренней и нежной любви на свете. Кэт заслуживает куда большего, чем может ей дать одинокая женщина.

Судорожно хотелось взять за руку и увести. Пусть все сдохнут, и все получится скандально, как в дешевом сериале, зато можно будет сесть в машину, спрятать девочку от алчных глаз. Она пойдет, — она пойдет за тобой, и даже с радостью и облегчением. В этом-то и кошмар, — она просто глупенькая девочка, пусть прошедшая дорогами ада, убивавшая, изнасилованная и насиловавшая сама, но она девочка совершенно не знающая настоящей жизни. Она доверяет тебе, и ты обязательно выведешь ее к достойному существованию.

Эдвардс Гален улыбался девочке. Очарован по уши. Даже смешно. Флоранс тщательно наводила справки, — известная фамилия, сорок один год, собственный бизнес — производство медицинского оборудования, и прекрасная подпорка в виде семейного капитала (нулей там чуть больше, чем на счетах двух самостоятельных лесбиянок вместе взятых). Коллекционирует холодное оружие, — Кэт будет интересно. Никаких сексуальных перверсий. Разве что, Катрин может смутит обрезание. Кстати и замки у Галена есть, — только здесь, на северо-западе два милых, ухоженных старинных уголка. И еще в Англии. Возможно, не совсем то, что представляет под понятием "замок" девочка, но все же, все же…

И все же, как хотелось удушить этого проклятого Эдвардса прямо за столом. Флоранс следила за ним, за Катрин, и испытывала мучительную смесь возбуждения и злости. Воображение подсказывало, как легко может сползти с плеч девочки платье. Вот только кто будет целовать эти гладкие плечи? Эдвардс или ты? Или Жан сбежит от тебя и увлечет девочку в свою уютную квартирку на рю де Валель. Нет, сегодня Катрин ни с кем из них в постель не ляжет. Приличия не позволяют. Сегодня она воспитанная девочка, — тобою воспитанная. Послушная. Черт, послушная, потому что ты ее убедила. Нет, не убедила, — ты настояла, и она согласилась. Боже мой, и какую же глупость делает мадам Морель…

Ныло сердце. Так бывало и раньше. Год назад Флоранс проходила обследование. Ничего страшного, — обычные маленькие проблемы, — плата за удобную городскую жизнь. Действительно, — нужно поменьше волноваться и поменьше работать. Иначе, проблемы станут не такими маленькими.

После ресторана Флоранс сделала еще одну глупость, — собралась поехать с Жаном и лечь с ним в постель. Глупость казалось очень нужной, — девочка должна увидеть пример. Упрямая, как маленький танк, Кэт никогда не согласиться понять, что мужчины действительно нужны, и действительно необходимы, Она не начнет поддерживать отношения первой.

Эдвард любезно предложил проводить зеленоглазую богиню. Флоранс улыбалась, наблюдая, как они садятся в такси. Катрин, тоже улыбаясь, помахала рукой. Очень мило. Флоранс показалось, что в глазах девочки что-то промелькнуло. Что-то очень похожее на сочувствие.

— Удивительно красивое создание, — сказал Жан, беря даму под руку. — Она действительно твоя родственница? Ни нахожу ни малейшего сходства.

— Тонкий комплемент. Сразу чувствуется, что ты по мне очень скучал.

— О, Флоранс, ты прекрасно знаешь, что я не имел в виду ничего оскорбительного. Ты как всегда прекрасна. Нет, пожалуй, я несправедлив, — по-моему, ты даже прелестней чем раньше. Особенно — глаза. Или мне кажется? Нет, ты действительно выглядишь чудесно.

— Правда? Вероятно, это результаты моей новой диеты.

— Можешь провести презентацию и выпустить пресс-релиз. Ты выглядишь без всяких преувеличений, потрясающе свежей и юной. И дьявольски сексуальной.

— Жан, когда ты успел стать грубым льстецом? Станешь уверять, что я не проигрываю в сравнении с этой зеленоглазой красоткой?

— Фло, я не большой специалист в женской красоте, — серьезно сказал мужчина, — но, по-моему, рядом с ней проиграла бы и любая профессиональная дива. Я в жизни не видел таких изумрудных глаз. И, вообще…. Черт, да у нее даже акцент волнующий. Лично я с подобной особой поостерегся и знакомиться. Хотя, кажется, Эдвардс попался на все сто. Слушай, она действительно историк? Трудно поверить.

— Училась за океаном, теперь решила продолжить образование здесь и всерьез заняться языком.

— Удивительная целеустремленность для такой девочки. В кого она пошла глазами, — в бабушку или дедушку? И с какой стороны?

— Жан, она довольно дальняя моя родственница. Я поддерживала хорошие отношения с ее тетей, пока старушка не уехала за океан. В общем, мне лень тебе объяснять. Посадишь меня на такси, или пригласишь на чашечку кофе?

Нельзя сказать, что секс был плох. Он был чуть пресен и чуть приправлен горчащим оттенком лжи. Флоранс не оставляло впечатление, что оба то и дело вспоминают изумрудные глаза. Но Жан действительно скучал по любовнице, и должно быть, по хорошему сексу. Мужчина был страстен, Флоранс отвечала тем же. Или, по-крайней мере, искренне хотела ответить. Возможно, телу действительно необходим мужчина. Жан всегда был очень недурен в постели. Но и стоная от удовольствия, и делая страстный минет, Флоранс полностью отдавала себе отчет, что думает о другом. Как они доехали? Что он ей говорил? Позволила ли она поцеловать себя в щеку? У девочки весьма смутные представления о том, как принято вести себя на первом свидании. Но она справиться.

О чем Котенок думает? О чем? Зная, что подруга сейчас извивается и поддает бедрами под чужим мужчиной. Под совершенно чужим, никому не нужным мужчиной…

Должно быть, Флоранс собралась все же слишком быстро. Жан ничего не сказал, но выглядел слегка озадаченным. У него были планы на ближайшие час-два. Но все-таки, Жан опасался вспугнуть так неожиданно вернувшуюся любовницу. Что ж, умные мужчины всегда ценили близость с одной весьма милой, пусть и не зеленоглазой, но несомненно симпатичной дамой. Флоранс почти с искренней благодарностью поцеловала любовника.

В такси Флоранс безжизненно молчала, слегка смущая болтливого водителя. Мысли скакали теми прыгучими насекомыми, что так ненавидит Цуцик. Хотелось плакать, одолевала неуместная гордость за девочку, выглядевшую совершенно блистательно. Что она скажет? Что бы сказала ты сама, если бы любимый человек, безо всякой убедительной причины отправился бы в чужую постель? Нет, — причина была. Убедительная причина. Или не такая уж убедительная?

Что она скажет? Что? Влепит пощечину, способную оторвать голову? Заставит идти мыться после чужих рук?

Пощечины не было. Флоранс увидела подругу сразу, — еще закрывая калитку, ведущую на лужайку перед домом. Кэт сидела на перилах веранды второго этажа. В полутьме белели длинные голые ноги. Закрыв ворота, Флоранс обернулась и как раз уловила момент, когда фигура начала падать вниз. Флоранс ахнула, но девчонка каким-то неуловимым образом замедлила падение, — вытянутые руки удержали тело на весу, потом стройное фигурка очень мягко приземлилось на газон под верандой. Фло увидела, что девочка улыбается.

— Ну и фокусы, — пролепетала Флоранс.

— Испугалась? — Катрин чмокнула подругу.

От девочки непривычно сильно пахло духами, косметикой и чуть-чуть вином. Флоранс машинально, как всегда делала, погладила любимую по щеке:

— Ты сегодня не бегала?

— Нет. Цуцик оскорбился, но у меня не было сил. Эти рестораны, оказываются, могут вымотать не хуже полноценного кросса. Я жутко боялась сделать что-то не так и опозориться.

— Не стоило так бояться. Ты отлично справилась.

— Ну и прекрасно. А как у тебя все прошло?

— Неплохо, — Флоранс не разглядела в накрашенных, бесподобно прекрасных глазах подруги ни тени ревности или недовольства, — только обычное беспокойство, — как же, беспомощная изнеженная женщина, рискнула вернуться за полночь, одна, в ужасном такси. Это было чертовски обидно.

— А как у тебя? — удалось выговорить без слез.

— Хорошо, — легко отозвалась Катрин. — Твой Эдик забавный тип. Пожалуй, даже милый. Представляешь, пытался произвести на меня впечатление рассказом о сафари в Намибии. А перед этим очень осторожно выпытывал, не отношусь ли я к ярым сторонницам "зеленых". Я ему сказала, что воспитывалась на античных мифах. А там с всякими немейскими львами и керинейскими ланями обходились по-простому. Теперь у Эдика есть мой номер телефона. Захочет, — позвонит.

— Хорошо. А почему ты его Эдиком называешь?

— Да похож он на Эдика. Был у нас на дикой родине такой персонаж. Не волнуйся, — я в разговоре не перепутаю. Что-то ты, Фло, улыбаешься как-то скорбно. Устала? Или еще что-то?

— И устала. И как-то мне не по себе.

— Пойдем, я тебе чаю сделаю. Мышь, у меня на тренажерах перетрудилась, я ее спать отправила. Жо еще воюет. Пойдем, детка…

Флоранс отправила на уничтожение в шредер следующую порцию документов.

Ничего тогда не прояснилось. Разве что, кое-кто доказал, что отдельные распутные особи способны в один вечер получать оргазм и с мужчинами, и с женщинами. Катрин была кристально честной, — и когда чай пили, и потом, в постели. Девочке было все равно, откуда вернулась подруга. Но такого быть не могло! Всё что угодно, — но Флоранс знала, что Кэт не относится к ней равнодушно. Упреки, ненависть, любопытство, расспросы, катастрофический, разрушительный скандал — ничего этого не было. Ровная нежная девочка. Страстная. Небрезгливая. Любящая и любимая. Как будто ничего не случилось. Понять такое поведение было невозможно.

А Эдвардс Гален позвонил. И на следующий день, и через день.… За полторы недели Кэт встречалась с ним уже четырежды. Причем, три вечера, — вполне самостоятельно, — без свидетелей. Ничего не скажешь, — вполне гармоничное и естественное развитие отношений. Забрезжила неотвратимость первого интимного свидания…

Флоранс раскладывала файлы по папкам. Сдать дела, это знаете ли, тоже нужно уметь. Аккуратность и уверенность в своей непорочности, — вот главные условия. Тогда не возникнет и никаких претензий и рекламаций. Если бы все было так просто…

Раз в неделю приходиться проводить вечер в чужой постели. Уютной, удобной, но чужой. Теперь Флоранс поняла, что ее смутно раздражало в спальне Жана. Эти псевдоканделябры дизайна Ван Кэттса. Интересно, а что Жана беспокоило и отвлекало в спальне в любовницы? Раньше ведь чаще встречались у Флоранс. Черт, Европа стала миниатюрной как коллекционная железная дорога, — съездить потрахаться в соседнюю страну уже обычное дело. Секс раз в неделю. Среднестатистическая частота постельных отношений. Катрин удивилась. Девочка полагает, что трахаться как мартовским кошкам это совершенно нормально. Это у нее от молодости и темперамента. Или действительно — нормально? Почва уходит из-под ног. Раньше деловитая мадам Морель не задумывалась над очевидными истинами. Секс есть секс, — плотское удовольствие. Очень яркое удовольствие. К тому же физиологическая потребность, необходимая для нормального функционирования организма. Раз в неделю — Жан, (или кто там еще был до Жана?). Плюс иногда волнующие импровизации. Итого — в среднем два раза в неделю. Неплохо для женщины средних лет.

Или секс бывает разным? Оказывается, женщина средних лет способна на куда большие безумства.

Флоранс села, оперлась подбородком о стопку стильно подобранных, (исключительно оттенки багряного и вишневого цвета) папок, и в очередной раз принялась обдумывать потрясающую вещь, произошедшую с ней два дня назад.

Было раннее-раннее утро. Даже Кэт еще спала, да и Цуцик, судя по отсутствую легкого цокота когтей, сопения и прочих звуков тактично выраженного нетерпения, еще видел свои собачьи сны. Серый сумрак спальни. Тишина. Кэт спит совсем неслышно. Одеяло сползло, и девочка, хоть и малочувствительная к утренней прохладе, прижалась спиной к подруге. Должно быть, Фло обняла её еще во сне. Узкая горячая и гибкая спина, округлая упругая попка, темное пятно медальона-татуировки на плече. Торчат на затылке короткие прядки, — у корней уже отросшие, светлые. Мышкино упущение. Запах духов, гладкой кожи, чуть заметный оттенок ночных безумных развлечений. Твоя девочка. Тело, знающее тебя, способное угодить, возвести на такую высоту наслаждения, что рушится небо. Жадное тело, любящее принимать, не меньше чем отдавать. Душа, искупанная в своей и чужой крови, не знающая жалости и страха, выбравшая тебя из всего мира людей и нелюдей. Втянувшая тебя в собственный, греховный и свободный мир.

Ладонь лежала на животе Кэт. Флоранс не шевелилась, лишь зажмурилась. Оргазм наплыл обжигающей волной, мягко и неудержимо столкнул в немо ревущую воронку…

Может быть именно от неподвижности, от желания не шевельнуться, Флоранс взлетела и рухнула с такой высоты, о которой и не подозревала.

Флоранс так и не шевельнулась, но Кэт, должно быть что-то почувствовав, закинула голую руку, сонно обняла за шею. Флоранс немедленно влетела в следующий безмолвный и сумасшедший виток…

Сердце колотилось так, что слышно было за стенами дома. И скулы болели. Флоранс заново пыталась научиться дышать.

Катрин так и не проснулась. Не узнала. Флоранс все собиралось рассказать, но днем это казалось каким-то неуместным. Может быть, даже смешным. Потом как-нибудь. Совсем не обязательно поспешно делиться одним из лучших мгновений своей жизни.

Что это было? Неведомо откуда взявшийся выброс тантрической энергии? Флоранс когда-то читала о чем-то подобном. Или начало сексуального психоза? Или Кэт притащила с Той стороны споры какой-то жутко ядовитой драконьей любовной лихорадки? Про психоз можно спросить у Мышки. Девчонка ориентируется в разновидностях сумасшествия профессионально. Только зачем спрашивать? Поинтересоваться, как лечиться от блаженства и покоя? Такой счастливой тебе уже не быть никогда.

Так, папки построить в алфавитном порядке и выровнять. Оргазмы оргазмами, — работа работой. Флоранс рассчитывала на неплохие премиальные. "Сашо" надоел хуже грубого презерватива, но дела здесь идут неплохо. Люди любят отдохнуть в модном месте, пусть там музыка и гремит как гаубичная батарея.

Заканчивая с папками, Флоранс улыбалась. Ну и сравнения у вас, мадам Морель. Нахваталась у любимой. Хотелось бы надеяться, что и у девочки в голове чуть убудет дикарства.

Только сейчас Флоранс начала понимать насколько по-иному привыкла думать подруга. Вот зеленоглазая дикарка. И ее забавляют совсем не забавные вещи…

….-Плюхнулся передо мной на колени и за ляжки — цап. Говорит, — будь моей. Гарантирую постель, пайку, дворец и всю движимую и недвижимую собственность, — Катрин хихикнула. — Еще, добавляет, — ты должна стать моей и мне наплевать на твое смутное происхождение и непристойно проведенную юность.

— Что, прямо так и сказал? — недоверчиво спросила Флоранс, отрывая взгляд от ногтей правой руки. Над левой рукой еще трудилась Мышка.

— Ну, он выразился несколько поэтичнее. Но смысл был тот самый, — заверила Катрин.

— И как же ты ему отказала?

— Честность — мой конек. Так и сказала, — простите, ваше величество, здесь я вашей стать никак не могу, — мне всю попу исколет. Там камыш рос.

— Кэт, — Флоранс укоризненно посмотрела на подругу, — по-моему, так с королями разговаривать не принято. Да и любому человеку так отказывать некорректно. Я, конечно, не знаю что там за короли, но в наших сказках за такое и голову отрубить могут.

— Могут, — согласилась Катрин. — Правда, скорее всего куда-нибудь бы заперли. Или оттрахали бы гвардейской сотней. Действительно, невежливо вышло. Я ему, кажется, даже "извините" не сказала. Но это, если вырвать мои слова из контекста. По сути, мне ничего другого не оставалось, как грубо ему отказать. Я же ему до этого намекала, — ничего у нас с ним не получиться. Пришлось хамить.

— Но можно же было как-то уладить дело дипломатическим путем. Не оскорбляя. Он все-таки монарх.

— Это и был дипломатический путь. Уж очень он распалился, я уж думала — не отрубить ли ему палец? Или еще что-нибудь.

— Где-то я такое читала. Кажется, у вашего Толстого, — задумчиво вспомнила Флоранс.

Подруга фыркнула:

— Там святой отец сам себе палец отчикал. А я только нахамила. Причем, наедине, щадя чувства его величества. Кстати, хамить куда приятнее на свежем воздухе. В случае чего можно легко смыться.

— Удрать от короля? Но он же властелин и венценосец. Охрана, стража…

— Там вокруг тысячи километров безлюдья. А на том конкретном месте мы были в сопровождении всего четырех человек. У нас было конфиденциальное дело, связанное с разоружением. Ну, это ты в общих чертах поняла.

— Кэт, а четырех охранников тебе показалось мало?

— Я всегда трезво взвешиваю свои шансы. Те четверо меня бы не удержали.

Флоранс покачала головой:

— Все равно, сориться с королем крайне дурной тон. Возможно, следовало с ним тактично согласиться. Вдруг бы тебе понравилось быть королевой?

— А мы как же? — Мышка оторвалась от маникюра. — Вдруг бы Госпожа не вернулась?

— Вот еще глас семейства хвостатых, — Катрин легко щелкнула Мышку по гладкой макушке. — Я с Флоранс разговариваю. Не отвлекайся.

— Конечно, если ты будешь ее лупить, ногти у меня получатся что надо, — немедленно заступилась Флоранс. — Сама не отвлекайся. Рассказывай. Что вообще за мужчина был этот король Рутр IX?

— Если, говорить в общем, — вполне приличный человек. Здравомыслящий. И из себя ничего. Симпатичный. Небольшой шрам на роже.

— Тебе он не нравился — утвердительно заметила Флоранс. Она знала что эпитет "симпатичный" подруга обычно употребляет в каком-то странном контексте.

— Да нет. Парень мне просто не подходил. К тому же, я уже целенаправленно двигалась к тебе. И к этому болтливому грызуну, — Катрин ткнула пальцем в Мышку. — Кстати, король вполне подошел бы тебе, мамочка. И по росту, и вообще… Ты бы его держала мягко, но жестко. И никогда бы не хамила монарху. Черт, да он был бы в восторге.

— Е-ка-те-рина! — возмутилась Флоранс. — Не хватало, чтобы ты меня сватала за каких-то средневековых деспотов.

— Но не все же тебе меня с эдиками знакомить, — быстро сказала Катрин. — Впрочем, поздно об этом думать. Я еще тогда подсунула его величеству подходящую избранницу. Кажется, получилось неплохо. Все довольны.

Как обычно, Флоранс с трудом различала, где подруга серьезна, а где просто веселится. Очень легкомысленной бывает девочка. И как до конца поверить в этих королей, шпионов и прочую средневековую жизнь? Как поверить что молодая, неопытная девушка способна манипулировать людьми, обладающими такой властью? Кэт не обманывает, но…

Золотистый "мобильник" сыграл отрывок неведомого боевого марша. Звонила Катрин:

— Я внизу. Когда захочешь по-настоящему кушать, дай знать.

— Даю знать, — не нужно ничего ждать, поднимайся прямо сейчас.

Флоранс оглядела приведенный в порядок кабинет. Вот и все, — теперь здесь будет сидеть брюхатый дяденька с акцентом, похожим на акцент Катрин. Привыкаешь менять кабинеты и места работы, но каждый раз чуть-чуть грустно.

В дверь осторожно постучали. Заглянула Катрин:

— Это я. А твоей сторожевой таксы нет на месте.

— Я знаю. Заходи.

Катрин поставила на край стола пакет, в котором угадывались картонные коробочки с китайскими яствами.

— Привет, мамочка.

Флоранс подставила щеку поцелую, но из кресла не встала, продолжая с удовольствием оценивая подругу. Катрин в светлом легком платье была на диво хороша, совсем юная, насмешливо-милая. Грудь и высокие узковатые бедра так и притягивают взгляд. На кого же из моделей она так неуловимо похожа? Интересно, еще никто не пытался взять у девочки автограф?

— Для бизнес-вумен ты очень странно на меня смотришь, — сказала Катрин. — Полагаю, это из-за платья. На эту марлю даже голуби пялятся. Можно было бы сэкономить и расхаживать в одном белье.

— Оно совсем не прозрачное, — запротестовала Флоранс. — Просто оно по настоящему летнее. И позволяет угадать, что у тебя за потрясающие ноги. Боже, Кэт, на вид тебе не больше семнадцати.

— Ты ко мне необъективна. Например, Жо, искренне считает, что мне под тридцать.

— Вот дурак! Глупенький сопляк, — возмутилась Флоранс.

— Не знаю, не знаю, — иногда он смотрит довольно взросло. Особенно, почему-то на Мышку. Не раскрывай глаза, — ничего страшного, он воспитанный, разумный мальчик, хотя и преисполненный совершенно детских иллюзий. Кстати, — у него явный талант к стрельбе из пистолета.

— Вот уж без чего он вполне мог бы обойтись. Слава богу, времена аристократических дуэлей давно миновали.

— Ну, да, сейчас больше любят пострелять люди, не отягощенные родословными. Ну и ладно. Я принесла свинину шауньянжоу и утку каоя. Выбирай, что тебя больше нравится, — Катрин ткнула пальцем с жемчужно-розовым ногтем в остро-пахнущий пакет.

— Кэт, посмотри на меня, а? — Флоранс неподвижно полулежала в кресле. — Как ты думаешь, — я хочу есть?

Катрин глянула, и ее зеленые глаза расширились:

— А ведь ты хочешь трахаться. А как же…

— На дверь взгляни, — промурлыкала Флоранс.

— Замочек?! Ой, — Катрин кинулась к двери, — застучали каблучки босоножек, — на ходу брыкнула ногами, оставляя обувь. Едва слышно щелкнул замок. Катрин обернулась.

Подруга сидела на широком столе, — ноги эффектно скрещены, блузка расстегнута до пояса. Строгая юбка задралась, открыв кружевной верх чулок. Голова томно откинута, длинная челка почти закрыла глаза.

Они целовались настороженно приоткрытыми губами, сохраняя помаду. Кончики языков томно и нежно трогали друг друга.

— Черт, как же давно мне хотелось сделать это на моем проклятом столе, — прошептала Флоранс.

— Ах, мамочка, как же я обожаю, когда ты такая! — проурчала Катрин.

— Так давай, детка, доставь мне удовольствие, — почти потребовала подруга. Колени ее вздрагивали от нетерпения.

Катрин опустилась перед столом на колени. Руки ее скользили по ногам любовницы, словно проверяя, так ли хороши, как кажутся на первый взгляд, эти стройные, упакованные в тончайший лайкру и обутые в туфли на высоких каблуках, конечности.

— Ну, котенок, я хочу, — потребовала Флоранс, нетерпеливо освобождая ногу, и по-хозяйски укладывая ее на плечо подруги.

Катрин опьянено кивнула, оттянула бежевую полоску трусиков и принялась услаждать.

Флоранс распростерлась на столе, блаженно глядя в потолок. За окном сиял разгар летнего дня, мелькали отблески стекол двигающихся по улице машин. А сука топ-менеджер, наконец, получала то, что всегда хотела, но не решалась попробовать. Язычок подруги страстно вел к блаженству. Флоранс, поскуливая, упиралась. Такого сладостно-непристойного момента может больше и не быть. Еще чуть-чуть.

Когда зазвонил телефон, Флоранс издала лишь слабый стон. Между раздвинутых бедер возникли сверкающие от ярости глаза Котенка. Флоранс надавила на черноволосый затылок, возвращая голову ангела на место. Другой рукой потянулась к телефону.

— Да…Конечно…Подборка за неполную неделю тоже готова… Нет, об нам с вами лучше поговорить на месте. Конечно, господин Шарлюс просто обязан присутствовать…

Только бы голос не дрожал. Как же Котенок выходит из себя. Ой, что же вы творите, мадам Морель?!

Свободной рукой Флоранс ласкала свою грудь.

— …Значит, в пять? Что вы, я действительно рада. Благодарю… благодарю.… А вот это уже совершенно незаслуженный комплемент.… Спасибо.… До встречи…

Оргазм пришел, едва в трубке послышался первый гудок отбоя. Флоранс извивалась на столе, прижимая телефонную трубку к рвущейся из бюстгальтера груди. Ноготки подруги жадно, больно и сладко впивались в бедра. Флоранс громко выдохнула.

Катрин поднялась. Флоранс, не делая попытки шевельнуться и поправить одежду, смотрела на ошеломленное и счастливое юное лицо. Катрин погладила подругу по оголенному животу.

— Не смей меня трогать, — томно сказала Флоранс. — Это была самая пошлая и глупая фантазия, которая меня годами мучила на работе. Но, нужно признать, это был не оргазм. Просто взрыв сверхновой.

— Удивишься, если я скажу, что тоже кончила? — пробормотала Катрин, и почти машинально облизнулась, заставив подругу содрогнуться. — Фло, я тебя обожаю. Просто безумно. И почему ты всегда не можешь быть такой распутной? И вообще свободной?

— Потому что, тогда меня уволят, и нам придется распутничать где-нибудь на креслах биржи труда. Может, рассмотрим данный философский вопрос в другой раз? Кэт, мне очень хочется еще раз оценить твое платье. На этот раз — снизу.

— Ты точно с ума сошла, — пролепетала Катрин. — О, боги, да я сейчас обкончаюсь!

Девушка в два движения, — с кресла — на стол, оказалась стоящей над подругой. Флоранс немедленно обхватила пальцами точеные щиколотки, лаская, скользнула ладонями по икрам. Катрин, дразнящее неторопливо, принялась подбирать легкий подол платья. Промурлыкала:

— Знаешь, меня так и подмывает взять трубку и кому-нибудь позвонить. Как ты думаешь, может быть, развлечь Эдика?

— Не смей! Это служебный телефон, — каблуки туфель Флоранс нетерпеливо клацнули по крышке стола. — Не болтай, я хочу, чтобы ты села. Немедленно, — язычок Флоранс алчно выскользнул изо рта. — Иди сюда!

— Какие мы строгие, — девчонка томно вздохнула. — Фло, скажи — ты лично выбирала этот стол? Какой великолепный образец офисной мебели.

Флоранс заныла и потянула к себе вниз наглого котенка…

Пакет с продуктами во время непотребств оказался на полу, но это даже Флоранс не смутило. Подруги ели кисло-сладкую утку, хозяйка кабинета орудовала палочками, Катрин после коротких мучений, предпочла поменять палочки на привычный нож.

— Кэт, секретарши сейчас нет, но у нее в шкафу наверняка найдется ложечка. А может быть и вилка, — сокрушенно сказал Флоранс.

— Нам нужно отдохнуть, а не разыскивать столовые приборы, — сказала Катрин, и ловко чмокнув, ссосала с острого как бритва лезвия, кусочек нежного мяса. — Не волнуйся, я слопала столько банок тушенки и консервированной каши, что и не сосчитать. Частенько сервировка стола ограничивалась ножом. Как-нибудь справлюсь и с этой китайской мешаниной.

— Ты воинственное чудовище, — вздохнула Флоранс.

— Воинственное. Зато милое в иных отношениях. Или нет?

— Ты меня смущаешь. Давай о чем-нибудь другом поговорим.

— Давай. Хотя, меня не приводят в восторг эти твои приступы смущения и раскаяния, — лицо Катрин на миг помрачнело.

— Кэт, я не виновата. Я, или жутко возбуждаюсь, или стараюсь не думать о наших фокусах. Будь снисходительна.

— Ну, такое милое оправдание кое-как могу принять. Я сейчас добрая. Хочешь знать, — звонил ли мой хахаль?

— Кто?

— Ну, господин Гален. "Хахалями" девушки именуют поклонников на моей исторической родине.

— Что-то я сомневаюсь, что ты правильно перевела.

— Не суть важно. В общем, он звонил. Приглашает нас провести уик-энд в своих владениях. Два часа езды от Лиласа.

— Кого это "нас"?

— Эдик настолько любезен, что приглашает и тебя с Жаном.

— С чего бы это? — подозрительно осведомилась Флоранс.

— Ну, я намекнула, что стесняюсь ехать одна. Я ведь девушка скромная, а мне предстоит грехопадение. Я правильно понимаю? Ты ведь считаешь, что я достаточно поломалась?

— Что ты несешь?! Ты же меня сама расспрашивала о приличиях. Я тебе пыталась объяснить как ведут себя девушки в приличном обществе. Не смей намекать, что я тебя к чему-то принуждаю. Можешь вообще никуда не ехать. Ты же свободный и чертовски независимый человек, — Флоранс сердито отодвинула коробку с едой.

Катрин глянула искоса:

— Не злись. Я сделаю, так как ты посоветуешь. И доешь, пожалуйста. Тебе ведь нравится.

— Кэт, мне кажется, иногда мы перестаем понимать друг друга. Тебе нужен честный совет или не нужен? Вызывает или не вызывает у тебя отторжение Эдвардс? Нравиться или не нравиться тебе с ним болтать? Хочешь ты попробовать его в постели? Хочешь ты вести нормальную, порядочную жизнь? Тебя не тошнит когда он сидит рядом? Ответь сама себе. И все станет понятно.

— Я не знаю ответов на эти вопросы, — сообщила Катрин, выковыривая из коробочки остатки соуса. — Когда Эдвардс рядом, меня точно не тошнит. Скорее, мне смешно. При таком развитии событий, мне рано или поздно придется посмотреть на Эдика без трусов. К чему оттягивать эксперимент? Я вполне могу раздвинуть ноги, а потом тщательно систематизировать и взвесить свои ощущения.

— Кэт, цинизм здесь неуместен, — Флоранс в замешательстве отправила в рот крошечный блинчик. — Эдвардс очень приличный мужчина. И относиться к тебе с трепетом. Почему бы не попробовать? Ведь в таких отношения, в отличие от наших с тобой, нет ничего предосудительного. Они совершенно естественны, понимаешь?

— Ты считаешь? — Катрин внимательно рассматривала пустую коробочку. — Хорошо. Ты с нами поедешь? Я без тебя буду чувствовать себя очень неспокойно.

— Думаю, мы поедем. Конечно, мне нужно позвонить Жану. Но, думаю, он согласиться составить мне компанию.

— Ну да, он тоже относиться к тебе с трепетом, — Катрин улыбнулась. — Ты по-прежнему не жаждешь поделиться со мной впечатлениями, насколько он хорош в постели?

— Недурен, — сдержанно сказала Флоранс. — Ты не находишь, что обсуждать конкретные подробности было бы полным извращением?

— Да как такое в голову могло прийти?! Я же воспитанная девушка. Фло, у меня возникла странная мысль. Может не стоит никуда ехать? Я намекнула Эдику, что у тебя полно работы в клубе. Чем не повод остаться дома и обсудить проблемы всеобщего потепления и арабо-израильского конфликта? Я бы могла спокойно выкурить свою сигару.

— Идея интересная. Но курить вредно, — ты мне это сама тысячу раз говорила. К тому же, я заканчиваю с "Сашо" сегодня вечером. Это мой последний рабочий день в этом кабинете. Так что повода отклонить приглашение у нас нет.

— Жалко, — Катрин погладила крышку стола. — Мне здесь начало нравиться. Значит, едем полюбоваться ленными владениями господина Галена? Ну да, мне даже любопытно.

Больше об уик-энде не говорили. Флоранс сдала дела, скромно отметила это событие в компании нескольких продюсеров и менеджеров "Сашо". Катрин ждала в машине, погруженная в тайны сражения при Иссе[1].

Впереди было два совершенно свободных дня, потом еще длинные, с праздниками, выходные. Но нужно успеть заехать на площадь Бьен, ознакомиться с местом новой работы. За дни безделья Флоранс собиралась обдумать стратегию нового проекта и уже потом подписывать контракт. У Жо, наконец, начались каникулы. Он тоже сидел дома, наслаждался компьютерными битвами. Правда, через день ездил в обожаемую Школу. Там всё продолжались какие-то дополнительные тренировки. Нужно все-таки выбраться с парнем в Альпы. Подышать чистым воздухом, спокойно поговорить с Кэт. Послушать новые эпизоды ее одиссеи, — страшную длинную сказку. Естественно, если Жо займется чем-то своим. Сказок ему и в компьютере хватает. А вот его мама уже привыкла слушать другое. Каждый день. Иногда подолгу. Иногда несколько слов…

…-Горы, — они совершенно иные. Такая абсолютная пустота. Камень. Лед. Узкая тропа-дорога, по которой, кажется, идешь десять тысяч лет. Нет, не то, — Катрин с досадой покрутила головой, — говорю, как старой жевательной резинкой чавкаю. Эти горы нужно видеть. Они.… Ну, они — совсем нечеловеческие.

— Кэт, вообще-то я видела горы. Даже пыталась кататься на лыжах. Всё это не то, — я понимаю. Горы, в которых не бывает людей, — действительно нечеловеческие горы.

— Нет, не то, детка, — Катрин тяжко вздохнула. — Нечеловеческие горы, — это то место, которое человек не в состоянии полностью постичь своим умишком. Вот я дура бессловесная. Не могу объяснить. В общем, — это как совершенно чужой карнавал. Нет танцоров, нет музыки, холодно как в аду, но весь мир безмолвно сверкает, празднует, от красок неба и снега кружится голова, и ночи напролет летят немыми фейерверками зарницы и молнии. Ты не понимаешь смысла, не понимаешь, кто и что празднует. Ты не видишь этих богов. Ты амеба. Ты заблудилась. Стоит встать, начать вглядываться, и этот чужой восторг тебя убьет. Не только холодом. Цветом, сиянием, тем, что ты космически ничтожен и глуп. Потом все исчезает, — вокруг декорации, громоздящиеся до самого пустого неба. Знаешь, как обидно умирать, чувствуя себя одиноким микробом?

— Пожалуй, не знаю, и знать не хочу. Уж очень устрашающе звучит. Но вы прошли?

— Мы прошли, — Катрин снова вздохнула. — Может быть, благодаря Блоод. Она все-таки во многом сильнее человека. Хотя люди там тоже ходят. Торгуют, и иногда даже ездят в гости. Знаешь, я там поняла, — люди делятся на две части, — одни четко знают, что можно, а что нельзя. Другим интересно, — а почему, собственно, нельзя? И они прутся через перевалы. Или еще куда.

— Да, — и замерзают или соскальзывают в пропасть. Вы же сами прошли чудом. Неужели, тебя не пугает то, что осталось за спиной? Сколько подобных уроков ты должна пережить? Ты бы могла лежать в той ледяной пропасти до скончания времен.

— Точно, — Катрин заглянула в свой стакан с минеральной водой. Пропасти там обнаружить не удалось, и зеленоглазая сказительница пожала плечами. — Я много где могла бы лежать, но сижу здесь. Видно, удача и судьба не такие уж сугубо мистические штучки.

— Удача как эдельвейс, — сказала Флоранс, аккуратно гася свою сигарету. — Она ждет людей далеко не на каждом склоне. Смерть найти куда легче.

— Тоже верно, — теперь Катрин разглядывала стакан на просвет. — Зато, умирая, не будешь раздумывать только о том, какого дерьма твои наследники обсуждают сроки вскрытия завещания таким громким шепотом. Будет на смертном одре вспомнить что и поинтереснее. Пойдем спать? А то Цуцик меня завтра не добудится.

— Завтра суббота. Мы приглашены в гости, — Флоранс почему-то почувствовала себя неловко и разозлилась. — В конце-концов нас приглашает твой воздыхатель. Можно отнестись к моменту серьезно. Можно даже отменить утренний марафон.

— Я серьезна как никогда. А утренняя пробежка ни в коем случае не помешает мне вечером с должным трепетом и невинностью отдаться Эдику.

— Ты нарочно хочешь меня разозлить? Глупо. Эдвардс — умный и воспитанный мужчина. Он наверняка видит в тебе в тебе не только глуповатую и трепетную студентку.

— Видит, — согласилась Катрин. — В конце концов у нас было достаточно свиданий, чтобы поболтать и о сексе.

— Надеюсь, ты не наговорила ему лишнего?

Катрин вскинула свои зеленющие глаза:

— Все как ты советовала, мамочка. Я была до жути дипломатичной. Но, честно говоря, я не уверена, что весть о моей бисексуальности поразила бы его большое и доброе сердце насмерть. Он, знаешь ли, и сам… не школьник.

— Тем лучше. Не понимаю твоих колебаний. Ты уж определись, хочешь или не хочешь ты ехать заниматься с ним сексом.

В глазах Катрин мелькнула тень:

— Я думала, мы с тобой все на свете решаем только вместе.

— Но, Кэт, всему же есть разумный придел. Кое-какие интимные решения ты должна принимать лично.

— Ты, наверное, права, — со странным выражением сказала Катрин. — Лично, так лично. Поеду и трахнусь. Не девочка же я, в самом деле? И Эдик забавный тип. Развлекусь. Правильно?

— В общем-то, я вполне одобряю такое решение. Только отнесись к этому чуть серьезнее. Эдвардс все-таки не игрушка.

— Хорошо, я буду преданно смотреть ему в глаза. Как кролик. Ты со своим Жаном так и делаешь?

— Но-но, не издевайся. Жан — проверенный рыцарь и в постели он исправно выполняет свой долг.

— Боец лучше меня? — угрожающе прищурилась Катрин.

— Лучше тебя не бывает. Хотя, когда я полюбовалась на твою тренировку в вашем "спортивном" клубе, я начала догадываться, насколько ты меня щадишь на подушках. Невинная беззащитная школьница. Жалеешь на меня сил?

— Не щадить? — ужаснулась Катрин.

— Немножко сдерживайся, — желательно, чтобы я могла дышать и чувствовать до конца. Остальное, — что пожелаешь.

Катрин качнулась к ней, Фло выставила руки и шепотом завопила:

— Только после душа!

Обе засмеялись и пошли наверх.

Засыпая-выключаясь, Флоранс вспомнила разговор. Что-то в нем было дурное. Нужно спросить у девочки прямо. Хотя обо всем вроде бы сказано? Или нет? Ладно, утром…

[1] Сражение при Иссе — сражение между персами и армией Александра Македонского в 333 г. до н. э.