Фаблио. Старофранцузские новеллы

Кто говорить красно мастак

И острому словцу не враг.

Тот и приврет иной раз славно.

В местечке Санс — давно ль, недавно —

Один жонглер несчастный жил,

В отрепьях жалких он ходил.

Не знаю, как жонглер тот звался.

А в кости лихо он сражался,

Бродил, продувшись, невеселый.

Без куртки он и без виолы

И, если ветер дул сердито,

Дрожал, рубахой лишь прикрытый.

Разгуливал жонглер притом

Частенько вовсе босиком,

А коли случай выпадал,

Что в башмаках он щеголял,

То дырами они зияли,

И в дыры пальцы вылезали.

Да были и штаны под стать:

Прорех и тут — не сосчитать!

Жонглеру, как другим бездомным,

Кабак приютом был укромным;

Жонглер не на турнирах дрался,

Он в пьяных драках подвизался.

Ну, что ж еще? Скажу, что он

Усердно посещал притон:

Красоток лапал, пил, играл,

Последний грош там оставлял.

Сидит, бывало, за игрою

В обнимку с девкою шальною,

В зеленой шапке набекрень —

И бражничает целый день.

Бродяга знать не знал труда.

Был праздник для него всегда.

Так жизнь беспутная катилась.

Послушайте же, что случилось.

Уже немало нагрешив

И срок положенный прожив.

Жонглер кончины ожидал.

А черт его подстерегал:

Наш искуситель, враг людской

Явился за его душой;

Уж целый месяц он из ада —

Добыть одну хоть душу надо!

Душа жонглера отлетает,

И с лету черт ее хватает:

С ним ангел не заводит спор, —

Грешил всю жизнь свою жонглер.

Вот, душу вскинувши на шею,

Черт в ад помчался вместе с нею.

Его собратья не зевали

И всяких душ понасбирали:

Несут мошенников, воров,

Вояк, и пьяниц, и попов,

Монахов, и отцов святых,

И рыцарей, и всех иных,

Что смертные грехи творили

И в лапы к черту угодили.

Вот устремились черти в ад

И перед Сатаной стоят.

Лишь только он их увидал:

— Добро пожаловать! — сказал. —

Вы не бездельничали, право.

Гостей же примем мы на славу! —

И души брошены в котел.

Хозяин к слугам подошел:

— Я вижу, черти, что сейчас

Здесь налицо не все из вас?

— Мы все здесь, кроме одного,

Дрянного, жалкого, — того,

Кто души не умел ловить

И смертный люд в соблазн вводить.

Тут подоспел и черт. который

Нес на плечах своих жонглера.

С ним черт не торопился в ад,

Вмиг оглядев его наряд, —

А был жонглер почти что голый, —

Черт сбросил груз свой нетяжелый,

И душу сатана спросил:

— Послушай, кем ты в жизни был —

Предателем? Убийцей? Вором?

— Нет! На земле я был жонглером,

И я принес сюда с собой

Все то, что в жизни знал земной:

От стужи плоть моя страдала.

Слов грубых слышал я немало...

Здесь нынче дом свой обретя.

Хотите, петь вам буду я?

— Петь будешь? Нет! На что нам пенье?

Дадим другое порученье:

Раз ты одеждой небогат,

Явился чуть не голым в ад,

Займись-ка топкой под котлом!

— Ну что ж! Клянусь святым Петром.

И мне погреться не зазорно! —

И, разведя огонь проворно,

Жонглер за печью стал смотреть.

Кидать дрова да спину греть.

Чертей собравши как-то раз,

Им Сатана дает приказ,

Чтобы немедля вылетали,

Умерших души добывали.

Потом он слово обратил

К тому, кто печь в аду топил:

— Я души всех людей моих

Тебе вручаю; должен их

Беречь ты, как зеницу ока.

С тобой разделаюсь жестоко —

Повесить за язык клянусь,

Коли души я не дочтусь!

— Вы можете спокойны быть,

Я буду зорко их хранить,

Все рвенье приложу к тому, —

Сказал жонглер в ответ ему.

— Тебе вверяю всех как есть.

Но знай — порукой в этом честь! —

Что за пропажу хоть одной

Живьем ты будешь съеден мной!

А коль старанье обнаружишь

И приказанья не нарушишь,

Тебя к столу я допущу,

Монахом жирным угощу

С приправой из ростовщика

Или гуляки-паренька.

Жонглер один в аду остался —

Огонь поддерживать он взялся.

Вдруг видит не кого иного,

Как самого Петра святого:

Святой, что стражем рая был,

В ад неожиданно вступил.

В уcax и с бородой, нарядный,

Он выглядел весьма парадно.

Без свиты он явился в гости,

С собою столик взяв и кости.

К жонглеру Петр подсел — и вдруг

Он предложил ему: — Мой друг!

Не хочешь ли со мной сыграть,

На счастье кости покидать?

Скажу тебе без дальних слов:

Коль обыграешь, я готов

Платить наличною монетой.

Ее немало в сумке этой,

Смотри — набита золотыми!

— Но у меня, клянусь святыми, —

Сказал жонглер, — нет ничего,

Рубаха — только и всего...

Нет, и не мыслю об игре я.

Гроша, ей-богу, не имею! —

А Петр тогда ему в ответ:

— Ставь души, коли денег нет!

— На это, сударь, не дерзаю:

Ведь я за души отвечаю,

И пропади хотя одна,

Меня проглотит Сатана!

— А как ему про то узнать,

Пропали бы хоть двадцать пять?

Да ты на денежки взгляни:

Твоими могут быть они...

Что за чеканка! Что за звон!

Я ставлю двадцать су на кон,

А ты ставь души, — Петр сказал.

Увидев деньги, воспылал

Жонглер к ним жадностью такой,

Что кости правою рукой

Он сгреб и молвил: — Ну давайте.

Игру на счастье начинайте!

Я ставлю душу из котла.

— Уж больно ставка-то мала,

Чтоб шла игра повеселей,

Ставь тройку душ любых мастей!

— Согласен я и так играть. —

А Петр жонглеру: — Что ж, кидать?

— Нет, черт возьми, повремените.

Сперва деньгу на стол мечите! —

Не возражает Петр — на кон

Выкладывает деньги он.

И вот сидят два игрока

У дьявольского огонька.

— Бросай-ка ты сперва, жонглер.

Ведь в этом деле ты востер! —

Жонглер не спорит: — Ладно, бросим!

— Гляди-ка, выпало мне восемь.

Коль будут кости хороши,

Я выиграю три души. —

Бросают: два, один и три.

— Я взял, — сказал святой, — смотри!

— Куда ни шло, душ пять иль шесть

Для ставки я могу наскресть. —

Метр восклицает: — Я пошел! —

И бросил кости он на стол.

Двенадцать вышло. — Проиграл

Ты девять душ, — святой сказал.

— Но дальше я играть хочу.

Коль примешь ставку, я мечу!

— Приму, — ответствовал святой.

— Те девять, что уже за мной.

Идут в счет дюжины пускай! —

И Петр воскликнул: — Что ж. бросай!

— Бросайте вы! — жонглер ему.

Петр отвечал: — Быть по сему.

Я вижу шесть... Да. мне везет!

Три и осьмнадцать — вот мой счет!

— Клянусь, что с этакой игрой

Столкнуться мне пришлось впервой.

Признайтесь честно мне: у вас

Не больше ли костей сейчас?

Обыгрываете нехудо...

Но я играть крупнее буду!

— Мoй друг, Всевышним поклянусь —

Условья все блюсти берусь:

Все будет так, как пожелаешь.

Ты с одного иль с двух считаешь?

— Я? С одного. Но я прибавлю:

К тем двадцати я двадцать ставлю. —

Воскликнув: — Помоги мне, Боже! —

Петр кости выбросил — и что же?

Семнадцать выпало очков:

Уж сорок душ он взять готов.

Жонглер ему: — тут спору нет,

Но я мечу за вами вслед. —

И снова кости он бросает.

— Ого! — апостол восклицает, —

Вы проигрались в пух и прах:

Пятерки здесь на трех костях.

Не плакать мне о платеже:

За вами сорок три уже!

— Ей-богу, вот те крест святой,

Не видывал игры такой!

Порукой все святые Рима, —

Ей-ей, уму непостижимо,

Чтоб так выигрывать могли

Без плутовства! — С ума сошли!

— А вы, почтенный, так зазнались,

Что и в аду не удержались

И стали, по привычке, знать,

Играя, кости подменять? —

Услышав эти обвиненья,

Петр, вне себя от возмущенья,

Вскричал: — Как нагло врете вы!

Плуты уж вечно таковы:

Проигрывая, плут завзятый

Кричит, что кости виноваты.

Подлец, кто, подменяя кости,

Еще других винит со злости!

Знай — негодяй ты и осел,

Коли меня бесчестным счел.

Свой гнев сдержать мне трудно даже

Вот-вот тебя по морде смажу!.. —

Жонглер вскипел от этих слов:

— Видали, старец-то каков!

Решил сгубить меня, мошенник?

Смотри, останешься без денег!

Да что тут рассуждать с тобой! —

И, от обиды сам не свой,

Он сумку с золотом хватает.

Но и апостол не зевает —

Противника он так сдавил.

Что тот добычу уронил.

Тогда, во гневе рьян и скор,

На старца бросился жонглер:

За бороду седую — хвать!

И ну таскать его, трепать...

Но и апостол не дал маху.

Он на жонглере рвет рубаху:

Открытою по чресла вплоть

Жонглер свою увидел плоть.

Друг дружку долго колотили,

Пинали, дергали, тузили...

И вот жонглеру стало ясно,

Что драться со святым напрасно,

Что с ним но силе и по росту

Жонглеру не равняться просто,

Что, если схватку продолжать им,

Простится он и вовсе с платьем,

И так чуть держится оно.

— На мировую! Решено —

Зачем упорствовать нам зря?

Играть давайте как друзья,

А дальше что — там будет видно.

— Но я же оскорблен бесстыдно —

Ведь вы меня оклеветали,

Мошенником меня назвали!

— Готов признать, я был неправ,

Виною мой горячий нрав;

Вы больший вред мне причинили —

Всю одежонку загубили,

Рубаха порвана моя!

Мы квиты, так считаю я. —

Согласен Петр. Играть решили

И поцелуем мир скрепили.

Сел вновь апостол со словами:

— Так, значит, сорок три за вами!

— Я знаю, но наверняка

Была игра моя мелка.

Что, если ставки мы утроим

И покрупней игру откроем?

Посмотрим, как она пойдет!

— Но знать хочу я наперед:

А не заспорите ли вдруг

Со мною вы, как прежде, друг?

— О нет, да будет вам известно,

Я долг платить намерен честно.

Вам рыцарей, попов и дам,

Монахов, и воров отдам,

И благородных, и вилланов,

Каноников и капелланов!

— Ты рассуждаешь, друг, толково.

Что ж, я готов сразиться снова. —

И кости вновь жонглер кидает:

Пять, три, четыре выпадает.

— Двенадцать, — закричал он, — вот!

— Я вижу, вам теперь везет...

Коль не поможет Иисус,

На этот раз я не спасусь! —

Опять бросают, и опять —

Двенадцать: два и дважды пять.

— О боже! Принесет сраженье

Из нас кому-то пораженье! —

Воскликнул Петр. — Так иль иначе,

Пришел черед моей удаче!

Башкой клянусь, — вскричал жонглер. —

Придется плохо вам, сеньор! —

Но выбросил святой легко

По шесть два раза и очко:

— Как ловко я сейчас сыграл!

Вас на очко я обогнал.

— Опять припер меня к стене.

Ну как за ним угнаться мне!

Преследует меня беда.

Не знал я счастья никогда.

Ни на земле, ни в преисподней, —

Не повезло мне и сегодня...

Меж тем средь мучимых огнем

Уже разнесся слух о том.

Что в выигрыше Петр остался.

И отовсюду крик поднялся:

— О сударь, видит Вседержитель,

Вы — наш оплот, наш избавитель! —

Петр отвечал: — Я вам несу

Благую весть: я всех спасу!

Чтоб вас от адских мук избавить.

Пришлось на кон мне все поставить;

Когда б не вышли кости мне.

Гореть бы вечно вам в огне.

Чуть мрак рассеется ночной,

Последуете в рай ла мной. —

Жонглер стоит, ошеломлен:

— Еще сыграем! — просит он. —

Я отыграю все обратно

Иль потеряю безвозвратно

Все души, сколько их ни есть!

О чем теперь мне речь повесть?

Апостолу везло на диво,

И сторож ада нерадивый

Продул все души до одной.

И к раю длинной чередой

Они поплыли за святым.

Стыдом и злобою томим,

Жонглер сидит... И вскоре в ад

Со свитою пришел назад

Владыка мрачный этих мест.

Все зорко оглядев окрест,

В печь заглянул он и в котел,

Но ни души там не нашел.

И он жонглера подзывает:

— Где души? — грозно вопрошает. —

Скажи, куда ты их девал!

— О, смилуйтесь, — тот отвечал, —

Могучий ада властелин!

Тут старец приходил один,

И денег было тьма при нем;

Я думал, коль играть начнем.

Ко мне богатство перейдет,

Ан вышло все наоборот:

Подкинул он — обманщик, плут! —

Фальшивые мне кости тут,

И я из-за его костей

Всех ваших проиграл людей. —

Жонглера за такую речь

Чуть Сатана не бросил в печь:

— Доставил, сукин сын, жонглер,

Ты мне убытки и разор.

Будь проклят, кто тебя принес,

Поплатится за это, пес! —

И черта, что принес жонглера,

Схватила дьявольская свора:

Беднягу жали, мяли, били

И так нещадно поносили.

Что вынудили слово дать

Уж больше в ад не доставлять

Беспутных и шальных голов,

Бродяг-жонглеров, игроков.

Да! Черту здорово досталось!

Ему лишь обещать осталось,

Что в ад не вступит с этих пор

Вовеки ни один жонглер.

Разгневанный, кричит властитель:

— Покинь, жонглер, мою обитель!

Тебя гоню — и поделом:

Остался я с пустым котлом...

Убраться прочь тебе велю,

Слуг этаких не потерплю!

Жонглеров в ад пускать не буду,

Их племя изгоню отсюда.

Отныне в рай для них дорога:

Веселие угодно Богу, —

Пускай им Бог дает приют!

Так Сатана свершил свои суд.

Жонглер покинул ад кромешный

И к раю зашагал поспешно.

Его увидел пред собой

Апостол Петр, ключарь святой,

И райские открыл ворота.

Теперь жонглерам нет заботы

Им более не страшен ад!

За это пусть благодарят

Того, о ком я рассказал,

Кто души в кости проиграл.