Фаворит смерти 3

Глава 14

— Это с Министерства! — злобно пошипела Стаханова, глядя в глазок. — Черт, выследили!

— Это я их привел! — сокрушенно произнес я. — Прости! Я не хотел!

— Ты не виноват. Ты действовал в интересах своей семьи. Это единственный верный и правильный путь. А вот я поставила свою карьеру выше того, чему должна служить — выше здоровья людей. Забыла, для чего изначально начинала все это.

Стаханова переменилась в лице. На мгновение ее стальной непробиваемый вид вдруг куда-то ушел, она стала обычной женщиной, вполне даже симпатичной. Но сквозь эту красоту отчетливо проглядывалась грусть.

— Давайте, я уйду через черный выход, а вы скажете, что меня тут и не было, — предложил я, поглядывая по сторонам — черный выход же есть в этом доме? — Я создам магическую сеть, по которой они не смогут понять, что я был. Они и не поймут…

— Нет, — отрезала вдруг Стаханова. — Пусть идут к черту вместе со своей лицензией! Я не буду предавать свои принципы. Я иду с тобой. Пошли через черный выход.

— Но ведь…

— Не спорь, — перебила меня она. — Я так решила. Не хочу потом всю жизнь мучиться с совестью, что предала тех, кого множество лет лечила. Я ведь роды принимала всех вас — Александра, Егора, Ольги, тебя.

Я невольно задался вопросом, сколько же лет Стахановой?

— А теперь настало время выбирать. И выбор я свой сделала.

— Хорошо, — кивнул я, понимая, что спорить со Стахановой бесполезно.

— Пошли, — кивнула она и повела к черному выходу.

В дверь уже ломились. Деревянные косяки жалобно скрипели, но держались до последнего. За дверью грязно матерились.

— Откройте! Немедленно!

А потом раздался оглушительный удар, и деревянная преграда разлетелась в щепки.

— Думаю, даже если бы я там осталась и наврала, что тебя здесь не было — это бы уже ничего не поменяло, — произнесла Стаханова, заводя меня в какой-то закуток под лестницей. — Сюда!

Мы выскочили в маленький проход и оказались в небольшом дворике.

— Постойте! Надо проверить! — я остановил Стаханову, первый юркнул вдоль забора из кустарника, чтобы убедиться, что все чисто.

Министерство здоровья такого опыта задержания людей не имело, как Министерство спокойствия и потому черный выход был свободен.

Я подал знак Стахановой и мы бросились прочь от дома.

— Моя машина… — начала врач, но я покачал головой.

— Она наверняка уже охраняется пришедшими, впрочем, как и моя. Вызовем такси. Только отойдем дальше.

Осторожно, стараясь не быть замеченными, мы прошли через узкие улочки и дворы, остановились возле кафе, где собралось немного народу, и где можно было с ними слиться. Вызвали такси.

— Поехали к тебе, — уверено сказала Стаханова.

— Хочу предупредить заранее, что у меня в доме не спокойно — некоторые личности, типа Герцена, порой нападают без предупреждения! — улыбнулся я.

— Мне уже нечего боятся! — махнула рукой Стаханова. — Лицензии меня наверняка уже лишили, так что все к черту! Готова биться об заклад — уже после второго стука лицензия была аннулирована. Радует одно, что отец твой, Петр Вяземский, никогда меня деньгами не обижал и у меня имеется скопленный некоторый капитал, который позволит мне нормально существовать много лет, — Стаханова улыбнулась. — Наверное, поэтому я так легко согласилась на такой шаг! А насчет лечить… я могу это делать и без лицензии.

Стаханова вопросительно глянула на меня.

— Конечно! — поспешно кивнул я. — Нас вы можете лечить и без лицензии. Мы вам доверяем.

— Спасибо!

Таксист приехал быстро, забрал нас и повез в дом.

Там уже встречали Нианзу и Ольга.

Я ожидал опять каких-нибудь дрянных новостей, но родные на мой немой вопрос лишь пожали плечами.

— Мы просто гуляли по саду, — ответила Ольга.

Хотя было видно, что она допытывала Нианзу, и причина расспроса была одна — наша стычка с Александром.

Слуга был растерян — допрос дался ему нелегко. Все время нашей битвы с братом он был в доме, заперт в комнате, и навряд ли что-то видел.

— Ольга, — я взял сестру за локоть. — Нам надо поговорить.

— Нам — это кому? — спросила Ольга, подозрительно глядя на Стаханову.

Кажется, она понимала, что доктор тут не с проста.

— Нам троим, — пояснил я.

— Я не хочу.

— Придется. Вопрос касается твоей безопасности.

Это еще больше смутил сестру. Она, скорее всего, ожидала несколько иной разговор. Что же, и его тоже придется сегодня начать — подумал я, поглядывая на живот Ольги.

— Если безопасности, то хорошо, — растеряно ответила Ольга. — Пойдемьте ко мне в комнату.

— Максим, — мягко произнесла Стаханова. — Полагаю, нам будет комфортнее, если мы останемся вдвоем — я и Ольга. Общую суть вопроса ты мне рассказал, так что твое присутствие не обязательно.

— Понял, — кивнул я. — Тогда я останусь тут.

Девушки поднялись наверх.

— Что случилось? — спросил Нианзу. — Ольга заболела?

— Захворала, — расплывчато ответил я.

Китаец кивнул.

— Максим Петрович, не желаете чего-нибудь перекусить?

Есть и в самом деле хотелось, но сначала нужно было принять наемником — глянуть состав, расставить по местам. Все-таки Герцены могли атаковать дом в любой момент.

— Приготовь что-нибудь, — ответил я. — А я чуть позже подойду в столовую.

— Как вам будет угодно. — Поклонился Нианзу и ушел в кухню.

Спустился Бартынов. Запасы алкоголя были им найдены, и он уже был в изрядном подпитии.

— Максим! — увидев меня, произнес он.

— Вы опять начали? — спросил я, кивая на бутылку в его руках, уже наполовину опустошенную.

— Я совсем чуть-чуть, чтобы не грустить, — ответил тот. — Тут у тебя совсем тоска.

— Не помешает ли вам хмель в глазах увидеть смерть Герцена-младшего? — жестко спросил я.

Это подействовало. Бартынов аж встрепенулся. Поставил бутылку на столик, кивнул.

— Да, ты прав. Что-то опять меня начало заносить. Все, завязываю, — он потер лицо, пару раз отвесил себе звонкие пощечины. — Буду в трезвом уме. Иначе опять в бессознанку провалюсь.

— Хорошо. Давайте лучше займемся расстановкой сил. Вы сказали, что видели несколько слабых мест у меня на территории.

— Верно, — кивнул Бартынов. — Слабых — это еще мягко сказано. Как еще при первой атаке эти уроды не пронюхали их? Если бы узнали — уже бы и не было дома. Пошли, покажу.

Расстановка наемников заняла весь день. Мы разделили их на пять бригад, в каждой по десять человек, расставили по периметру. Потом перешли к бойцам клана Бартынова. Те воины тоже оказались весьма подготовленными. Они заняли весь северный участок.

Дальше отработали систему связи — связали наемников и бартыновских в одну сеть, вывели центральный канал на мою рацию. Несколько раз проверили вызов и придумали позывные. Определились с схемой дежурства.

Потом, когда мы уставшие, но довольные собой и той работой, которую проделали, вернулись с Бартыновым в дом, начали приходить известия.

Сначала проверенные источники Бартынова сообщили ему по телефону, что к Герценым примкнул Альбрехт Солод — боярин Нижней палаты, известный своей импульсивностью и недалеким умом.

— У него хорошая поддержка в сельском хозяйстве, но сам он — ничто, хотя и имеет атрибут «Зелень травы». Этот Солод уже все решил видимо для себя. Он уверен в победе Герцена, тем более там такая поддержка, — усмехнулся Бартынов.

Потом пришло сообщение, что Аксенов выступил в Верхней палатой с осуждением ситуации с конфликтом аристократов, сделав акцент на том, что Вяземские, не смотря на все их грехи, могли бы первыми выйти с мировой.

— Этот болван дал всем намек, что крайний во всей это истории — ты! — злобно произнес Бартынов. — Вот ведь псина сутулая!

— Я сегодня с ним встречался, — ответил я. — Он однозначно будет стоять на стороне Герценых.

— Это плохо. За ним многие потянутся. Все-таки не последняя фигура в этой расстановке. Многие, даже если и хотят примкнуть к тебе, будут вынуждены встать на сторону Герценых — конфликты с властью никому не нужны. А трусость некоторых аристократов известна многим. Многие будут действовать по принципу — соглашусь на многое, лишь бы меня не трогали.

— Ну, не многие, — произнес вдруг знакомый голос.

Мы одновременно с Бартыновым подняли головы. На пороге дома стоял Щедрин.

— Я вот, например, за тебя, Максим.

Щедрин зашел в дом, поздоровался.

Потом подошел ко мне, потрепал по голове. Повторил:

— Я за тебя, Максим. Твой отец всегда помогал мне в трудные минуты. Настало время и мне тебе помочь. Со мной прибыло сорок отборных воинов. У пятерых есть магические способности. Мы будем стоять до конца. Уж я то точно не буду в стороне в этой завуршке!

— Спасибо! — я не знал, что сказать еще.

Это новость меня растрогала.

— Я же говорил, — улыбнулся Бартынов. — Не все пойдут за этого урода Герцена. Умные люди, которые всю картину полностью видят, у которых глазах страхом не зашорены, они понимают, кто в этом конфликте прав, а кто нет. И правда, я верю, восторжествует.

— Верно, — кивнул Щедрин. И принюхался. — А что, Нианзу что-то сготовил? Чувствую заливное из рыбы, верно?

Вышел слуга, охотно закивал.

— Кушать готово. Просим к столу.

Я с удовольствием пригласил гостей отобедать и мы все — Ольга, Анфиса, Стаханова, Бартынов, Щедрин, Чернов и я, — пошли к столу.

Нианзу вновь отличился. Стол ломился от яств. Но на этот раз упор был именно на русской кухне.

На первое подали сардины с поджаренным хлебом и сельдереевым маслом и луковую похлебку.

На второе — голубцы с говядиной, щучьи котлеты, фаршированную репу с белыми грибами.

На закуску было предложены расстегаи с осетриной и налимьей печенкой, красная икра, мясная нарезка.

На десерт — гречневые блины, брусника моченая, малиново-лимонный пирог.

Щедрин ел с аппетитом, нахваливая китайца, прося каждого блюда добавки. Бартынов больше налегал на икру и шампанское. Остальные держались скромно. Чернов ограничился расстегаем, сказав, что у него язва и излишки ему не положены. Учены украдкой поглядывал на Стаханову и скромно интересовался — не желает ли она чего-нибудь и с удовольствием подкладывал ей в тарелку еду, когда та соглашалась.

Я попробовал все — не мог отказать себе в этом удовольствии, — но небольшие порции. Каждое блюдо обладало невероятным вкусом, и я только закрывал глаза от взрыва блаженства, не в силах что-либо произнести.

После такой трапезы все принялись пить час, неспешно ведя беседы на пустяковые темы. Щедрин сказал, что на юге идут сильные дожди все начали это обсуждать. Чернов объяснил с научной точки зрения почему этот год, а особенно осень, будут дождливыми. Бартынов фыркал, говорил, что это все из-за магического фона, который перегрузили в последнее время. Щедрин шутил над обоими.

Казалось, что нет никакой войны и что сейчас простой день, не хороший и не плохой. Обычный.

Я предложил гостям разместиться на ночь в комнатах для гостей и все поддержали меня.

Ближе к вечеру я решил навестить Стаханову.

Она встретила меня с благодарностью.

— Спасибо за комнату.

— Можете жить тут столько, сколько вам захочется, — ответил я.

— Я бы была осторожна с такими предложениями — ведь я могу и согласиться! — не весело улыбнулась Стаханова.

— Я серьезно — это комната теперь ваша. Это то не многое, что я могу вам дать в знак благодарности.

— Спасибо, я это очень ценю. Остаться здесь мне и вправду придется на некоторое время.

— Удалось поговорить с Ольгой? — перешел я к делу.

Стаханова кивнула.

— Удалось, но напрямую говорить ей о нашем деле, касающегося нанороботов и уж тем более другой, более деликатной, темы, я не стала. Состояние Ольги сейчас, когда она узнала про смерть двух своих братьев, да и общее состояние дел, не самое стабильное. Но мне хватило и простой беседы, чтобы просмотреть Ольгу. Если бы ты не сказал про нанороботов, то я бы даже не обратила на них внимание. Столь мелкие частицы даже под магическим сканированием практически не видны. Списала бы на старость и плохое свое зрение.

— И что по итогу можете сказать? — весь в нетерпении спросил я. — Это можно как-то убрать из ее крови?

— Какой ты нетерпеливый! — улыбнулась Стаханова. Но сразу же вновь стала предельно сосредоточенной. — Не все так просто, Максим. Там задействована очень тонкая и высокая магия. Уровень впечатляет. Я никогда такого раньше не видела. Очень искусстно, аж завидно! Во что ты ввязался, Максим?

— Не могу сказать. Ради вашей же безопасности.

Стаханова кивнула. Лишних вопросов не стала задавать?

— Так как насчет излечения? — спросил я.

— Я не люблю давать ложную надежду — отношусь ко всему этому с предельной осторожностью. Просто обожглась однажды, когда была совсем еще юна и глупа, и только начинала карьеру доктора. В общем, Максим, очищение крови, тем более от такого — это очень долгий процесс.

— У нас нет много времени, — ответил я, вспоминая слова Крота насчет бала — он должен пройти послезавтра, а значит и времени у нас в запасе ровно столько же.

— Дай мне хотя бы неделю, — произнесла Стаханова.

— Это слишком много!

— Тогда сколько же у нас есть времени? — брови Стахановой взметнулись вверх.

— До послезавтра.

— Ты с ума сошел! Это просто нереально.

— Если не успеем к этому времени — то все лечение будет бессмысленным.

— Они активируют нанороботов? — поняла Стаханова.

Я кивнул.

— Хорошо, я буду стараться. Из кожи буду лезть. Для этого мне нужна будет помощь Ольги. Поговори с ней.

— Поговорю. Какая именно помощь от нее понадобиться?

— Пока точно не знаю, но любое содействие — днем и ночью. Нужны будут анализы крови, и не одни. Нужны пробы, тесты, оттоки. Сам понимаешь, что сестру придется дергать. Пусть поймет, что это для ее же блага.

— Я зайду к ней.

— Спасибо. Тогда я начинаю прямо сейчас, — Стаханова двинула к столу, но остановилась. — И еще. Профессор Чернов, насколько я понимаю, неплохо разбирается в магических науках.

— Есть такое, — подтвердил я. — Он — мой учитель по школе.

— Было бы неплохо, если бы он помог и мне.

В глазах Стахановой блеснул хищный огонек.

— Я поговорю с ним. Думаю, он не откажет.

Чернов не отказал. Едва услышал мою просьбу, как тут же с готовностью сообщил:

— Госпоже Стахановой я буду только рад помочь!

А потом, подойдя почти вплотную, прошептал:

— А что, она сама прям попросила меня помочь ей?

— Попросила.

Чернов улыбнулся.

— Ну что же, тогда я пойду. Прямо сейчас. Нельзя заставлять даму ждать.

Альберт Михайлович пошел по коридору, остановился, обернулся, видимо намереваясь что-то сказать. Потом передумал, вновь пошел. И вновь остановился. Поправил свой мятый пиджак, пригладил пятерней растрепанные волосы.

Я улыбнулся, пошел к Ольге. Предстоял непростой разговор.

Сестра была у себя — слушала музыку.

Встретила она меня без энтузиазма, кивнула, что-то пробурчала.

— Ольга, я поговорить зашел к тебе.

— Валяй, — кисло ответила та.

Я зашел в комнату, закрыл за собой дверь.

— Ольга, Стаханова сегодня заходила к тебе, она проверяла тебя — по моей просьбе.

Сестра тут же насторожилась.

— Проверяла? Мы просто побеседовали — и все.

— Она осмотрела тебя магическим зрением.

— Зачем?

— Ты нуждаешься в определенном лечении. Твоя кровь… ее необходимо почистить.

— О чем ты? Я не понимаю.

— Дело в том, что… это сложно объяснить. В общем, есть определенные силы, которые пытаются воздействовать на меня. И это воздействие оказывается не только напрямую, но и через моих родных и близких. Например, через тебя. В твоей крови сейчас что-то вроде вируса, который очень опасен. И это их рук дело. Они хотят таким образом надавить на меня. Кровь нуждается в очищении.

— Что за силы?

— Это не так сейчас важно. Ольга, послушай. Стаханова нам поможет, но я прошу, чтобы и ты пошла ей на встречу.

— Это действительно так опасно, как ты говоришь? — с сомнением спросила Ольга.

— Опасно, — ответил я. — Очень опасно. Поверь мне, это не шутки. Я очень переживаю за твою жизнь. И хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Хорошо, — после некоторой паузы ответила сестра. — Если ты действительно считаешь, что это нужно, то конечно, пусть делает, что должна делать. Мне что, кровь будут переливать?

— Пока не знаю. Думаю, тут не совсем медицинская процедура будет, больше упор на магию. Но не исключаю и этого.

— Бррр! — Ольгу аж затрясло. — Не люблю я все эти иголки. Ну так и быть, пусть делает свои процедуры. Помирать от вируса я не собираюсь.

— Спасибо, — кивнул я. Но уходить не спешил. — Ольга, есть еще одна тема, про которую я хотел с тобой поговорить.

— Валяй, — кивнула сестра, уставившись в дисплей телефона.

— Это очень важный разговор. И касается он тебя и Герцена.

Ольга замерла. Челюсти невольно сомкнулись. В глазах блеснули искры.

— Я не хочу об этом говорить, — чеканя слова, ответила она. — Свадьба не состоится — по известным причинам. И я тебе за это благодарна. Больше тут не о чем говорить.

— Есть о чем, — произнес я. — Я знаю что случилось.

— Что ты знаешь? — с издевкой спросила Ольга.

— Не заставляй говорить меня это вслух. Мне это больно произносить.

— Я не желаю об этом говорить! Все. Иди к себе.

— Нет. Ольга, послушай…

— Не хочу слушать!

— Ты беременна, ты знаешь об этом?

Воцарилась пауза. Была она могильной, мне стало тяжело дышать — настолько она была тягучей. Стало даже слышно, как на первом этаже чавкает Щедрин, вновь делая набеги на стол с едой.

— Знаю, — одними губами ответила Ольга.

— Стаханова может все сделать — ты понимаешь, что я имею ввиду. Нужно лишь только твое согласие.

— Я… я не могу… пока не могу…

— Что?!

— Мне слишком больно, Максим! — закричала вдруг Ольга. И расплакалась. — Я не могу об этом даже говорить — а ты хочешь, чтобы я под нож к ней легла? Нет, не могу. Я не могу. Пока не могу. Не сейчас… Может быть, потом, но сейчас… Господи, уйди, пожалуйста! Мне стыдно! Я словно вся в грязи — от одного только воспоминания о той… Уйди, я прошу тебя, Максим, просто уйди!

— Хорошо. Я уйду, не буду тебя мучить. Просто помни, что всегда с тобой, и я всегда буду тебя защищать.

Я вышел из комнаты, спустился вниз.

Там все так же гремел тарелками Щедрин, допытывая Нианзу о секрете его сырного соуса. Бартынов сидел у камина и курил сигару, листая новостную ленту.

— Черти тебя дери! — иногда восклицал он и потрясывал головой.

— Есть еще какие-то новости? — спросил я, подходя к нему.

— Есть, — ответил Бартынов. — Но лучше бы не было. Еще две фамилии присоединилась к Герценым — Алексеевы и Мешниченковы.

— Это — ерунда, — махнул рукой Щедрин. — У Алексеевых семь пятниц на неделе. Сегодня они к Герценым пойдут, завтра у наших ворот стоять будут. Еще при Втором Прорыве — помнишь? — метались они, то к эвакуирующимся прибивались, то в армию всей семьей шли.

— Продажные шкуры! — прошипел Бартынов.

— Верно. Денежки любят. А Мешниченковы из-за Солода пошли. У Мешниченковых младшая, Катерина, за среднего Солода, за Ромку, повенчана. Да и бизнес у них один. Там без вариантов. Ожидаемое примыкание.

— У Мешниченковых старший с огненным атрибутом, — произнес Бартынов.

— Верно, — тихо ответил Щедрин. — И весьма мощным. Медаль даже вроде как имеется — за геройство у Барьера.

— Интересно, если бы медаль за ум давали — сколько бы у них было? — задумчиво спросил Бартынов.

— Ни одной! — прогрохотал Щедрин и оба собеседника разразились раскатистым смехом.

В дверь позвонили.

Я невольно вздрогнул, а Щедрин и Бартынов перестали смеяться.

— Незваные гости? — спросил Щедрин, косясь на дверь.

— Не должны, — ответил Бартынов. — Я наказал охране, чтобы обо всех гостях предупреждали.

— Как же они тогда сквозь охрану прошли?

— Не знаю.

— Хреновая значит у тебя охрана, — с упреком произнес Щедрин. — Моих надо ставить — у меня даже муха не пролетит. А твои наверняка спят. Дал ты им волю — вот и идет разлад.

Вновь позвонили.

— Я открою, — произнес я.

И пошел к двери.

Щедрин хотел остановить меня, но промолчал, лишь вытянув руку.

Уже заготовив магический боевой конструкт, я с осторожностью открыл дверь.

На пороге стоял не знакомый мне человек. Был он высокого роста, худой, с тонкими чертами лица. Одет как аристократ.

За гостем стояло еще двое, такие же, как и он — в строгих костюмах, с невозмутимым видом.

— Добрый день, — произнес гость, смотря прямо на меня.

— Добрый, — кивнул я. — Мы знакомы?

— Нет. Еще не удостоились такой чести.

— Мать честная! — услышал я за спиной удивленный шепот Щедрина.

Мне это не понравилось.

— Тебе чего тут надо? — прорычал Бартынов, подходя к двери.

Гость не шелохнулся.

— Что происходит? — повернулся я к Бартынову.

— Таким гостей, Максим, надо взашей гнать с порога! — произнес тот, с ненавистью глядя на стоящего у порога.

— Спокойней, господин Бартынов! — ответил гость, смерив того презрительным взглядом.

— И все-таки, может кто-то объяснит мне, что тут происходит? — вновь повторил я.

— Позвольте представиться, — чуть склонив голову, произнес гость. Каждое его движение было мягким, отточенным. — Антон Павлович Вебер.

— Очень приятно… — ответил я.

— Не было бы так приятно, если бы знал кто это такой, — сквозь зубы процедил Бартынов.

— И кто же? — напрямую спросил я.

— Вебер — лучший друг Герцена-старшего, — ответил Бартынов и сверкнул на гостя глазами.