Фаворит смерти 3

Глава 2

Что за черт?!

Я глянул на череп в руках. Не отбросил его лишь только потому, что тот был отполирован до блеска и походил больше на какой-то жуткий элемент декора, чем на настоящий.

Что за черт?!

Что за черт?!!

ЧТО ЗА ЧЕРТ?!!

Я был растерян. Я не понимал абсолютно ничего. В голове — чернота. И какое-то эхо жуткого воя.

Я же ведь должен быть… Пришлось напрячь память, чтобы вспомнить. За Барьером. Верно. Последнее, что помню — захожу во Врата. А потом… Непроглядная тьма.

Боги! Евгения! Парни! Карасик! Где они? Что с ними?

Я дернулся вперед, словно одно мое движение могло переместить меня обратно, туда, в адские бездны темноты.

Но этого не произошло.

Что там случилось? Что же там, черт возьми, случилось?

Сколько я не напрягал память — так и не вспомнил.

Может, и не было ничего? — подумал я. Может, чем черт не шутит, приснилось все? Закинул каких-нибудь наркотиков, которые Олег принимал, скажем, у «Вельзевула». Или в одном из многочисленных баров, где мы с Андреем и Никитой любили проводить время? А все, случившееся у Барьера и за ним — просто бэд-трип, галлюцинация, такое действие наркотика?

Или, может быть, Александр таким образом хотел меня свести с ума, чтобы убедить суд в правоте своих подкупленных докторов? Подкинул мне чего-то дурманящего, а потом показал врачам неадекватного, бормочущего что-то про Барьер?

А может, я уже в психушке сижу?

Я глянул на себя. Я был все в той же военной одежде, которую мне выдали в части. На поясе — пластмассовая фляжка с водой, аптечка и двойной сухпаек, который выторговал Карасик. И даже грязь на штанах от болотистой местности осталась.

Нет, точно не привиделось. Все было на самом деле. Только вот как все закончилось?

Я не знал. Вместо воспоминаний — густая непробиваемая тьма.

И череп… чей он? Как оказался у меня? Для чего?

Сначала я хотел его выкинуть, но пересилив брезгливость, все же оставил. Наверное, это единственная зацепка, которая может хоть что-то объяснить во всей этой загадочной истории.

Череп я спрятал в заплечный мешок, специально сшитый в армейской одежде — туда удобно было класть дополнительное вооружение боезапасы. Вместо этого сейчас у меня там была черепушка. Расскажи кому — примут за психа или маньяка.

Я огляделся. Дом не изменился, все такой же величественный, ухоженный. Только, может, чуток повяли цветы в клумбах и северная часть крыши была перестелена. А так все такое же.

Я позвонил в звонок.

Дверь особняка открылась и на пороге возник Нианзу.

Он смотрел на меня секунды три, молча, не мигая, напряженно. Просто застыл, словно статуя.

И я не двигался. Опешил. Такое знакомое, ничем не примечательное лицо, которое видел тысячу раз и которое не было ни красивым, ни уродливым, обычное лицо пожилого китайца, теперь вызывало у меня в груди такие теплые родные чувства!

Так мы и глядели друг на друга, молча, не двигаясь.

А потом брови слуги поползли вверх, а глаза распахнулись так, что увидь сейчас его кто не признал бы в нем китайца.

— Господин… Максим… Петрович! — дрожащим, полным слез голосом произнес он.

И бросился меня обнимать.

— Максим Петрович! Господин Максим Петрович! Максим Петрович! — все повторял он, крепко сжимая меня и не находя других слов.

— Да, это я, Нианзу, — я тоже обнимал китайца, чувствуя в нем все домашнее тепло, что только можно представить.

От каждого моего объятия китаец вздрагивал, словно оно доставляло ему боль.

— Господин Максим Петрович! Живой! Живой! — наконец выдохнул он другое слово и посмотрел на меня — не мерещусь ли я ему?

— Живой, — кивнул я. — Что же со мной сделается?

— А мы уже… — китаец прикусил губу, замахал руками. Не сдержался, пустил слезу. — Живой! Слава богу!

— Все со мной в порядке.

— Да вы в дом скорее заходите. Проголодались небось? Я мигом сейчас что-нибудь придумаю.

— Только твою еду и вспоминал, Нианзу! Честное слово!

— Ох, Максим Петрович! Сколько же всего… Живой! Слава всем богам — живой! А мы уже все… Но я надеялся! Честно — верил, что все нормально у вас, чувствовало сердце старика… Его не проведешь! Да вы проходите, я сейчас, мигом. Самое вкусное принесу! Самое лучшее! Самое ваше любимое!

— Постой, — остановил я китайца. Недоброе чувство затаилось под сердцем. — А с чего ты решил, что со мной должно что-то произойти?

— Да как же — вы же за Барьер ушли, — растерянно произнес тот.

— Верно, — кивнул я. — Но и от туда возвращаются. Я вот, видишь, вернулся. Живой и невредимый.

— Так ведь ваш отряд, господин Максим Петрович…

— Что? Говори.

Нианзу сжался словно от страха, затрясся.

— Говори, — повторил я.

— Ваш отряд ушел за Барьер три месяца назад, да так и не вернулся. Вас всех официально признали пропавшими без вести. Вы все — мертвецы.

— Как это… — я не мог поверить словам слуги. — Три месяца назад?!

— Верно, — кивнул тот, печально вздохнув.

— Так ведь… Это вчера было… вчера зашли…

Я ничего не понимал. Вновь моя голова шла кругом.

Я действительно был вчера у Барьера. И вчера же зашел за него. А потом… этот провал в памяти. Неужели… Нет! Этого не может быть! Тогда что же, Нианзу врет? Навряд ли. Этот кристально чистый человек не будет меня обманывать. Неужели и в самом деле я пропадал столько времени?

Бред какой-то!

— Отличная шутка, Нианзу!

— Я не шучу, мой господин, — ответил китаец.

И я понял — это действительно так.

Три месяца… Девяносто дней…

Где же я проторчал всё это время? Чертовщина какая-то! Не может такого быть! Ведь я должен был все это время чем-то питаться. Пить воду. Поддерживать свой организм, чтобы не умереть. Почему я этого ничего не помню?

— Ты уверен? — спросил я Нианзу. — Ничего не путаешь?

— Не путаю, господин Максим Петрович. Каждый день вашего отсутствия лично считал, на календаре отмечал.

— Три месяца… — только и смог вымолвить я.

— Верно, — вздохнул Нианзу, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Три месяца — а по ощущениям что три года.

И вдруг опомнившись, всполошился:

— Я позову Ольгу Петровну — она будет невероятно счастлива! И накрою стол.

— Я сам к ней поднимусь, — сказал я и направился уже было на второй этаж, как китаец меня остановил.

— Она сейчас в башне, господин Максим Петрович.

— В какой башне? — не понял я.

— Где сад.

— Постой. Она сейчас в тюрьме?!

— Нет, что вы! Теперь это не тюрьма. Это часть нашего жилища. Ольга там живет. Там же я и ночую.

— Но ведь… — я задумался.

Башня тюрьмой была при отце. Логично, что после его смерти ее переделали под жилище.

— Хорошо, — кивнул я. — Я тогда до башни прогуляюсь. Погода сегодня чудесная. Соскучился по дому.

— Как вам будет угодно. Возьмите только пропуск.

Нианзу протянул мне желтый квадрат картона.

— Пропуск? — нахмурился я, вертя в руках бумажку.

На ней был QR-код и целый ряд каких-то циферок.

Китаец лишь пожал плечами, ответил: «так надо» и живо убежал на кухню.

Я вышел на улицу, пошел в нужную сторону. Невольно почувствовал на себе взгляды охранников. Многих я не узнал — новенькие, но вот некоторые были знакомы — и их взгляды были особенно красноречивы.

Невольно вспоминая о том, как ссорился возле этой самой башни с отцом, я двинул по тропинке, выложенной белым кирпичом. Но вскоре натолкнулся на затор. Дорога была перекрыта мешками со строительным мусором, лопатами, емкостями под раствор и множеством других вещей, говорящими о том, что тут полным ходом идет ремонт.

Насколько помню, проблем в этой части имения не было и в ремонте он не нуждался.

Обойдя затор, я обнаружил не глубокий котлован, который был уже частично выстлан армирующей сеткой и наполовину залит бетоном. котлован был огорожен сигнальной желтой лентой.

Какое-то строение хотят поставить?

Узковато для строения, судя по фундаменту.

Мое внимание привлекли деревянные коробки, размером со шкаф. Внутри что-то было, белое, похожее на камень.

Я заглянул внутрь и растерялся. Рука. Огромная мраморная рука. Часть какой-то скульптуры. Размерами с меня. Что тут собираются поставить? Памятник отцу?

Остальные части тела, как я понял, еще не завезли, поэтому узнать точно не представлялось возможным. Надо будет на досуге выяснить.

Я двинул дальше.

У башни меня встретил незнакомый мордоворот — охранник.

— Пропуск, — пробасил он, глядя на меня как на букашку.

Я показал.

— Проходите.

Дверь пикнула и открылась. Я вошел внутрь.

«Если это теперь не тюрьма, зачем охрана на проходе?» — вновь меня начали одолевать странные чувства.

Я поднялся на третий жилой этаж, остановился возле двери, на которой было фломастером написано: «Ольга Вяземская».

Постучал.

— Кто там? — раздался все тот же знакомый голосок. Немного уставший.

Я не ответил, желая сохранить интригу. Вновь постучал.

Дверь открылась и на пороге возникла Ольга.

Она смотрел на меня точно так же как и китаец — молча, не шевелясь, широко распахнув глаза. И даже, кажется, не дышала.

Потом одними губами произнесла:

— Максим…

И бросилась на шею.

— Братик! Живой! Живой!

— Да что вы все заладили — живой да живой? Что мне сделается то?

Я крепко обнял сестру.

— Это… это чудо! Ты ведь… там ведь… столько времени…

От переизбытка чувств у нее не хватало слов.

— Все позади, я тут.

— Господи, тебя же ведь объявили… Что случилось? Три месяца тебя не было!

— И сам пока не знаю. Но обязательно разберусь. В голове — каша. Одно понятно — я точно жив. И я дома.

Сестра вновь обхватила меня за шею и принялась целовать — лицо, лоб, нос, щеки.

— Ну прекрати! — притворно нахмурился я. — А ты лучше скажи зачем в башню перебралась? Тут интернет лучше ловит? Или убираться Нианзу не заставляет в своей комнате?

Ольга не улыбнулась, печально ответила:

— Не по своей воле я тут. Но мне тут нравится — подальше от всякий идиотов. Да и комната больше. Видал какая?

— Большая, — кивнул я, оглядывая скупое убранство комнаты.

— Тут такое… — после того, как первые эмоции сошли и Ольга взяла себя в руки, произнесла она. — За три месяца такое произошло!

— Догадываюсь. Рассказывай, — произнес я, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится.

— Уверен? — с сомнением спросила сестра.

— Выкладывай.

— В общем, Александр добился своего. После того, как ты ушел за Барьер, от твоей группы не было никаких вестей. Связь просто пропала. Пытались найти тебя. Даже отправляли несколько разведывательных групп — все в пустую. Ни единого следа. Словно и не было вас там. Мы так переживали! Я ночами не спала, ревела! Пыталась дозвониться до тебя, но сказали что тебя перевели в другой полк и там след терялся. Начальник гарнизона сообщил, что ты вместе с группой вышел за Барьер. И пропал.

— Я пытался предупредить тебя… — сказал я. — Но трубку никто не взял.

— Я потом перезванивала на этот телефон, — ответила Ольга, едва сдерживая слезы. — Мне ответили, что хозяин этого телефона, какой-то Рыбкин…

— Карасик, — поправил я.

— Верно! Карасик вместе с тобой и ушел в той группе. Я себя обвиняла в твоей гибели. Простить не могла! Людей подключала, просила, чтобы искали. Думала, может ошибка какая-то случилась — ну знаешь, бывает так, особенно в такой сфере, как армия. Там полный бардак. Я думала, что, возможно, они вместо тебя отправили за Барьер кого-то другого, а ты сейчас спокойно служишь в другой части. Я верила в это. Я надеялась, что так и есть. Но все доказательства и документы говорили об обратном. Ты ушел за Барьер. И пропал. Три месяца назад.

Ольга вновь разревелась.

— Ну брось, все же ведь со мной в порядке, — начал успокаивать ее я.

Ольга шмыгнула носом, утерла красные глаза. Продолжила:

— Александр этим и воспользовался. Как только группу признали официально без вести пропавшей, он подал все необходимые документы, и в общем…

Девушка замялась, не зная как это произнести.

— Он — глава рода? — вместо нее закончил я. Это было на поверхности, тут даже не надо было обладать проницательностью.

Ольга кивнула. И начал тихо плакать.

— Ну не надо. Как стал главой рода — так и уйдет. Я ведь живой. А значит все его назначения отменяются. Мы с этим еще разберемся.

— Слишком многое поменялось, Максим, за время твоего отсутствия. Так все стремительно… Сложно все объяснить…

Ольга подошла к окну. Не весело улыбнулась.

— Видел, что делают на южной площадке?

— Ты про памятник? Видел. Отцу памятник — это вполне неплохая идея, на самом деле.

— Отцу? — Ольга звонко рассмеялась. — Отец тут ни при чем. Памятник воздвигается в честь Александра.

— Что?!

— Именно так. Это он велел его воздвигнуть в тот же самый день, как получил постановление о признании тебя официально без вести пропавшим. Пятиметровая статуя Александра Вяземского, из мрамора, золота и титановых вставок, украшенная бериллами, аквамаринами, фениксом, опалом и родолитом. Ты бы видел проект — боже, это какой-то ужас! Такой безвкусицы я еще никогда не видела! Он сам рисовал это убожество, архитектор только лицу схожесть придал.

— Это что, не шутка?!

— Эх, если бы была эта шутка! — вздохнула Ольга. — Он совсем помешался на власти. Словно сошел с ума.

— Он и раньше не вполне адекватен был, — хмуро заметил я.

— А после того, как понял, что победил, и вовсе свихнулся.

— Еще не победил!

— Не победил, но идет к этому, — Ольга повернулась ко мне. — Ты знал, что он встречался с Аксеновым?

Я напряг память, пытаясь вспомнить кто это.

— Надворный советник? — спросил я, вспоминая нашу короткую встречу в Вишневом дворце, где были индийские ковры и жутко дорогие китайские вазы.

Тогда этот Аксенов говорил очень пространные речи, смутно намекая на то, что хочет иметь долю с работы железнодорожных перевозок, которыми род Вяземских занимался.

— Да, он самый, — кивнула Ольга. — Александр ходил к нему, еще тогда, когда ты был тут. И кажется еще до того, как состоялся суд по признанию тебя недееспособным. Александру удалось договориться с Аксеновым и заручиться его поддержкой, чтобы провести суд и получить нужный результат.

— Поэтому так все быстро произошло, — догадался я. — И поэтому суд так легко признал главу рода идиотом.

— Верно. Если бы не Аксенов, ничего подобного не было бы. Многие аристократы до сих пор удивляются как так получилось, что суд пошел против одного из глав рода. Не слыханная дерзость! Но это в основном те, кто не знает всей подноготной этой истории. Судья после этого, которая решение по твоему вопросу выносила, кстати, даже на повышение пошла.

— А ты откуда все это знаешь про Аксенова?

— Александр об этом говорил множество раз, хвастался, что нашел общий язык с надворным советником. Светился весь от счастья.

Ярость переполняла меня.

— А с Анфисой что? — спросил я. Чуяло сердце — там тоже не все гладко. — Она дома?

— Анфису выгнали, — ответила Ольга.

— Как это — выгнали?

— Александр сказал, что она не истинная кровь Вяземских, а потому просто прогнал ее на улицу. Без вещей, без денег.

— Да я его!..

— Успокойся. Я помогла Анфисе деньгами на первое время, сняла ей квартирку, не самый лучший район конечно, но лучше так, чем на улице.

— Дай адрес. Я съезжу к ней и привезу сюда.

— Не спеши. Тебе вряд ли удастся так легко вернуть Анфису обратно в дом.

— Почему?

— У Александра теперь своя, личная охрана, которая выполняет только его приказы. И они не пустят сюда посторонних. Удивительно как ты сам сюда попал.

— Я и сам этого не знаю. Просто очнулся у дверей.

Я вдруг задумался. А ведь действительно, как же я должен был попасть к дому, преодолев внешний периметр охраны. Опять вопросы, на которые нет ответов.

— Твое появление — это просто чудо! — Ольга вновь начала меня обнимать и тискать. — Не могу в это поверить! Как же я соскучилась!

— Ну все, хватит! — проворчал я. — Расскажи лучше, что еще делается в семье?

— Уверен? — улыбнулась сестра. — Разве этого не хватит тебе?

— Я должен знать все, быть в курсе всех новостей, произошедших за это время, что меня не было. Буду думать как из этого всего выпутывать вас и себя.

— Как скажешь, — вздохнула Ольга. — У Александра теперь целый гарем, так что женским вниманием он не обделен. У них теперь целое крыло в доме. Ночами спать невозможно — стоны, крики, ор. Аж стены трясутся. Я уже не говорю про музыку. Настоящие оргии там устраивают.

— Поэтому ты в башню переехала? — улыбнулся я.

Но Ольга не улыбнулась в ответ. Тихо ответила:

— Не только по этому. И другие причины имеются.

— А Бартынов? Как у него дела?

— Не самым лучшим образом. Он так и не смог оправиться от смерти сына. Начал пить, забил на работу. Ему выговоры делали, даже грозились уволить, но обошлось лишь понижением в должности. Он фактически отошел от дел — все делают его помощники. И есть подозрение, что наш с тобой братик хочет сожрать Бартынова, воспользовавшись его временной невменяемостью.

— Почему ты так решила?

— Он как-то вскользь об этом упоминал — говорил, что хорошо было бы занять место не в Нижней палате, а Верхней, мол, это даст больше власти. С учетом вполне нормальных отношений с Аксеновым, это вполне реально.

— Большие однако у Александра амбиции.

— Большие. И он ни перед чем не останавливается. А еще у него диктаторские и садистские наклонности от этой власти начинают провялятся. Недавно заставил прилюдно высечь Нианзу.

— Что?! За что?!

— За то, что тот приготовил семнадцать блюд.

— Вот сейчас не понял.

— Семнадцать — не любимое число Александра. Нужно было девятнадцать.

— Охренеть! Просто охренеть! Он же псих!

— Согласно, — кивнула Ольга. — Только что мы можем сделать? Все в его власти. Он — глава рода.

— Это не надолго! — сквозь зубы произнес я.

— Пойдешь против него? — с какой-то сонной интонацией спросила Ольга.

Казалось, она уже смирилась со всем и ей было безразлично.

— Конечно! Я вернулся, не умер! И я полноправный глава рода, а не этот местный тиран. Неужели ты хочешь его терпеть?

— Я просто устала, — вздохнула сестра. — Чувствую себя сломленной. И немного боюсь.

— Чего боишься?

— Что он убьет тебя. У него сейчас много власти в руках. Может быть, тебе лучше спрятаться? Давай я и тебе сниму квартиру?

— Ты что, в самом деле хочешь продолжать терпеть вот это вот все?! А дальше что будет? Сегодня он Нианзу высек, а завтра на тебя руку поднимет?

Ольга стыдливо опустила глаза.

Я насторожился.

— Он уже поднимал руку?

— Не все так просто, Максим.

— Да о чем ты говоришь?! Как раз тут все очень просто — он тиран и идиот, дорвавшийся до власти. Неужели это не понятно?

— Я замуж выхожу… — тихо произнесла Ольга.

— Что?! — только и смог вымолвить я. — Замуж?! Поздравляю! Когда успела парнем обзавестись? Вроде я не слышал что ты с кем-то дружила?

— Не так давно обзавелась, — вздохнула сестра.

В глаза не читалось радости.

— А что так печально? Не вижу радости в глазах.

— Не по своей воле потому что выхожу, вот и не радуюсь.

— Как это? — не понял я. — Как это — не по своей воле?

В голове не укладывалось сказанное. Вспомнилась Агнета. Но ведь тут отец не выдавал насильно Ольгу ни за кого.

— Так разве можно?

— Можно, — совсем тихо произнесла Ольга. — По велению Александра — для укрепления нашего рода.

— Чего?!

Я аж привстал со стула.

— Чтобы подняться в авторитете и получить сильного союзника, Александр заставил меня выйти замуж за представителя другого рода. Свадьба будет через неделю.

— Зачем ты согласилась на это?! — вскричал я. — С ума сошла?! Надо было послать куда подальше этого Александра с его идиотскими предложениями! Пусть бы сам вышел замуж за кого угодно!

— А ты думаешь почему я тут? — спросила Ольга. В глазах блеснула звериная злость. — Месяц без еды, и все то, о чем говорила Анфиса, помнишь? Пытка светом, отсутствием сна. Я на себе это все ощутила.

— Вот урод! Вот я урод! — я принялся ходить из угла в угол.

Кулаки мои то сжимались, то разжимались. Я готов был разорвать его на части.

— Успокойся, — мягко произнесла Ольга. — Все решено. Это уже не отменишь.

— И кто же этот сильный союзник? — только и смог вымолвить я.

— Григорий Герцен, — ответила Ольга.

И тихо заплакала.