Фаворит смерти 3

Глава 5

Двери заперты, за ними — тишина.

— Куда ее черт дернул уйти? — спросил я, оглядываясь.

В таком районе гулять себе дороже. Тем более такой эффектной девушке.

Орки, которых я вырубил, начали помаленьку очухиваться. Со стонами ползти прочь — разбираться со мной у них отпало всякое желание.

Но вот у других, идущих с противоположной стороны улицы, вполне могло быть.

Я мельком глянул в их сторону. Человек десять, не меньше. Крепкие ребята. Половину уделать я смогу, но вот вторая ждать не будет своей очереди. Налетят как муравьи и задавят массой.

Ольга тоже увидела идущих и напряглась. Нужно было срочно придумывать план отступления.

Я стукнул в дверь еще раз… и вдруг за ней раздался голосок:

— Да иду я, иду!

Анфиса!

Замок лязгнул, дверь открылась. На пороге возникла Анфиса — в халате на голое тело, с полотенцем на голове, завязанным на подобие тюрбана.

Девушка была в душе. Два незваных гостя вытащили ее из ванной, чем сильно разозлили.

Но едва она увидал кто к ней пришел…

— Максим… — только и смогла дрожащим голосом произнести она, глядя на меня.

— Мы войдем, ладно? — беспардонно произнесла Ольга, вваливаясь внутрь жилища.

На теплый прием у нее не было времени.

— Входите… — одними губами пролепетала девушка, продолжая пристально глядеть на меня.

В ее глазах дрожала слеза.

Она готова была встретить на пороге кого угодно — почтальона, бандитов, да хоть самого Императора. Но меня…

Она уже смирилась с новостью о том, что я навсегда сгинул за Барьером — Александр умел быть убедительным. Но тут вдруг, через три месяца, в час когда точно никого не ждешь.

Девушка бросилась ко мне, обняла.

— Максим…

— Ну успокойся, все в порядке.

— Я думала ты…

— Нет, я живой, — все эти вопросы уже были мне знакомы — от Ольги и Нианзу, — и потому я отвечал наперед.

— Господ, как же я переживала!

Я принял объятия девушки, ощутил вдруг, что тоже соскучился.

Горячее после душа тело под одним только халатиком заставило мои мысли отвлечься на совсем другое, нежели проблемы в доме.

— Проходи! Что же это мы на пороге стоим? — очнулась Анфиса. — Я душ принимала, не ждала гостей! Совсем растерялась.

Я вошел внутрь. Квартира была тесной, скромное убранство сильно контрастировало с тем, что было, когда Анфиса жила в доме Вяземских.

Но порядок был идеальный. Ни пылинки, ни единой соринки, все там, где и должно быть. Казалось, здесь и не жили даже.

Заметив мой удивленный взгляд, Анфиса засмущалась.

— Квартирка скромная, но даже этого позволить себе не могу — Ольга, спасибо ей, помогла с жильем, — начала она оправдываться.

Я помнил слова Ольги, которая рассказывала, что Анфису отец вычеркнул из своего завещания еще в самом начале их отношений. Но я не думал что все так плачевно.

— Анфиса, ты извини, но мы тебя потесним немного, — сказала Ольга, устало садясь на край кровати. — Поживем пару деньков. Обстоятельства так сложились.

— Александр? — поняла девушка.

Сестра кивнула.

— Конечно живите, я только рада буду, — девушка бросила на меня быстрый взгляд. — Вместе веселее. И не так страшно.

Анфиса глянула на Ольгу, всполошилась.

— Ты что-то бледная. С тобой все в порядке?

— Все в порядке, — кивнула сестра, — если не считать того, что во мне сейчас сидит пуля.

Глаза Анфисы округлились.

— Ты сейчас не шутишь?

— Не до шуток, — хмуро сказала сестра. — Братец совсем с катушек съехал. Стреляет в родных, которые против него идут.

— Это же… полицию надо вызывать!

— Нет, полиция тут не поможет, — покачала головой Ольга. — После их вмешательства может получиться так, что это я сама стреляла в брата, да случайно задела себя.

— Ей врач нужен, — сказал я. — Стаханова нам поможет. Я позвоню ей сейчас. Анфиса, если ты не против, то позову сюда — ехать к ней в больницу не лучший вариант, учитывая состояние Ольги.

— Конечно я не против! Давайте скорее звонить ей!

Разговор со Стахановой был короткий. Она словно и не знала, что я отсутствовал три месяца.

«Скоро буду», — скупо ответила она, выслушав ситуацию и положила трубку.

Мы начали напряженно ждать.

Анфиса крутилась возле меня, то ненароком задевая рукой, то гладя по плечу. По всему было заметно, что она рада меня видеть.

Ольга совсем выбилась из сил и задремала. Я наложил на нее заклятие обезболивающего. Сделать что-то еще не мог — боялся, что только усугублю ситуацию.

Стаханова не обманула — приехала скоро.

Глянув на меня, кивнула:

— Рада тебя вновь видеть.

Потом спросила:

— Где раненная?

Мы указали на кровать.

— Мне нужна горячая вода. И света побольше, — тут же произнесла Стаханова, проходя к кровати.

Анфиса засуетилась с чайником, я — со светом.

Стаханова тем временем осмотрела Ольгу, начала раскладывать инструменты из сумочки — небольшие артефакты, бинты, вату, тонкие щипцы, специальные хирургические нити.

— Что тут происходит? — открыла глаза сестра.

Увидев Стаханову, она испугалась.

Вид у нее был не важный. Лицо стало совсем белым, под глазами появились серые круги.

— Сейчас из тебя пулю вытащим, — ответила доктор и махнула рукой.

Ольга тут же закрыла глаза и вновь уснула.

— Мне не мешать, — посмотрела Стаханова на нас. — Даже если будет орать — не лезьте! Только по моей просьбе. Понятно?

Мы кивнули.

Магия, что творила гостья, была высшей, отточенной до такого идеального состояния, что я мог только наблюдать и завидовать.

Мягкие скрутки потока, магические флуктуации, улавливание фона — все это делалось так деликатно, профессионально, что я невольно загляделся. С такой тонкостью держит невидимую иголочку швея, вышивая по щелку, с таким умением создается украшение для девушки.

Стаханова знала свое дело и уже через полтора часа пуля дзынькнула в тарелке, которую принесла Анфиса.

Ольга дрожала — больше от страха, чем от боли. Я робко предложил накинуть на сестру успокаивающие заклинания, но Стаханова покачала головой.

— Пока не надо. Магические конструкты впитываются, им нельзя сейчас мешать. Чуть позже.

— Хорошо, — кивнул я.

— Рану я затянула, — сказала врач, вытирая лоб от пота — лечение потребовало от нее максимум концентрации. — Пуля едва не повредила артерии, пару сантиметров левее — и было бы все гораздо хуже. Вам повезло. Я почистила ее. Слишком много в ней было…. всякого. Но теперь нет.

— Как она? — спросила Анфиса, поглядывая на Ольгу. — Поправиться?

— Уснула, я накинула на нее заклятие отдыха. Пока девушка слаба, но к вечеру станет лучше. Ей пару дней надо быть в покое. Обеспечьте ей его.

— Конечно! — воскликнула Анфиса.

— С ней все. Теперь я хочу поговорить с тобой, — Стаханова пристально посмотрела на меня.

— Хорошо, — кивнул я.

— С глазу на глаз, — уточнила доктор, кинув короткий взгляд на Анфису.

— Я пока в кухню пойду, — понятливо произнесла та. — Приготовлю всем кофе.

— Максим, — произнесла Стаханова, когда хозяйка вышла. — Это не мое дело, но промолчать я не могу. Я знаю, что у тебя сейчас не самые теплые отношения с Александром и мой разговор еще больше подольет огня в ваш конфликт. НО наче поступить я не могу — как женщина я не могу молчать.

— Не совсем понимаю, о чем вы.

— Тебе что-то Ольга говорила о своем состоянии?

— О каком состоянии? О ранении?

— Я сейчас не об этом, — вид Стахановой был предельно сосредоточенным — она в этот момент выглядела еще старше, нахмуренные брови создавали морщины, старили ее. — Когда я сейчас лечила Ольгу, я кое-что заметила. Это сложно не заметить — слишком кричащий лимб. Тебе этого не заметить — ты не того профиля маг, а я врач — я сразу увидела.

— И вновь я не понимаю, о чем вы?

Слова Стахановой были туманны, на душе от ее слов стало не спокойно.

— Ольгу изнасиловали, — произнесла доктор. — И она беременна.

— Вы… — слова застряли у меня в горле.

— Я не ошиблась — уж поверь мне. Столько лет в профессии, атрибут лекаря имею первого уровня — ошибиться я точно не могла. Это четко видно по ауре — я еще когда зашла, почувствовала неладное. А когда ближе посмотрела… в общем, сомнений нет.

— А вы уверены, что изнасилование? Я имею ввиду…

— Да, уверена. Это было не по обоюдному согласию. Четкие следы на краях ауры — синие, фиолетовые, черные. Было насилие, причем жесткое.

— Кто? — только и смог вымолвить я.

— Этого я не могу сказать — Ольга закрыла это воспоминание очень прочно, не удалось их открыть. А ломать… сам понимаешь, сейчас в ее положении это усугубило бы ее общее состояние.

Только теперь до меня начал доходить смысл всего, что я видел и слышал от Ольги. Она была расстроена при нашей встрече. Но не из-за намечаемой свадьбы. А из-за…

— Когда?

— Около трех недель назад, возможно чуть раньше, но ограничивается месяцем. Три недели — это самый похожий срок, судя по цвету и набуханию лимба.

Видя, что я едва держусь чтобы не начать крушить все вокруг, Стаханова успокоила меня небольшим заклятием.

— Я прошу тебя, Максим, не наломай дров. Произошедшего — не изменить. Но можно натворить того, что сделает все только хуже.

— Что может быть еще хуже? — злобно проскрежетал зубами я. — Это дело рук Александра — он сосватал сестру за Герцена, вот и результат. Подонки! Клянусь — я им хребты собственными руками сломаю!

— Тут я ничего не могу сказать — кто это сделал и с какой целью. Это ваши семейные дела и лезть в них я не имею никакого морального права. Я лишь сообщила тебе о факте. Возможно, я сделала не правильно — все-таки формально Александр глава рода и только ему положено это знать. Но знаешь, я занимаю твою сторону, и потому сообщаю именно тебе. Все-таки брат, который стрелял в родную сестру — это не самый лучший вариант, которому стоит доверять такую непростую информацию.

— Да, согласен, — кивнул я. — Спасибо вам большое за доверие.

Стаханова кивнула.

Мы некоторое время молчали, каждый думая о своем.

Не могу поверить. Сестру изнасиловали! А она молчала! Даже в полицию не пошла. Хотя, про полицию она уже говорила сегодня — боялась, что сделает только хуже. Но на что же она рассчитывала тогда?! Ведь если бы я не вернулся что тогда? Рожать? Выходить замуж? Жить, считая каждый прожитый день?

— Вы можете его…

— Нет. — Твердо ответила Стаханова, уже предвидя мой вопрос. — Я не имею на это права.

— Но…

— Не важно. Я могу сделать так, чтобы никто не догадался что ты дисфункция — я так и сделала в конце концов. Я могу наложить проклятие на человека и сделать его инвалидом — если он действительно этого заслуживает. Я могу в обход закона делать множество страшных вещей. Но не это. Без одобрения Ольги — нет. Смерть отпечатается на моей лимбе — и никакими заклятиями не сведешь и не вытравишь ее след. А это — приговор мне. Я лишусь не только карьеры — но и свободы. Так что — нет.

— Понятно, — хмуро ответил я.

— Я лишь только сообщила тебе. Поговори с Ольгой — и приходите ко мне. Если она подпишет нужные документы, если она даст добро и пройдет необходимую согласительную комиссию — я помогу. В больнице, с соблюдением всех процедур, где есть все, что только возможно понадобиться. Где будет обеспечено должное наблюдение и контроль. Но не сейчас и не здесь.

— Спасибо вам за помощь… и информацию, — ответил я.

— Но это еще не все, — Стаханова посмотрела пристально на меня. — Ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — пожал я плечами. — А что?

— Твоя аура… она словно изорвана… — собеседнице, казалось, было сложно подобрать нужные слова. — Моя защита, что я ставила, когда мы тебя оформляли в школу — она смята. Кто-то пытался прощупать тебя, причем не очень аккуратно.

Стаханова глянула на меня внимательнее, словно просвечивая.

— А еще я чувствую изменения в твоем фоне. Он весь… перекроен.

— Столько всего случилось, — ответил я. — Изменения неизбежны.

— Я чувствую нечто чужое в твоем лимбе. Что-то черное, иное… сложно подобрать подходящие слова.

Перед глазами встала тьма, царящая за Барьером, и мне стало не по себе.

— Хочешь — я могу посмотреть детальнее? — предложила Стаханова.

И я согласился.

Может быть она сможет ответить мне на то, что же случилось там, за Барьером? Может быть, она откроет закрытые участки памяти?

Стаханова подала мне в руки два артефакта — «белый лазурит» и «синюю аль». Я взял, без разъяснения зажал в кулаках.

Стаханова удовлетворенно кивнула.

И начала шептать заклятия.

Вновь ювелирная работа доктора восхитили меня.

Формирование трамплина. Мягкое плетение фона. Тонкая ниточка потока, пущенная между двумя конструктами. Первая печать. Вторая. Третья. Желтый свет, идущий из магического узла.

— Смотри… — приказала Стаханова.

И я стал смотреть.

Черные сгустки, завивающие в неведомых существ, кружили перед глазами. Они скалили жуткие моды, беззвучно смеялись. Я смотрел на них и с ужасом угадывал в их чертах лица своих друзей, с которым зашел за Барьер.

Демоны смеялись. Но их никто не слышал. Никто, кроме меня.

Я оглянулся, дернулся, чтобы стрельнуть в одного, но Евгения сказала:

— Не надо.

— Они рядом, — прошептал я, но девушка меня не услышала.

Лишь повторила:

— Не надо.

— Не надо — что? — не вытерпел я и почти закричал. — Не надо — что?! Не надо — что?!

На меня начали глазеть остальные члены команды.

— Размыкать руки, — все тем же спокойным голосом произнесла она.

И от того, как она это сказала, я вдруг успокоился — понял, как смехотворно выглядит моя истерика, по-детски, глупо.

Отряд шел во мраке и конца этой непроглядной темноте не было. Карасик ругался. Рябой из второй группы — тоже. Болото противно хлюпало и чавкало под ногами. Влажная вонь дурманила и выворачивала наизнанку.

Я с трудом отличал реальность от галлюцинаций. Часть разума продолжала верить, Что все увиденное — не более, чем игра воспалившегося разума. Не бывает демонов.

Но вот демоны думали иначе.

Они говорили все и сразу и я не мог понять ни слова.

Однако Смерть, впервые появившуюся за Барьером, я понял сразу.

«Он не ваш!» — внезапно произнесла она, обращаясь к инфернальным тварям.

Демоны загалдели сильнее. Начали бесноваться над головой, водить какие-то жуткие хороводы, устраивать пляски.

«Кто это?» — спросил я, обращаясь к Смерти.

«Падальщики!» — с презрение ответила та.

«Мне страшно», — внезапно честно признался я.

«Я знаю, — кивнула Смерть. — Это их рук дело. Слишком много магии, слишком много дарка».

Демоны слиплись в один сплошной ком, образуя нечто, смутно похожее на ежа и навали перекатываться с одного края тьмы на другой. Я смотрел на это странное и страшное зрелище — не глазами, но каким-то иным органом восприятия, — и дрожал от страха.

«Помоги нам, — произнес я. — Всем, кто зашел за Барьер».

«Для тех, кто перешел границу, уже поздно хоть чем-то помогать», — холодно ответила Смерть и растворилась во мраке.

Демоны засмеялись еще сильнее.

А один из них, самый жуткий, с козлиной башкой вместо головы, полетел в сторону Гамильтона.

Меня выдернуло из черноты так же резко как и закинуло.

Я открыл глаза. Тяжелое дыхание сотрясало грудь.

Стаханова погладила меня по голове.

— Тихо, все закончилось.

— Что это было?

— Воспоминания.

— Вы видели?

— Нет. Их видел только ты. Ведь ты этого хотел?

— Я хотел вспомнить. Но в голове выплывают какие-то осколки.

— Что-то произошло там, — после некоторой паузы произнесла Стаханова. — Твоя аура изорвана. Я сделала симулякр, на досуге изучу подробнее, если ты конечно этого хочешь, Может быть что-то удастся разузнать подробнее.

— Да, конечно, — ответил я, вытирая со лба пот.

Глянул на кровать. Ольга по прежнему спала. В кухне гремела чашками Анфиса.

— А теперь мне пора, — произнесла Стаханова, собирая свои вещи в портфель.

— Спасибо вам большое за помощь, — сказал я.

Доктор обернулась.

— Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо.

— Я тоже на это надеюсь. Может быть, вас проводить? — предложил я, вспоминая хулиганов, которые пытались к нам подкатить.

— Спасибо, я на машине — она стоит прямо у вашей двери.

Стаханова пожала мне руку и вышла за дверь. Я запер замок, обессилено повалился в кресло. В голове если были слышны отголоски жуткого воспоминания. Становилось понятно, почему мозг заблокировал их. Помнить такое добровольно было выше всяких сил.

— Стаханова ушла? — спросила Анфиса, выглядывая из кухни.

Запах кофе, проникший из-за приоткрытых дверей, свел меня с ума.

— Ушла, — кивнул я, невольно заглядывая в щель между дверьми.

Мне хотелось выпить чего-нибудь — виски, водки, рома. Забыться, утопить в алкоголе праведный гнев.

Но кофе тоже был бы неплох.

Девушка внесла две чашки, поставили на журнальный столик.

— Сахар? Сливки?

— Нет, ничего не надо.

Я сделал глоток. Приятная горечь прокатилась по горлу. Крепкий. Бодрящий.

Хороший кофе — как прохладный душ. Он выводит тебя из ступора, говорит тебе: «эй, оберись, тряпка! Соберись и думай — что делать дальше! А лучше действуй!».

М-да, только как действовать?

— Я так скучала, — произнесла Анфиса, глядя на меня.

Она привстала, хотя приблизиться ко мне, но не осмелилась — просто положила ладонь на мою руку.

Я не стал отстраняться. Мне надо было отвлечься от черных мыслей — и я решил поговорить с Анфисой.

Правда разговор был не долгим.

Девушка встала — она по прежнему была в коротком халатике на голое тело, подошла ко мне. А потом села на меня.

В ее движениях уже не было той тигриной уверенности, что была ранее. Она следила за каждым моим движением — не отторгну ли я ее?

Я не возражал.

Ее горячие уста прикоснулись к моим губам.

Девушка начала меня страстно целовать, распаляясь все больше и больше. Я чувствовал, как выгибается и словно бы становиться мягче ее тело, плавиться. Как воск свечи.

Я же напротив, становился крепче. Тело мое, мускулы, превращались в камень и от этого Анфиса только сильнее распалялась.

Она расстегнула мне рубашку.

Я распахнул ее халат.

И мы слились.

Сначала на кресле, потом я перебрались на пол. Стараясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить сестру, начали проверять на прочность деревянный пол.

Пол предательски скрипел и всячески демонстрировал нам то, что не желает, чтобы на нем творилось безобразие.

Тогда мы перебрались на кухню.

Дубовый стол был не против нашего присутствия.

Я посадил девушку на него, раздвинул ноги и приблизился. Анфиса не возражала.

Когда все закончилось, был уже вечер.

Порядком уставшие, измотанные мы лежали прямо на полу и смотрели в потолок.

— Я скучала, — повторила Анфиса.

И я вдруг ответил:

— Я тоже.

Мы обнялись. И не заметили как уснули — прямо на полу.

Сновидений к моему счастью не было. Лишь липкий густой сон, от которого не отдыхаешь, но словно бы устаешь еще сильнее.

Что-то дернуло меня за руку. Я дернулся, в полусне подумал — может какая-то собака прикоснулась к руке? Но какая может быть собака в квартире? Что-то псин я тут не видел. Да и Анфиса никогда любви к животным не выказывала.

Я открыл глаза, глянул в окно. Была глубокая ночь. За окном царила тишина, лишь один раз стало слышно вдали как проехал поезд, тяжело громыхая вагонами. И вновь тишина.

Я поднялся.

Ольга спит на кровати. Анфиса тоже, только на полу, свернувшись калачиком.

Я тоже валялся на полу, рядом с ней. Спина адски болела.

Может, все-таки, что-то приснилось?

Вновь что-то дернуло.

Взгляд упал на браслет, покоившийся на запястье. Там, на черном дисплее, светилась красная лампочка.

Впервые за все время браслет ожил.

С нехорошим чувством я поднял руку — словно собирался посмотреть время. Только этот чертов черный предмет не показывал время. Я помнил слова Крота, загадочного человека из не менее загадочной организации «Красные Казематы», который говорил, что именно на этот браслет и придет задание для меня.

И не выполнить его у меня не получится. В противном случае умру я и Ольга. Точно так же, как умерла Агнета, в жутких мучениях. Я не удивлюсь, если заменой Агнете станет Анфиса.

Тревога сжала горло. Нет, только не Анфиса! Вам ее не получить!

Дисплей загорелся серо-зеленым.

Время пришло, — прочитал я на циферблате наручника два слова.

В горле мгновенно пересохло.

Слова исчезли, уступая место другой надписи.

Ты созрел для своего главного задания

— гласила другая. В этом предложении я отчетливо почувствовал присутствие Крота — а может, это он и писал сейчас мне?

Я смахнул со лба каплю пота.

Надпись исчезла. Вместо не появились другая — самая важная из всех. И самая страшная.

Задание. Мое задание.

Я прочитал его. Потом еще раз. И еще. И с каждым новом разом не мог поверить в реальность вообще всего. Задание организации «Красные Казематы» звучало как безумие, как приговор. Приговор для меня.

— Ты что, призрака увидел? — спросила в полусне Анфиса и не дождавшись ответа, повернулась на другой бок и засопела дальше.

Лучше бы так.

Лучше бы я увидел призрака. Целый полк призраков.

Я вновь глянул на дисплей и уже в который прочитал слова, от выполнения которых зависела моя жизнь.

Надпись гласила:

Твое задание: убить государя Российской Империи.