Феодал

Глава 16 Справедливый лидер

Татуированный парень озирался с широкими глазами на встретившее нас поселение и остолбенел. Я понимал его ощущения — ты ожидал несколько иного, чего-то выходящего за рамки, местами даже мистического, а тут обычный городок с хмурыми поселенцами.

— Идём, — похлопал я Новикова по плечу.

Не теряя ни минуты, мы попрыгали в телеги и укатили за ворота. Орудовали обычно на северном и западном направлениях и уничтожали по три стаи, но сегодня свернули на юг. Отъехав на пару километров, мы спрыгнули на землю и дальше уже пошли впереди, оставив лесорубов управлять телегами.

— Ну, что-нибудь видишь? — спросил я Потапа, и тот удивлённо посмотрел на меня.

— А что, должен?

Пока некоторые ребята из группы одаривали его раздражëнными взглядами, я терпеливо объяснял.

— Отведи нас к сборищам стальных гиен. Мы сами их долго ищем, постоянно плутаем. Приступай к работе.

— Но я даже не знаю, как они выглядят, что ты от меня хочешь? — запротестовал Новиков. — Вы чего? Это ж не колдовство какое — дайте сначала пощупать этих ваших гиен…

— Пощупать? Будет тебе пощупать, — ответил я, и мы примерно час брели безрезультатно, пока не вышли к лесному оазису. — Всем приготовится, — скомандовал я.

Повозки свели вместе, а лошадям, чтобы не волновались, закрыли глаза шорами. Нас теперь шестеро, должны быстрее справиться, подумал я. Альфа-самка зарычала в сторону людей, а затем вся стая рванула вперёд. Их было порядка двадцати штук, больше чем обычно.

Пока остальная команда действовала слаженно в привычных для них условиях, Потап нещадно тупил. Он невпопад бил по скакавшей возле него гиене и всё никак не мог проткнуть её. Незадачливому следопыту помог Ермолай и по-мужицки без страху саданул топором в хребтину грязно-жёлтой твари. Та упала замертво и больше не шевелилась.

— Отставить мандраж, — пробасил добродушно молчун и вернулся к своим гиенам.

Мы справились довольно быстро, очень постарались Нобу с Мефодием. Здоровяк и ловкий мечник сработались в паре: один подманивал на себя, другой в этот момент сеял своим клинком смерть. Все до последней гиены были истреблены, и тогда Митька Кошевой накинулся на Потапа.

— Что ты делаешь, собака? Тебе дали меч, чтобы им в носу ковырять?

— Остынь, — бросил я ему.

— Он же бесполезен! Зачем нам балласт?

— Это уже я решаю, полезен он или нет, — строго прервал его я. — Грузим туши.

Когда мы выполнили эту нехитрую задачу, я повёл наш маленький караван к оазису, где раскинулась лежанка «стальных».

— Работай, — велел я следопыту.

Новиков чувствовал себя виноватым и потирал татуированное предплечье. За возможность обелить своё имя, он ухватился крепко. Глаза забегали по земле. Парень шустро обрыскал, чуть ли не каждый куст, присаживался, что-то нюхал, выискивал в траве, даже запрыгнул в тележку, чтобы лучше рассмотреть лапы дохлых существ.

— Кажется, нашёл, — взволнованно крикнул он, отойдя на двадцать шагов от оазиса.

— Нашёл, как же, — проворчал Митька.

Он, как и Мефодий, сразу воспринял в штыки «бездельника» Новикова, почуяв в нём противное его духу существо. Лесоруб не переносил всяких бандитов и преступников.

И если последних можно было уважать хотя бы за смелость — они рисковали жизнью за свой кусок хлеба, то вот низшая каста карманников была самой презираемой в понимании мастерового.

— Веди, — приказал я, и мы отклонились от курса.

Опытным путём нам удавалось обнаруживать новые стоянки монстров через каждые тридцать-сорок минут. Сама драка происходила быстро, дольше грузились. А вот маршрут представлял собой дугу. Мы по ней возвращались в поселение. Иначе за три часа не уложиться.

Каково же было наше удивление, когда мы вышли на следующую лежанку уже через пятнадцать минут!

— Что съел, деревенщина? Ха, вот тебе и бесполезен, — победоносно обратился он к Митьке.

— Поговорим после. Потап, стоишь в центре, вылезай только по крайней необходимости, — отдал я распоряжения, следопыт был ценен, когда жив и здоров, ему ещё к следующей стае нас вести.

Мы приняли бой отточенной стратегией, и в этот раз даже намëка на опасную ситуацию не возникло. Мы раскидали гиен, снова побросали их в телеги и бегом к следующей партии.

Пять раз за один заход мы уничтожали врага! Ещë и вернулись вовремя, продали весь хлам и пошли на обед. Общая численность стай на юге оказалась выше, и это тоже сыграло свою роль. Пару раз мы поймали стальных гиен во время их перемещений. Потап сказал, они патрулируют свои угодья и охотятся на другие группы. Этот вид — каннибалы.

— Скорее всего, они плодятся как ни в себя, — уминая ложкой суп, строил теории Новиков. — Я не видел другой дичи, так что такие дела.

Благодаря следопыту мы срубили вместо привычных восьми сотен рублей аж две с половиной тысячи чистыми! И я, на этом не собирался останавливаться.

— Митька, нам бы ещë телегу, а то еле довезли. Нобу, вот деньги, сгоняй купи третью лошадь, ну и всë, что там надо к ней. Ермолай подскажет, вдвоëм сходите, — я похлопал молчуна по плечу и встал.

— Хорошо, Владимир Денисович, достанем, — ответил Кошевой, я и ему денег на закупки дал, а сам ушëл вздремнуть, сказывалась бессонная ночка.

Мне хотелось за сегодня закрыть последние две экспедиции, чтобы завтра получить синий ярлык, потому и спешил. Стоило прилечь, как уже надо было вставать. Все мои поручения выполнили, и отряд увеличил грузоподъëмность.

Правда, три телеги на шесть человек не шибко удобно, но этот мир мы уже хорошенько узнали, так что могли жадничать. Потап сразу же, как ищейка, взял след, и спустя двадцать минут мы активно колошматили магическое зверьë. Всë работало как надо, но вдруг я услышал визжание и следом радостный крик.

— Да! Получилось! — заорал Новиков, проломив монстру череп магическим кнутом, тот был похож на ветвь ивы и, как потом оказалось, следопыт предрасположен к стихии растений.

Воодушевившийся «маг» включился в процесс, и мы закончили драку пораньше.

— Молодец лысый, — с диковатой улыбкой похвалил Ермолай и взвалил себе на плечо две туши.

Потап ходил гоголем и сразу как-то расслабился, меньше всех занимался погрузкой, но Мефодий быстро привëл его в чувство, когда закидывал внутрь подохших гиен. Он вместе с ними запульнул и следопыта. Подошедший Кошевой и Нобу сбросили на него своих гиен.

— Эй, вы чего? — раздался изнутри голос, и Новиков выбрался обратно под гогот. — Смешно, прям обхохочешься.

Однако остаток экспедиции он уже не задирал нос и исправно работал на погрузке. Семь стай, порядка ста тридцати тушек и три с половиной тысячи рублей. Местные заинтересованно провожали взглядом нашу группу витязей и даже тыкали пальцами. Ещë бы. Такой улов никак не вязался со столь малой численностью.

Отмечу следующий факт: опытные витязи, те, что ушли по рангам ярлыка далеко вперëд, иногда возвращались в такие вот простенькие миры, чтобы отдохнуть и поохотится без риска для жизни. У них допуск далеко не на три часа, а на все двенадцать-пятнадцать и выше.

Я часто видел их большие караваны из десятков телег. Ветераны пропадали на весь день и потом стояли в очереди к скупщику, задерживая всех остальных. Так вот, мы телеги нагрузили с горкой, а те ребята, даст бог, на половину их забивали.

Эффективность отряда существенно повысилась с приходом Потапа, и хоть сам он не представлял из себя серьëзной боевой единицы, зато увеличивал количество трофеев. Чем больше у нас денег, тем больше я могу нанять людей и купить им экипировку. Всë взаимосвязано.

Со скрытым талантом я его пока не торопил, пусть освоится в коллективе. Сейчас важнее, чтобы он включился в командную игру и почувствовал себя нужным.

Я дал ему аванс в двести рублей, работу, питание и крышу над головой. Что ещë нужно для счастья тому, кто до недавнего времени побирался от одного города к другому, благородно называя это «странствиями»? Есть более подходящее слово — бродяжничество.

Мы отработали и третью экспедицию. Во время неё я попытался использовать магию, но, к сожалению, из-за усталости или ещë чего, ничего не получилось. Перчатка-линза просто не откликалась. В конце концов, я отложил это на потом и закончил последний заход на морально-волевых. Очень хотелось спать.

Войдя в номер, я с улыбкой встретил золотистую надпись перед глазами.

Параметр лидерство +3, повысился до (25 / 100)

Когда плюхнулся лицом в перьевую подушку, это был миг блаженства. Что может быть прекрасней хорошего глубокого сна с осознанием проделанной на совесть работы? Разве что мягкие прелести красавицы, будящие тебя под утро, но, увы, вместо них — суровый подъëм и визит к Великому посаднику.

Я пришëл пораньше, но всë равно вынужден был толпиться в приëмной чиновника, ответственного за выдачу ярлыков в Межмирье.

Именно он решал, стоит ли пускать твою команду дальше в кишащие опасностями миры. Такой своеобразный цензор в среде витязей. Некоторые годами ждали повышения ярлыка и оставались на одном и том же ранге, но такое не про нас.

— Меньше чем за месяц под моим руководством было успешно завершено двадцать четыре экспедиции, пять из которых приходятся на белые миры. Заработано свыше ста тысяч рублей. Благодаря нашей активности ростовская казна получила 9600 рублей на одних только пропусках, собрано и передано 37 хронолитов, что значительно превосходит результаты других групп, — с гордостью отрапортовал я Великому посаднику, мужчине лет сорока пяти с подкрученными молодцевато усами и бородкой-чёрточкой под нижней губой.

— Похвально, очень похвально, — часто моргая от сухости глаз, ответил мне Ухтинский Илья Геннадьевич.

Если честно, я ожидал не такой сдержанной реакции. Произнесено сухо, буднично и с намерением сбить торжественность момента. Я достаточно плотно держал связь с некоторыми витязями, чтобы иметь представление об остальных участниках нашего общего дела. Собирал всякие слухи, информацию об удачах и неудачах — это всё полезно для лидера, так сделаешь меньше ошибок в управлении.

Таких результатов, как у меня, не было ни у одного начинающего отряда. Без лишней скромности мы восходящая звёздочка. Однако Ухтинский не разделял этих настроений, степенно сверяя отчёты по моей деятельности. Их писали в основном маги, запускавшие врата и скупщики. Более значимые отряды курировали разведчики, но я к этой когорте не относился.

— Вот тут адепт Филипп Морозлыко пишет: вы несколько раз возвращались на последней минуте. Вы в курсе, что рекомендуемый минимум — пять минут? — он несколько раз моргнул, когда заметил моё замешательство. — А вот в этой служебной записке он пишет, что вы подвергли риску своего подчинённого Игната Цыбульского. У меня и его жалоба есть, вот, — Ухтинский потряс листком и продолжил. — Он доводит до сведения, что вы чуть не оставили его перед закрытием врат. Скажите, у вас это считается нормальным, бросать на произвол судьбы своих витязей?

— Чего? — я старался не сорваться на гневный поток ругательств, вот буквально еле сдерживался, чтобы не высказать всë этому напыщенному глисту.

Вместо реальной оценки моей работы он копался в кляузах и формальностях!

— Понимаете, синий ранг намного опасней предыдущих. Там требуется слаженная командная работа, и я не могу позволить, чтобы по моей вине погибли невинные. Я ставлю под сомнение вашу способность к организации более сложных экспедиций. Излишняя жесткость, безалаберность и неопытность подвергают риску всю команду. Витязи — это не только про барыш, юноша, тут чтят воинский дух. В допуске вам отказано, приходите через три месяца.

Я резко встал со стула и тот грохнулся. Ухтинский меж тем не удивился, он, словно удав, ждал моих дальнейших действий, а рука потянулась к перу. Записывать, собака, собрался. Етить твою в дышло.

— Всего доброго, Илья Геннадьевич, — я с силой толкнул перед собой дверь, и та осталась открытой.

Выйдя на воздух из этой пыльной ничтожной конторы, я с чувством вмазал ногой по столбу и пошёл дальше. Так, надо успокоиться. Да как тут успокоишься? Месяц жилы рвал, чтобы пара доносов и нафталиновый хмырь забраковал моё будущее. Впереди суд, драка за влияние с баронами, развитие феода…

«А ещё экспедиция с разведчиками».

Да много чего. У меня планов выше крыши, и все они катились под откос от какого-то камешка на дороге! Кто вообще этот Ухтинский? Зачем ему самому себе стрелять в ногу?

Хронолиты собираются сначала в графствах, потом идут в учёт герцогств и уже дальше на уровне великих княжеств передаются императору. Все великие княжества, повторюсь, все заинтересованы собрать больше, чем их конкуренты. Это стратегический ресурс!

«Не может быть, чтобы из-за таких пустяков меня прикрыли. Им бы на руках меня носить… Нет, тут что-то другое. Не верю я, что Цыбульский с Филиппом сказали решающее слово. Кому больше всех хочется, чтобы я оказался в дерьме? У кого хватит связей повлиять на комиссию Ухтинского?»

Конечно же, у моего папеньки. Дорогого Дениса Юрьевича Черноярского. Сначала избавился от бастарда-сынка через ссылку, потом, как я приехал, голодом морил — не сработало, помог устроиться витязем — думал, межмировые твари меня прибьют, но и тут мимо. Что же делать? Ага, отобрать доход, что-то много он зарабатывает, отдавай денежки… И вот теперь, когда он мне не отец, а я ему не сын — подмазал Великого посадника взяткой. Ай хорош, вот она отцовская любовь как есть.

Я смотрел на других моих сверстников с нормальными дворянскими семьями и завидовал, насколько дружно они живут, как заступаются за своих — только слово вякни против, мигом нашинкуют сталью и магией. Каждый друг за друга горой, общие праздники, общее горе, всё общее. Куда ни глянь — поддержка и уважение.

А я, чтобы получить хоть какое-то признание, должен на три головы выше остальных прыгнуть. Чтобы только заметили. Мне было давно плевать на мнение отца, но должно же быть хоть что-то святое в этом роду?

«Видимо, нет».

Я шёл по улице, наблюдая за первыми приготовлениями погоды к осени. Уже значительно похолодало, и детишки не могли себе позволить разгуливать в лёгкой одежде. Мимо проезжали кареты, телеги с продуктами, на улице одни женщины да старики — мужчины в это время в поте лица трудятся, чтобы заработать кусок хлеба для своей семьи.

Я успокоился и вдруг посмотрел наверх — там, в небесах, мимо города пролетал разведчик на виверне, куда-то на юг, к морю. Остановившись, я проводил взглядом его удаляющийся силуэт и твёрдо решил.

«Я сам стану гарантом справедливости. Хотя бы в своей семье, хотя бы в своём феоде. Ни один достойный человек не получит от меня такого скотского отношения, даже если не нравится мне».

В подтверждение этих слов я коснулся в подсумке яйца своего будущего питомца и почувствовал не просто тепло, а жар. Температура так стремительно поднялась, что меня едва не обожгло. Вот это да. Я почувствовал, как изнутри в скорлупу ударили! Потом ещё раз и ещё. Растерявшись, я оглянулся по сторонам, где бы мне присесть, и отошёл в пространство между домами. Рабочие неподалёку чинили крышу и поставили лестницу, но мне они не мешали.

Я облокотился о стену и присел. Отстегнул подсумок, положил перед собой и внимательно следил, как трясётся яйцо. Вот от мощного удара пошла первая трещина, детёныш собрался с силами и ударил второй раз, светло-синий каменный кусок откололся, и наружу выплыла магическая дымка со сладковатым привкусом. Я откашлялся и увидел внутри потрясающего морозного цвета глаза, они словно освещали всё вокруг.

Зверёк пискнул и разломил скорлупу пополам, а потом осторожно принюхался, поднимая тонкую шею вверх. Я медленно поднёс ему руку, чтобы поздороваться, и, только после того, как он коротко её лизнул, я позволил себе коснуться серого тельца. Со временем оно приобретёт густой синий окрас, но сейчас детёныш выглядел как выцветший на солнце акварельный рисунок.

Неожиданно виверна шустро вскарабкалась по моей руке на плечо и принялась нагло обнюхивать щёки, лицо, волосы и даже укусила за ухо. Я старался не дёргаться, понимая, что от этих первых минут зависела вся наша дальнейшая дружба. Я поморщился когда, когти царапнули кожу — детёныш уселся гордо на моей макушке и расправил слабую мембрану крыльев, из горла вырвался требовательный писк.

— Так, слезай оттуда, — я аккуратно снял проказника правой рукой, получив ещё один укус в палец, и попытался засунуть виверну в подсумок, чтобы никто не видел.

Это оказалось невыполнимой задачей. Мой компаньон сопротивлялся и ни в какую не давал себя спрятать в жалком чехле. В конце концов, мы поделили территорию — я уступил ему место на плече, но на голову запретил садиться. Такой вот компромисс.

— Тебе же надо имя придумать, — сказал я вслух и встал, скорлупу бережно собрал — может потом пригодиться для какого артефакта.

Детёныш был мальчиком, значит, называть его надо подстать, чтобы чувствовалась и сила, и в то же время его особенность. Сейчас он выглядел как краказябр с этими большими красивющими глазами навыкате и допотопным бесцветным тельцем. Я взял его обеими руками и поднял перед собой.

— Будешь Иней, а теперь сиди и не выделывайся.

Я себя чувствовал пиратом из приключенческих книжек Аластора. Да что уж там говорить, Иней был похож на общипанного попугая. Виверн требовательно ударил меня башкой в щёку, и я сразу понял — хочет жрать. Более того, я чувствовал его смесь страха, любопытства, голода и даже крупицу злости, смешанную с симпатией. Как такое вообще возможно?

Эмоциональная гамма Инея была нестабильной, но на передний план вылезла именно потребность в пище. Слава богу, никакого молока от меня не нужно. У сорванца мелкие зубы и пищеварение с младенчества позволяло потреблять мясо. Так что мы заглянули по пути в ближайшую мясную лавку, и я под удивлённые взгляды постояльцев попросил внушительную вырезку.

— И на куски порежь, будь добр.

Я решил как можно скорее вернуться в храм, а по пути подкармливал своего нового товарища кубиками мяса. Тот благодарно урчал и чавкал прямо над ухом, обслюнявил всего, фу, но, как будто чувствуя моё раздражение, слюнявил ещё больше из озорства.

— Прекрати, — велел я ему, задержав в воздухе кусок мяса, Иней хотел цапнуть его, но наткнулся на мой кулак. — Не шкоди.

В ответ мне раздался угрожающей писк, пришлось даже остановиться.

— Веди себя прилично, — убеждение не подействовало, но когда я прекратил кормёжку, он немного подумал и в качестве примирения положил когтистую лапу мне на щёку, не поцарапал. — Держи, хитрая морда, — я выдал ему ещё мяса и тот довольно зачавкал, но свою длинную шею уже отвёл от меня подальше, теперь слюни капали на плечо.

«Вот же засранец».

Ничего не поделать — условия договора соблюдены. Надо будет приобрести наплечники из грубой кожи, а то он мне продрёт всё до костей.

Так мы и шли до самого храма, пока сзади меня не окликнул знакомый женский голос.

— Владимир Денисович!

Я обернулся с лëгким удивлением.

— Марина? Что вы тут делаете?

Девушка остановилась, прижав руку к талии, грудь вздымалась вверх-вниз, а очки чуть съехали набок. Еë карета стояла на другом конце улицы, похоже, она увидела меня и выбежала, побоявшись упустить.

— Сейчас секунду, — попросила она и привела себя в порядок. — Мне нужно с вами срочно поговорить. Ого, а это… — она широко распахнула глаза, наблюдая за детëнышем виверны.

Я взял еë под локоть и отвëл в сторону.

— Мой новый друг, — коротко пояснил я ей. — Что случилось, иск отклонили?

— Не совсем, все намеченные процедуры идут как надо. Ваш отец отказался признавать вас наследником, и мы приступили к этапу оценки имущества.

— Ну и? Мы же так и хотели.

— Я кинулась вас искать из-за этого, вот, — она достала из сумки заверенную печатью и росписями бумагу.

— Так, список имущества, таблицы… Где смотреть-то? — не понимал я, и Марина нетерпеливо придвинулась, показав пальцем на спрятавшуюся итоговую сумму.

Однако она тут же испуганно отпрянула под напором Инея — тот попытался укусить еë за щëку.

— Чего⁈ Двадцать пять миллионов? — я не верил своим глазам и прошёлся по всем пунктам по отдельности. — Что это за бред? Почему так дорого? Моя половина наследства стоит не больше пяти. Тут явно какая-то ошибка… Это подделка?

— Всë подлинное, — поправила волосы Троекурская.

— Тогда ничего не понимаю, — нахмурился я. — Вы хотите мне что-то сказать? — спросил я адвоката, когда уловил на себе странный взгляд.

— Ваш отец — очень влиятельный человек в графстве. Извините, что говорю это, но мне кажется на лицо подкуп оценочной комиссии.

— Он заплатил… — протянул я с горькой усмешкой. — Этот гад заплатил чиновникам, чтобы они нарисовали неподъëмную сумму…

— Да, чтобы вы не смогли внести судебную пошлину, — подтвердила Марина, забирая назад документ. — В противном случае нам придëтся отложить тяжбу на полгода…

«А перед этим он перекрыл мне кислород к заработкам».

— Четыре процента от двадцати пяти миллионов это… Это миллион рублей… Где ж его взять?