Феодал

Глава 18 Преданность

Отпустив команду на отдых, я немедленно отправился заключать другую сделку. Уже в «Зелёный-66». Туда, где водились виверны. Даже заплатил из своего кармана за эту встречу. Интересовал меня граф Абросимов. Информации по расположению разведчиков мне, естественно, никто не давал, так что я положился на удачу. Обо мне доложил караульный, и вскоре я оказался в знакомом кабине. Повезло. Юра был на месте.

— Вот этого я не ожидал, с чем пожаловал? — спросил меня офицер, отрываясь от бумажной работы.

— Есть одна инициатива торговая, но нужна твоя помощь, — начал я.

Разведчик-философ отложил в сторону дела и достал нам графин.

— Слушаю, — приглашающе ответил он, и в течение получаса я изложил ему, как мы можем помочь друг другу.

— То есть ты утверждаешь, что сможешь приручить этих гадов, и они выдадут тебе рецепт, а с меня хочешь безлимитные врата?

— Я знаю, что вы пытались с ними работать, но уверяю тебя всë получится — дай мне шанс. Ты только подумай, один флакончик стяженя стоит двадцать тысяч рублей! Если мы сможем развести это племя на сотрудничество, то это будет первый в мире взаимовыгодный контакт на сером ранге! Чёрт возьми, да вы и на чёрных еле сумели договориться, о чём речь? Нам нужна с ними торговля, надо прекратить их кошмарить, Юр.

— Узнаю себя в твоём возрасте, прямо утопию нарисовал. Мир с монстрами, все нюхаем цветочки, смеёмся, пляшем и никакой экзистенциальной угрозы. Лепота.

— Ну зачем ты обесцениваешь…

— Да это я так, по ходу старческое, — отмахнулся граф и усиленно потёр нос. — Ладно, допустим, получилось всë, ты же ведь захочешь что-то себе?

— Конечно, захочу.

— Вот тут надо поаккуратней, — убрав графин в сторону, подметил Абросимов. — Такую аферу ты не провернёшь один. Всё отберут. Подчистую. А если не закопают на заднем дворе, ещë спасибо скажешь.

— Поэтому я и пришëл к тебе. Помоги договориться с вашими, — я показал большим пальцем на потолок. — Ну и чтоб не обидели, я много не попрошу.

— Хм-хм, — граф положил подбородок на скрещенные пальцы, — и на сколько же ты рассчитываешь?

— Процентов двадцать? — закинул я удочку, и дворянин рассмеялся. — Ну ладно, десять. Десять много, да вы чего? Я ж всю работу, считай, сделаю. Хорошо, пять…

— Не дадут тебе пять.

— Один. Один процент — это вообще ни о чём.

— Четверть процента, не больше.

— Грабёж средь бела дня, — протянул я разочарованно.

— Давай посчитаем, — загибая пальцы, возразил граф. — Навскидку минимальный оборот стяженя в месяц составит двадцать миллионов, если брать только разведчиков. Из них твоя доля пятьдесят тысяч — ты считаешь это мало?

— А, ну если так…

— Пойми, тебе даже это с трудом одобрят, но я похлопочу. Разведчикам кровь из носа нужны лекарства — несподручно с целителями летать. Мы готовы и в три раза больше отдавать, но столько товара просто нет.

— Хорошо, тогда я хочу ещё сверху миллион.

— Миллион? — поднял бровь Абросимов. — Ты там книжек приключенческих начитался? Мы здесь не в коммерсантов на диком западе играемся. Речь о безопасности экономики империи!

Я объяснил ему суть дела, мол, это не моя прихоть, и, вообще, я затеял всю эту махинацию, только чтобы без препон запустить судебный процесс по присвоению наследства.

— … А потом он ещё забраковал мне синий ярлык. Великий посадник и слушать не захотел про какие-то там хронолиты. Парочка жалоб и я стою перед ним как дурак. Что старался, что нет — без разницы, меня цинично выкинули за борт. Без понятия, что теперь делать.

— Погоди, Великий посадник отказал тебе в ярлыке? — не поверил своим ушам граф.

— Да, я же говорю, батюшка везде обложил. Я и рад тебе помочь с экспедицией, но теперь только через три месяца после переаттестации…

Лицо разведчика накрыла тень, глаза превратились в холодные чëрные бусины. Он встал из-за стола, играя желваками.

— Посиди пока здесь.

Сказать, что Юрий был рассержен — не сказать ничего. Абросимов рвал и метал. На уши подняли весь корпус. Тут же в Ростов передали депешу, и через час тамошние разведчики привезли напуганного посадника, который оказался не таким уж великим, а всего лишь обгадившимся жалким человечком.

Его продажная чиновничья порода сразу почуяла неладное. Я стоял за дверью кабинета и слушал, как громыхает голос графа Абросимова и как в ответ ему раздаются отрывчатые скулящие фразы.

Я глянул на настенные часы. Время ещё было. Когда дверь открылась, посадник зашуганно посмотрел в мою сторону, резко подошёл и впихнул в руки синий ярлык.

— Одобрено, — пустил он петуха и рваным шагом направился к выходу.

Из открытой двери мне помахали зайти. Я спрыгнул с подоконника и под улыбающийся взгляд графа потряс ярлыком.

— Да ты круче Мерлина. Такого волшебства натворил, ха-ха.

— Деньги все свои получишь, но если не сдюжишь, оплатишь каждый час врат, понял меня? — я был склонен верить, что это сказано более чем серьёзно.

— Без вопросов, Юр, ещё и тебе приплачу.

— Приплатит он, тоже мне мильëнщик. Ладно, катись, у меня тут работы непочатый край.

Мы пожали друг другу руки, и я был таков. С запиской от графа я мигом пристроил Потапа в круглосуточный портал. Как договаривались, того встретил Чжэн, и звериный толмач остался в доме один на один с пароголовым, пока не добьётся результата. Это могло занять как один день, так и всю неделю, но я верил в нашего лысого уникума. Даже больше, чем он сам в себя.

— Это какой-то абсурд, я уже перестал понимать происходящее, — пробурчал мне Новиков напоследок и уныло побрёл к закованному в цепи карлику.

Ростовское графство, поместье барона Рындина.

— Аркадий Терентьевич, вы же не так давно на голубом глазу уверяли меня, что падишах Кара-Аслан выкупит все наши семена шишек, что за дела? Я занял у раввина тридцать тысяч, почему до сих пор проволочки, где мои деньги?

Черноярский-старший имел отчаянный растрëпанный вид, то и дело хватался за сердце, морщился, злился и ходил взад-вперёд по роскошной веранде своего торгового партнёра Рындина.

— Денис Юрьевич, я и сам терплю убытки, ничего не поделать, — грустно подытожил барон, попыхивая трубкой. — Сегодня потерял, завтра нашёл — это всего лишь жизненный цикл, подъём и падение… — философски подытожил он.

— Какое, к чёрту, падение? Ты, собака, верни мои деньги!

— Полегче или забыл у кого ты? — угрожающе нагнулся вперёд Рындин. — Ты расстроен, мон шер, я это учитываю, но не надо делать драмы. Затея прогорела — падишах убил моего человека и всё забрал себе, это торговые издержки. Я не обещал тебе стопроцентного успеха, я сказал «есть шанс заработать», а это разные вещи, — он снова погрузил мундштук в рот и замолчал.

Черноярский плюхнулся рядом в кресле и обречëнно потёр глаза.

— Что делать?

— Продай дом в Ростове, — пожал плечами Рындин. — Если хочешь, куплю его быстро и по старой дружбе.

— Знаю я твоё «по старой дружбе» — половину цены дашь, ты ж за рубль удавишься, чтоб я ещё раз… — Черноярский скрипнул креслом и как заговорщик потянулся вперёд. — Мой ублюдок подал иск на наследство. Я занял ещё денег.

— Много?

— Лучше не спрашивай. Оценщик, видимо, решил, что я персидский шах, но куда деться, когда такое творится? Теперь нельзя ничего продавать, сказали до конца разбирательства терпеть, а проценты по кредитам капают.

— Иногда люди исчезают по необъяснимым причинам, — вздохнул Рындин.

Черноярский забарабанил пальцами по подлокотнику, на виске заиграла венка. Просидев так в тишине минуту, он продолжил, сделав вид, что не расслышал намёка.

— Посаднику тоже на лапу дай, всем дай… А нету у меня наличности. Всё в земле, в домах, в крестьянах — не себя же ограничивать? Как семье в глаза смотреть?

Рындин зазвонил в колокольчик, и явился дворецкий, с готовностью нагнувшись к хозяину. Барон прошептал ему несколько слов на ухо, и тот ушëл, чтобы вскоре явиться с бумажником.

— Вот, здесь пять тысяч, всё что могу…

— Аркадий Терентьевич, голубчик, дай хотя бы десять, а? Не скупись, мне ещё адвокатов кормить…

— Тут я бессилен, — разведя руками, сожалеюще ответил Рындин.

Черноярский встал со сжатыми кулаками.

— Вот ты где у меня, — показал он на горло. — Говорила жена не связываться с тобой.

— Что ж ты её не послушал? — поднял бровь худощавый мужчина.

Его лицо при закате дня казалось каким-то зловеще-бледным. Из-под тонкой пергаментной кожи проступали голубоватые прожилки сосудов, а глубоко посаженные глаза выглядели несоразмерно большими на иссушённом лице. Они смотрели на мир цепко, почти по-кошачьи, верно подмечая все изменения в настроении собеседника.

Черноярский хотел уйти с гордо поднятой головой и даже сделал полуоборот, но в какой-то момент одумался и нехарактерным для себя ловким движением схватил со стола пять тысяч, поблагодарил и откланялся, весь пылая со стыда и злости за свою слабость.

Дело в том, что Рындин уже не в первый раз одалживал ему внушительные суммы. Семья Черноярских несколько лет как не кормилась с Межмирья, а жить по-старому на широкую ногу продолжала.

Имение и даже некоторые земли давно были заложены. Собственность перетекала в негласное владение Аркадия Терентьевича. Тихой сапой тот подъедал древний воинский род, снискавший в прошлом великую славу. Черноярский понимал, куда всё катится, но собраться с духом и сопротивляться не мог или не хотел. Он гнал мысль, что давно живёт не в своём доме, и что в любой момент его с позором могут вышвырнуть на улицу.

В имении его ждала любимая жёнушка, ребёночек, хозяйство — там он был царём и за то, чтобы им оставаться, готов выполнять любые прихоти Рындина. Родным ничего не говорил. Они не знали.

«Всё пропало, всё», — чуть ли не плача, твердил он себе.

— Чего встал, дурак, открывай давай, — прикрикнул дворянин на возницу, и старый мужичок проворно спрыгнул с козлов, чтобы отворить дверцу в карету. — Я тебя научу уважать, Его Превосходительство, научу! — заорал барон и сбил с ног деда одним ударом в челюсть.

— Почто бьёте? Ай… — грузный Денис Юрьевич с каким-то животным удовольствием набросился топтать кучера, тяжёлые удары сапога прилетали по рукам, животу, голове и бокам.

Чем жалобней скулил дед, тем яростней получал за свою слабость. Остановился Черноярский, только когда сам выдохся, когда лёгкие засвистели.

— Убери эту падаль, — приказал он застывшему от страха дворецкому и заполз внутрь кареты.

Ростовское графство, территория храма.

Мы распрощались со стальными гиенами, чтобы перейти к более сложным и прибыльным целям. В первую очередь требовалось провести разведывательную экспедицию, дабы оценить риски мира с синим рангом. Я не хотел подвергать опасности команду, потому тележки не брали.

Кстати, теперь Иней, когда уставал, прятался у меня в подсумке и время от времени выглядывал оттуда, ворочая длинной шеей.

Детёныш изучал мир, моё окружение и внимательно следил, кто как ко мне относился. Я чувствовал кожей, как он поглядывает на меня. Кажется, Иней быстро понял, кто тут главный, потому окидывал всех «рабов хозяина» презрительным взглядом. Ну, прямо вылитый аристократ среди челяди.

Прикасаться к себе не давал никому, только мне позволял. Всякие там нежности или попытки погладить — тут сразу мимо. Противный, в общем, и с характером.

На тренировочной площадке, куда мы с недавнего времени стали ходить по утрам, главным был Нобу. Я решил, что мастер должен преподать урок и остальным. Теперь на японце висела ответственность за физподготовку и фехтование. Он старался не сильно нас гонять перед экспедициями, но на выходных обещал исправить этот момент.

К слову, никто не отлынивал, и все неплохо справлялись. Единственный, кого бы это утомило, сейчас корпел над расшифровкой языка пароголовых в другом мире. После тренировки я провёл короткое собрание, где объяснил, что нас ждёт, и распределил обязанности.

Зайдя внутрь храма в полной готовности сразу же начать экспедицию, мы столкнулись по пути с бригадой лекарей. Все расступались, пропуская ряд носилок, на которых стонали воины. Их ужасные рваные раны требовали не только магического вмешательства, но и определённых лекарств и хирургии. У многих отсутствовали конечности, содрана кожа или выбиты глаза.

— Господин Владимир, это ведь наши, — шепнул мне Нобу и, приглядевшись, я в самом деле узнал парочку гридней из имения Черноярских.

— Драйзер, что случилось? — спросил я замыкающего процессию офицера.

У него было лёгкое ранение плеча, выглядел как после побега из ада. Весь грязный, в крови, в каких-то выделениях и в рваной одежде. Мы зашли ко мне в комнату, где я отсыпал ему стяженя в бумажный кулëк.

— На, съешь, — сказал ему, протянув лекарство, тот взял в руки, но не спешил принимать, вместо этого отпил из стакана воды.

— Мы попали в засаду, — рассказал он. — К сожалению, трое убиты, десять человек ранено.

— Куда ходили?

— В «Оранжевый-25».

— Вы же к нему совсем не готовы, зачем так было рисковать?

— Денис Юрьевич приказал работать в оранжевом секторе, мы и работали.

Напомню, что всего в Межмирье было семь градаций цвета. Синий по нарастающей это третий ранг, а вот оранжевый — пятый. Двадцать человек для такого опасного мира недостаточно, тем более я знал уровень подготовки этих гридней.

Им бы обосноваться, как нам на синем, не дальше, и брать числом. Очень слабые показатели отваги, а мечники сплошь «D» и «E». На самом деле таких в Ростове пруд пруди, выловить нечто большее и свободное сложновато. Черноярских спасало только наличие пары «C»-шников и Евгения Дразейра с «B» рангом.

Я видел, что офицер не хотел жаловаться на своего господина и сглаживал углы. Единственная причина, по которой отец мог послать их на убой — это отчаянная нехватка денег. Жирный дурак понадеялся, его люди одним набегом решат все проблемы, но не тут-то было. Насмотрелся, что я с лёгкостью беру одну победу за другой, и также решил доказать, что чего-то стоит.

«Самодур, только людей зря угробил».

— Ты пей стяжень, чего ждёшь? Кровь же идёт, — сказал я Драйзеру, но тот посмотрел на разорванное плечо и отмахнулся.

— Пустяк, я не так сильно ранен, отдам ребятам. Спасибо тебе, — с благодарностью поднял он бумажный кулёк. — Я пойду, наверное…

Глядя ему вслед, я закусил губу. У меня ещё оставалась небольшая порция лекарства. Драйзера было жалко, он переживал за гридней, да и ко мне всегда относился душевно. Лекари, конечно, подлечат витязей, но для полного восстановления нужны такие вот дорогие снадобья. Храм их не даст забесплатно.

— Драйзер, погоди, — я подбежал к нему в дверях и высыпал подчистую всё в кулёк. — Вот ещё, всё, что есть, крепитесь там.

Немец сдержанно кивнул, но по глазам видно было — его проняло. Он поспешил в госпиталь, чтобы не терять ни минуты драгоценного времени.

— Им сейчас нужнее, а деньги так — пыль, — махнул я рукой, показывая на деревянную шкатулку.

— Ты всё сделал правильно, — ответил мне Мефодий, похлопав по плечу.

Параметр лидерство +1, повысился до (26/100);

Параметр дипломатия +1, повысился до (16/100);

Разблокирован динамический параметр «Преданность».

Доступна оценка преданности лично к вам, либо к другим людям. Она может, как повысится, так и понизиться.

Разблокировано заклинание «Картотека» для оценки чужой преданности.

Золотистые надписи появлялись одна за другой и растворялись в небытии. Мой поступок запустил целый каскад изменений.

По поводу «Лидерства» и «Дипломатии» ещё понятно, да и «Преданность» не вызывала вопросов — такой же показатель, как и остальные. У меня он был без числового значения, а вот при взгляде на того же Митьку Кошевого я видел: «Преданность к В. Д. Черноярскому (31/100)».

Принцип более-менее понятен. Только вот что за заклинание «Картотека»? В магию, как показала практика, у меня не получалось. Ни огонь, ни вода, ни ветер, ни другие стихии не хотели материализовываться даже с использованием перчатки-линзы. Мефодий, что раньше работал в элитных группах витязей, сказал это сам организм отрицает стихии. Мол, не нашёл подходящего вида магии.

Когда я снова использовал дар на лесорубе, то заметил рамочку вокруг своего имени. Мысленно я попытался к ней прикоснуться, щурил глаза, сжимал зубы, напрягал мышцы — ничего.

— Владимир Денисович, вам плохо? — покосился на меня Кошевой.

— Нет, просто помолчи, мне кое-что надо обдумать.

«Так. „Диктатура параметров“ напрямую сказала — используй заклинание, но я ведь даже не маг. Стоп».

Я подошёл к мешкам, что валялись у кровати, и достал оттуда перчатку-линзу. Остальным она никак не подходила, потому я её и отложил для другого члена группы.

Не подходила, потому что все сражаются вблизи, им требуется полная концентрация. Если они будут использовать заклинания, то быстро выдохнуться и физически устанут. Тот же Нобуёси гораздо полезней в длительном сражении мечом, чем если он использует десяток заклинаний и устанет раньше времени. Про Мефодия я и вовсе молчу — от его стойкости и выносливости зависела жизнь всего отряда. Нет, перчатки нужно вручать воинам дальнего боя.

Я просунул пальцы в артефакт, и когда натянул их до конца, вновь проверил даром Митьку. Стоило подумать про «Картотеку», как мою левую кисть покрыло золотистое свечение. Весь текст, что окружал Кошевого, пожирнел, а потом стал обычным.

«Это всё?»

Ничего больше не происходило. Я так и так вновь попытался «коснуться» мысленно своего имени в пункте «Преданность» — бесполезно. Пораскинув мозгами, секунд десять, я переключился на Ермолая. Молчун поглаживал пузо и, когда увидел к себе моё внимание, оглянулся, может, это не на него смотрят.

«Преданность к В. Д. Черноярскому (32/100)»

На единичку побольше, хм. Я опять использовал картотеку, и опять шрифт пополнел и «схуднул», но вот, когда я мысленно дотронулся до моей фамилии, случилось чудо. Мне было позволено выбрать другого человека из списка! Правда, там был всего один кандидат — Митька Кошевой.

Была не была — я выполнил это действие и снова рука засветилась золотистым.

«Преданность к М. В. Кошевому (81/100)»

Ого, да тут сразу видно — старые друзья и многое связывает двух мастеровых. Когда я то же самое проделал с Митькой, то мне предложили выбрать из списка только Ермолая, и тогда я понял — заклинание «Картотеки» делает слепок личности, что-то вроде вечной карточки у меня в голове.

Чтобы проверить свою теорию, я запустил заклинание на Нобуёси и тоже внёс его в «Картотеку».

«Преданность к В. Д. Черноярскому (100/100)»

Не ожидал я такого хода вещей. Мечник готов был беспрекословно выполнить любое моё приказание и доверял на каком-то запредельном уровне. Мне даже стало неудобно за себя, появилось повышенное чувство ответственности за свои решения.

Рука засветилась золотым — из списка можно выбрать двоих: «М. В. Кошевой» и «Е. К. Яр». Вот оно что. Принцип понятен: делаешь единоразово слепок личности, и он навсегда остаётся у тебя в «Картотеке», далее выбираешь какого-нибудь человека и проверяешь его преданность к тому, кто уже имеется в списке.

Что ещё интересней, заклинание раскрывало полное Ф.И.О. исследуемого. Я ни разу не слышал, чтобы к Ермолаю обращались на Яр. Это очень интересная изюминка.

Получается, мне надо занести в картотеку всё своё окружение, далее обязательно ростовских баронов и их свиту, каждого человека, до которого дотянусь. Это задача номер один. Потом уже взять в оборот администрацию города, всех витязей храма, ну и по нарастающей.

Проблема в том, что это как бы моя магия. Такая вот несуразная, простенькая, но очень необычная. По сути, из всего арсенала мне было доступно только одно заклинание, но даже так — много и бесконтрольно её использовать — верный путь к истощению.

Потому я выключил дар. Впереди мир синего ранга, я не имею права выйти из строя. Поиграюсь с «Картотекой» позже, когда все вернёмся живые.

— Командир, ты скажи хоть что-то, не пугай так, — обратился Кошевой, остальные тоже с любопытством и опасением поглядывали то на меня, то на перчатку.

— Всё в норме, просто задумался, выдвигаемся.

— А с перчаткой, что это было?

— Попытался в магию — не вышло, всё ещё слабенький.

— Ничего, Владимир Денисович, нагоните. В этом деле главное — постоянство. Москва не сразу строилась. Оно вроде как смотришь, адепт-неумёха совсем ниочёмный что-то там пык-мык пытается тужиться, но без толку, а потом — бац! Спустя полгода в одиночку забивает всю стаю монстрюг, а ты репу чешешь: как так?

— Да, сила в практике, — ответил я Мефодию, и мы отправились к торговцу, где я пополнил запасы дорогостоящего стяженя.

Купили одну из трёх оставшихся склянок, данный товар всегда был в дефиците.

— С богом, — выдохнул я перед открывшимися вратами и повёл за собой витязей на штурм нового мира.