Феодал

Глава 20 Препоны

— Убивай, меня всё равно п-повесят, — прохрипел захваченный в плен командир.

Ермолай убрал ногу, перестав его душить, и отошёл на шаг назад. Откашлявшись, витязь посмотрел на меня угрюмо из-под сросшихся бровей, в нём читалась одновременно злость, презрение и вызов. Какой-то малолетний сопляк вздумал ему угрожать, ха! Видали и не таких, помирать так с музыкой и фанфарами.

— Какая мне разница, паря? Идти-то некуда, — он с насмешкой обвёл рукой окружающий лес, кишащий монстрами.

В каком-то роде пленник был прав. Администрация «Синего-16» так и так казнит его за нападение на витязей. Законы Межмирья жестокие, но по-другому цивилизованного общества не построишь. Разбой, убийства, мошенничество, изнасилования карались смертной казнью. Ну а выжить в одиночку без помощи города никак. Если не убьют глипты, то от голода помрёшь.

— Соберите всех убитых в одну кучу вместе с кистями, а ты, Кошевой, беги за повозкой, — приказал я своим молодцам, они переглянулись, но всё же поспешили убраться, перед этим Нобу передал мне стяжень.

Когда витязи ушли, я присел рядом с Мефодием и аккуратно засыпал ему в рот целебный порошок. Сзади что-то зашуршало, и мы вместе с командиром разбойников оглянулись.

— А это ты, вояка, иди сюда, — подозвал я виверна.

Прятавшийся питомец подошёл к туше убитого глипта с чувством собственной важности и, не обращая на меня внимания, приступил к трапезе, вырывая мелкие кусочки мяса из тела монстра. Острые зубки пережёвывали угощение, глоток, снова укус. При этом Иней не спускал с пленного подозрительного взгляда.

— Как знаешь, вредина, — пробормотал я себе под нос и аккуратно положил голову Мефодия на траву, а затем убрал шкатулку в карман. — Значит, ничего не скажешь?

На вопрос пленный лишь пожал плечами.

— Я достаточно пожил, смерти не страшусь.

— Хм, — я походил туда-сюда, делая вид, что размышляю, и потом остановился напротив него. — Значит, не боишься меня?

— Не боюсь.

— Знаешь, ты едва не убил дорогих моему сердцу людей. С одним из них я даже мысленно успел попрощаться, — кивнул я на Мефодия и убрал правую руку за спину. — Они мне как семья, а за семью принято мстить. Око за око, понимаешь, Олег Спиридонович Зайцев?

Ухмылочка и боевой настрой слезли с лица разбойника, в глазах читалось удивление и загнанное чувство страха.

— Последнее слово? — спросил я, обнажая меч.

— Не убивай их, богом прошу, — взмолился пленник.

— Кто тебя нанял? — повторил я свой вопрос.

Губы убийцы задрожали, если за себя он не боялся, то были другие, чьими жизнями он дорожил. Наверняка получил за мою голову щедрую награду и обеспечил семью до конца жизни. Убрать целого барона, пусть и бастарда — неслыханное преступление. Империя будет тщательно искать преступников, и к такому заданию надо подходить с умом.

Скорее всего, меня долго выслеживали, прежде чем напасть, и вот выпал случай. Синий мир — идеальное место для «пропавших без вести».

— Обещай, что не тронешь их, — попросил меня Зайцев, подползая на коленях.

— Если соврёшь — я приду за ними, не сомневайся.

Командир обречённо уставился в землю, и какое-то время молчал, сбоку доносилось рычание и чавканье голодного виверна.

— Это Рындин, он всë оплатил.

— Барон?

— Да.

— И зачем ему это надо?

— Не знаю.

«Странно. К чему человеку такого уровня марать руки? Он мог бы надоумить на это моего отца, и дело с концом. Что-то тут нечисто. С другой стороны, батюшка сегодня обделался с дружиной. Всё это говорило о системной нехватке денег: недавние взятки Великому посаднику и оценщикам, оплата адвоката — дорогое удовольствие для того, кто перестал засылать витязей в Межмирье. Всё равно подозрительно. Род Черноярских хоть и сдал позиции, но не мог настолько обнищать».

— Он тебя лично нанял?

— Да.

— И никого с ним больше не было?

Убийца отрицательно помотал головой.

«Рындин, хм».

Возможно, он перешёл к активным действиям, когда узнал о визите к Шеину, и от него явно не ускользнуло пристальное внимание к моей персоне двух других баронов. В случае заключения между нами соглашения, позиции блока Шеина ослабнут. Его союзник Черноярский-старший потеряет половину владений, и тогда блок Смольницких раздавит конкурента.

«Мне нужно срочно занести в „картотеку“ всех баронов, чтобы вычислять подосланных убийц».

Рындин — первый кандидат на выбывание в ростовском графстве. Дальше — я. Потому действовать надо аккуратно, не убрать его слишком рано, но и мешкать тоже не стоит. Моя жизнь сейчас висела на волоске. Одно покушение — ещё ладно, но за ним последуют и другие. Вечно отбиваться не получится.

— Вставай, — приказал я Зайцеву, руки наёмника были связаны верёвкой.

— Лучше убей меня здесь, бастард. Если Аркадий Тереньтевич узнает о моём допросе, сразу почует неладное. Не губи деток, помилуй, а?

Я не любитель жестокости и понимал — мужик прав. У него не оставалось другого выхода, но и брать грех на душу тоже такое себе. Одно дело убивать в бою, другое — зарезать пленного, смотря ему в глаза.

Сразу же нахлынули воспоминания о беседах с Учителем Аластором.

«Раз уж взялся — выводи врага под корень. Всегда завершай дело, иначе получишь ростки зла, которые расцветут в самый неподходящий момент».

Тогда искусство войны мне казалось логичным, и к своему первому убийству человека я подошëл подготовленным, осознано. Есть враг — его надо убивать. Точка. Никаких сомнений на пути к цели, но…

Мне на плечо вскарабкался Иней. Как кошка, отрывая и закрывая рот после сытной трапезы, он устроился поудобней и выжидающе смотрел на пленного.

— Ты меня отпускаешь? — удивился Зайцев, когда я разрезал верëвки на его руках.

— Я не буду докладывать о нападении, а ты постарайся тут выжить, пока я не разберусь с Рындиным. Держи, — я кинул ему свой нож. — Выкопай себе землянку и схоронись. Мы тут часто будем охотиться, еды подкинем.

— Предлагаешь мне стать колонистом?

— Тебя поищут дня три и закроют врата, другого выхода нет. Я сообщу твоей семье и, как всë закончится, переберëшься в город, а родные переедут к тебе.

— Что ж, здравая мысль, спасибо, бастард.

— Помоги мне его дотащить, — показал я на Мефодия и повернулся спиной к Зайцеву, берсерк всë ещë оставался без сознания.

Однако стоило мне нагнуться, как я почувствовал напряжение Инея. Зверëнышь предупредил о вероломной атаке освобождëнного командира убийц. Тот не сдержался перед соблазном: «Как же так? Вот нож, вот спина». Один удар и можно бежать обратно к воротам. И заказ выполню и к семье вернусь. Другого удачного шанса может и не быть.

Так он думал. А потом перестал. Когда голова слетела с плеч.

— Горбатого могила исправит, — произнëс я вслух, вытирая клинок от крови.

Одна маленькая провокация, и мне не пришлось возиться с этим ублюдком.

— И совесть чиста, — сказал я себе, возвращая нож.

— Что ты говоришь, ммм?

— О, очнулся, это хорошо, — улыбнулся я, помогая Мефодию встать.

— Так что там с горбатыми?

— Ничего, управились со всеми, ты цел?

— Вроде да, — морщась от головной боли, произнëс берсерк, а потом заметил свою поломанную секиру и расстроился.

— Ничего, купим тебе новую, — пообещал я ему, и мы забрали с собой тело Зайцева.

Синий ярлык действовал четыре часа, так что время на сбор трофеев у нас было. Всего мы собрали двадцать четыре отрубленных кисти глиптов, а также пятнадцать тел нападавших. Мы отвезли это всё на тележке и задержались на входе, объясняя ситуацию.

Из экспедиционного корпуса прибыл следователь и тщательно записал всё. Препон нам не чинили и поверили не просто так — ведь я, как никак, наследник барона. Моё слово против нечистого на руку витязя. Ясно кому поверят больше.

— М-да, хорошая у вас вышла прогулка, — мрачно подвёл итог следователь и после двух часов допроса поставил штамп на бумажке. — Отдадите это магу на вратах, штраф не придётся платить. Простите за беспокойство, но и вы поймите, нам работать надо…

— Всё в порядке, — заверил я разведчика и забрал документ.

Его больше удивил не факт нападения, а то, что мы выжили таким малым числом, никого не потеряли, да ещё и поохотиться успели! Добычу с убитых витязей нам вернули сразу же. На месте раздели и отдали всё, на что указал намётанный глаз Кошевого, пока я парился в допросной.

Кисти стоили по полтиннику, потому выручили всего тысячу двести рублей. Это в три раза меньше заработков на предыдущем месте, но надо понимать — мы тут впервые, только-только разобрались, как работать в этой локации. К тому же на результат повлияло покушение. А вот с ним вырисовывались весьма вкусные цифры.

Наши закрома пополнились ещё одной перчаткой мага, а это ни много ни мало порядка пятидесяти тысяч рублей. Я мог продать её через скупщика за половину цены, либо сам найти покупателя, но оставил для своих будущих витязей.

Помимо всего прочего, нам отдали пятнадцать комплектов бригантин, мечи, луки, копья и даже парочку щитов. Какие-то из них были помяты, на других не хватало нужных частей, но в целом неплохое пополнение арсенала. Экипировка — дорогая штука, так что лишним не будет. Не придётся потом бегать в мыле и подыскивать комплекты.

Ещё убийцы носили с собой деньги. В общей сложности со всех кошельков мы собрали пять тысяч целковых. Понятно, что те деньги за заказ они оставили дома и взяли только необходимый минимум. Так бы я не прочь поживиться, но что есть, то есть. Для первого раза весьма неплохо.

— Держите, — я достал из наваленной кучи два щита и отдал их Ермолаю и Митьке. — Так безопасней будет.

Мы отдыхали в моей храмовой комнате, там же были свалены и все трофеи в углу.

— Сначала кольчуга и шлема, теперь щиты, когда ж мы дома тебе строить будем? — посетовал Кошевой.

— Скоро Митька, скоро. Довоюем слегка и потом целую артель тебе найму. Лучших помощников, вот увидишь.

— На то и надёжа, — хмыкнул лесоруб, отпивая из кружки холодный квас.

— Потерпим, — кивнул молчаливый Ермолай.

— Вот что, на сегодня давайте всё. День вышел тяжёлым, вот вам деньги, сходите, хорошенько развейтесь, — я отслюнявил каждому по двести рублей, и это немного взбодрило команду, особенно лесорубов, для которых подобные суммы — месячное жалованье.

— Господин Владимир, вы куда? — спросил меня Нобуёси, когда остальные разошлись.

— Надо проведать нашего следопыта.

В то же время колония в «Сером-18».

— Я тебе уже показывал: еда, яблоко вкусно, ням-ням, — Потап Новиков исступлённо грыз фрукт и, двигая челюстями, быстро прожевал. — Я не бью тебя, я не как они, я хороший. Еда. Я предлагаю еду.

— Пффф, пффф, амчха-мчха.

Наречённый следопыт еле сдержался, чтобы не пульнуть огрызком в пленного пароголового карлика. В переговорах избиения — не лучший способ наладить межрасовый контакт. Точнее, межсущественный или межмировой… Да какая разница? Проблема в том, что Потап целый день сидит в этом затхлом домике и чувствует себя идиотом, каждый раз, как пытается разговорить пойманного на равнинах монстра.

— Ну хорошо, яблоки ты не любишь. Апельсины, орехи и кучу остальных фруктов и овощей тоже, хмм…

Владимир поставил перед ним неподъёмную задачу — выведать секрет добычи стяженя. Как будто люди до него не пытались прибрать к рукам столь дорогой ресурс, чем он их умнее? Если имперская разведка потерпела фиаско, то на что Черноярский надеялся? Звериный толмач, как же, скажешь. Тупее ситуации не придумаешь.

Новиков сначала попался на шантаж с воровством, а теперь его свобода ограничена каким-то малоизвестным бастардом! Да какое он вообще имеет право ему указывать? Платит хорошо, спору нет, но всё равно тянет на волю, к бесконечным просторам природы.

Потап ненавидел сидеть на одном месте, это его физически уничтожало. Каменная или деревянная клетка — без разницы. Он привык спать большую часть жизни под открытым небом, «говорить» с природой, слушать ветерок, пение птиц, жужжание насекомых и плеск рыбы в реке.

Это приносило ему душевное успокоение, людей видеть совсем не хотелось, но и с голоду пухнуть тоже не вариант. Так уж вышло, что сам он не любил уничтожать всю ту живность, за которой так страстно наблюдал. Сорвать плод или разрезать брюхо пойманному в силки кролику сродни сильной зубной боли!

Тем не менее мясо он обожал, как и фрукты с овощами и прочую вкусную еду, что готовили в городах. Именно за ней Потап возвращался в людные места. Чтобы пополнить запасы, попробовать новые блюда, насытиться цивилизацией и уйти на «голодовку» обратно в лоно природы.

У него было мало своих вещей, и те в основном украдены. Новиков когда-то пытался стать мечником, но не задалось. Точнее, к этому склонял его деспотичный дядя, не желавший кормить нахлебника после смерти брата.

Бывалый вояка, а ныне владелец небольшого хозяйства, впадал в ярость из-за длительных прогулок племянника, часто колотил его за это до полусмерти и заваливал работой. А когда однажды Потап вернулся из леса с несмываемыми рисунками от плеч до кончиков пальцев, тот испугался и выгнал взашей малолетнего «паразита».

«В тебе живут бесы, уродец, не подходи к моему дому, слышишь? Пошёл вон, я сказал!»

Тотемные узоры мифических существ и животных настолько поразили его воображение, что дядя принял их за вредоносное проклятье. Ведь они не были набиты иглой татуировщика, а также кожи мальчика никогда не касалась кисть или другой инструмент, позволивший бы нарисовать это «полотно».

Чернила навсегда въелись, и невозможно было никак их стереть. Потап пробовал скоблить пемзой, жёсткой щёткой, ножом, оставлял руку надолго в воде, даже обращался как-то к целителю, чтобы вывести прилипшую татуировку. Тот нагревал и охлаждал кожу заклинаниями, а ей хоть бы хны. Только деньги зря потратил.

Первое время Новикова мучили головные боли, потом всё прошло, но вместо них появились сторонние голоса, невнятное бормотание, иногда даже чересчур эмоциональное. Один доктор сказал ему это галлюцинации и что Потап сошёл с ума, но следопыт не ощущал каких-то расстройств, хорошо соображал и был вполне себе смышлёным отроком. Глупый не смог бы прожить до двадцати пяти лет и не потерять руку за воровство.

Со временем Новиков свыкся с этой «наскальной» живописью и больше не прятал стыдливо руки под длинными рукавами. Разве что в редких случаях, когда выходил на дело. Примета у него особая — сразу донесут, где он и кто такой.

— Пффф, амчха-мчха-мчхаа, — выдувая изо рта остатки пара, произнёс пароголовый.

В ответ ему Новиков обречённо покачал головой и отправился наверх.

— Как дела, рус? — спросил с акцентом Чжэн.

— Нужно, чтобы ты опять сгонял на рынок, яблоки не подходят.

— Твоя каприз, твоя деньги, — заключил китаец и помахал ладонью.

— У тебя только барыш на уме, держи, — раздражённо впихнул он ассигнацию в руку своего надсмотрщика. — Теперь давай что-то из сладкого тащи, есть тут у вас кондитерская?

— Кандисеская есть, а деньги тут мало. Сладкое дорого.

— Вот ещё, на.

Новиков расстался с дополнительной парой купюр и вышел подышать свежим воздухом. Чжэн, как только получил заветные рубли, сразу же свалил. Он брал свой процент за каждую услугу и за просто так не хотел шевелиться. Может, с бастардом тот вёл себя по-другому, но на Потапа эта привилегия не распространялась. Новикова воротило от предприимчивости китайца.

«Скорее от жадности».

Переговорный процесс проще всего наладить, если понять, что любит твой собеседник. Пока не найдёшь этот заветный ключик, бесполезно даже начинать.

Чжэн вернулся с целым ворохом вкусностей, но Потап не спешил с ними спускаться. Сидя на стуле, он пялился в одну точку и грыз кусковой шоколад, совершенно не чувствуя его вкус. Всё, что он делал до этого, показалось таким бредом. Какое, к чёрту, подкармливание? Пока он будет относиться к существу в подвале как к животному, прогресс не сдвинется с места.

— Чего сидишь? — раздалось с порога от вошедшего бастарда, и Новиков вышел из медитативного состояния. — Успехи есть?

— Успехов нет, — раздражённо ответил следопыт.

Его прервали во время слишком личного момента, будто приоткрыли дверь в душу и подсмотрели в щёлочку. Оттого стало неприятно.

— Да-да, я поспешу, срочно надо, очень важно… — ответил он Владимиру Черноярскому самым едким образом и закатил глаза.

— Вижу, не ждал меня. Всё понял, — примирительно махнул тот ладонью и поискал что-то взглядом. — Ага, вот сюда можно, — сказал парень себе под нос и взял пузатый стаканчик со стола, где валялось целое разнообразие всевозможных продуктов, частью покусанных, частью нетронутых.

— Что ты делаешь?

— Я подумал, наш пароголовый друг станет сговорчивей, если ты ему дашь это, — бастард показал шкатулку со стяженем, из которой высыпал примерно треть, и протянул Потапу стакан.

— А с чего такие мысли?

— Видишь ли, у всякого явления есть причина. У нас на руках абориген, умеющий изрыгать ртом пар, и целебный порошок. В чём связь?

— Не знаю, они хорошие травники? — предположил Новиков.

— Не, — покачал головой Владимир и спрятал шкатулку в карман. — Рот, — он показал на губы, — Они залечивают себе так слизистую. Попробуй поплюйся паром — всё ошпаришь к чертям.

— Но тогда у всех был бы стяжень, а мы находим порошок, даст бог, раз в тысячу трупов, — возразил следопыт.

— А может, они делают себе столько, сколько необходимо? Они же не люди, зачем им запасы, против кого? Допусти, что кто-то мыслит не в человеческой парадигме.

«А ведь и правда», — размышлял Потап. — «Звери всегда бьются за территорию, но для выживания им её не так много и нужно. А еда? Любому хищнику достаточно ровно столько, сколько он в состоянии съесть. В то же время люди всегда что-то откладывают и расширяются. Они готовы убивать лишь за право обладания, за возможность воткнуть свой флаг».

— Я думаю, те шкатулки скорее исключение из правил. В каждом «племени» есть чудаки, так что… возьми это на заметку, — закончил Владимир и попрощался.

Посмотрев в стакан, Потап сделал круговое движение, наблюдая, как песчинки пересыпаются с одного края на другой, и принял весьма необычное решение.

— Чжэн, у тебя есть ещё кандалы, цепь или что-то в этом роде?

— Вы хотеть поймать другой карлик?

— Нет, это для меня.

Китаец, конечно, удивился, но откопал где-то металлический ошейник. Он помог голому по торс Потапу защёлкнуть его на шее и отдал ключ, не задавая лишних вопросов. Чудачества белого народа в какой-то момент стали для него привычными, а тут такой экземпляр…

— Продукты портится.

— Можешь всё съесть, — разрешил следопыт и закрыл за собой подпол.

Звеня цепью, он спустился и у входа встретился взглядом с пленником. Тот больше не вырывался. Скорее устал. Присмотревшись к чёрным потрескавшимся губам пароголового, Новиков обнаружил, что иногда карлик издаёт глотающий звук, как будто во рту скопилось слишком много жидкости.

«Неужели кровь? Так стоп, а она ведь у них тоже тёмная, как и губы! Потому и незаметно было, что уродец страдал».

В последние часы пигмей стал неконтактным, только головой мотал.

«Больно было говорить».

Подойдя к пароголовому, Потап завис над ним, тот еле слышно дышал и потерянно смотрел на него снизу вверх. Присев, следопыт поставил перед монстром стакан, а затем воткнул в порошок палец и продемонстрировал целебные песчинки.

Подействовало. В глазах карлика загорелся интеллект. Он смотрел то на лекарство, то на человека. Потап сделал шаг назад, потом ещë, и так пока не оказался на противоположном конце камеры. Спина коснулась холодной кирпичной стены, и толмач сполз вниз, копируя позу пароголового.

Как только пленник понял, что у него не собираются отнимать стяжень, сразу же потянулся за ним и аккуратно высыпал только ему ведомое количество песчинок на ладонь. После забросил целебный порошок в широченный рот и расслабился, прикрыв глаза.

Раздалось едва слышно бормотание, в котором Новиков разобрал:

«Красногубый принëс порошок…», а следом опять тарабарщина. Потап вскочил на ноги, напугав карлика, а затем приблизился к нему, тыча пальцем на стакан.

— Мчха?

Колеблясь, пленник подтвердил.

— Мчха.

— Пфффф, — попросил Потап, указывая себе на натëртую ошейником красную кожу.

Монстр помялся немного, но всë же протянул стакан, чтобы поделиться лекарством. Новиков съел пару песчинок и вернул драгоценный порошок.

— Грак-нум? — поинтересовался он, указывая пальцами себе на губы.

— Грак-нум, — кивнул пароголовый и Потап расплылся в улыбке, повторяя услышанную им фразу.

— Грак-нум пфффф амчха-мчха, — а затем расхохотался. — Грак-нум пффф амчха-амчха! — воскликнул он и получил в ответ лëгкое колечко пара изо рта и скрипучий звук, заменявший собой смех.

«Грак-нум» — красногубый. «Пффф» — принеси или дай. «Амчха или мчха» — целебный порошок или его прямое название. Теперь у Потапа появилось в арсенале целых три слова! А это уже что-то, с этим можно работать.

«Звериный толмач, говоришь?» — ухмыльнулся Новиков и облизнул в предвкушении губы, впереди маячило отличное приключение. — «Будет тебе твой секрет, Черноярский, погоди малëхо».

Примерно в то же время город Ростов (центр), Покровский погост.

— Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему Василию, и сотвори ему вечную память, — закончил батюшка и опустил руку.

Гроб уже был спущен в сырую землю, собравшийся в трауре народ молча ждал.

— Вечная память… — трижды нараспев повторил хор из трёх певчих, стоявших поодаль.

Святой отец взял в руки лопату с землёй и аккуратно опустил комья на крышку гроба.

— Земля еси и в землю отъидеши… — произнёс он, обращаясь к мёртвому, а затем добавил уже собравшимся. — Подойдите, проститесь. Бросьте горсть земли в знак того, что отдаём его обратно Творцу, от Кого всё принимаем.

Первой подошла Марина Троекурская. Хоронили её внезапно почившего отца. Девушка была вся в чёрном, голову покрывал платок, но на лице ни слезинки. Почему-то не могла себя заставить плакать на публике, хотя для неё это не составит большого труда. Она всю жизнь притворялась и отлично умела играть разные роли, но сейчас ей хотелось быть настоящей собой.

На неё уже косо смотрели многочисленные гости. Василий Троекурский многим из них помог, его адвокатская карьера оставила огромный след в становлении российского права. Ему много где пришлось поработать и даже в столице, куда регулярно звали знатные клиенты. А когда он стал слишком стар для поездок, сами приезжали к нему для консультации. Он был уважаемым человеком. Уважаемым и несчастным, потому что под конец жизни растерял свой разум.

Слабоумие, увы, не поддавалось ни простому, ни магическому лечению. Троекурский быстро стал забывать всех, кого знал. В одно прекрасное утро вышел из дома, когда сиделка спала, и попал под дилижанс. Умер на месте.

Всё происходило так быстро, что Марина не понимала, как это возможно. Вот был человек, и теперь его нет. Закапывают на глазах.

Она бросила горсть и отошла обратно. Следом попрощался и Спицын, партнёр отца и её нынешний начальник. Вернувшись, он мягко обнял её за плечи и шепнул.

— Поплачь, Марина, не держи в себе.

— Не хочу, Геннадий Петрович.

Пожилой мужчина покряхтел что-то под нос, но настаивать не стал, посчитав это неуместным в столь роковой час. Всё больше и больше кучек земли падало в могилу, а Марина просто стояла и смотрела, как закапывают любимого человека. Застыла на месте и не могла выдавить из себя ни одного слова.

Девушка сама не заметила, как всё подошло к концу, не увидела, как расходятся гости и батюшка вместе с певчими. Копари доделали свою работу и тоже ушли, теперь над могилкой возвышался временный памятник — дубовый православный крест.

— Надгробие я заказал, ты не волнуйся, всё сделаем как у людей, — заверил Спицын, он единственный, кто с ней остался и тронул девушку за плечо. — Пойдём родная, пойдём.

Адвокат вился вокруг неё не потому, что ему было жалко умершего коллегу и друга. Теперь предстоял вопрос дележа конторы. Геннадий Петрович вовсю старался набрать себе лишних очков, чтобы склонить её к продаже оставшихся паёв. Это была его мечта — стать единовластным владельцем «Ведомства казённых и гражданских дел Спицына и Троекурского» и поставить точку в истории «дружеского» соперничества.

Бездарность всё никак не могла успокоиться и предвкушала будущий праздник.

— Что вы там хотели мне сказать по поводу дела Черноярского? — спросила она, чтобы отвлечься.

— Пустяки, сейчас не время…

— Нет, говорите. Кажется, тогда вы были взволнованы.

Спицын вёл под локоть Марину и опирался на тросточку с серебряным шарообразным набалдашником. Каждый шаг — лёгкий цок.

— Меня попросили найти причину для самоотвода.

— Кто попросил? — нахмурилась Троекурская, глядя сбоку на старческое лицо ненавистного начальника.

— Очень уважаемые люди, — легонько улыбнулся он.

— Вы же ведь не согласились?

— Нет, конечно, — важно заверил её Спицын. — Дочка, если бы я с твоим отцом прогибался под каждого проходимца — никогда бы не построил своего дела, — улыбнулся он. — Это твой процесс, ты должна его закончить.

— Мы ждём оплаты пошлины. Черноярский заверил, что она будет.

— Славный молодой человек, но пропащий.

— Это почему же?

Спицын остановился и повернулся к ней лицом.

— Такие, как он, либо уходят далеко-далеко туда, — он ткнул в небо тростью, — либо глубоко-глубоко вон туда, — показал ею на землю. — Третьего не дано.

— Я тоже нахожу его странным. Сказал, что достанет миллион. В такой короткий срок? Неужели есть способ быстро заработать столько денег, Геннадий Петрович?

Старик хотел было что-то ей ответить, но заметил идущие им навстречу две фигуры. Незнакомцы прятали половину лица под чёрными масками, а упругая походка выдавала матёрых бойцов. Чиновники и обычные граждане так не ходят.

— Погоди, Марина, — остановил он её и выставил впереди себя трость. — Простите, господа, кто вы такие? Не приближайтесь!

Троекурская не успела заметить, как один из мужчин быстро сократил дистанцию и с силой вырвал трость у адвоката, а затем много раз ударил того в живот откуда-то взявшимся ножом.

В шоке она шагнула назад, чтобы убежать, но второй сообщник повалил её на землю, толкнув плечом. Марина попыталась встать, но получила болезненный удар в бок, и слёзы непроизвольно полились против её желания.

— Заткнись, сука, и смотри, — с неё сбросили платок и оттащили за волосы поближе, чтобы она лучше могла видеть, как снова и снова Спицына колют в живот.

Там уже живого места не осталось, а каменная дорожка под ногами была залита кровью, старик давно умер — над ним просто издевались. Закончив, мужчина в маске кинул труп на ближайшую оградку, где Геннадий Петрович безжизненно повис. Марина смотрела то на него, то на замаранный нож.

— Отличная штука! Ему он больше ни к чему, — переводя дух, подметил убийца и грубо стянул с пальца Спицына жирный перстень с сапфиром.

Спрятав богатое украшение в карман, он подошёл к девушке и присел на корточки, демонстрируя оружие.

— С тобой так же будет, если не откажешься от дела Черноярского, — предупредил он, а затем вытер кровь о её щёку, коснувшись холодным металлом.

Рука отпустила волосы, и незнакомцы оставили её сидеть на земле. Она слышала топот их шагов за спиной, и вскоре оба скрылись среди могил.

Следующая книга цикла: https://author.today/work/489278