Фетиш

Глава 47

Макейди сидела на диване в квартире на Бронте и, уставившись в пустоту, размышляла о том, способна ли женщина угадать, что она спит с убийцей. Многих женщин одурачивали любимые мужчины. Подружки Банди. Мать Кемпера. Отец Макейди рассказывал о какой-то женщине, жившей в двадцатых годах… фрау Кирхен? Нет, фрау Кюртен из Германии. Это было самое отвратительное дело, о котором он читал. Фрау Кюртен ничего не знала о семидесяти девяти нападениях, грабежах и убийствах, которые совершил ее муж. Они были женаты десять лет, когда его наконец арестовали. У Питера Сатклиффа тоже была жена, и у Джерома Брудоса, и у многих других жестоких убийц. Черт возьми, даже у Стенли была беременная подружка. И как могла Макейди всерьез думать о том, что знает Энди после нескольких сладострастных свиданий?

Тупая боль заставила ее обратить внимание на то, что ногти глубоко впились в ладони. Тело ее было напряжено, зубы стиснуты, дыхание затруднено. Она разжала пальцы и попыталась расслабиться.

В голове до сих пор эхом звучали слова Джимми. Он объяснил ей, что у Энди кровь группы АВ, очень редкой, встречающейся всего у трех процентов людей, а у Кассандры — группы О, как у сорока шести процентов. Кровь Кассандры была везде: на постели, на простынях, на стенах, на полу, на ноже, оставленном на месте преступления. Возникал вопрос: киллер с группой крови АВ был ранен в процессе борьбы или же киллер напал на Энди, прежде чем убил его жену?

Ножа Энди не было в ножнах, оставшихся в кухонном ящике. На ноже обнаружены его отпечатки. Его кровь. Кровавые отпечатки подошв обуви десятого размера — такого же, как у Энди, — вели от лужи крови, растекшейся под телом Кассандры, через весь дом, который когда-то был их общим.

В полночь Макейди все еще не спала. Под подушкой она держала резак. На прикроватной тумбочке стоял лак для волос. Номер 000 был предназначен для скоростного набора на телефонном аппарате. У нее был номер мобильного телефона Джимми. Что еще могла она сделать в такой час? Устроившись в постели под защитой своего маленького арсенала, Макейди принялась читать трактат по психологии «Без сознания, или Тревожный мир психопатов». Этот бестселлер написал один профессор из ее университета. Если не успокаивающее, то хотя бы соответствующее ситуации чтение.

Лютер тайком крался к квартире на Бронте. Человек с такой устрашающей внешностью, как у него, предпочитал работать ночью. Лучше, чтобы добыча не чувствовала приближения хищника, — тогда можно застать ее врасплох. Он обошел здание со двора, мягко ступая своими огромными подошвами по влажной лужайке соседнего дома.

Пришелец с черного хода.

Джеймс Тайни-младший будет счастлив избавиться от этой вездесущей красотки, которая доставила ему столько неприятностей. Он ужасно расстроился из-за того, что полиция нашла его кольцо, да еще и жена узнала о романе на стороне. Вины Лютера в этом не было, но все-таки он был рад возможности бесплатно услужить хозяину. Ситуация была беспроигрышной: Лютер получит удовольствие, а Дж. Т. — железное алиби, и это убийство исключит его из списка подозреваемых. Предварительно он дал Дж. Т. четкие инструкции: «Сегодня вечером проведите вечер с семьей. Ни минуты не оставайтесь в одиночестве». Он не объяснил ему, зачем такие меры предосторожности, сказал лишь, что это важно. Дж. Т. отблагодарит его потом.

В этот поздний час улица была тиха и безлюдна. На улице были припаркованы несколько автомобилей, но возле ее дома пусто. Если бы у нее были гости, они оставили бы свои машины ближе к подъезду. Нет, она определенно одна дома. Он даже замер от удовольствия. Представив, что Макейди будет вся в его власти. Лютер даже ощутил сладкий привкус борьбы.

Он сделает все так же, как и серийный убийца «шпилек».

Нанесет удар.

Свяжет.

Вспорет живот.

Он сполна насладится страданиями жертвы.

В точности так, как было с женой детектива. Флинн окажется в еще большем дерьме. От этой мысли Лютер улыбнулся. Он остановился во внутреннем дворике, куда выходила квартира Макейди, и натянул на голову вязаную лыжную маску. Он представил, какое впечатление произведет своим видом — могучий верзила в черном костюме десантника, в перчатках и маске. В его арсенале были резиновая дубинка, кляп, наручники и очень острый шестидюймовый разделочный нож. Он собирался использовать эти орудия в четкой последовательности. Вспомнив, как возбудился он однажды от зрелища обнаженного тела Макейди, он решил, что подойдет ближе к окну, а потом, убедившись в том, что она в квартире одна, сделает первый шаг.

Внезапно он расслышал какой-то шум.

Что-то зашуршало в кустах за его спиной.

Он опустился на корточки и попытался выявить источник шума, на всякий случай приготовив к атаке разделочный нож. Но в кустах стало тихо, разве что мягко опустились на землю опавшие листья.

И опять все успокоилось.

Наверное, птица или опоссум.

Он вновь сделал несколько шагов в сторону крыльца.

И вновь раздался шорох.

Лютер резко обернулся и успел заметить, как на него стремительно надвигается чья-то тень.

В тот же миг он был сбит с ног и распластан на мокрой земле. Нож выпал у него из рук. Он собрал все свои силы и сбросил с себя нападавшего, который оказался светловолосым мужчиной небольшого роста со злобно сжатыми зубами. Глаза его полыхали бешеным огнем.

Лютер бросился в траву, пытаясь отыскать свой нож. Человек вновь наступал, и в руке его блеснуло острое лезвие. Лютер зарычал от ярости, совершил резкий выпад ногой и ударил противника в пах. Тонкое лезвие взметнулось в воздух, полоснуло по уху Лютера, а потом, прорвав ткань костюма, вонзилось в плечевую мышцу. Он заорал, не столько от боли, сколько от злости, и вскочил на ноги.

В доме возникло какое-то движение, и тотчас на крыльце зажегся фонарь, осветивший часть пространства внутреннего дворика. Он видел, как его противник бросился бежать. Габариты мужчины явно не соответствовали его недюжинной силе. Лютеру ничего не оставалось, как убраться восвояси. Шума они наделали много, так что полицейские могли нагрянуть в любую минуту. Рисковать не было смысла. Он почувствовал, как из уха течет что-то теплое, и, когда вытер его рукой, заметил, что вся перчатка в крови.

Черт!

Дж. Т. придется объясниться.