Фиктивная свадьба (СИ)

— 24 Арман —

Это просто лютый пиздец. Снова соврала.

Эта дрянь снова меня обманула. И ведь я почувствовал — что — то не то. Но Лена так быстро согласилась, что все мозги стекли ниже пояса.

Потому что, несмотря ни на что, я до одури ее хочу. Как никого до этого. И если бы мне в этот момент предложили двух горячих цыпочек, готовых на все мои дикие фантазии, хрен бы я среагировал.

Я хочу Лену. Хочу мать моей дочери.

Хочу так, что срываюсь и начинаю жестить. Понимаю это, когда уже кончаю. Да так, что под веками цветные пятна расцветают. А вот желание на ни грамм не становится меньше — только наоборот. Член стоит и не думает отправляться на отдых.

Тупо поддаюсь инстинктам, тащу Лену продолжать, но и когда вижу, что она опять соврала…

Перед глазами полыхает. Какого черта? Я же вижу, что хочет. Вижу, что все это взаимно, помню, какая она, когда возбуждена, и врать, что ей противно, не надо.

Тогда какого ляда?!

Это ее сопротивление и отказ от секса вымораживает, заставляя терять границы.

— Я… Не…

Хватаю ее шею, а второй рукой ныряю между ног. Лена пытается их сдвинуть, но куда там! Нет уж, жена. Будешь давать мне столько, сколько скажу! Муж я тебе, или кто?!

— Нет! — вдруг дергается она и верещит так, что уши закладывает. — Не смей! Нет! Не трогай!

Я настолько обалдеваю от такого финта, что даже не сразу соображаю — это не прикол, и не заигрывание. Лена натурально в истерике. Как будто я ее тут жестко насиловать собрался. Хотя у меня же, блядь, все пальцы в ее смазке. Да у нее потоп между ног!

— Уймись, идиотка! — рявкаю, встряхнув ее за плечи.

Она всхлипывает, опускает голову и как будто даже сжимается вся.

— Арман, пожалуйста, — хрипит, не глядя. Пытаюсь развернуть ее к себе, но все начинается по новой. Приходится отпустить жену и отойти на пару шагов.

— Лен, ты…

— Уходи, — тихо шепчет она, по — прежнему не поднимая взгляда. А я вот очень хочу посмотреть ей в глаза и понять — это что вообще, на хер, такое было? — Просто уйди. Будь человеком.

И я, черт подери, ухожу. Поднимаю долбаное полотенце, вспомнив, что дома вообще — то ребенок, и ухожу к себе.

Естественно, ни о каком сне нет и речи. Мечусь по комнате, словно зверь в клетке — туда — сюда хожу, пытаясь то ли успокоиться, то ли забить на истерику своей женушки.

И надо забить! Я же ее ненавижу за то, что она сделала. Но почему — то не могу спокойно откреститься от ее загонов. Она же рыдала так, словно…

Мерзко становится. Пусть Лена и сопротивлялась поначалу для вида, я же видел — сосала с желанием, так, как и раньше, когда у нас все было зашибись.

Уж я — то могу отличить, есть у нее желание в глазах или нет.

Так что тогда случилось? Чего так замкнуло?

В бабских загонах я не силен — их тараканы порой такие породистые, что я реально теряюсь. Это еще один повод, почему я не связываю себя серьезными отношениями. Зачем ломать голову и позволять, чтобы тебе мозг выскребали?

Проще всего забить. Но я не могу — начинаю прокручивать в голове весь день. Мог я где — то накосячить? Спровоцировать?

Мысли невольно перетекают на дочь. И вот тут волшебным образом мое раздражение затихает.

Все — таки забавная она и милая. Как — то раньше не питал я каких — то теплых эмоций к детям. У Таира вон два племянника — те еще разбойники. Но я оставался равнодушен.

А вот когда увидел Лену с дочкой на руках… Может, и правда есть какая — то тема с этим зовом крови? Родная ДНК, все дела.

Торможу у окна — замечаю, что зима, наконец, вспомнила о своих правах, и что вообще — то пора бы и за дело взяться — снег валит так, что завтра будут приличные сугробы. И в мыслях у меня тоже словно все заметает. Будто ненужное все прячется по углам.

Как мне к дочери подступиться? Она чуть что — за Лену прячется. Оно и понятно, мать же. Надя только смотрит на меня как — то странно. Как будто смотрит сквозь меня, что ли.

По детей я знаю преступно мало. А у меня теперь дочь. Лена тут мне вряд ли помощник — да и между собой — то у нас не складывается. Так что надо как — то самому искать варианты.

Мысли о дочке удивительным образом незаметно для самого себя успокаивают. В итоге и ситуация с женой слегка отпускает.

Жена…

Странное непривычное слово. Статус, который казался абсолютно бесполезным и ненужным в контексте меня.

И все же я женат. Кидаю взгляд на кольцо на пальце. Я ведь ни разу не снял его с того дня. А Лена — да. Это первое, что я заметил. И это неприятно царапает. Но я решаю отложить разговор на утро. Надо успокоиться.

Однако утром дверь в гостиную закрыта до самого моего выхода. Торможу перед ней, прислушиваюсь, но никаких звуков. Спят. Замки у меня здесь бесшумные, петли тоже не скрипят, и я поддаюсь искушению — приоткрываю дверь. Лена с дочкой спят на диване. Кроватка так и стоит нетронутой. Это опять же задевает. Зря я, что ли, корячился и долбался с хитросделанным механизмом?

Но одновременно с этим, видя, как жена обнимает дочь, испытываю внутри нечто совершенно незнакомое.

Это настолько неожиданно, что я резко отступаю и закрываю дверь.

К черту. Лишнее это все. Лена — лгунья. И разговор с ней у нас будет короткий.

В офисе ожидаемо затишье. Но едва захожу в кабинет, как ко мне заходит Анатолий.

— Ну? — спрашиваю у него. Тот кладет передо мной папку. И следующие два часа долбимся с тем, как закрыть дыры и найти варианты, чтобы вернуть акции на нужную отметку.

Ровно до момента, пока Альбина не сообщает, что ко мне посетитель.

— Не помню, чтобы было назначено, — раздраженно отвечаю. — Скажи, занят я сегодня.

— Арман Дмитриевич, — понижает та голос, — он настаивает.

Этот тон я знаю — Альбина всегда так делает, давая понять, что посетитель и правда важный.

— Ладно, — отвечаю с досадой. Киваю Анатолию, он собирает папки и идет к двери. — Пусть заходит, — добавляю и вешаю трубку.

Дверь открывается, и на пороге кабинета появляется Алексей Горячев.

Владелец той самой конкурирующей фирмы, у которой оказались мои разработки.

Я подозревал, что встретиться нам придется. Но не ожидал, что этот хрен с горы заявится сам. Да еще и с таким видом, что он здесь царь и бог.

Мужик вальяжно проходит, громко хлопает дверью, демонстрируя, какой он до черта важный. При этом взгляд у него вызывающе наглый.

— Чем обязан? — сухо спрашиваю.

— Да вот, решил нанести визит вежливости, — ухмыляется Горячев. — Обсудить возможное сотрудничество.

— После того, как вы стащили наши разработки?

Делать вид, что ничего не произошло, я, естественно, не собираюсь. Раз этот козел рискнул сюда заявиться, значит, уверен в собственной победе. Но мы еще пободаемся.

Горячев шире ухмыляется, подходит к креслу для посетителей и усаживается в него с видом самого крутого чувака на деревне.

— Если бы были доказательства, полагаю, вы бы уже заявили об этом в соответствующие органы. Но что — то я не наблюдаю в своем офисе никого из представителей правоохранительных органов.

Этот мудак бесит меня до черных мушек в глазах. Но я сдерживаюсь. Эмоции сейчас сыграют против меня. Сложностей в моей жизни хватало, так что это даже не самое страшное из того, что было.

— Ну, все еще впереди, Алексей Игоревич. Вам ли не знать, что колесо правосудия иногда долго запускается, но потом его не остановить, — многозначительно говорю, намекая на некоторые инциденты в его прошлом.

Горячев перестает ухмыляться. Что, думал, я не поинтересовался, кто ты такой?

Лупит на меня своим рыбьи взглядом. Мерзкий тип — противная морда, липкий взгляд. Гнилую натуру видно сразу. Заходя на здешний рынок, я знал, что столкновения с Горячевым не избежать. Но планировал это сделать чуть позже, когда второй офис наберет обороты.

— А вам стоило бы хорошенько подумать, прежде чем брать то, что вам не принадлежит, — злобно выдает он.

— Боитесь конкуренции? — ухмыляюсь в ответ.

— Мне нет резона соревноваться за бабу, — фыркает он, чем вгоняет меня в ступор. За бабу? При чем тут это? — Да и вам, Арман, очень скоро станет ясно, что овчинка выделки не стоила.

Его наглая мерзкая ухмылка не оставляет никаких сомнений — догадка, вспыхнувшая в голове, верна.

Сука. То есть вот это и есть тот самый партнер, которому просватали Лену?

Что ж, не могу ее винить. Мразь конченая. Что есть, то есть.

— Так часто говорят те, кто не дотягивает до нужного уровня, — парирую его выпад. — Рядом с шикарной женщиной нужен достойный мужчина. Не каждый готов соответствовать.

Лицо Горячева идет пятнами, и я ловлю кайф от того, что смог задеть этого мерзкого ублюдка.

— Ваша самоуверенность — штука опасная, — подается он вперед, видимо, пытаясь меня напугать. Да только черта с два. Едва я понимаю, что вот этот черт мог лапать мою жену, трахать ее, как внутри зарождается дикий протест.

Нет уж. Хер тебе, дядя.

— Не опаснее мужской несостоятельности, — ухмыляюсь.

Рожа у моего гостя теперь красная вся. Он бесится, а я кайфую. Пусть утрется. За то, что он спиздил наши разработки, я еще спрошу с него. Как? Пока вопрос. Но свое я верну в любом случае.

А еще я свое не отдам. И судя по тому, как этот черт закусился, Лену ему захочется получить, просто чтобы доказать, какой он крутой.

— Ваш переезд сюда был ошибкой, — вдруг заявляет он. — Если рассчитываете на друзей, то очень скоро они не смогут вам помочь.

А вот теперь в ход пошли уже реальные угрозы.

— Сейчас еще есть шанс отыграть назад и уехать, оставшись при своем.

— Реально рассчитываете, что стащив основные наработки, у вас выйдет развернуть производство? — достаю один из козырей. — Ваши специалисты еще долго будут биться над тем, как масштабировать производство. За это время я вас уделаю.

Горячев стискивает зубы. Возможно, он уже в курсе, что на той флешке была лишь основная информация по составу и этапам разработки. Но кое — что у меня хранилось в совсем другом месте — просто потому что до этого самого масштабирования полно времени. И у нас с Толиком были некоторые идеи на этот счет. Так — то я не думал пользоваться именно этими наработками. Но теперь…

— Этот город не для вас, — выплевывает мудак и, резко поднявшись из кресла, покидает кабинет.

Следующие несколько минут я так и сижу, прокручивая и анализируя весь наш разговор. Пару раз обмудок прокололся. Специально? Вопрос. Но ситуация однозначно вырисовывается любопытная.

Получается, он решил действовать, узнав про наш с Леной брак? Или провокация была заранее спланирована?

А главное — какое место здесь занимает Лена? Злость на нее все еще со мной. Но думается мне, вряд ли она участвовала. Уж больно она боялась отца. Да и побег этот тогда к чему?

Набираю Альбину и прошу:

— Позови мне Марка. Пусть зайдет.

Проходит минут пять, как секретарь мне отзванивается:

— Арман Дмитриевич, — виновато говорит она. — Нет Марка.

— Что значит — нет?

— Ушел на обед, но так и не вернулся. На звонки не отвечает — телефон вне зоны доступа.

Расклад становится еще интереснее. Ну, и теперь дел становится на порядок больше. Вызываю обратно Анатолия, а сам договариваюсь с Таиром и Робертом насчет встречи. Пока Горячев не завел речь про них, я бы и сам размахался. Не впервой отстаивать свою территорию. Но раз пошла такая пляска, то и парням стоит знать, кто точит в их сторону зуб. Город не такой большой — многие сферы бизнеса пересекаются.

Домой еду гораздо раньше, чем планировал. Уставший. Голодный — пиздец. А еще злой. Не стоило бы так срываться, но я хочу посмотреть в глаза Лене и выяснить правду.

В ходе обсуждений выяснилось немало неприятных моментов. Так что теперь самоуверенность конкурента становится более понятной.

В целом ситуация уже не выглядит настолько понятной, как я думал. И пока у меня нет готового решения.

Едва захожу, как чувствую — атмосфера в квартире неуловимо изменилась. Раньше мой дом представлял собой перевалочный пункт — принять душ, завалиться поспать. В редких случаях — потрахаться, но обычно к себе я девок не водил.

Сейчас же тут стало как будто бы уютнее, что ли.

Прислушиваюсь — детский лепет, мягкий голос Лены. Со мной она совсем не такая.

Тихий смех. И у меня под ребрами тянет. Хочу, чтобы и мне вот так же улыбалась. Хочу ее другой — не готовой к обороне, а податливой, мягкой и открытой.

Но в то же время злюсь на нее. Злюсь до чертей в глазах. Ведь она могла рассказать! Могла сразу признаться, и тогда…

Осторожно разуваюсь, прохожу вглубь квартиры — дочь и Лена в гостиной. Облюбовали эту комнату, и, кажется, она превратилась в настоящую детскую. Обе сидят на полу, а рядом две куклы, какие — то чашки, тарелки. Дочь неуклюже составляет посуду, а Лена помогает ей, целует в макушку. Даже просто стоя рядом, я чувствую, как фонит любовью.

Их любовью. Между собой.

Задеваю косяк, Лена оборачивается. Мы сталкиваемся взглядами, и она мгновенно закрывается, становясь другой.

— Привет, — говорю, ловя отголоски ее улыбки. — Надо поговорить.