Фрэйгар Холодный Свет

Глава 17. Целитель

По чистой, мощёной улочке города катился экипаж, в котором сидел высокий черноволосый молодой человек. Его вызвали к новой пациентке. До той поры семья лечилась у старого доктора Вэлша, но он умер с неделю назад, не оставив преемника. Район был зажиточный, хотя и мастеровой. Здесь жили в основном огранщики, ювелиры, часовых дел мастера. В общем, элита мастерового мира.

После смерти доктора Вэлша пациенты потихоньку распределялись между соседними врачами. Его район находился рядом, с этой улицей, вот к нему и прислали мальчишку, попросив срочно прийти к заболевшей дочери Арнира, золотых дел мастера. Семья была богата. Имела огромную мастерскую, свои ювелирные лавки, много мастеров, подмастерьев, учеников и была почётным членом гильдии. Лиззи, дочку ювелира, он никогда не видел. Ей было шестнадцать лет и отец особо не выпускал её из дому. Если уж надо было пойти в церковь, на ярмарку или к портнихе, то только в экипаже и под присмотром старой няньки и служанки. Матушка её умерла рано, и нянька смотрела за ней с самого детства.

Он слышал, что Лиззи была красавица, вот её и берегли. Но отец дорожил ею ещё и потому, что она умела рисовать удивительные колечки, серёжки, колье и заколки. Говорят, она с самого детства любила наблюдать, как отец создаёт броши и диадемы. Ювелир он был искусный и у него всегда были богатые заказчики. Уже в семь лет Лиззи нарисовала своё первое ожерелье. Мастеру Арниру так оно понравилось, что он сделал его в подарок для своей малышки, собираясь сделать сюрприз в день её пятнадцатилетия, а пока выставил в своей лавке. Но первый же покупатель уговорил его продать ему это чудо. Тогда-то ювелир стал серьёзно относиться к увлечению дочки. А теперь вся знать щеголяет в украшениях, созданных по рисункам Лиззи. Было в них что-то завораживающее. Откуда только она брала эти небывалые цветы и узоры.

Свататься к Лиззи начали, как только ей исполнилось четырнадцать лет. Каждая семья ювелиров готова была принять Лиззи в качестве невестки, но отец заявил, что его дочка сама выберет, за кого ей замуж выходить. Непривычно это было. Браки-то родители оговаривают. Однако тут не поспоришь. И под окнами Лиззи то и дело раздавался звон струн очередного воздыхателя. Но напрасно покупали они букетики под названием «Тоска по любимой», напрасно оставляли шёлковые носовые платки с вышитыми голубком и розой. Никто не принимал их подарки, а кружевная занавеска никогда не колыхалась, тронутая рукой прелестницы. Лиззи была равнодушна.

Сейчас мастер Арнир в волнении метался по двору, ожидая доктора. Дочку любил он больше жизни, а тут захворала его малышка. Увидев подъехавший экипаж, бросился со всех ног сам опускать подножку, благо кучер перехватил. Увидев высокого красавца, выходящего из экипажа, мастер слегка опешил и даже подумал было, что это очередной волокита. Однако, характерный саквояж в руке прибывшего, ясно показывал его род занятий. Молодой человек шагнул вперёд и учтиво поклонился.

– Позвольте представиться. Доктор Виктор Дерриш, сын Питера Дерриша.

– Ах да! Мы наслышаны о вас, наслышаны. Но я не думал, что вы так молоды. Вам же всего лет двадцать пять. А лечите вы уже лет десять.

– Ну, когда растёшь в семье врача, то учишься с младенчества.

– И то верно. Пройдёмте господин Дерриш.

– Учитывая ваше положение и возраст, вам пристало называть меня просто по имени.

– Вы очень любезны. Очень. Пройдёмте, Виктор. Я беспокоюсь за Лиззи. Бедняжка горит с ночи. Ни уксус, ни холодная простыня не помогают, хотя обычно это работает.

– И часто у неё такой жар?

– Бывает. Вдруг ни с того ни с сего. И не простуда. Уж в её комнате печь топят и днём, и ночью, а пол весь устелен коврами. Впадает в забытьё и горит. Шепчет что-то. А в себя приходит и ничего не помнит. Но в этот раз прямо мечется и ничего не помогает.

Странное чувство ожидания появилось у Виктора. Он кивнул и жестом попросил указать дорогу в комнату девушки. Мастер рысцой побежал вперёд, доктор последовал за ним. Дом был на удивление просторен и светел несмотря на тяжёлую мебель, массивные двери и потолочные балки. Комната больной была на втором этаже и туда вела деревянная лестница, тоже массивная и широкая. Дверь мягко открылась, не скрипнув хорошо смазанными петлями, и Виктор увидел под белым кисейным пологом девушку, лежащую в забытьи на высоких подушках. Сердце трепыхнулось и пропустило удар. Перли. Наконец-то.

Служанка откинула полог и приставила стул к кровати. Виктор подошёл, стараясь не спешить, и усевшись на стул, мягко взял руку девушки, проверяя пульс. Затем дотронулся до её лба тыльной стороной ладони и приподнял веко. Достал из саквояжа скляночку и, попросив ложку, влил ей несколько капель лекарства. Через какое-то время прерывистое дыхание Лиззи начало выравниваться и её веки затрепетали. Но беспамятство всё ещё не отпускало её, и доктор сидел, внимательно наблюдая за девушкой. Он рассматривал волосы, каштаново-рыжего оттенка, её нежную, светящуюся кожу, как ни странно, без единой веснушки, изящный носик, пушистые ресницы и аккуратные бровки. Не зря ходит слава о её красе, совсем не зря. Маленькая ручка слегка шевельнулась и Лиззи открыла глаза. Бог мой, вот это да! Зелёные, манящие. Ну кто тут устоит. Губы шевельнулись, пытаясь произнести его имя, но увидев предостерегающий взгляд, оно так и замерло, не успев сорваться.

Виктор повернулся к отцу, стоящему в молчаливом волнении.

– Я пришлю лекарство с посыльным и буду навещать вас пока каждый день. Завтра приду в это же время. Сегодня больной нужно полежать. Завтра уже можно будет подняться, но по лестнице лучше не спускаться. После следующего осмотра скажу, что делать дальше.

Не спеша спрятал склянку в саквояж, поклонился Лиззи, не поднимая на неё глаз, и сердечно попрощался с её отцом. Его маленькая богиня соображает быстро. Завтра попытается сделать так, чтобы народа вокруг неё было как можно меньше. Им надо поговорить наедине и решить, что делать дальше. Они должны быть рядом и, похоже, выход только один.

На следующий день около Лиззи сидела только няня. Служанку отослали за лакомствами, которых так захотелось больной бедняжке. Счастливый отец приказал бегом бежать и купить всё, что пожелала его девочка. А пожелала она ой как много чего.

Доктор учтиво поклонился, приветствуя больную. Присел на заботливо подставленный стул и осторожно дотронулся до запястья, чтобы проверить пульс. Покачал головой и задумался. Затем достал из саквояжа несколько пакетиков и, вручив их няне, приказал ей сейчас же самолично приготовить отвар. Ведь такое серьёзное дело нельзя доверять простой работнице. Объяснил, сколько взять воды, как долго она должна покипеть, какую траву класть первой, сколько раз прочесть молитву перед тем, как добавить вторую траву и когда добавлять третью, как правильно остудить и затем процедить. И главное, сразу, ни минуты не медля, бежать с отваром к больной.

Няня, исполненная гордости, отправилась готовить отвар. Проводив её взглядом и дождавшись пока под её тяжёлыми шагами заскрипят ступени, повернулся к Лиззи.

– Ну здравствуй, моя красавица.

– Риммор, наконец-то мы встретились. Как же долго.

– Да, почти как в прошлый раз. Девочка моя, не висни на мне. Я тоже очень соскучился, но мы должны быть осторожны. У нас немного времени. Нам надо решить, как мы сможем видеться. В этом мире свободы лишь на чуточку больше чем в последнем.

– Да, отец так боится за меня, что никуда не пускает.

– И немудрено. Он в тебе души не чает. К тому же ты талант, благодаря которому процветает ваша мастерская, да ещё и красавица удивительная. Если тебя похитят, то ему волей-неволей придётся согласиться на твой брак, как бы противен тебе ни был жених. Будешь ты потом слёзы лить, а твой отец горевать, что не уберёг.

– И то верно. Так-то он не против меня замуж отдать, если я сама захочу. Ой, так возьми меня замуж!

– Ну вот. Лишила меня удовольствия сделать тебе предложение. Эх ты, торопыга.

– Так ты согласен? Любимый мой, мы снова будем вместе! Когда ты придёшь к отцу? Нет! я придумала! Не ходи. Он сам к тебе придёт.

– Как это?

– Очень просто. Я скажу ему, что влюбилась наконец и теперь хочу за тебя замуж.

– И он придёт сватать мне тебя?

– Придёт конечно. Смотри сколько преимуществ. Я смогу продолжать рисовать украшения для мастерской отца, потому что тебе-то эти украшения ни к чему. Ты доктор. А если я выйду замуж за золотых дел мастера, то буду рисовать украшения для мужа. Идём дальше. Ты не беднее моего отца. У вашей семьи большая практика. Не только твой отец, но и ты сам уже известный врач. Вы лечите аристократов, а значит, у вас есть связи. К тому же ты молод, красив и я тебя люблю.

– Да ты плутовка! Вертишь, оказывается, бедным папашей как хочешь. А я-то думал, что возьму в жёны тихую скромницу.

– Милый, я буду самой скромной и тихой плутовкой. Пожалуйста, возьми меня замуж.

– Деваться некуда. Придётся брать. Тогда я скажу сегодня, что пока приходить к тебе нужды нет. Тебе явно лучше. Пропишу отвары. Ты действуй, как решила, а я буду ждать в гости твоего отца. Быстро в постель. Слышишь? Кто-то идёт.

Няня осторожно открыла дверь, бережно неся кружку с драгоценным отваром. Доктор сидел у окна, погрузившись в свои записи, а Лиззи тихо дремала. Увидев няню, врач явно обрадовался. Помог няне напоить больную и стал прощаться.

Нарадоваться не мог мастер Арнир, когда увидел, что ожила его девочка. Но радость длилась недолго. Выздороветь-то она выздоровела, но вскоре загрустила. Няня рассказывала, что плачет Лиззи по ночам. Да и днём ходила она как в воду опущенная. Побледнела, похудела. И так, и эдак расспрашивала её няня, почему она грустит, но ответа не добилась. Решил тогда мастер сам с дочкой поговорить.

Долго отнекивалась Лиззи. Мол всё хорошо, батюшка, это я просто ещё не до конца оправилась. А потом расплакалась, уткнувшись в отцовское плечо, и призналась, что потеряла покой и сон, потому что полюбила доктора. Да вот он ею совсем не заинтересовался. Очередная больная. Пульс замерить, да лекарство прописать.

– Дочка, так ты замуж за него хочешь?

– Очень хочу, батюшка. Но он-то меня не любит. Внимания не обратил, не улыбнулся, слова ласкового не сказал. Где уж тут о замужестве мечтать.

– Да не печалься моя девочка. Я уж ему такое предложение сделаю, что побежит он с тобой под венец-то со всех ног. Умница, ты моя. Вишь, кого выбрала. Я сам бы лучше не нашёл.

– Так, а его батюшка согласится?

– С его батюшкой я и буду говорить.

– Ох, батюшка, как я тебя люблю. Хочешь, я тебе суп твой любимый сварю?

Обняла Лиззи отца, да чмокнула в обе щёки и уже вскоре зазвенел её голосок на кухне, рассыпаясь искристым смехом. Улыбался Арнир, прислушиваясь к голосам и звону посуды. Выросла его дочка. Ну и хорошо. Выдаст замуж, да будет внукам радоваться. Главное, чтобы счастлива была. Так. Надо пойти ожерелье выбрать для матушки Виктора, и у него ещё красивая цепочка для ключей была. Ох, послать надо сначала мальчишку к ним, предупредить, что наведается сегодня.

Ах, какую свадьбу закатил мастер Арнир для своей единственной дочки. Не позволил семье жениха ни единой монетки заплатить. А сколько снеди потом беднякам раздали. Лиззи сияла, Виктор сдержанно улыбался, кумушки судачили, а золотых дел мастера пили да печалились, что не смогли себе в семью такую невестку раздобыть. Да уж с таким женихом, где тягаться. Красавец, учён, богат, уважаем. Эх и впрямь говорят, что богатство к богатству тянется.

Отгремела весёлая свадьба. Затихли пересуды. Да и судачить-то особо было не о чём. Всё было сделано чин по чину. Никаких тебе тайных свиданий, побегов влюблённых и прочей романтики. Сговорились две семьи, да детей поженили. То ли дело в соседнем квартале у белошвеек. Говорят, за Мари прискакал бравый вояка на коне, франт, каких поискать. Усадил девицу впереди себя и умчал в неизвестную даль, аж на соседнюю улицу. Неделю дева наслаждалась счастьем, а потом протрубили сбор и поминай франта, как звали. Благо девушка мастерица, каких поискать, так обратно взяли. Но сколько приятных волнений это приключение доставило кумушкам во всей округе.

***

Виктор с Лиззи были уже два месяца как женаты, но пока ещё никуда вместе не выходили. Весна выдалась холодная и дождливая, почище осени. Деревья хоть и цвели, но как-то грустно и неуверенно. По улицам, как зимой, катили свои тележки продавцы угля и дров. Стучали в ворота, выгружали поленья под навесом и, получив свои монеты, нахохлившись, брели за новой партией.

Из-за этой сырой и холодной погоды Виктору с отцом приходилось много ездить по вызовам, поэтому вечером посидеть у горящего камина было для них наслаждением. Но первый же день лета, словно волшебник, всё изменил. Сады вдруг стали пышно-зелёными буквально за одну ночь. Мостовые просохли, и теперь можно было идти по тротуару, не боясь быть обрызганным каким-нибудь лихим наездником. В руках дам появились белые кружевные зонтики, вместо тёмных и тяжёлых. А шляпки? Это же наступил просто парад шляпок.

Вот и к Лиззи доставили несколько штук от мастерицы. Примеряя их перед зеркалом одну за другой, она предвкушала, как поедет с любимым прогуляться к реке. Набережная была излюбленным местом у местных модников и модниц. Особенно интересно было, когда в речном порту швартовался иноземный корабль. Как хорошо, что она снова замужем за Риммором. И вообще замужем. Можно теперь спокойно гулять с мужем, ходить в театр, в гости. Ах, какая прелесть, что наступило лето. А то только и развлечений было, что по выходным в церковь всей семьёй. Да и развлечение так себе.

В районе, где жила она до этого с батюшкой, священник был уже старенький. Проповеди читал короткие, исповедовал быстро. На то, что приходила редко, не ворчал. А тут священник молодой. Где только слова берёт, расписывая грехи человеческие. Да ещё и невзлюбил он Лиззи. Смотрит мрачно. На исповеди буквально пытает. После первого раза Лиззи вышла чуть не в слезах. Такое впечатление было, что святой отец в порыве благочестия осуждает даже освящённое церковью замужество. Благо, что живут они между двумя приходами. Можно в дальний ходить. Там попроще. Уж во всяком случае не спрашивают подробности, которые она не может даже со своим исповедником обсуждать. Как хорошо, что батюшка никогда церковников не привечал. Да и в новой семье, к счастью, не сильно-то проповедями увлекались. Так что, вместо церкви можно спокойно идти в порт. Говорят, там сегодня придёт корабль.

Любуясь новыми шляпками, она и не заметила, как в спальню вошёл Виктор. Он стоял, прислонившись к двери, и не сводил с неё глаз. Сквозь облик этой жизнерадостной рыжеволосой девушки он видел Перли, тихую морскую богиню, прекрасную, как утренний рассвет. И гордую черноволосую Анхари тоже видел, как и голубоглазую Анну, и луноликую Ланфен. Пожалуй, Перли – это самый большой подарок судьбы. Нет у него сейчас никого роднее. И с каждым рождением, он всё больше понимает, что до неё жизнь его была неполной. Ему не хватало именно её – Перли. Как он сразу этого не понял, когда увидел её впервые, после разграбления принадлежащего ей дворца, плачущую и молящую о помощи. Ах, тогда же он был увлечён очередной феей. Где уж тут было смотреть на заплаканную Перли.

Снова сменив шляпку, Лиззи закружилась, рассмеявшись, и тут увидела Виктора. Подбежав к нему и обняв за шею, повисла на нём.

– Не знаю, какую выбрать. Тебе что больше нравится?

– Бери все, родная. Не мучайся по пустякам.

– Ой, тогда сейчас надену вот эту, она подходи к платью, и поехали на набережную? Посидим там в кондитерской, потом пройдёмся до порта.

– Сначала поцелуй, потом к кондитеру. Ты же для меня слаще пирожных.