Гамбит дождября - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Андрей Люмнов (Пятое дождября) #9

Пятое дождября

Он открыл глаза и повернулся. От его движения проснулась она — Марина всю ночь спала на его груди.

— Мы выспались? — спросила она, вспоминая, где она и как здесь оказалась.

— Мы выспались. Формально — даже переспали: ты была сверху.

— Круто! Должно быть, приятно. Как жаль, что я не помню… А который час?

Артём поднял будильник с пола и взглянул на циферблат.

— Четверть седьмого.

— То есть мы проспали целых лишних пятнадцать минут и уже опаздываем печь хлеб?

— Да никуда мы не опаздываем, — он потрепал её по голове. — Сейчас принесу тебе воды для душа.

— Я с тобой! — Марина аж подпрыгнула с кровати и устремилась к двери, словно боясь, что Артём закроет её в комнате дожидаться воды. — И сделаешь мне шампунь из золы? Хочу быть с чистой головой.

Артём нахмурился, но кивнул.

— Шампунь… Это щёлок называется.

Марина уже ждала его внизу, когда Артём не торопясь спустился, посмотрел на часы с кукушкой и поднял их гири.

— А это зачем?

— А это их так заводят. Левая гиря отвечает за ход, правая — за бой, каждые полчаса и час.

— У тебя тут действительно как в живом музее!

Артём подошёл к баку и плеснул в первое ведро воды до половины.

— Неси. Только аккуратно.

— Давай второе! Тоже до половины.

— А потом ты потянешь спину, и мне делать тебе массаж?

— Я сильная! После завтрака буду снова тебе помогать с коромыслом!

Артём наполнил второе ведро. Марина тут же подхватила оба и умчалась.

— Только аккуратнее на лестнице! — крикнул он ей вдогонку и добавил уже тише: — А то убьёшься ещё. А я уже к тебе привык.

Он налил полное ведро и поставил кипятить. Пока грелась вода, растопил печь и начал замешивать тесто. Вернулась Марина.

— Ну ты чего? Я там жду!

— Воду тебе грею, — он кивнул на плиту. — Хлеб пеку.

— И без меня? — возмутилась она.

— Я уже замесил. Осталось только вылепить каравай и положить на противень.

— Делаю два? С левой рукой и с правой? — она намекнула на вчерашний отпечаток.

— Да хоть с каждым пальцем.

А Марина так и сделала — сделала десять маленьких булочек и каждую украсила отпечатком своего пальца.

— Красота же? — она показала противень Артёму.

— Да уж. Спасибо, что не двадцать.

Марина посмотрела на свои босые ноги и прыснула. Противень занял место в печи. Артём взял ведро горячей воды и, зачерпнув ковшом золу, пошёл на второй этаж. Марина засеменила следом, стараясь не мешать, но и не отставать.

— А ты мне на голову польёшь? — спросила она в номере, видя, что Артём собирается уйти.

— На голую голову?

— Ну а как? Да и видел ты всё, чего уж стесняться.

Артём вздохнул и остановился.

Марина словно только этого и ждала — сразу скинула с себя халат и обернулась на одной ноге, демонстрируя свою наготу со всех сторон.

— Давай хоть горячей воды тебе добавлю, чтобы потеплее мыться было.

Он вылил большую часть воды в бак на стене, остатки плеснув в ковш с золой. Взял ковш в руку, покачал, размешивая щёлок.

Марина встала под душ и открыла кран.

— Какая горячая! Прям как дома!

— Волосы намочила? Закрывай воду, присаживайся. Сейчас тебе полью и пойду.

Марина с готовностью подставила темя. Артём лил аккуратно, тонкой струйкой. Марина старательно распределяла массу по волосам. Пока она мяла и скручивала пряди, Артём вышел, захватив ковш.

Он зашёл в первый номер, умыл лицо трижды, посмотрел на своё отражение и спросил:

— Лучший способ избежать искушения — это поддаться ему?

Он ещё раз плеснул в лицо водой и вышел.

Оставил ковш на кухне, взял сковороду, посмотрел на печь. Приоткрыл створку, прикинул сколько ещё нужно времени хлебу на допекание, подумал и оставил сковороду, и вышел.

— Я забыл посоветоваться с тобой, что ты приготовить на завтрак…

Марина стояла голая посреди комнаты и вытирала волосы полотенцем. Обмотала полотенце на манер чалмы и повернулась к нему.

— У меня теперь такая чистая голова, что я готова съесть что угодно.

Артём вытянул руку.

— Держим дистанцию.

— Да держим, держим. Как атланты с тобой, вдвоём еле удерживаем эту дистанцию. — она провела руками по телу, приподняла груди, хлопнула себя по ягодицам. — Вот ты уже всё видел и не раз. Но я твой психолог. А может и ты мой, после вчерашнего. Вот скажи мне как психолог психологу — я красивая?

— Чрезмерно.

— То есть была бы пожирнее или с шрамом в пол-лица и было бы лучше?

— Не придумывай. Всё у тебя будет хорошо, дождь закончится, уедешь в город и найдёшь себе мужчину, помоложе, как тебе нужно.

— Я вернусь сюда и привезу семена кинзы. И на твоих глазах порву диплом психолога. Хочешь?

— От семян не откажусь, но специально везти не нужно. Поедешь мимо и завезёшь. Так что будем есть на завтрак? Я шакшуку сделать не смогу.

— А можно яйца всмятку?

— Тогда часы надо взять.

Артём прошёл по комнате мимо неё, поднял с пола будильник и хотел уйти, но она его остановила.

— Помоги мне выбрать одежду на сегодня.

Он посмотрел на её тело.

— Можешь хоть без одежды ходить.

— Эй! Без одежды холодно! Я думала ты понял, что одеваюсь я не приличия ради, а удобства для. Приличия все я порвала в клочья в первый же день, когда стала тебя соблазнять. А ты молодец, кремень. Уважаю таких. А теперь, когда я знаю твою историю — тем более. Так что мне надеть?

Артём протянул её руку.

— Пойдём, выберешь.

Она взяла его за руку и они вместе прошли в гардеробную.

Марина перебирала вещи.

— Это велико, это велико, это мало.

Марина посмотрела на него.

— Я хочу твою футболку! Ты говорил, что у тебя таких десяток!

Артём слегка опешил.

— Ну пойдём.

— Нееееееееет, ты не понял, — она показала пальцем на его футболку, — снимай свою. Во-первых — я уже замёрзла. А во-вторых мне будет приятно носить твой запах весь день. А ты пока и топлес походишь, я твои кубики рассмотрю. Потом оденешься, из своих запасов.

Артём посмотрел на неё, как на сумасшедшую, но понял, что спорить бесполезно и, стянув футболку, протянул её Марине.

Она буквально провалилась в неё.

— Ну оверсайз же, — пробовал возразить Артём.

— Как футболка — оверсайз, а как платье — даже микро. Будем надеяться, что посторонние сегодня не придут, а друг друга мы давно не стесняемся. Хотя мы оба секси, — Марина подмигнула и ткнула ему пальцем в пресс. — Пойдём готовить завтрак, красавчик.

На кухне он положил в кастрюлю пяток яиц, поставил на огонь и будильник рядом.

— Когда вода закипит замеряешь время и варишь пять минут, воду сливаешь и заливаешь водой из бака.

— Я умею готовить яйца всмятку! — вспыхнула Марина, — это вообще единственное, что я сама себе готовила последнее время...

— Тогда я пойду оденусь. Действительно зябко. — он передёрнул плечами.

Когда он вернулся она уже заливала яйца холодной водой. Она встала с ним рядом и заулыбалась.

— Мы как из одной спортивной команды! Только ты капитан баскетболистов, а чирлидерша.

— Чирлидерша голожопая.

— Хочется отшлёпать? — она провокационно нагнулась.

— Ремня бы тебе, хорошего.

— Оу, барин хочет БДСМ?

— Барин в шоке всё утро от твоей фривольности. У тебя есть кнопка?

— Есть, у всех женщин, прямо там...

— Я про кнопку выключения. Кстати, раньше, когда не было часов, при варке яиц читали молитву. Одна молитва для варки всмятку, другая — для варки вкрутую. Молитвы были разной длины, поэтому время чтения было разное. Но люди верили в божественную силу слова. Тебе бы сейчас такую молитву прочитать.

— И в святую воду.

— Точно. Пойдём, — он взял её за руку, — утоплю тебя в колодце.

— Пусти. Уж и пошутить нельзя.

— О, я нашёл кнопку выключения.

— Да уж, охолонул, так охолонул. Пойдём завтракать.

— А кофе сварить?

— А кофе ещё раньше яиц сварился, — она показала ему язык.

Завтракали яйцами всмятку с булочками.

- А интересно получилось. И ломать их удобнее и делить - по пять каждому. Одна на завтрак, три на обед и одна на ужин.

Артём улыбнулся, откусил сразу полбулочки и зачерпнул яичный белок ложкой из скорлупы.

— Какие у нас сегодня планы? Кроме боулинга и шахмат.

— Вчера стирали, сегодня надо это всё погладить и убрать в шкаф.

— Погоди, а электричества же нет?

— А утюги не в двадцатом веке появились, а гораздо раньше.

— Ну-ка...

— Есть мнение, что когда первому мужчине сшили рубашку ему надо было гладить воротнички и манжеты. Его слуга придумал делать это горячей сковордкой...

— Мы будем гладить сковородкой?! — Марина аж чуть не подпрыгнула от восторга.

— Сковородкой не будем, — терпеливо уточнил Артём, — потому что после того, как слуга придумал класть в сковороду угли, кузнец придумал для углей специальную ёмкость, которую назвали утюгом. И лишь в двадцатом веке утюг привязали к розетке, выкинув угли и поместив внутрь электрическую спираль.

— И у тебя, конечно же, есть такой утюг?

— Даже три. Но нас с тобой только двое.

— Третий — лишний! В шахматы играют двое!

— И танго танцуют двое...

— Станцуем? После шахмат?

Артём только вздохнул.

— Я сейчас.

Сначала закинул несколько поленьев поменьше (тщательно сверяя размер) в печь, а потом принёс ворох белья. Потом ещё один, и ещё. Потом принёс пару гладких широких досок и положил их на табуреты.

— Это будут гладильные доски, — пояснил он.

Потом он достал утюги. Марина схватила один и чуть не выронила на ногу.

— Аккуратнее, он тяжёлый. А скоро ещё и горячий будет.

Артём открыл утюг и аккуратно, шипцами, достал из печи тлеющее полено и положил внутрь, закрыл и поставил на край доски.

— Смотри! Берём простынь, складываем пополам, кладём на доску короткой стороной, сверху утюг и водим не спеша. Чтобы складочки разглаживались. Подожди, он ещё не прогрелся. Такой слой чугуна всё таки. Но и остывать будет долго.

— А как понять когда пора?

— Плюнуть. Да не на простынь, на подошву утюга плюнуть. Если капля зашипела и свернулась шариком — значит уже можно. И утюгом сильно не маши, а то искры вылетят и ткань прожгут.

Оставив Марину разбираться с утюгом он наполнил углями свой и, пока тот прогревался, пошёл сортировать бельё. Себе отложил пододеяльники, как самое сложное и три простыни. Марине остальные простыни, полотенца и наволочки.

Марина быстро освоила нехитрую науку руками водить. Хотя технологию глажки наволочек ей пришлось показывать наглядно.

— Я последний раз бельё гладила когда в школе училась! Забытый навык!

— А как же ты без утюга?

— А я вешаю одежду на плечики и она под своим весом разглаживается.

— А постельное бельё?

— Меня не смущают мятые простыни. А мужчин я на свою территорию не приглашаю.

— Ну ты же не всегда одна жила?

— Да, я уже не девочка. Мы жили у него и утюга в его доме не было. И гладильной доски.

— Как вы там в городах живёте? Одичали совсем, — пошутил Артём и вернулся к своей доске.

Ворох белья совместными усилиями превратился в четыре аккуратные стопки, а утюги остыли.

— Для первого раза неплохо?

— Для первого раза — превосходно! Ты можешь работать в гладильной!

— А что? Порву диплом и уйду в гладильщицы.

Марина взяла стопку наволочек в руки и принюхалась.

— Я только сейчас поняла, почему в твоих кроватях такой запах!

— Какой?

— Запах ледяной воды и сажи и никакой химии! Мммммм! Хочу всегда стирать золой!

— Могу отсыпать тебе мешок.

— Поменяю на семена кинзы! Куда убрать? — спросила она, показывая ему стопку белья в своих в руках.

— Давай я сам. Нам уже обедать пора, а мы даже не придумали чем.

— Вчерашний солнечный суп нагрею. И картохи нажарю, с луком!

— Опять эти ваши веганские штучки?

— А на ужин опять тартар! Только в этот раз с рубленным чесноком в масле.

— Я думаю, что проще согласиться...

— Тогда я быстренько в погреб, за картошкой и луком.

Артём унёс стопку простыней.

— И укропа с грядки захвати, — догнал его возглас Марины.

Артём принёс укроп и за несколько раз унёс всё белье. Марина уже начистила картошки и, пока жарился лук, занималась её шинковкой.

— Я смотрю работа кипит.

— А то!

Марина была к нему спиной, но он был уверен, что она подмигнула.

— Пойду пока воды натаскаю...

— Стояяяяяяяяять! — заревела Марина и обернувшись спросила, резко меняя интонацию на вопросительно-жалобную, — А я?!

— Пока женщина готовит обед мужчина принесёт воды. В чём проблема?

— Проблема в том, что женщина хотела потренироваться носить воду коромыслом, — всхлипнула Марина.

— То есть дождаться тебя?

— Ну конечно! Вопрос же не срочный. Поедим и будем носить воду.

— На полный желудок так себе идея.

— Тогда сейчас вот это всё на сковороду отправлю и можем таскать. Главное не забывать иногда перемешивать.

— Товарищ майор, а чем пока заняться рядовому Артемию?

— Чего?

— Ну ты вот это "Стоять" рявкнула, как майор на плацу.

— Ну прости. Рядовой Артемий, можно почесать вот там? — она повернула голову и посмотрела себе на спину, — лопатка очень чешется.

Артём улыбнулся, встал рядом, запустил руку под футболку и начал чесать ей спину.

— Во-во-во, вот так, да, левая, ой как хорошо! Спасибо. Можно пока оправиться и закурить. Я скоро.

— Не курю. Бросил.

Артём убрал руку и сделал шаг в сторону.

— Усложняем тренировку. Вот стоят два ведра воды, воды в каждом меньше половины. Твоя задача повесить их на коромысло, закинуть его на плечи и отнести.

— Ого!

— Ну представь, что ты одна и вёдра тебе навешивать некому. А раньше так и было. Только вёдра были больше и всегда полные. Пробуй.

Марина повесила вёдра и стала поднимать коромысло как штанку, жим к груди.

— Марина, мы не в спортзале, коромысло — не штанга. Смотри. Подходишь спиной, чуть прогибаешься, — Артём положил одну руку ей на поясницу, вторую на живот, — вытянутыми руками берёшь коромысло и начинаешь разгибаться. Да не бойся, я тебя страхую, ты же чувствуешь. А теперь сначала на одно плечо, какое тебе удобнее, потом на второе. Так, умница, выпрямись. Отдышись маленько. Голова не кружится?

— Всё нормально.

— Ну тогда иди, походка от бедра и по прямой. С твоей фигурой и этим коромыслом можно на подиум.

Марина вернулась сияющая.

— Я смогла! Я поставила одна и не расплескала!

— Хорош фитнес?

— Хорош! Почём у тебя абонемент на занятия?

— Безвозмездно.

— Ух ты! Дайте два! Я ещё разок отнесу?

— А теперь попробуй другой способ. — Артём налил два ведра до половины и поставил на пол. — Коромысло с плеч не снимаешь, наклоняешься в одну сторону и цепляешь, потом в другую, потом поднимаешься и несёшь.

— Ого. Но так даже легче.

В этот раз Марины не было чуть дольше.

— Расплескала?

— Нет, конечно. Картошку перемешала. Давай ещё один проход и пойдём обедать.

— Давай. Сама реши, каким способом тебе удобнее. А здорово ты наловчилась. Экспресс-метод Артёма Вешнева.

— У тебя фамилия Вешнев? — Марина резко обернулась.

— Аккуратнее на виражах, воду расплескаешь! Да, моя фамилия Вешнев. А что?

— Просто ты никогда не говорил.

— Так ты и не спрашивала. Неси давай, стоять с коромыслом даже тяжелее, чем идти.

— Картошка у тебя получилась обалденная.

— Это сковорода твоя помогла. Толстенная, чугунная. Не эти наши тонкие антипригарные.

— Это да. Хорошо промаслянные чугунные сковороды тоже антипригарны. А по сохранению тепла дадут сто очков вперёд.

— Я уже начала привыкать так жить, не представляю как теперь возвращаться в город. К суете машин, доставке фастфуда... Можно я буду приезжать каждые выходные?

— Да как тебе удобно. Я всегда здесь. Ну если только по средам, в хорошую погоду, в посёлок за продуктами уезжаю. По средам постояльцев меньше всего, — пояснил он, — понедельник стирка, во вторник — глажка, а в среду закупка на неделю.

— Завтра едем закупаться?

— Не думаю, что дождь закончится. Пойдём играть в боулинг?

На чердаке Марина выдвинула гипотезу, что вчера плохо бросала, потому что мотки были кривые и решила все посмотреть.

— Ой, тут какой-то листок!

Марина вынула из коробки листок и с интересом рассматривала.

— Тут стих:

Я знаю мир — он стар и полон дряни,

Я знаю птиц, летящих на манок,

Я знаю, как звенит деньга в кармане

И как звенит отточенный клинок.

Я знаю, как поют на эшафоте,

Я знаю, как целуют, не любя,

Я знаю тех, кто "за" и тех, кто "против",

Я знаю всё, но только не себя.

Я знаю шлюх — они горды, как дамы,

Я знаю дам — они дешевле шлюх,

Я знаю то, о чём молчат годами,

Я знаю то, что произносят вслух,

Я знаю, как зерно клюют павлины

И как вороны трупы теребят,

Я знаю жизнь — она не будет длинной,

Я знаю всё, но только не себя.

Я знаю мир — его судить легко нам,

Ведь всем до совершенства далеко,

Я знаю, как молчат перед законом,

И знаю, как порой молчит закон.

Я знаю, как за хвост ловить удачу,

Всех растолкав и каждому грубя,

Я знаю — только так, а не иначе...

Я знаю всё, но только не себя. *

Твой?

— Нет. Свои я помню. Да и почерк не мой.

— Ты стихи писал?!

— Да, а что?

— Хочу почитать!

— Давай после боулинга?

— Хочу вместо! Боулинг был вчера! А про твои стихи я узнала только что. Почему ты молчал?!

— А как ты себе это представляешь? "Здравствуйте, я — Артём, сейчас вам покажу ваш номер. А если изволите, то принесу свои стихи почитать. Хотите?"

— Ну да, как-то нелепо. Но всё равно, я хочу почитать твои стихи.

— Да они все плохие.

— Тем более. Я так лучше тебя пойму. Считай, что это в рамках терапии.

Артём вздохнул и пошёл спускаться с чердака. Марина поспешила за ним, в очередной раз не задумавшись о том, что под футболкой на ней нет белья, а он обязательно поднимет голову, чтобы помочь ей спуститься.

В гостиной Артём подошёл к книжному шкафу, начал вынимать книги. Из самой дальней полки, он достал папку с тесёмками. Доставал аккуратно — папка была скрыта за вторым рядом книг и случайно найти её было сложно.

— Ну вот.

Он подал Марине папку. Та бережно её взяла и с интересом рассматривала.

— Я таких папок давно не видела. Сколько же ей лет?

— Чуть меньше тридцати. Я лет в восемнадцать начал писать. Лет в двадцать особенно активно и удачно. Пришлось вот папку завести, чтобы листки по всему дому не валялись. А потом стал писать всё меньше и меньше. Я даже на гитаре пробовал учиться, аккорды подбирал. На некоторых черновиках есть. А потом понял, что ни поэтом, ни рок-звездой точно не стану и стал айтишником.

— Айтишником?

— Да. Но твои слова про клиентов, которые не выполняют рекомендаций, я понимаю как никто.

— Точно не психолог?

— Ну разве что самоучка. Если из полувека хоть десять лет вдумчиво прожить, осознанно, станешь психологом поневоле.

Марина аккуратно развязала тесёмки и открыла папку, бережно перебирала листки, которые лежали в разнобой, разного формата, исписанные чернилами разного цвета. Некоторые записи вообще были на каких-то клочках и даже на фольге от пачки сигарет.

— У тебя потрясающие стихи!

— Да они все плохие...

— А я сейчас не даю оценку качеству, да и не филолог я, чтобы качество оценивать. Потрясающие — это потому, что они меня потрясли. Каждый по своему. Можно мы вот этот оставим пока? Хочу вечером его перечитать, перед сеансом.

Артём взглянул на листок и кивнул.

— Но потом мы его вернём на место.

— Обязательно вернём. И возьмём другой! И так каждый день, пока не закончатся.

— Пока дождь не закончится?

Марина зыркнула на него и захлопнула папку.

— Уважаемый поэт, я хочу выпить с вами кофе.

Марина с чашкой кофе сидела напротив и смотрела на Артёма полными восхищения глазами, положила свою руку поверх его.

— А мне понравилось сегодня гладить утюгом. И история появления утюга оказывается интересная.

— Я её выдумал.

— Как? А как на самом деле было?

— А я не знаю. Может и так, а может гораздо замороченнее. Надо почитать.

— В интернете?

— В оффлайн версии.

В гостиной Марина продолжила чтение Лукьяненко, заботливо вынув волос и отложив в сторону, а Артём зарылся в книжный шкаф. Долго искал, нашёл какой-то фолиант, долго листал, читал и с разочарованием захлопнул.

— Про утюги есть, про историю появления нет.

— За неимением другой версии будем считать твою правильной.

Артём плюхнулся в кресло, смотрел на шахматы, но о задаче не думал. Посмотрел на Марину, которая забралась с ногами в кресло и увлечённо читала книгу. Футболка на неё задралась и выполняла скорее декоративную роль. И два крупных шарика выпирали.

— Марина, — позвал он.

— Да? — она вскинула голову и посмотрела на него.

— Мы можем обняться прямо сейчас?

Она не задумываясь отложила книгу, даже не заложив и шагнула к нему.

— Спасибо тебе, за то, что такая. Если бы ты не поехала в никуда в свой день рождения я бы сидел сейчас тут один. И не попробовал бы солнечный суп. И тартар.

— Кстати, а который час? Мне уже пора готовить. Выберешь хороший кусок говядины?

— Конечно. Самый лучший.

— Вот только не ругайся...

— На что?

— Сейчас поймёшь. Надуюсь это не оскорбит чувства тартароедов.

Артём взял свою булочку, разломил пополам, полил мякиш соусом из растительного масла, распределил его по поверхности ножом, тартар в своей тарелке перемешал с яйцом и выложил на хлеб. Ножом размазал очень толстым слоем. Несколько корнишонов покрошил соломкой и положил сверху, закрыл булочку. Получилось навроде бургера. Он откусил.

— А так даже вкуснее! Хочешь попробовать?

Марина продолжала удивлённо смотреть на него. Он протянул ей бутерброд. Она посмотрела недоверчиво.

— Кусай. Доверься мне. Тут всё тоже самое, только всё вместе.

Марина решилась и откусила. Прожевала и кивнула. И откусила ещё, очень большой кусок.

— Мумму муумму муумми, — попыталась высказаться она с набитым ртом.

— Что?

— Я говорю почему раньше так никто не сделал?

— А может и делал, но история не сохранила?

Марина со своей порцией поступила так же и протянула бутерброд ему.

— У меня есть.

— Да нет, чин-чин.

И она стукнула краем своего бутерброда в его бутерброд и оба засмеялись.

В гостиной Марина сразу объявила, что отказывается от права первого хода и будет играть чёрными.

И Артём сразу пошёл пешкой с e2 на e4, А Марина ответила пешкой же c e7-e5.

— Продолжаем играть открытые дебюты.

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое! Я могла свести в полуоткрытый, но решила пока не экспериментировать.

— Ну тогда так, — сказал Артём и выдвинул коня с g1 на f3. Марина ответила передвижением коня с b8 на c6.

— Нет, дебют четырёх коней мы играть не будем, сказал Артём и передвинул слона с f1 на b5. А Марина сразу атаковала слона пешкой с a7 на a6.

Артём ушёл от атаки слоном с b5 на a4. А Марина снова атаковала слона, заодно развивая пешку с b7 на b5.

Артём опять ушёл от атаки слоном с a4 на b3. Марина прикрыла своего короля слоном с f8 на e7.

Артём выдвинул пешку с d2 на d4. Марина не задумываясь съела пешку с e5 на d4.

А Артём съел её пешку конём с f3 на e4. Марина в ответ вывела в засаду своего второго слона с c8 на b7.

Артём развил ферзя с d1 на h5. Марина атаковала его ферзя своей пешкой с g8 на g7.

А Артём сбежал ферзём в центр сходив с h5 на d5.

И всё это время они двигали фигуры молчала, хотя Марина иногда задумчиво сопела. Но этот ход она не ожидала, но увидела его развитие.

— Мат на ферзём f7 поставить хочешь? А вот фигушки!

И она выдвинула коня с g8 на h6 защищая клетку f7. Артём усмехнулся и съел её коня своим слоном с c1 на h6.

— У тебя ещё и слон есть?!

— Две руки, две ноги, два коня, два слона у каждого из нас.

— Блин, — Марина положила подбородок на кисти рук.

Взяла короля и хотела сделать рокировку.

— Нельзя. Рокировкой нельзя уходить от шаха и королём пересекать атакуемые клетки, а клетка f8 пробивается мои слоном. Следующим ходом мат.

— Мы ещё порыпаемся! — и она передвинула ладью с h8 на f8, которую Артём тут же съел слоном с h6.

Марина в отчаянии съела его слона королём. И Артём победно поставил ей мат ферзём.

— Недолго рыпалась! В двенадцать ходов вместо одиннадцати.

— Всё! Я хочу танцевать!

— А успокоиться ты не хочешь?

— Может быть! Но сейчас я хочу танцевать.

Артём выбрал пластинку, поставил на патефон и покрутил ручку. При первых аккордах Марина взглядом недоумения посмотрела на Артёма. А потом Элвис запел. И она закружилась. А Артём, неожиданно для самого себя, подошёл, обнял её и они закружились в танце. В одинаковых футболках, под "Can't Help Falling in Love".

— Спасибо за танец, — сказала Марина.

— Обычно кавалеры благодарят дам...

— Но мы оба знаем как ты любишь танцевать. А ты это сделал даже без моей просьбы.

— Пора на сеанс?

— Да, пойдём. Сегодня был очень насыщенный эмоционально день. Эта песня лучшее его завершение. Спасибо за твой выбор.

— Давай я сейчас зачитаю твой стих, а потом начну свой рассказ. Сегодня будет мой сеанс. И не потому, что я проиграла в шахматы. А потому что слова уже просто рвутся из груди.

Артём только кивнул и Марина прочитала с листа.

Не стоит пытаться залезть ко мне в душу

Не думай что ты меня видишь насквозь

То что ты видишь — всего лишь обложка

Все что ты слышишь — набор заученных слов

Ты видишь меня не таким как другие

Но ты как и все видишь лишь часть

Каждый видит лишь то что хочет увидеть

А все остальное не замечать

Я почти что привык и даже смирился

Что для всех напоказ я не тот что внутри

Я для всех навсегда всего лишь обложка