Гарфилд

Глава 9

На фотографии Привереды, размещенной на коробке с кошачьей едой, солнце ярко освещало Телеграф Тауэр. Поэтому Гарфилд решил, что путь его лежит туда, где светит солнце. Поначалу он двигался медленно, прислушиваясь к каждому звуку и внимательно разглядывая все вокруг, испытывая одновременно и любопытство, и опасение. Теплый юго-западный ветер кружил в высшей степени интересные предметы, вроде блестящего кусочка фольги. Гарфилд крался, а затем набрасывался на добычу, принесенную ветром. Когда ему это наскучило, он посмотрел на небо, чтобы проверить свой маршрут. Кот с удовольствием отметил, что солнце было уже несколько ближе, и прежде чем продолжить свой путь, остановился, чтобы восхититься пройденным расстоянием.

Некоторые места были знакомы Гарфилду – он видел их из окна автомобиля, когда они с Джоном ездили к ветеринару или в аэропорт. Кот обходил лужи и изредка останавливался, чтобы вдохнуть воздух. Некоторое время спустя Гарфилд выявил некоторые закономерности на улицах, которые становились все оживлённее. Кот отметил про себя, что, например, на перекрестках машины останавливаются, когда загорается красный сигнал светофора, и трогаются, когда загорается зеленый свет. Желтый свет, к сожалению, ничего не регулировал. Но по крайней мере, у него была хоть какая-то полезная информация. Гарфилд снова сверился с солнцем и немного успокоился, убедившись, что следует строго за желтым огненным шаром.

Он бежал по тротуарам мимо магазинов, не обращая никакого внимания на раздавленных пауков на своем пути. Гарфилд остановился на перекрестке, ожидая, когда стихнет поток легковых и грузовых автомобилей, и тут его нос учуял ни с чем не сравнимый запах помидоров, сыра, теста и оливкового масла, которые так и кричали: «Мы пицца!» Голова Гарфилда, словно под гипнозом, повернулась туда, откуда доносился соблазнительный запах. Кот увидел, как прыщавый парнишка подает пиццу покупателям прямо из окошка, выходящего на улицу. Внутри самого магазина, в котором работал этот парень, Гарфилд заметил установленные друг на друга подносы с булочками и печеньем, а неподалеку – должно быть, самый высокий и самый широкий в мире холодильник. Более того, дверь была стеклянной! Челюсть Гарфилда отпала, когда внутри кот увидел ряды упаковок молока, сливок и плавленого сыра. Глаза Гарфилда стали круглыми от распиравшего его желания. Гарфилд замер в изумлении.

Кто же мог знать о существовании такого чуда? Нам срочно нужно приобрести домой такой же!

Уши Гарфилда уловили вдалеке собачий лай, напомнивший коту о цели его путешествия. Нет! Я не отступлю. Я сильный. Я хорошо питался. Это моя миссия. Зов пиццы силен, но миссия важнее! Он посмотрел на дорогу – там по-прежнему неслись машины. Все еще красный. Я еще могу постоять и посмотреть на все это великолепие. Гарфилд едва касался лапами тротуара, приближаясь к деликатесам. Кот вытянул шею, чтобы было видно стеллажи с бакалеей, уходившие прямо под потолок магазина. Его глаза становились все шире при виде хлопьев, печенья, чипсов и всевозможных других гастрономических чудес. Внимание Гарфилда было настолько поглощено продуктами, что он ни почуял, ни заметил черного кота, сидевшего в позе сфинкса при входе в магазин. «Бэмс!» – Гарфилд врезался прямо него.

– Прошу прощения, – сухо произнес черный кот.

– Вы здесь живете? – недоверчиво поинтересовался Гарфилд. И тут же заметил, что позади прилавка находится не менее четырех величайших изобретений человечества, по версии Гарфилда: пончики, кофеварка, микроволновая печь и пицца.

– Двадцать четыре на семь, – последовал ответ. – А тебе-то какое дело?

– Там внутри, со всей этой едой?

– Ну да, – ответил черный кот. – И что с того?

– Что с того? Что с того? Вы же живете прямо в крупнейшей кладовой мира. Здесь пицца всегда горячая и никогда не заканчивается. И вы еще спрашиваете: «Что с того?» Даже я не смог бы съесть все эти вкусности за один день, даже упираясь до смерти.

Черный кот повернул голову и посмотрел внутрь магазина:

– Эти штуки? Да кого они волнуют? Я к ним равнодушен.

Гарфилд почуял живительный аромат своего любимого утреннего напитка и заметил, что паренек за прилавком наливает его в чашку каждый раз, когда его об этом просят. Гарфилду понадобилось несколько мгновений, чтобы отвлечься от этого аромата. Затем он подозрительно посмотрел на незнакомца:

– Если не ради еды, тогда ради чего вы здесь находитесь?

– Здесь работа не хуже других.

Это было за пределами понимания Гарфилда:

– Работа? Ты работаешь?

– Конечно, я работаю. Все работают. Вся моя семья в деликатесном бизнесе. Ну, может быть, кроме моего единокровного брата Найджела. Он устроился в китайский ресторан на углу Эмили и Бетти, но никто его с тех пор не видел...

Гарфилд рассмотрел расплывчатое черно-белое изображение на мониторе системы безопасности позади прилавка и впервые в своей жизни всерьез задумался о том, чтобы устроиться на работу. Эй, у нас нет такого канала дома. Первоклассные передачи, бездонная кофеварка и огромный десерт в любое время...

– А какую работу ты делаешь? – спросил Гарфилд.

– Ты не местный, верно? – черный кот впервые видел такого странного типа. – Я мышелов, понятно? Попробуй найти хоть один магазин в центре города, где бы не было мышелова. А все люди, которые сюда заходят, говорят что-то типа: «Ой, какой милый котик! Кис-кис-кис!» Они никогда не перестают удивляться тому, что я здесь делаю? – черный кот хитро улыбнулся и облизнулся. – Идиоты!

Я знал, что здесь в чем-то подвох. Зачем бегать за мышами, если можно часок-другой вздремнуть рядом с микроволновкой, которая непрерывно работает? Гарфилд однажды видел нечто подобное по телевизору, но не принял во внимание, сочтя за выдумку.

– Какое мне дело до всех этих штуковин, если здесь есть столько мышей, сколько не снилось ни одному другому коту? – черный кот подозрительно посмотрел на рыжего. – Ты что, один из этих французских котов, приехавших по обмену?

Гарфилд, завороженный увиденным великолепием, попытался пройти внутрь магазина мимо черного кота. Тот тут же вскочил. Его хвост встал трубой и затрясся. Из его пасти вырвалось шипение.

– Уолдо! Нет! – приятный молодой человек, готовивший кофе за прилавком, схватил водяной пистолет и направил его на Уолдо. – Сколько раз говорить тебе, что метить магазин нехорошо? Плохой кот! Плохой, плохой! – С этими словами паренек выстрелил.

Уши Уолдо поникли и безжизненно свисали, пока вода капала с его усов. Черный кот сощурил глаза и посмотрел на Гарфилда:

– Это моя территория, баскетбольный мяч. Только попробуй пройти сюда, чтобы наесться эклеров. Тогда я посажу тебя в кошачий туалет и вышвырну отсюда с такой скоростью, что ты даже «Киббли Кэт» не успеешь произнести.

Киббли Кэт. Хэппи Чэпмен. Оди! Гарфилд тут же отошел назад, с трудом оторвав взгляд от пышущего жаром пирога «Пепперони», только что вынутого из печи.

– Ты слушал меня, толстяк? Исчезни! – Уолдо размахивал хвостом, тихое урчание, доносившееся из его пасти, усиливалось.

– Уже-уже, – Гарфилд вздохнул. – Я должен найти Телеграф Тауэр. Я должен найти Привереду.

Любопытство взяло верх над гневом Уолдо. Кот принял более дружелюбную позу, его хвост застыл от удивления:

– Привереду? Зачем?

– Там моя собака. Из-за нее Арлин со мной не разговаривает. Джон скоро свихнется от страха потерять девушку, я рискую не получить домашний спа-салон, который у меня должен был вот-вот появиться. Мне нужно вернуть собаку.

– У тебя есть собака? – пришла очередь Уолдо сомневаться. – И ты хочешь ее вернуть?

В памяти Гарфилда возникли те веселые дни, когда они танцевали и валяли дурака с Оди. Затем он вспомнил, как запер пса на крыльце, а сам заснул как ни в чем не бывало. Затем кот вспомнил обеспокоенное лицо Джона, когда тот бегал по дому и искал Оди, которого нигде не было. Тут Гарфилд почувствовал себя по-настоящему плохо:

– Мне самому в это не верится, но это правда.

Уолдо долго смотрел на Гарфилда.

– Здесь ты Привереду не найдешь, – кот кивнул в сторону дороги. – Солнце. Иди за солнцем, оно приведет тебя к Телеграф Тауэр. Мимо не пройдешь. Это единственное здание с огромным шпилем на крыше.

Гарфилд посмотрел на черного кота с выражением, очень напоминавшим благодарность.

– А как насчет перекусить на дорожку? – осмелился спросить он.

– Ты что, сумотори? Ты не у себя в деревне.

Заглянув в последний раз в магазин через плечо Уолдо, Гарфилд развернулся, потрусил к перекрестку и перешел на ту сторону улицы.

«Что за деревенщина! – думал про себя Уолдо, глядя, как Гарфилд исчезает в толпе людей. – В этом городе он пропадет и усов не останется».

Становилось все жарче. Казалось, ветер умер. От тротуаров шел жар, размывая силуэты перед Гарфилдом. Его глаза начинали болеть, когда кот смотрел вверх, чтобы сориентироваться по солнцу. Ух ты! Оно светило высоко на небе, но казалось уже совсем близким. Оно светило прямо над головой. Гарфилд замедлил шаг, задыхаясь от жары. Это натолкнуло его на мысль, что он уже где-то близко.

На следующем перекрестке Гарфилд увидел миниатюрную таксу, привязанную к невысокому тощему человеку в очках.

Гав!

Гарфилд холодно посмотрел на собаку:

– Эй! Я не мог раньше тебя видеть где-нибудь?

Гав!

Мужчина посмотрел на собаку:

– Сидвик! Оставь эту ужасную кошку в покое! – Мужчина отхлебнул сливочно-фруктовый коктейль и дернул за поводок, но Сидвик ни на миллиметр не сдвинулся с места, на котором он сидел.

Гав! Гав! Гав! Гав! Гав!

«Почему они так устроены: чем меньше, тем вреднее? Но я уверен, что где-то тебя уже видел», – думал Гарфилд, ожидая зеленого света светофора.

Но Сидвика явно не устраивало то, что его игнорировали. Крошечная такса впилась коту в хвост с такой силой, которая явно противоречила ее размеру. Гарфилд подскочил от боли, потянув за собой накрепко впившегося агрессора. Теперь-то он вспомнил. Выставка собак Пан Тина. Мужчина, державший поводок, упал лицом на дорогу, расплескав свой коктейль. Такую возможность нельзя было упускать. Гарфилд подскочил к образовавшейся луже и опустил язык в разлитый коктейль, забыв о Сидвике, все еще висевшем у него на хвосте.

– Вики, старичок, могу поспорить, что ты был главной бездарностью на выставке Пан Тина, – Гарфилд слизал остатки и обернулся на собаку. – Это мое. Верни, – сказал Гарфилд и выдернул свой хвост из крошечных зубов Сидвика. Кот помчался по улице, оставив позади себя таксу, пасть которой была полна рыжей кошачьей шерсти, и тощего парня, барахтающегося на асфальте. Гарфилд показал собаке язык и продолжил свой путь.

Гарфилд всегда любил воспитывать мелких собак с высокой самооценкой. И сейчас его это взбодрило, но уже совсем скоро солнце снова стало припекать. Коктейль принес лишь недолгое облегчение, и вскоре его освежающий эффект кончился. Кот шел все медленней, тяжело дыша. Во рту пересохло, голова болела. Раньше Гарфилд считал длинным путь со двора до миски с едой, когда Джон звал его поесть. Мышцы, о существовании которых кот и не подозревал, а таких было большинство, дико болели от напряжения, что окончательно убедило Гарфилда в том, что он о них никогда больше не забудет. Мелкие камешки и шипы впивались в мягкие подушечки на кошачьих лапках. Еще к передней лапе кота прилипла жвачка, и теперь она стекала между пальцев. Божья коровка отчаянно крутилась в липкой розовой массе. Гарфилд попытался отчистить жвачку, но смог лишь склеить свои усы, и его нос от этого постоянно дергался.

Гарфилд вздохнул и снова сверился с голубым небом. Его сердце чуть не остановилось, когда он обнаружил, что прошел мимо солнца. Оно было позади кота. Он никуда не сворачивал с намеченного пути, прошел не так много, но тем не менее ему как- то удалось проскочить мимо цели. Дурацкое солнце не может правильно пройти по небу без карты.

Почти без чувств, кот прилег в тени платана и стал думать, что делать дальше. Дальше Гарфилд помнил лишь то, что он начал клевать носом, а потом заснул беспокойным сном. Ему снилось, что он думает, что делать дальше. Немного погодя его разбудил оглушительный гудок грузовика. Теперь Гарфилд знал, что делать. Иди за солнцем... Иди за солнцем... Проблема в том, что солнце описало дугу и теперь вело его туда, откуда он пришел.

Я больше так не могу. Я устал. Я без сил. Я липкий, одинокий, потерявшийся кот. ГДЕ МОЙ МИШКА? Мне нужны силы. Мне нужен путеводитель. Мне нужен знак.

Мимо коробки, в которой сидел Гарфилд и думал, с грохотом проехал автобус. Сбоку автобуса на серебряном фоне была изображена холеная борзая. Собака! Это именно тот знак, который был нужен Гарфилду.

Гарфилд наблюдал, как автобус съехал с дороги и остановился. Двери открылись, и оттуда, хохоча словно девчонки, стали выходить люди в одинаковых красных пиджаках и огромных меховых шапках с хвостами. Один из этих людей громко икал. От этого остальные смеялись еще громче. Некоторые из них корчились, словно от боли, сжимая вместе колени.

– О-о-о-й, – застонал один из этих людей, одетый в шерстяную рубашку. – Больше не смешите меня.

Один мужчина, из тех немногих, сохранивших вертикальное положение, видимо, отвечал за остальных:

– Послушайте, братья Ордена Енота! У нас на все пять минут! Затем мы уезжаем!

– Босс! – жалобно произнесла одна из огромных меховых голов. – Роки... ик!.. смешит меня.

– Это наша последняя остановка до самого центра города! Какое бы у вас ни было дело, лучше всего начать его выполнение оттуда. Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг!

– Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг! – весело ответили ему все остальные, даже те, кто больше не мог стоять. Затем все они изобразили руками тайный знак Ордена, после чего отправились в туалет.

Гарфилд навострил уши. Центр города? Это мне подходит! Он подбежал к окошку туалета и прыгнул на подоконник. Затем он протиснулся между планками турникета и запрыгнул на полку, аккуратно выбирая дорогу между мягкими, пушистыми головными уборами, которые мужчины сложили в ряд следом за туалетной бумагой. Гарфилд обнаружил свободное место почти у самого края и тихонько занял его, свернувшись в форме шапки и свесив хвост.

Пока Еноты мыли руки, между ними разразился морской бой.

– Эй, Скотт! – крикнул Енот по имени Марк. – Руки вверх!

Со злобной усмешкой Марк бросил мокрое полотенце прямо в Скотта. Оно шлепнулось прямо ему на нос, съехало на пиджак и приземлилось прямо на блестящую лысую голову брата Джима, который нагнулся, чтобы завязать шнурки. Видимо, это была самая смешная вещь, которую они видели в своей жизни, и все братья Ордена стали весело шлепать друг друга по спине.

Видимо, цель их жизни – показывать другим, как не надо жить.

Снаружи раздался громкий голос, оборвавший веселье в туалете:

– Ладно, ребята! Возвращайтесь в автобус! Берегись, большой и сердитый город! Приближаются братья Ордена Енота! Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг!

Весело крича, братья вытерли руки о пиджаки и стали хватать свои шапки. Они стали толкаться в проходе, пиная друг друга и веселясь, как на Первое апреля.

Братья, как смогли, выстроились в очередь, чтобы залезть в автобус. Все они весело хохотали, даже те, кто еле стоял на ногах. На расстоянии Еноты выглядели как клумба пушистых золотисто-каштановых цветов, раскачивающихся на ветру. Одного брата шатало так сильно, что ему было сложно держать голову прямо.

– О-о-о-й, – стонал он. – Моя шапка весит целую тонну.

Опохмелись, братец Енот!

– Рой надрался в стельку! – хихикал брат Скотт. – Это не шапка тяжелая, эта твоя голова огромная!

Братья разразились смехом и прижались друг к другу, чтобы не упасть, хотя одному из них это все-таки не помогло.

Улыбаясь, как Чеширский кот, Гарфилд выпустил когти и вцепился ими в волосы Роя, чтобы не упасть, пока тот на ощупь поднимался по ступенькам в автобус. Рой споткнулся в проходе и упал на свое кресло головой вперед, не переставая при этом смеяться.

Устал ходить, скороход? Может, стоит перейти с пива на ананасовый сок?

Рой мгновенно захрапел, широко раскрыв рот. Автобус с грохотом покинул стоянку и выехал на дорогу. Некоторые пассажиры еще были в состоянии распевать: «В Техасе я пил не меньше, чем в Теннесси». Брат Марк исполнял сольную партию. Автобус мчался по дороге все быстрей, и Гарфилд выглянул в окно, безуспешно пытаясь увидеть механического кролика.

Никто, особенно Рой, не обратил внимания на то, как шляпа медленно сползла с его головы и плюхнулась на пол автобуса. Гарфилд прошел под сиденьями, аккуратно лавируя между неистово топающими братьями Ордена Енота.

«Теперь все вместе!» – закричал брат Марк, и все Еноты присоединились к пению.

Когда толпа обессилела от веселья и пения, Гарфилд заметил, как много сумок лежало на полу вокруг него. Он поднял голову, и его острый кошачий нос принялся за работу. По большей части он чуял только грязные носки, но кот знал наверняка, что где-то неподалеку должна находиться еда. Гарфилд учуял, что из огромной хозяйственной сумки, стоящей через ряд от него, исходит волнующая смесь запахов арахисового масла, желе и болонской копченой колбасы. Кот заметил блеск пластиковой упаковки, торчащей из сумки. Есть!

Гарфилд припал к земле. Ловкий охотник заметил свою жертву, спрятавшуюся глубоко в расщелине. «Ага! Вот ты где!» – усмехается он. Гарфилд тихо полз, приближаясь к бутерброду со всей ловкостью, выработанной сотнями поколений кошек. Ловкий охотник склоняется над своей обреченной жертвой и смотрит ей прямо в глаза, давая знать, что ее дни уже сочтены. В предвкушении Король Джунглей облизывается, просовывает голову в расщелину, раскрывает пасть...

– Эй, Эрл! Не хочешь сыграть на губной гармошке?

Вдруг сверху опустились две мясистых руки и стали копаться в хозяйственной сумке. Гарфилд отскочил как раз вовремя. Его глаза неотрывно смотрели на бутерброд, в то время как пьяный Эрл распихивал в сумке свои пожитки, пытаясь отыскать губную гармошку.

Бутерброд исчез глубоко в сумке, и Гарфилд приподнялся, чтобы не потерять его из виду. Бум! Он ударился головой о сиденье.

– Ого! – заорал Эрл. – Большой бум! В автобусе нужно заменить амортизатор!

Никто, кроме Эрла, удара не почувствовал, но его верные собратья живо принялись скандировать:

– Новый амортизатор! Новый амортизатор! Съезди в мастерскую, почини транспорт!

Эрл нашел гармошку и вынул ее из своего мешка, высыпав большую часть его содержимого под свои ноги огромного размера. Гарфилд чувствовал легкое головокружение и смотрел на резиновый шарик, скачущий по полу, ожидая, когда голова придет в норму. Когда искры перестали сыпаться из глаз, Гарфилд сфокусировался на бутерброде, беззаботно лежащем у ног мужчины. Ловкого охотника не может остановить какой-то удар по голове. Он идет вперед, преодолевая боль. Он снова нацеливается на свою беспомощную жертву, выманенную из пещеры и дрожащую в ожидании своей судьбы. Охотник подползает и впивается в нее когтями. Гарфилд прыгнул на бутерброд и быстро осмотрелся, чтобы проверить, не свалится ли на него еще какой-нибудь Енот. Он заметил свободное местечко на полу и зубами потащил туда упаковку с бутербродом. Там он уселся, разорвал целлофан и принялся смаковать добычу.

О прекрасное арахисовое масло, желе, хлеб и копченая колбаса! Вы принесете себя в жертву святому делу. Вы жертвуете собой во имя благородной цели – питаете путника, разыскивающего бедного Оди и возвращающего Джону счастье. Ну, довольно слов!

Спустя три или четыре укуса благородная жертва вошла в историю. Весь оставшийся путь Гарфилд пытался слизать арахисовое масло, застрявшее у него за щеками, чтобы снова открыть рот. И ему это почти удалось, как вдруг кот почувствовал, что автобус замедляет ход и въезжает на стоянку. Откуда-то сверху раздался восторженный голос главного Енота:

– Ну вот, парни! Мы на месте! Поднимайтесь и не забывайте свои вещи! Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг!

Один за другим Еноты стали неуверенно выходить из автобуса, хохоча и в шутку колотя друг друга кулаками.

– Большой город! О-о-о-о!

– Именно так я и представлял себе небоскребы и все остальное!

Надеешься на радушный прием, брат Скотт? Ха- ха-ха!

– Тупица!

Гарфилд слушал все это, притаившись на своем удобном местечке в автобусе, и ему чуть не стало дурно. Не пора ли им уже заткнуться?

– Никто не видел мою шапку? – спросил брат Рой.

– Посмотри в автобусе, Рой, – посоветовал руководитель. – Не могла же она сбежать.

Сочувствую, Рой, но еще как могла. Подумав так, Гарфилд ловко запрыгнул на сиденье и выскочил в открытое окно рядом с водителем. До земли было довольно высоко, и Гарфилд глухо шлепнулся о тротуар, но тут же вскочил на все четыре лапы.

Он постоял, чтобы определить свой дальнейший путь. Вокруг него был мир, который телевидение никогда не показывало правдиво. То, что показывал телевизор с диагональю тридцать два дюйма, в действительности было настолько огромным, что, казалось, не имеет ни начала, ни конца. Гарфилд посмотрел вверх и обнаружил, что в городе нет неба. Ну, почти нет. Гарфилд неуверенно пошел прочь от автобусной остановки. В этот момент Король Переулка чувствовал себя как никогда крошечным.