Гарфилд

Глава 8

Где-то в деловом квартале города Хэппи Чэпмен стоял на пьедестале, хмурясь и размышляя. Маленький жилистый человек с огромным носом и полным ртом портняжных булавок носился вокруг своего клиента, подгоняя очередной костюм сафари его долгой скучной карьеры.

– Э-э-э... мы сделали... э-э-э... кое-что новенькое в этот раз, да? – трещал маленький портной, втыкая булавки. – Может быть, немного расширить здесь, – он дернул за талию пиджака, – или дополнительные накладные карманы здесь? Превосходно! Синьор Имброльоне сделает вам... э-э-э... кое-что... э-э-э... особенное на этот раз.

Он похлопал Хэппи по спине.

– Карманы, раструбы, все что угодно, – раздраженно сказал Хэппи, отмахиваясь от синьора. – Так больше не может продолжаться, Уэнделл. Мне нужна собака.

– Я думаю, это прекрасная идея, – отозвался его помощник. – Я знаю, вам было одиноко после развода. Я пытался быть вам другом, но...

Хэппи оборвал его:

– Да не для меня, придурок! Для шоу! Если мне удастся заполучить талантливого пса, Уолтер Джей может подавиться своей Эмми!

Уэнделл уставился в окно, где его внимание привлекла листовка, колышущаяся на ветру на фонарном столбе.

– Вы имеете в виду пса типа Оди? – произнес он.

– Точно! – воскликнул Хэппи. – Он был хорош. Забавный и вместе с тем жалостливый...

– И потерянный, – закончил Уэнделл.

– И потерянный! – произнес Хэппи, еще не до конца осознав. Затем до него дошло. – Что?

Уэнделл указал на окно, на плакат с изображением знакомой бесхитростной улыбки пса, о котором шла речь, и словами: «НАЙДЕНА СОБАКА».

На счастливом лице Хэппи отразилась нехорошая улыбка, которая для Уэнделла всегда означала «угу». Он сошел с пьедестала и вышел из мастерской, утыканный булавками, за ним торопливо бежал Уэнделл.

– Эй, мой костюм сафари! Мой шедевр! Мои карманы! – кричал портной. Его европейские манеры отошли на второй план. – Вы еще не заплатили мне, вы, мошенники! Вернитесь!

Тем временем Хэппи и Уэнделл сорвали листовку со столба и запрыгнули в автомобиль с надписью «ВАМ ПОВЕЗЕТ».

– Я поведу! – крикнул Хэппи. – Ты указывай дорогу! Мы должны получить Оди до того, как этот идиот Арбакл увидит одно из этих объявлений!

Уэнделл выглянул в окно и увидел волосатый кулак перед своим носом. Но он только пожал плечами в ответ на бормотание портного. Мерседес сорвался с места на полной скорости, оставив взбешенного портного глотать пыль из-под колес их автомобиля.

После пяти неправильных поворотов и пары изношенных деталей автомобиль со скрежетом остановился перед домом миссис Бейкер.

– Вот оно! – воскликнул Хэппи. – Пять-два-девять-ноль-три, улица Евклида. Тормози!

Двое мужчин выбрались из автомобиля и бросились к парадной двери. Хэппи откашлялся, пригладил карманы, уколовшись до крови. Он знаком приказал Уэнделлу позвонить в дверь. Сердце миссис Бейкер забилось чаще, когда она увидела одного из своих телекумиров, стоящего перед ее дверью с листовкой в руке. Оди и Чаззлвит стояли у ее ног. Хэппи изобразил одну из своих наиболее ослепительных улыбок.

– Здравствуйте, прекрасная леди! – произнес он, сияя и снимая свой пробковый шлем. – Кажется, вы нашли моего пса? Он отзывается на имя «Оди».

– Оуди? – слегка нахмурившись, переспросила миссис Бейкер.

– Оди. Это семейное имя, – ответил Хэппи, глядя ей прямо в глаза.

Боковым зрением он увидел Оди, жмущегося к ногам миссис Бейкер. Он украдкой сунул руку в карман Уэнделла и достал собачье печенье, помахав им перед носом у собаки. Однако он не учел поросенка, который тут же начал сопеть и тыкаться в протянутую руку Хэппи.

– Чаззлвит, прекрати сейчас же! – воскликнула миссис Бейкер. – Оставь этого милого мужчину в покое! Ты же знаешь, кто он! Ты видел его по телевизору.

– Иди сюда, Оди, – поманил Хэппи, убедившись, что запах печенья дошел до Оди.

Нос пса его не подвел, и через мгновение тот уже радостно прыгнул в объятья Хэппи. Тот запихнул угощение в рот Оди и ладонью накрыл его морду, чтобы заглушить хруст.

– Вот мой маленький Оди! Хороший мальчик! – Он повернулся к седой женщине в неряшливо-сером халате. – Как я могу отблагодарить вас? – спросил он голосом, полным искренности.

Немного придя в себя от встречи со знаменитостью, женщина восхищенно пробормотала:

– Ваш автограф был бы чудным подарком для меня!

В мыслях она уже убирала пыльный приз своего мужа за победу в боулинге, чтобы освободить место для этого подарка. Ее подружки по китайскому домино просто обзавидуются.

– Вот и чудесно!

Хэппи щелкнул пальцами Уэнделлу, который услужливо протянул черно-белую фотографию десять на восемь. Хэппи знаком попросил миссис Бейкер повернуться к нему спиной и наклониться. Уэнделл положил фотографию ей на спину и написал на ней имя ведущего.

Миссис Бейкер взяла снимок и несколько раз обмахнула свои пылающие щеки, благоговейно глядя на Хэппи. Затем она нагнулась, чтобы попрощаться с Оди.

– Жалко, что ты уезжаешь, малыш! – сказала она, ласково потирая его темно-коричневые ушки. – Мы хорошо провели время, правда? Но, должно быть, ты рад снова видеть своего хозяина.

Оди высунул свой длинный красный язык и облизал лицо миссис Бейкер.

– Ну ладно, – быстро проговорил Хэппи, нервно оглядываясь на улицу. – Прощания окончены. Спасибо за помощь, мадам. Пойдем, Оди. Пошли, Уэнделл.

С этими словами они уселись в мерседес и выехали на дорогу, оставляя растроганную миссис Бейкер на крыльце вместе с хрюкающим пузатым поросенком.

– Я буду смотреть вас по телевизору, – прокричала она вслед, махая платочком.

– Время вывести шоу на новый путь! – решительно говорил Хэппи, проезжая по городу. – Пора придумать что-то новенькое.

Немногим позже Хэппи, Уэнделл и новый актер при-были на телестудию. Привереда, дремлющий в своей клетке, подпрыгнул и напрягся, учуяв запах вошедшего в комнату Оди. Хэппи чихнул, вытаскивая напуганного кота из клетки и попутно роняя повсюду булавки.

– Избавься от кота, – сказал он, протянув его Уэнделлу.

– Избавиться от Привереды? – в ужасе повторил Уэнделл.

– Ты слышал, что я сказал, – прошипел Хэппи. – Я больше никогда не хочу видеть этот рассадник блох! Он уже ис-с-стория! Как и мы. Теперь мы играем в собачьи игры.

Уэнделл не мог не заметить, как загорелись глаза его босса при мысли о деньгах. «Ну и что же мне с ним делать?» – грустно спросил он, гладя черно-белую голову бедняжки.

– Мне все равно! – заорал Хэппи. – Мне что, одному нужно все придумывать? Сними-с него ошейник и сдай кота в приют!

Уэнделл вздрогнул, но послушно покинул студию, держа Привереду под мышкой.

Хэппи нагнулся, чтобы хорошенько рассмотреть свою новую собаку.

– Берегись, Америка! А ты, Уолтер Д., особенно. Ведь я Хэппи Чэпмен!

Звук его голоса напугал Оди, и тот инстинктивно тяпнул Хэппи за палец.

– А-а-а! – заорал Хэппи, замахиваясь на Оди. – Так вот ты как, да? Послушай, ты, ничтожная дворняжка. Теперь ты работаешь на меня.

Хэппи схватил Оди за шкирку и поволок к ящику, который только что освободился после Привереды.

Оди сел на пол и стал упираться изо всех сил, но он не мог тягаться с помешавшимся Хэппи – тот схватил пса и швырнул его в клетку, затем с громким скрежетом захлопнул дверцу. После этого он швырнул туда остатки портновских булавок, чуть не попав Оди в глаза. Пес вздрогнул и отпрыгнул, издав утробный рык.

– Попробуй, как это, остаться без ужина. Посмотрим, захочешь ли ты снова кусать руку кормящего! – сердито приговаривал Хэппи, довольный своей остроумной фразой. Он ударил сбоку по клетке, чтобы защелкнуть замок, и, невероятно громко чихнув, направился к двери.

Дрожа, Оди ходил взад-вперед по клетке, напуганный страшными воспоминаниями о том, как еще совсем недавно он жил в клетке в питомнике и боялся за свое будущее. Хвост Оди был поджат от страха.

Вернув свое положение и успокоившись, Гарфилд разлегся на крыльце и стал нежиться под солнцем, как вдруг Джон выбежал из дома с кипой объявлений о пропавшей собаке. Круглый холеный котяра лениво смотрел, как Джон запрыгнул в машину и мгновенно скрылся из виду. Интересно, предлагает ли транспортный отдел вознаграждение анонимным информаторам. Гарфилд зевнул – его разморило на солнышке. Кот надеялся, что Джон не забудет купить то мятное мороженое, которое им обоим так нравилось.

Сидя на тротуаре, за Джоном наблюдали Арлин и Нермал. Они тихо переговаривались. Гарфилд встал, лениво потянулся и направился к друзьям с непринужденной небрежностью кота из высшего общества, к которому он принадлежал.

– Старая леди Хасвел только что достала пирог из духовки. Это кого-нибудь интересует? – Гарфилд слегка подмигнул Арлин.

Арлин и Нермал холодно посмотрели на него, прижав уши.

– Иди, куда шел, негодяй, – прошипел Нермал.

– Да, – поддержала Арлин. Ее хвост дергался, не предвещая ничего хорошего. – Ты не заслуживаешь пирога.

Гарфилд удивленно вздернул брови:

– В чем дело?

– Мы знаем, как ты ненавидел Оди, – фыркнула Арлин. – Мы знаем, как ты хотел, чтобы он исчез – это было написано на твоей усатой морде с того момента, как Джон принес его домой.

Гарфилд был поражен:

– Погоди! Все, чего я хотел, это спать в своей кровати. Что в этом плохого?

– И для этого, – вскипела Арлин, – ты прогнал Оди в холодный, жестокий мир! Позор!

– Мы видели, как ты запер его снаружи вчера вечером, – возмущенно добавил Нермал. – Мы видели все это с самого начала и до конца. У Оди не было выбора.

– Погодите секундочку, – удивленно замотал головой Гарфилд. – Я не верю вам, ребята! Я не знал, что он собирается сбежать. Он глупый пес. И я в этом не виноват.

– Только и слышно: я, я, я, мне, мне, мне, мой, мой, мой, – сказал сиамский кот.

– Нермал, да ты заикаешься, – подметил Гарфилд.

– В мире Гарфилда нет места ни для кого больше, – недовольно произнесла Арлин, бросив на Гарфилда такой взгляд, что коту сразу стало ясно, что их свидание на заборе в субботу вечером отменяется.

– Следующим может стать любой из нас, – со знанием дела добавил Нермал. И они с Арлин, повернувшись к Гарфилду спиной и цыкнув на него напоследок, направились вниз по улице.

– Это неправда! – крикнул Гарфилд им вслед. – Меня заботят многие вещи помимо меня самого. Меня заботит моя лазанья. Меня заботит моя кровать, и мой дом, и моя улица! – Гарфилд понял, что его слушатели уже далековато, и стал кричать еще громче, чтобы те могли его слышать. – Моя когтеточка и мое креслице! Мое креслице по-настоящему заботит меня! Оно такое мягкое... – тут веки Гарфилда отяжелели, его голос стал тише, а потом перешел в тихое урчание, – такое удобное...

Он медленно пролез через дверцу для домашних животных и направился к креслу. На полпути он остановился, чтобы насладиться великолепной тишиной пустого дома. «Мое, все мое! – счастливо думал кот, запрыгивая на кресло и протягивая лапу к пульту. – Я снова чувствую себя императором в своем дворце». Гарфилд сделал несколько кругов, прежде чем начать устраиваться в кресле. Но как он ни ложился, его любимое креслице по какой-то неведомой причине не казалось сегодня очень удобным. Более того, от него разило запахом Оди. Видимо, пришло время сменить чехол. Он устроился поудобнее, насколько ему позволило кресло, и уставился в телевизор, увеличив громкость.

«Лесси убежала!» – послышался безумный детский голос. Глаза Гарфилда округлились, и кот переключил канал. «Снупи, домой!» – вопил коротко стриженый мальчик в свитере с узором в виде зигзагов. Щелк! «Где ты, Старый Брехун! Где ты, дружище!» – всхлипывал тощий дядька с дробовиком. Щелк!

Новый клип Снуп Дога. Щелк! Свора борзых с лаем гонится за механическим кроликом. Из громкоговорителей доносится голос ведущего: «Поприветствуйте Спи-и-и-иди! Старт дан, соревнование началось!»

Гарфилд покачал головой. «Пять сотен каналов, а смотреть нечего», – пожаловался он пустому дому. Щелк! Кот выключил телевизор и погрузился в беспокойный сон, прерываемый крикам маленьких мальчиков.

Через несколько часов его разбудил расстроенный голос Джона. Тот сидел на кухне и разговаривал по телефону, рядом лежала пачка объявлений о пропаже собаки.

Интересно, найдется ли у Джона время, чтобы меня покормить.

«...в нем около семи килограммов. Коричневато-бежевый, с грустными глазами. Наверное, из них текут слезы».

– Минутку, – сказал Джон в трубку. – Уже иду! – крикнул он в направлении двери. – Я предлагаю вознаграждение, – говорил он в трубку, направляясь к двери. – Он откликается на... – Джон распахнул дверь и чуть не выронил телефон, когда увидел Лиз, которая стояла на пороге и улыбалась. Он нащупал на телефоне кнопку отключения.

– Привет, Джон, – весело сказала Лиз.

– Ч-ч-что ты тут делаешь? – Джон хватал ртом воздух. Неделю назад он ни за что бы не поверил в это, но в данный момент Лиз была последним человеком, которого Джон хотел бы видеть.

– Мы же собирались поужинать, помнишь?

Гарфилд приподнялся. Кто-то сказал «ужин»?

И тут Джона осенило.

– Верно! Ужин! Конечно. Мы двое. Едим. Вместе, – запинался он.

Двое, конечно, хорошо, но три – это больше и поэтому лучше.

Лиз была поражена:

– Ты забыл?

Гарфилд тоже был поражен. Как можно забыть о такой вещи, как ужин?

Джон, который и в самом деле забыл, отчаянно пытался найти ответ.

– Конечно же, нет! Я просто был, хм, э-э-э, очень занят! Видишь ли, срочная работа. – Он попытался принять вид человека, обремененного «важной работой», из-за чего стал выглядеть так, как будто у него разыгралась морская болезнь. – Нет, хватит, – мрачно произнес он. Его плечи поникли: – Я не могу врать тебе. Я должен тебе кое в чем признаться.

Гарфилд наблюдал за ними со своего священного кресла, его глаза становились все круглее. Дамы и господа! Представляю Вам рубаху-парня, Джона Арбакла!

Лиз внимательно смотрела на Джона, ожидая, что тот снова заговорит.

Он сделал глубокий вдох:

– Ну, это не совсем признание. Скорее, констатация. То есть заявление. – Джон запинался, на его лбу стали проступать капли пота.

Глаза Лиз заблестели:

– Мне так нравится, когда ты такой.

– Какой? – нервно спросил Джон.

– Неловкий. Это так мило! – хихикнула она.

Поживи здесь с мое, и ты так насмотришься на его неловкость, что вовсе перестанешь обращать на нее внимание.

– Это была одна из причин, по которой я была влюблена в тебя в старших классах, – смущенно добавила она.

Джон не мог пошевелиться. Даже капли пота на его лбу больше не двигались.

– Ты была влюблена в меня?

Ты была влюблена в него? Никто не был влюблен в него. Это же так скучно. Давайте вернемся к обсуждению ужина?

– Да, – произнесла Лиз с милой улыбкой. – Я считала тебя по-настоящему милым, скромным и, ну, не знаю... Не таким, как все эти болваны, которые могли сказать что угодно, лишь бы я пришла на свидание.

Джон так и не закрыл рта: «Не могу в это поверить!»

И я тоже. Зачем тратить время на обсуждение прошлого, когда мы уже могли бы быть на полпути к ресторану?

– Я тоже был влюблен в тебя! – продолжил Джон, удивленно качая головой. – Я был так сильно влюблен в тебя. Но я думал, у меня нет шансов!

– Забавно, да? – неуверенно произнесла Лиз.

– Весело, – поддакнул Джон.

А я сейчас просто помру со смеху. Как насчет китайского ресторана?

На мгновенье воцарилась неловкая тишина, потом Лиз спросила:

– Так что это за признание, констатация и заявление? В чем дело?

– А, хм... э-э-э... м-да, – запинался Джон. – Ну... – Джон не мог произнести ни слова. Он не мог заставить себя рассказать ей об Оди. Не глядя Лиз в глаза, он сказал: – Я действительно забыл о нашем ужине.

Лиз немного поникла:

– А! Ну ладно. В смысле, если ты занят, я могу уйти.

– Но я рад, что ты здесь! Я бы ни за что не пропустил ужин, – запищал Джон, пытаясь придать своему голосу жизнерадостности. – Работу я могу и попозже сделать. Дай мне секунду – я возьму куртку.

Джон шмыгнул в гостиную, где увидел Гарфилда, сидящего на священном троне. Джон начал ходить туда-сюда, размышляя вслух:

– Что мне делать, Гарфилд? Всю свою жизнь я ждал этого свидания, но не могу же я притвориться, что Оди не потерялся, и как ни в чем не бывало гулять с Лиз!

Он взял свою куртку с дивана и стал рассеянно мять ее в руках:

– Оди! Что же я наделал?

Отрицай все – вот, что я могу тебе посоветовать, приятель.

– Я должен ей сказать, – простонал Джон и, без-надежно бросив последний взгляд под диван, направился к выходу.

Болван. Не забудь принести мне остатки и еще печенье с сюрпризом.

Лиз ждала Джона на крыльце. Она приветливо ему улыбнулась, когда тот открывал дверь. Джон сделал глубокий вдох и повернулся к Лиз лицом:

– Лиз, мы не можем сегодня никуда пойти.

– Почему? – растерянно спросила она.

Джон собрал по кусочкам все свое мужество.

– Потому что Оди сбежал, – сказал он очень тихим голосом. Он смотрел на дорогу и не мог видеть, как из глаз Лиз, словно капельки дождя, текли слезы.

– Что? – с трудом произнесла она.

Джон был готов провалиться на месте.

– Оди сбежал вчера вечером, – мрачно произнес он. – Я так себя ужасно чувствую из-за этого. Я уже звонил в приют для животных, развесил объявления, обыскал все вокруг. Его нигде нет.

Лиз сочувствующе взяла Джона за руку:

– Собаки постоянно сбегают. Почему ты мне не сказал?

– Не знаю, – грустно сказал Джон. Он долго смотрел на Лиз и молчал, а потом произнес: Я думал, что, может, он единственная причина, по которой ты проводишь время со мной.

– Да ладно, – сказала Лиз.

Джон опустил глаза:

– Это правда...

– Я не то имела в виду. Пойдем его искать! – Лиз потянула его за рукав, подталкивая Джона к машине.

– Это что же, ужин отменяется? – обдумывал Гарфилд услышанное, когда дверь за Джоном захлопнулась. – Оди сбежал. Джон будет плакать, как те парни по телевизору. Потом потеряет девушку. Снова будет плакать и... У меня какое-то странное чувство. Интересно, есть ли еще в холодильнике кусок мяса?

С этими словами Гарфилд спрыгнул со своего кресла в гостиной и направился в кухню, чтобы выяснить это. Он сгруппировался как раз в той точке, прыгнув с которой можно схватиться передними лапами за ручку холодильника и, потянув вниз, открыть дверцу. Раздался приятный уху звук открывающейся защелки, затем Гарфилд почувствовал на щеках свежее дуновение холодного воздуха, заглянул внутрь и стал изучать ассортимент.

– Кто сказал, что я не спортсмен? – проурчал он, облизывая лапы. Затем Великий Охотник выбрал свою жертву, прыгнул, схватил целлофановую упаковку со вчерашним куском мяса и стянул ее с нижней полки на пол кухни. Гарфилд жадно вгрызался в свою жертву, а затем просунул голову в пакет, чтобы не оставить ни одной капельки соуса. После это кот закрыл дверь холодильника своим хвостом и дочиста облизал лапы и морду.

Он посмотрел на входную дверь. Будь добра, проследи, чтобы к полуночи Джон был дома. Покончив с делами, Гарфилд зевнул и покачал головой. Пришло время ничего не делать. Вразвалочку кот направился в спальню и, обняв Пуки, устроился вздремнуть после обеда.

А где-то далеко-далеко Оди сидел на комке шерсти, оставшейся после Привереды, и вздыхал. Его голова была грустно опущена. По его щеке скатилась слеза и упала в кучу мусора, скопившегося под его клеткой.

На следующее утро Гарфилд сидел в кресле и смотрел телевизор. Джон в кухне снова разговаривал по телефону, и его взволнованный голос не давал капризному коту сосредоточиться на серфере, рассекающем по волнам на ярком экране. Гарфилд слушал Джона и все никак не мог выбросить из головы того коротко стриженого мальчишку с разбитым сердцем, одетого в свитер с узором в виде зигзагов.

– Как можно ловить волны в такой день? – вздохнул Гарфилд и переключил канал, ерзая на своем месте. На экране появились Кристофер Мелло и Хэппи Чэпмен. Костюма для сафари больше не было. Его сменил костюм швейцарского альпиниста, украшенный вышивкой: куртка с бархатным воротником и яркими медными пуговицами, жилетка, обметанная красными нитками, бирюзовый галстук и щегольская шляпа с пером.

– Это Кристофер Мелло, и сегодня, дамы и господа, мы представляем вам специальный выпуск! Мы находимся в студии Хэппи Чэпмена в Телеграф Тауэр. Что ты нам покажешь сегодня, Хэппи?

Гарфилд безразлично смотрел на экран. От собеседников разило «Эдельвейсом».

– Спасибо, Крис! Я работал кое с кем особенным, моим новым другом, которого я хочу представить вам! – торжественно произнес Хэппи. – Прошу вас горячо приветствовать Оди Шницеля!

Оди появился в кадре, прыгая на задних ногах. На нем были черные кожаные штанишки на лямке, которые наверняка прославят пса в Баварии, и ярко- красный жилет, похожий на тот, что был на Хэппи. Гарфилд смотрел не отрываясь.

Ничего себе! Это ж Оди! Я нашел его! Правда, он, кажется, живет немножко нетрадиционной жизнью, но это же Оди. Ладно! И... я нашел его! Не кто-нибудь, а я, я, я!

– Какой талантливый пес! – восхищался Кристофер Мелло, глядя в камеру, а его голова двигалась вверх-вниз в такт энергичному танцу Оди.

– Я рад, что он тебе понравился, Крис! Потому что мы с Оди Шницелем хотим сделать объявление! – не к месту оскалился Хэппи и продолжил: – К сожалению, это мое последнее шоу.

– Да? – еле-еле выговорил ведущий, удивленный таким поворотом событий.

– М-да. Старый добрый Хэппи Чэпмен и Оди завтра сядут на трехчасовой поезд и перевезут свое представление в Нью-Йорк, где нам представилась возможность стать постоянными участниками «Хороших дней».

Грудь Чэпмена раздулась от важности, натянув блестящую медную цепочку, прикрепленную к бортам его куртки.

– Это новость для всех нас, – произнес Мелло, безуспешно пытаясь вернуть себе свое экранное хладнокровие.

Хэппи посмотрел в камеру.

– Мне было приятно работать в твоем маленьком шоу, – сказал он, акцентировав внимание на последних словах, как если бы даже они были преувеличением. – Но ваша утрата станет приобретением для всей Америки!

Гарфилд смотрел в телевизор, не моргая. Нью-Йорк?! Надо сказать Джону! Кот помчался через гостиную и ворвался в кухню, чуть не сбив пачку объявлений, лежавшую рядом с Джоном.

– Я хочу увеличить вознаграждение, – говорил Джон в телефонную трубку. Гарфилд стал дергать Джона лапой за руку. – Двести долларов...

Двести долларов? Такие деньжищи за какой-то рассадник блох? Ты знаешь, сколько можно на двести долларов купить лазаньи?

Джон молча слушал голос на другом конце линии.

– Да... нет... ну, может быть.

Гарфилд прыгнул Джону на колени и заорал: «Мяу-у-у!»

Джон! Быстрее! По телевизору показывают Оди в каких-то синтетических штанах!

– Минутку, – сказал Джон в телефон. Он прикрыл трубку ладонью, устало посмотрел на Гарфилда и столкнул его на пол: – Не сейчас, Гарфилд! – и Джон продолжил разговаривать по телефону, убрав из своего голоса нотки раздражения: – Никаких вопросов. Двести долларов!

«МЯУ-У-У!» Нет. Нет. Он там! В телевизоре! Я нашел Оди! Джон?!

– Гарфилд, не сейчас!

Именно сейчас! Пойдем же! Гарфилд помчался в гостиную, но Кристофер Мелло уже заканчивал передачу:

– Удачи, Хэппи. Удачи, Оди Шницель. Вот и подошло к концу наше шоу. Искренне ваш, Кристофер Мелло. Помните...

– Будьте счастливы! – кричал Хэппи Чэпмен, в последний раз прощаясь со зрителями местного канала. Оди в своих кожаных штанишках прыгал вверх и вниз. Гарфилд нетерпеливо расхаживал по комнате, громко мяукая на Джона. Тот же вошел в комнату, когда шоу уже закончилось и началась реклама.

Он кисло посмотрел на кошачьи ужимки:

– Я не в том настроении, чтобы смотреть с тобой эти странные передачи, которые тебе нравятся, – и раздраженно выключил телевизор.

Джон! Я знаю, где он! Я могу вернуть его! И тогда все узнают, что я не бесчувственный, эгоистичный; помешанный на себе кот... Тут Гарфилд увидел свое отражение в зеркале и остановился, чтобы полюбоваться открывшимся видом. «Ты прекра-а-а-сен!» – проурчал кот своему отражению.

Кристофер Мелло и его команда паковали свои вещи, собираясь покинуть студию Хэппи.

– Ты бы хоть предупредил нас, что собираешься заявить об уходе прямо в эфире, – сопел ведущий. – Это же непрофессионально.

– Да перестань. Тебе еще повезло, что я вообще участвовал в твоей дурацкой передачке, – Хэппи кинул свою шляпу Уэнделлу.

– Ты настоящий подлец, знаешь об этом? – огрызнулся Мелло.

Хэппи задрал нос.

– Удачи на УВЧ! – пропел он. Кристофер Мелло пошел прочь, а вслед за ним и его команда.

Хэппи схватил Оди и толкнул его к Уэнделлу.

– Оди не готов, – сказал Уэнделл, в его голосе слышалось беспокойство. – Чтобы стабильно выступать, ему нужно несколько месяцев тренировок.

– У нас нет нескольких месяцев, – твердо сказал Хэппи. – Но у меня есть решение.

Они шли по коридору в личный кабинет Хэппи. Он открыл шкаф и извлек оттуда картонную коробку. Надпись на ярлыке гласила: «Ошейник с электрошоком».

– Хэппи! – произнес Уэнделл испуганно. – Ты же обещал больше не использовать эту штуку. Это же жестоко!

Босс проигнорировал слова Уэнделла.

– Этот ошейник – будущее этого пса. Ты что-то имеешь против? – Чэпмен угрожающе взглянул на своего помощника. Уэнделл отвернулся, не произнеся больше ни слова.

– Так-то лучше. А теперь посмотрим, насколько ты сообразителен, – сказал Хэппи, поворачиваясь к Оди и размахивая ошейником в миллиметре от его носа. Оди заскулил, по его телу в кожаных штанишках пробежала дрожь.

Гарфилд был полон решимости привлечь внимание Джона, но тот был слишком занят, собирая объявления о пропаже собаки, чтобы обращать внимание на энергичное представление кота.

Джон, ты теряешь время. Он в студии Хэппи Чэпмена, где бы она ни находилась. Можешь поверить мне. Я видел его своими собственными глазами.

– Не сейчас, Гарфилд, – расстроенно сказал Джон. – Я должен продолжить поиски Оди.

Джон вышел из дома и закрыл за собой дверь. Гарфилд услышал, как заводится двигатель автомобиля. Вдруг у него возникла идея. Он помчался из гостиной в кухню и запрыгнул на стойку. Затем встал на задние лапы, а передними толкнул дверь шкафа, и та раскрылась. Он начал рыться внутри до тех пор, пока не нашел коробку кошачьей еды «Киббли Кэт». Гарфилд перевернул коробку и стал изучать цветную карту на задней стенке, ни на секунду даже не задумавшись о том, чтобы поесть. На коробке была фотография Привереды в патриотическом костюме, выбранном в прошлом году по опросу зрителей. Кошка была изображена на фоне небоскреба, вокруг которого располагалось множество офисных зданий. Гарфилд помнил, что по телевизору всегда говорили: «Мы выходим в эфир пря-я-мо с Телеграф Тауэр...» Значит, Привереда жил в городе, в очень большом и известном здании со шпилем.

Гарфилд побежал к выходу и протиснулся в дверцу для домашних питомцев, пытаясь догнать Джона, но тот уже уехал. Машины не было.

– Город? – Гарфилд сглотнул. – Как же мне добраться до города?

Он вернулся в дом, который теперь казался даже пустее, чем раньше.

Я смогу сделать это. Я смогу найти Оди. Я могу прожить без домашнего комфорта. Но прежде чем приняться за дело, кот обошел весь дом и попрощался со всеми вещами, которые что-либо значили для него. До встречи, мое Священное Кресло. Храни свое тепло до моего возвращения! Я вернусь. Затем он направился в спальню, прыгнул в свою кроватку и начал нежно тереться об нее подбородком. Как было бы хорошо сейчас вздремнуть... но нет! Он поднял голову и увидел своего плюшевого мишку, в глазах которого застыл немой вопрос. Пуки? Гарфилд заурчал и крепко обнял мишку всеми четырьмя лапами. Присмотри тут за всем, записывай все для меня, дружище. Не отдавай свое сердце никому другому!

Следующим пунктом остановки Гарфилда стала кухня, где он в порыве чувств всем телом прильнул к холодильнику, растопырив передние и задние лапы. А ты? Даже не думай сбежать, пока меня не будет. Я вернусь, и мы возобновим наши отношения как раз с того момента, где они были приостановлены. Ведь таких, как ты, в мире больше нет. Я надеюсь на это. Если нет, то я... Гарфилд секунду колебался, прежде чем смог продолжить. Увидимся, когда мы с Оди вернемся домой!

Затем кот пошел в гостиную и медленно приблизился к телевизору, испытывая благоговейный трепет. О волшебный ящик, источник знаний, респект тебе, респект, респект! Целую ручки! Гарфилд поднялся на задние лапы и лизнул панель управления. Он обнял экран, всем телом ощущая тепло, сохранившееся после утреннего просмотра. Когда наконец кот смог оторваться, его шерсть под воздействием статического электричества стала дыбом и потрескивала. Меня охватывает страх перед разлукой, но я должен его преодолеть. Твой верный ученик устремляется во внешний мир, чтобы проверить, насколько успешно он учился у тебя мудрости все эти годы. Я обещаю, ты будешь мной гордиться.

Когда шерсть улеглась, Гарфилд направился к коллекции фотографий, стоявших на журнальном столике. Он посмотрел на свою фотографию с Джоном, сделанную во время поездки на Гавайи.

А тебя, Здоровяк, – думаю, тебя мне будет не хватать больше всего. Маленькая слеза скатилась по его бархатному носу, потекла по усам и, зависнув на секунду, капнула на пол. Нам было хорошо вместе, Джон. Если... если... если у меня не получится, не забывай меня, ладно? Гарфилд лизнул фотографию и заурчал. Можно подумать, ты сможешь забыть меня. Гарфилд поставил снимки семьи Джона назад, а фотографии из цикла «Жизнь Гарфилда» передвинул на передний план.

Немного погодя огромный рыжий кот стоял на улице и неуверенно вглядывался в неизвестность. Ведь правила созданы для того, чтобы их нарушать, верно? Я же единственный из всех котов видел все двенадцать выпусков «Пи Би Эс» из цикла «Помоги себе сам», – занимался самовнушением Гарфилд. – За этим перекрестком, который я вижу каждый день, охотясь за молоком, всего лишь такой же перекресток... – Гарфилд сглотнул, – и еще один... – Гарфилд сглотнул дважды, – интересно, есть ли в холодильнике еще один кусок мяса?» Он развернулся, и увидел, как Нермал, Лука и Арлин хмуро смотрят на него. И тут же, вильнув хвостами, повернулись к Гарфилду спиной.

Гарфилд еще раз взглянул на улицу и тяжело сглотнул. Нет! Не время для порции мяса – время для порции храбрости. С этими словами он неуверенно побрел вперед, подгоняемый тремя парами осуждающих глаз. Гарфилд ощущал, как эти глаза следят за каждым его движением. Мимо проехал городской автобус, изрыгнул облако выхлопных газов и поднял столб пыли, окутавший Гарфилда с ног до головы. Гарфилд выплюнул комочек шерсти посреди пешеходного перехода и направился в сторону оживленной дороги.

Да, для этого приключения ему понадобятся все девять жизней!