Где старые кости лежат

Глава 19

— Вот спасибо тебе! — мрачно говорил Маркби утром в понедельник, сидя в ресторане отеля «Скрещенные ключи» за чашкой кофе. — Как ты вовремя показала Джексону брошь! Теперь он совсем рехнулся. Целыми днями осаждает мой кабинет, требуя, чтобы я немедленно разрешил ему обыскать домик Финни от чердака до подвала, либо торчит у самого дома, упрашивая охрану, чтобы его впустили! Он убежден, что мы уничтожим или выкинем какие-нибудь ценные древние артефакты. Я велел охране не пускать его на порог дома Финни ни под каким видом. Знала бы ты, как Джексон мне осточертел!

Мередит вздохнула. Зачем она звонила на работу и просила продлить ей отпуск еще на неделю? Хотя какая сейчас работа! Их окружает столько тайн, что думать о чем-то другом просто невозможно. В «Скрещенных ключах» тоскливее, чем обычно. Сейчас середина дня, народу почти никого. Сверху доносится жужжание пылесосов — значит, горничные хотя бы иногда чистят вытертые ковровые дорожки. Из-за стойки слышится приглушенный спор: портье никак не могут договориться, кому идти в кухню и предупреждать, что машина с продуктами задерживается. У телефона-автомата стоит расстроенный коммивояжер-постоялец; он жалуется своему собеседнику на сорванную деловую встречу…

Вдруг Мередит заметила пса. Толстый, старый, одышливый, он не спеша бродил по залу, обнюхивая ноги постояльцев, но игнорируя их попытки подружиться. Проходя мимо Мередит, пес неуклюже потерся о ее ногу, однако не дал потрепать себя по жирному загривку. Мередит нагнулась, и бирюзовая кофточка натянулась на нужных местах… Маркби только вздохнул. Он ценил в Мередит не только содержание, но и форму. В голову приходили самые смелые фантазии…

— Он глухой, — сказала Мередит, словно извиняясь за пса.

— Кто? — Маркби поморгал глазами. Видения уплыли прочь. — А, пес! Знаю. Он давно уже здесь ошивается. Помню, раньше он любил сидеть посреди Рыночной площади и перегораживать проезжую часть. Мы предупредили владельцев. А когда ты сказала, что он глухой, я почему-то подумал о Джексоне.

— Бедный Иен, его трудно винить! Он всю жизнь мечтает найти Вульфрика. Похоже, Финни его опередил. Если честно, Джексон и меня достает. Постоянно звонит и спрашивает, что еще сказал Финни и не назвал ли он место, где нашел фибулу. Конечно, ему страшно хочется попасть в дом старика. Очень может быть, он найдет там что-нибудь ценное или догадается, где именно Финни откопал брошь! Ты пустишь его в дом, когда вы там закончите?

— Не уверен! Хотя найти наследников Финни пока не удается, это не значит, что их нет. Мы связались с управлением Военно-морского флота, поскольку Финни — военный пенсионер. Возможно, у них в архиве хранятся сведения о его родственниках. Кроме того, мы поместили объявление в «Бамфорд газетт» с просьбой заинтересованным лицам обратиться к местному адвокату.

— «Чтобы получить выгодные для них сведения»? — фыркнула Мередит, отставляя чашку с недопитым кофе. Она откинулась на вытертую вельветовую спинку кресла и вытянула ноги.

Маркби тут же опустил глаза и полюбовался ее ногами — длинными, стройными, загорелыми. В голову снова пришли смелые фантазии. Он с трудом заставил себя вернуться к делу.

— Да, получить, но, скорее всего, не выгодные сведения, а тяжелый удар! Возможно, сначала наследнику покажется, что ему досталось целое состояние, а получит он полуразвалившийся домишко, набитый всяким хламом. Кстати, и сам домик вот-вот снесут! Муниципалитет уже несколько лет добивается сноса лачуги.

— Но там ведь действительно могут храниться настоящие сокровища, — задумчиво проговорила Мередит. — Среди настоящего хлама там почти наверняка есть ценности, которые стоят больше, чем кажется на первый взгляд. Взять, к примеру, хоть брошь, которую он мне подарил. С первого взгляда кажется, что это обыкновенная дешевая безделушка, а ведь она золотая! Вполне возможно, что Финни, прежде чем забросал землей кроличью нору, достал оттуда еще что-нибудь… — Мередит наклонилась и почесала лодыжку. — Как по-твоему, этот пес блохастый?

— Если, не дай бог, там действительно отыщется что-то ценное, право владения окажется весьма спорным. Придется точно устанавливать, где находится та самая кроличья нора, на чьей земле, можно ли считать зарытые там предметы сокровищем и решать целую кучу других вопросов, о которых я сейчас даже думать не хочу! Сейчас я совсем о другом. Если Джексон хочет обыскать дом Финни, придется ему как-то договариваться с наследниками Финни, которые до сих пор не объявлялись. — Маркби замолчал и задумчиво посмотрел на ногу Мередит. — На блошиные укусы не похоже. Скорее уж крапивница. Как ты ловко меня отвлекаешь!

— Чем? Ногами?

— На твои ноги я готов смотреть целую вечность. Но сегодня я пришел к тебе не говорить комплименты и не обсуждать поведение Джексона. Хотя я, кажется, иду по его стопам! Ты совершенно уверена, что Финни во время вашей с ним последней встречи не сказал чего-то такого, что навело его убийцу на роковую мысль? Когда ты шла к Финни или уходила от него, ты не встретила у его дома никаких подозрительных личностей?

Мередит вздохнула и покачала головой, блестящие темно-каштановые волосы упали на лицо. Маркби снова вздохнул и неуклюже заерзал в кресле.

— Нет. Он ведь по привычке оставлял дверь незапертой. Войти к нему мог кто угодно. А может, убийца действительно думал найти в его лачуге ценные вещи?

— Убийство с целью ограбления? — с сомнением переспросил Маркби. — На первый взгляд из дома ничего не пропало. Вещи не переставлены, никто не рылся в комодах, следов борьбы нет. Либо старика застигли врасплох, либо он был знаком с убийцей.

Мередит нерешительно спросила:

— До дознания ты не назовешь причину смерти?

— Только между нами. Судя по всему, его задушили подушкой. Подушка сейчас в лаборатории.

— Значит, когда вошел убийца, бедняга спал? — ошеломленно спросила Мередит. — Но его постель была застелена! Я сама видела.

— Но ты ведь не видела, кто ее застелил. По мне, так сразу бросается в глаза: больно уж аккуратно застелена. Вот почему я отправил на экспертизу все постельное белье, а не только подушку. И даже прикроватный коврик. И хотя я не жду от экспертизы ничего удивительного, пока никому ничего не говори.

Перед глазами Мередит замаячила голова антилопы над кроватью Финни. Значит, страшное преступление видели только стеклянные глаза чучела?

— Грязное дело. По-настоящему грязное. И вот что никак не дает мне покоя. Тогда, в последний раз, в доме Финни мне все время казалось, что за нами следят, что нас кто-то подслушивает. Наверное, у меня просто богатая фантазия. Здесь повсюду кажется, будто за тобой следят, как и сказала Рене Кольмар.

— И то же самое тебе казалось в домике Финни? Ну не странно ли? Ты что-нибудь слышала?

— Ветка скребла по стеклу. Я устала и была взвинчена, ведь Финни было совсем плохо. Так что не обращай внимания на мои слова!

— Ладно… — Маркби встал, судя по всему, уходить ему не хотелось. — Чем ты займешься сегодня? Осмотришь дом, который собралась купить?

— Схожу к Уэзеролу, попрошу осмотреть его. Да, наверное, и туда съезжу, если агент даст мне ключ.

— Даст, можешь не сомневаться! Он наверняка на тебя не надышится.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты тоже туда съездил и взглянул на дом.

— Съезжу. — Маркби положил ладони на столешницу; его лицо посерьезнело, затем в глазах мелькнула тень досады. — Когда же нам с тобой удастся побыть вдвоем? Работа всегда встает у нас на пути. Я уже почти смирился с тем, что мы не будем жить под одной крышей, но у нас как будто вообще не будет ничего общего, совместного! По крайней мере, так часто, как мне хотелось бы!

Мередит широко улыбнулась:

— Мы с тобой оба трудоголики. Кстати, меня тоже раздражает, что нам с тобой то и дело мешают побыть вдвоем. Когда ты найдешь убийцу… и если я действительно перееду в Бамфорд, мы будем проводить вместе кучу времени.

— Мне бы этого очень хотелось. — Маркби заправил ей за ухо непокорную каштановую прядь. — Извини, последние пять минут меня так и подмывало сделать это.

— Моя голова — настоящее воронье гнездо! Если бы не Тоби и не звонок Урсулы, я бы сходила в парикмахерскую и постриглась.

— Я не говорил, что ты плохо выглядишь! — возмутился Маркби. — Ничего подобного! Ты прекрасна… Когда я любуюсь твоими волосами, мне в голову приходят такие мысли… И не только волосами. И ногами, и всем остальным. Ты просто чудо!

— Правда? — Мередит оперлась подбородком на руки. — Сегодня вечером у тебя будет время зайти сюда и поужинать со мной?

— Я придумал кое-что получше. Поведу тебя в такое место, где не пересушивают картошку. Или, еще лучше, приглашу-ка я тебя к себе домой!

— Ладно, к тебе так к тебе. Только давай не будем говорить о работе, не будем говорить о Тоби, не будем спорить о том, покупать мне здесь дом или нет. Поговорим только о нас.

В дверном проеме показались очертания мужской фигуры. Сержант, решительно топая, зашагал к ним.

— Пирс, — кротко вздохнул Маркби. — Вы никогда не подводите.

— Так и думал, сэр, что найду вас здесь. Доброе утро, мисс Митчелл. Тут позвонили насчет наших хиппи. Похоже, их нашли и задержали.

— Где? — отрывисто спросил Маркби, вскакивая.

Мередит подумала: скорее всего, так будут заканчиваться все их романтические ужины и все, что могло бы за ними последовать. Маркби помчится в соседнее графство ловить сбежавших свидетелей! Чтоб тебе пусто было, сержант Пирс!

— Недалеко от границы с Уэльсом. Они, наверное, хотели забраться в самую глушь, только сглупили: снова нарушили частное владение. Владелец вызвал полицию. Полицейские оцепили их лагерь, переписали фамилии, и оказалось…

— Анна Харбин и Пит Уордл?

— Они самые! — кивнул Пирс. — Их увезли в участок. Ну и бушевала девица Харбин!

Лишь к вечеру Маркби добрался до небольшого полицейского участка в Уэльсе. Войдя в дежурную часть, он потянул носом. Знакомый запах! Тесное помещение насквозь пропиталось дымом костра.

— Извините, мы костер не жгли! — тут же сказал местный сержант. — Это от них так пахнет. — Он ткнул пальцем в Анну Харбин. Та сидела на стуле, вызывающе скрестив руки на груди. — От ее дружка, правда, пахнет еще хуже, просто дышать нечем!

— От нас пахнет не хуже, чем от вас! — тут же вскинулась Анна. Ноги она положила на перекладину соседнего стула. На глаза упали сальные пряди.

Сержант со смесью благоговейного ужаса и отвращения покосился на ее ботинки, заляпанные грязью.

— У нас тут всякие бывают, но такие, как она, попадаются редко! На вопросы не отвечает, зато ругается так, что уши вянут! И не лень ей…

— Фашистские ублюдки! Не стану отвечать на ваши поганые вопросы!

— Вы ведь обо мне, правда? — спросил Маркби, подсаживаясь к ней.

Анна вспыхнула и поскребла сальные космы.

— Вы еще хуже, чем местные фараоны! Они просто тупые свиньи! А вы… вы такой тихий и вежливый! И вдруг жалите — неожиданно, как змея! Вам я доверяю еще меньше, чем им! Что они сделали с Питом? Мне не позволяют с ним увидеться! Надеюсь, вы в курсе, что нарушаете наши гражданские права и свободы? Правда, вас такие мелочи не волнуют! Неужели мы живем в полицейском государстве, где все обязаны носить с собой удостоверение личности и вид на жительство?

— Сейчас мне совсем не хочется вас жалить, — возразил Маркби. — Я очень устал, потому что долго ехал по жаре, я зол, потому что из-за вас плакали мои планы на вечер. А ваше ребячество меня просто раздражает! Вы сами виноваты в том, что оказались здесь. Если бы вы не сбежали и дали показания или хотя бы оставались в окрестностях Бамфорда, никого из нас сейчас здесь не было бы! Из-за вас я пережил немало неприятных минут. Не скрою: мне плевать на вашу псевдополитическую демагогию, которая, по-моему, больше всего похожа на истерику девчонки-подростка! Я-то думал, у вас сохранилась хоть капля разума…

Анна нахмурилась:

— Что с Питом? Сейчас его, наверное, пытают в застенках! Устроили ему допрос с пристрастием! Он такой ранимый! Ваши головорезы его сломают… Я на вас в суд подам!

— Отказываюсь от своих слов. Вы далеко не так разумны, как я думал, вы обыкновенная зануда! Наверное, вам кажется, будто ваши хулиганские выходки — своего рода социальный протест. Вы из кожи вон лезете, лишь бы казаться не такой, как все. А по-моему, вы — в высшей степени заурядная молодая женщина, которая пытается кому-то что-то доказать. Правда, у вас это плохо получается! — Маркби едко добавил: — Прекратите, Анна. Вы только попусту тратите и мое, и свое время.

Сержант хихикнул.

Анна стиснула кулаки, опустила ноги на пол, круто развернулась к старшему инспектору и разразилась потоком площадной брани. Маркби выслушал ее, не перебивая. Увидев, что ее слова не производят на него особого впечатления, она завопила:

— Мы не можем вам помочь! Мы ничего не знаем! И я больше ни слова не скажу, пока своими глазами не увижу Пита и не пойму, что с ним все в порядке!

Немного помолчав, Маркби повернулся к сержанту:

— Можно привести сюда Уордла? Мне кажется, будет полезно потолковать с ними вместе. Они друг друга успокоят.

— Как вам будет угодно, — дружелюбно отозвался сержант. — Только очень-то не затягивайте. А то у меня сегодня вечером спевка.

Маркби очень недоставало Пирса, но Пирс сейчас находился в Бамфорде. Сержант подошел к двери и заговорил с дежурным констеблем. Через несколько минут ввели насмерть перепуганного Уордла. Его трясло.

— Все хорошо, Пит! — прошептала Анна, беря его за руку.

— Анна, все совсем не хорошо! — возразил Маркби, не дожидаясь ответа Уордла. — Наоборот, все очень плохо! Когда вы и ваши друзья нашли труп в карьере, вы должны были оставаться на месте до приезда полиции!

— Мы же велели старику вызвать полицию! Что еще мы могли поделать? Ведь не мы бросили туда покойницу!

Уордл стиснул руку Анны, облизал пересохшие губы и впервые подал голос:

— Ее завернули в ковер!

Говорил он хрипло, слова вылетали изо рта как будто с трудом.

— Да, старик действительно сообщил в полицию, но ему пришлось пройти порядочное расстояние до ближайшего паба, чтобы позвонить. И потом, вы ведь не знали, сделает он, как вы велели, или нет. Кстати, а где другие двое — кажется, их зовут Лили и Джо?

— Мы не знаем! Они от нас откололись! — возмущенно заявила Анна. — А если бы знали, где они, все равно не сказали бы, но мы не знаем, так что вот!

Маркби подумал: скорее всего, она говорит правду. Судя по всему, Лили и Джо не привыкли долго оставаться на одном месте и хранить верность кому бы то ни было. Едва запахло жареным, они поспешили отделиться от неудобных спутников.

— Они… мы не имеем к этому никакого отношения! — прохрипел Уордл.

— Спросите старика! — вторила ему Анна. — Он видел то же самое, что и мы! Наверное, он может рассказать вам побольше нашего. Он всегда ошивается в том карьере. Он там живет!

— Анна, старик нам уже ничего не расскажет. Он умер.

Маркби рассчитывал потрясти ее, и ему это удалось. Оба хиппи уставились на него, широко раскрыв глаза. У Уордла сделался такой вид, словно его вот-вот вырвет. Он застонал, закрыл голову руками и надавил пальцами на виски, словно у него раскалывалась голова.

Как всегда, Анна пришла в себя первой.

— Как он умер? Сердечный приступ?

Глаза под сальными патлами сделались злобными, как у хорька.

— Нет, его убили.

— Мы тут ни при чем! Нас тогда даже не было рядом! Мы уже находились далеко оттуда. Вот он вам скажет, когда мы сюда приехали! Через полчаса после нашего приезда вокруг нашего лагеря уже рыскали его копы!

«Он», то есть местный сержант, выслушал тираду молча, с серьезным видом разглядывая свои ногти. Затем он поежился и кивнул в знак согласия.

— Видите ли, мне позвонил майор Андерсон, землевладелец. Он был очень расстроен. Я сразу же выслал на место пару своих ребят. Майор — очень славный джентльмен. Всегда щедро жертвует на благотворительность.

— Слушайте, Анна. — Маркби наклонился вперед. — И вы, Уордл. Вы оба понимаете, насколько важно для вас сотрудничать с нами. Ни один из вас ни в чем не обвиняется, кроме посягательства на частное владение. Правда, сейчас данный вопрос волнует меня меньше всего. Я расследую убийства. Вы, несомненно, в состоянии оценить важность дела, ведь ваш дядя — коронер.

Местный сержант перестал разглядывать свои ногти и вскинул голову. Сначала он с удивлением посмотрел на Маркби, затем крайне недоверчиво покосился на Анну.

— Д-да, понимаю, — промямлила Анна Харбин. — Пит, придется ему подчиниться.

Уордлу, получившему ее разрешение, явно полегчало.

— Разумеется, мы охотно поможем вам! — пылко воскликнул он.

— Вот и хорошо. Сейчас отведите меня в свой лагерь и от моего имени побеседуйте со своими спутниками. Разъясните им ситуацию. Я хочу кое о чем расспросить детей. Для этого мне потребуется согласие их родителей. Я рассчитываю на вас.

— Детей?! — ошеломленно переспросил Уордл. — Они-то что натворили?

— Ничего, но они, возможно, знают что-то очень важное для меня. Вам ясно?

В этот раз община хиппи расположилась на выгоне, обнесенном невысокой каменной оградой жемчужно-серого цвета. Выгон находился в котловине, с трех сторон окруженной горами. За незваными гостями присматривали двое констеблей. Их патрульная машина стояла у въезда на выгон, перекрывая хиппи выезд.

Сверху фигурки людей, машины и собаки казались крошечными моделями в огромной диораме. Маркби в очередной раз подивился резкому контрасту между здешним пейзажем и низкими холмами соседнего Котсуолда. Нижние склоны гор, поросшие лесом, зеленели в лучах заходящего солнца. Над лесом высились оливковые и рыжевато-коричневые негостеприимные вершины; то здесь, то там высвечивались обнаженные породы голого серого камня. Над горами стелился туман, хотя здесь, внизу, светило солнце. Погода в этих краях славилась своей переменчивостью. Многие неосторожные путешественники и альпинисты испытали все прелести здешнего климата на своей шкуре. Тонкая вуаль тумана, накрывшая горные вершины, в течение четверти часа опускалась вниз, в долины. Вскоре человек не видел собственную руку, вытянутую вперед. Путника окутывало словно толстой, влажной мантией, сочащейся дождем. Холод пробирал до костей. И сами горы как будто делались ниже; они склоняли лобастые головы над дорогами, льнущими к их подножиям. Маркби не уставал восхищаться здешней дикой красотой.

Он зашагал к сгрудившимся в кучу фургонам и автобусам. Овцы, пасущиеся на свободных участках выгона, разбегались в стороны. Если хиппи и привезли с собой собак, сейчас они их, видимо, привязали. Вполне благоразумно! Зачем им лишние неприятности?

Вся небольшая община сбилась в кучку. В этом диком краю волосатые, бородатые хиппи в рваной одежде смотрелись на удивление органично. Анна добрых десять минут убеждала своих спутников не сопротивляться и позволить Маркби поговорить с детишками. Она была опытным оратором и сильной личностью — к счастью для Маркби, потому что сейчас она, если можно так выразиться, была на его стороне.

Минут через двадцать он расположился на траве неподалеку от лагеря. Его окружали несколько детишек. Они смотрели на него разинув рот, словно он был фокусником, который вот-вот повеселит их каким-нибудь изумительным трюком.

Маркби спросил, помнят ли дети, где останавливались раньше, — там еще работали археологи, которые искали всякие старинные вещи. Дети закивали. Конечно, они отлично помнили Бамфордский холм!

— Там был шкилет! — сообщил один мальчишка, вытаращив глаза. — Я его боялся. Думал, он встанет и начнет ходить.

— Мне там не нравилось, — признался другой. — Прямо мурашки по коже.

— Но ведь вы сами скелета не видели?

— Нет, — покачал головой первый мальчик. — Зато мы видели ведьму.

По спине у Маркби пробежал знакомый холодок: так бывало всегда, когда он приближался к чему-то важному, как в детской игре «холодно — горячо».

— Я никогда не видел ведьму. Откуда вы знаете, что она была ведьма?

Дети заерзали, принялись переглядываться.

— Она заругалась на нас, когда мы пошли взглянуть на замок.

— Замок? — Маркби нахмурился и принялся что-то черкать в своем блокноте. Потом он показал набросок детям. — Какой замок — этот, что ли?

— Да! — хором сказали дети.

Маркби, как смог, изобразил развалины древней крепости.

— Значит, в замке жила ведьма? Как она выглядела?

Дети взволнованно зашептались. В конце концов сошлись на том, что ведьма была маленькая и злая, с темными или черными волосами, постриженными в кружок. Она выкрикивала страшные угрозы, от которых кровь стыла в жилах. Дети не сомневались, что она воплотит их в жизнь.

— Мы подбивали друг друга, кому подняться наверх и подразнить ведьму или посмотреть на нее до того, как она нас заметит! — сказала девочка постарше.

Ее поддержала другая:

— Мы швыряли в дверь камешками, и она выбегала за порог, но нас поймать не могла! — На девочку зашикали, заставляя ее замолчать.

— А когда вы уезжали, ведьмы там уже не было, верно? — спросил Маркби.

— Да. — Дети изумленно уставились на него. — Она ушла.

— Откуда вы знаете?

— Мы поднялись туда, — сказала девочка, которая рассказывала о том, как они дразнили ведьму. — Подкрались к окошку и заглянули внутрь, но ее там не было. Тогда мы вошли, осмотрелись и поняли, что она на самом деле ушла. Дверь была не заперта. И она забыла свои туфли.

— Что вы с ними сделали?

Маркби тут же понял, что ошибся: вопрос надо было построить не так.

— Ничего! — хором воскликнули дети.

— Ну да, ну да, — покивал он. — Наверное, вы придумали кое-что забавное.

Дети захихикали и снова долго переглядывались и шептались. Наконец мальчик постарше спросил:

— Если мы вам скажем, вы не выдадите нас тамошнему фермеру?

— Я никому вас не выдам.

— Мы надели их на Гарри! — с ликующим видом заявила девочка.

— На Гарри? — не понял Маркби. — Который из вас Гарри?

Дети так и покатились от хохота.

— Гарри — не «который»! — пояснила девочка, отсмеявшись. — Это воронье пугало!

— Он стоит на хлебном поле, — добавил мальчик. — Мы назвали его Гарри, потому что он очень похож на настоящего живого человека.

— Очень похож на старика, который живет в домике над свалкой, — сказала девочка.

Маркби не в первый раз задумался о том, что дети всегда ухватывают самую суть. Интересно, на каком этапе развития мы теряем естественную способность без усилий и механически запоминать самые простые, но важные подробности?

— Где были туфли, когда вы уезжали?

— По-прежнему на Гарри… — с сомнением произнесла девочка. — Мы пошли к нему играть «в гости», а потом нас позвали, и мы убежали. Мы их забыли.

— А сейчас подумайте, потому что это очень важно, — осторожно заговорил Маркби. — Когда вы нашли туфли?

— В то утро, — сказала девочка. — В то самое утро, когда мы уехали.

— А накануне днем ведьма была в своем замке?

Дети нахмурились, кое-кто неуверенно закивал. Да, наверное. Никто не отважился подняться на вершину холма и посмотреть. Рано утром в день отъезда они подошли к замку и увидели, что ведьма ушла, а туфли забыла. Смелые лазутчики прихватили трофей, чтобы похвастаться друзьям, что они действительно были в замке и что ведьма на самом деле ушла.

— По-моему, — задумчиво сказал первый малыш, — она улетела, и туфли ей не понадобились.

Маркби помрачнел. Верно, когда она покидала замок, туфли ей были уже ни к чему.

Чуть позже старший инспектор сидел в старом автобусе, который Анна с Уордлом называли своим «домом». Внутри оказалось уютнее, чем он ожидал. Анна и Пит как могли старались обустроить свое жилище, и его вполне можно было сравнить с обычным автоприцепом для экскурсий.

Кроме того, в автобусе было тепло. Пока Маркби беседовал с детьми, сгустившийся туман действительно сполз в долину. Заморосил мелкий, непрекращающийся дождь; солнце скрылось, и сделалось холодно и промозгло. Анна заварила чай, чему старший инспектор очень обрадовался. Она занималась домашними делами споро, уверенно, быстро. Чай ему налили в большую эмалированную кружку, вручную расписанную цветами. Старший инспектор, радуясь теплу, грел о кружку пальцы.

Анна села напротив, расправила длинные юбки и, как всегда, уставилась ему прямо в глаза.

— Если мы вернемся, чтобы дать показания, мне придется общаться с дядей Джорджем?

Маркби покачал головой:

— Вряд ли, вы ведь родственники. Скорее всего, вас допросит его заместитель.

— Хорошо. При дяде Джордже я ничего не смогу сказать.

Внезапно Маркби спросил:

— Анна, почему вы прячетесь от родных? Вы ведь, должно быть, уже совершеннолетняя. Вы, простите меня, не невинная фиалка. Они что, не одобряют Уордла? Ну и какая вам разница? Чтобы стать независимой, вам всего-то и надо настоять на своем, а вы, я больше чем уверен, вполне способны на это! Зачем вы с Уордлом выбрали такую жизнь?

— Потому что мы хотим так жить. Мы не можем вам объяснить.

— Да, наверное. А вы когда-нибудь вообще думаете о своих близких? Скучаете по ним? Ведь они наверняка волнуются за вас.

— Ничего они не волнуются, просто психуют, — презрительно ответила Анна.

Маркби осторожно отпил из кружки глоток горячей жидкости.

— Позвольте с вами не согласиться. Ведь они все же вас любят? Вам небезразлична судьба тех, кого вы любите!

Анна покосилась на него и покачала головой:

— Любовь, настоящая любовь ничего не требует взамен! Вы со мной согласны? А они… всегда хотят что-то получить за свою любовь. Я всегда это знала. Когда я была маленькой, от меня требовали хорошо себя вести, хорошо учиться, стать первой в танцклассе.

Маркби покачал головой:

— Нет-нет! Естественно, все родители… правда, у меня нет детей и я не могу рассуждать, опираясь на собственный опыт… но я думаю, что все родители гордятся достижениями своих чад.

— А зачем им это нужно? Ради кого? Ради самого ребенка или ради себя? — Анна понурила голову и с горечью продолжала: — Я с детства не питала никаких иллюзий. Меня любили при условии, что я соответствую их запросам! Однажды, мне было лет шесть, меня не выбрали Марией в пьесе о Рождестве. Никогда не забуду! Мама сказала: «Тебя не выбрали, потому что ты плохо ведешь себя в школе! Если бы ты была хорошей девочкой, то выбрали бы тебя, и я сшила бы тебе красивое платье! Я очень разочарована!»

— Но ведь она не на самом деле…

— Я прекрасно понимаю, что моя мать имела в виду на самом деле! Она не утешала меня, не гладила по голове… А уж мне как было плохо! Я выплакала целое море слез, потому что мне очень хотелось быть Марией! А мама сказала, что она разочарована и что я сама во всем виновата. То есть… вы понимаете, что она имела в виду? Я виновата не только в том, что мне не дали роли, я виновата в том, что она разочарована! Когда я стала старше, все немного изменилось, но в основе всегда оставалось то же самое! Я обязана была хорошо учиться, заниматься спортом и быть примерной девочкой! А еще мне нужно было быть хорошенькой и нравиться нужным мальчикам! В общем, я обязана была стать идеальной женщиной! А если я с чем-то не соглашалась, меня попрекали тем, что тратят на мое образование кучу денег… Мне рассказывали, на какие великие жертвы они идут ради меня! Они из кожи вон лезут, чтобы у меня было все необходимое. А я такая неблагодарная! Тогда я нарочно стала говорить им обидные вещи, оскорблять их. Скажете, я ранила их? Но ведь они тоже ранили меня! Делали мне больно! — Анна сорвалась на крик: — Меня никогда не спрашивали, хочу ли я стать такой, какой хотят они! Они говорили, что любят меня, а мне приходилось заслуживать их хорошее отношение, их любовь! Я хотела любить их, но от меня постоянно чего-то требовали взамен… Как будто ставили мне пиявки, которые постепенно высасывали из меня остатки любви к ним. В конце концов все пропало… И теперь они мне безразличны. — Наступило неловкое молчание. — Вот почему я сбежала из дома! — сухо продолжала Анна. — Мне было душно в их мире. Сейчас я живу в своем. Я счастлива. Мне больше не требуется ничье одобрение. Кстати, вы совершенно неверно говорили обо мне там, в участке. Но мне плевать на ваши слова. Мне нравится жить так, как я хочу, и ничье мнение меня не интересует!

— А Уордл? Какое место в вашей жизни занимает он?

— Пит? — И выражение лица, и голос Анны смягчились. — Он единственный человек, который говорит: «Я люблю тебя» — и ничего не требует взамен. Он просто любит меня, вот и все. Ему ничего от меня не нужно.

«Еще как нужно! — едва не возразил Маркби, но сдержался. — Уордлу требуется, чтобы его постоянно утешали и поддерживали! Ему нужно, чтобы ты его подпирала! Надеюсь, Анна, что сил тебе хватит…»

Неожиданно Анна попросила:

— Если увидите дядю Джорджа, передайте, что я дам показания, хорошо?

— Хорошо, передам, — осторожно ответил Маркби.

Поняв его по-своему, Анна едва заметно улыбнулась:

— Я по-прежнему ищу одобрения, да? Никак не могу отделаться от дурацкой привычки! Она въелась в мои плоть и кровь. Зато дети, с которыми вы только что разговаривали, избавлены от таких комплексов! Они вырастут абсолютно свободными людьми и будут сами себе хозяевами!

— Анна, абсолютно свободным не бывает никто, — возразил старший инспектор. — Можно жить отдельно от других, но свои комплексы, свою ношу каждый несет в себе сам. Так уж устроен мир. Просто ноши бывают разными, вот и все.

Автобус заскрипел, зашатался. Из-за двери послышался голос Уордла:

— Ну как, все нормально?

Пит нерешительно топтался на пороге. Неожиданно Маркби понял, что Пит его раздражает.

— Пока да!

— Знаете, вы не имеете права обвинять нас в том, что мы сбежали! Мы испугались. Как и всякий на нашем месте!

— Ладно, Уордл, проехали.

Но Уордл, видимо, собирался пойти в контрнаступление. Он вернулся в привычную среду, решил, что ему больше ничто не грозит, и теперь пытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет.

— Все нас преследуют, а ведь мы никому не причиняем вреда! На прежнем месте двое фермеров-владельцев угрожали нам физической расправой! Один даже целился в меня из дробовика. Скажите, что мы им сделали? Просто стали лагерем на лугу!

— И жгли костры, и оставили после себя горы отбросов, и топтали их поля! — возразил Маркби, которому надоела демагогия.

— Мы, истинные последователи «Нью-эйджа», никогда так себя не ведем! Мы уважаем землю-матушку. Мы живем в гармонии с природой, с естественным миром. Во всем виноваты другие! Они примыкают к нам, потому что наше учение вошло в моду, а сами хотят только тусоваться! Являются на наши слеты и фестивали на дорогих машинах, устраивают оргии, потом сбегают, а мы вынуждены разбираться с вами, копами! И нас же считают виноватыми… Новички не разделяют наших взглядов. Даже те, кто поначалу хотят остаться с нами, долго не задерживаются. Возвращаются в города.

— Как Джо и его подружка?

Уордл пожал плечами:

— Ну да, и они тоже. Кстати, Джо и Лили нормальные ребята, они довольно долго жили с нами и выполняли все обязанности. — Пит раскраснелся и вызывающе прищурился. — Кстати, а ваш фермер тоже хорош! Он ведь угрожал нам расправой! Значит, одним можно все, а другим — ничего? Он постоянно шпионил за нами! Мы, можно сказать, кожей чувствовали слежку!

— Кто следил за вами? Старик Лайонел Фелстон?

— Не старик, а тот, что помоложе, — его племянник, что ли… Кстати, вы бы обратили на них внимание! Племянник очень злобный. Старик — тот просто псих, но молодой — настоящая сволочь! Накануне нашего отъезда он всю ночь катался вверх-вниз по дороге в своем «лендровере» — нам назло. А ведь у нас дети! Они просыпались и плакали от страха…

— Погодите, — перебил его Маркби. — С чего вы взяли, что ночью вверх-вниз катался именно Брайан Фелстон?

— Я выглянул из окна и по очертаниям узнал его «лендровер». И потом, кто еще может ночью спускаться с вершины холма? Он катался в два или в три часа ночи. Зачем, почему? Без всякого повода! Просто он нас возненавидел и не давал нам спать. Злобный ублюдок!

— Да нет, повод для того, чтобы разъезжать ночью, у него имелся, — сказал Маркби, вставая. — Повод можно найти всегда.

Например, ему нужно было перевезти труп.