Где старые кости лежат

Глава 21

— Разрешаю вам поговорить с ним, — сказал врач. — Только недолго. Он сильно ударился головой. Мы оставим его здесь еще на сутки и понаблюдаем за его состоянием. Кроме того, у него перелом двух ребер, трещина запястья и множественные ссадины. Кстати, пациент выражает горячее желание побеседовать с вами.

— Правда? — удивился Маркби.

Врач загадочно улыбнулся:

— По-моему, ему не терпится снять тяжесть с души. Кстати, а пост охраны у его палаты обязателен? Ваш констебль тревожит остальных пациентов; если честно, вряд ли мистер Фелстон в теперешнем состоянии способен сбежать.

— На всякий случай пусть его пока охраняют. Один раз он уже пытался сбежать! — решительно возразил Маркби.

Врач неодобрительно покосился на старшего инспектора.

— Это когда он… свалился в карьер?

Слово «свалился» прозвучало по меньшей мере двусмысленно.

— Пока неясно, как и почему он упал. Я хочу спросить его и об этом.

Врач фыркнул. Очевидно, он любил читать материалы так называемых независимых журналистских расследований, в которых расписываются зверства полиции. Затем он пожал плечами. Ему и своих забот хватало.

Маркби быстро зашагал по коридору. Сержант Пирс шел за ним по пятам. Увидев их, констебль, сидящий на стуле у палаты Фелстона, поспешно вскочил:

— Все в порядке, сэр! Он кроткий, как ягненок. Настроение у него подавленное, но вместе с тем он какой-то неугомонный. Слова из него не вытянешь; он только все спрашивает, когда вы придете. Сидит и сидит в кровати и о чем-то думает. Наверное, здорово он головой-то приложился! Знаете, что он спросил? — Констебль замолчал и смущенно посмотрел на Маркби. — Спросил, были ли вы женаты, сэр.

— Вот как? И что же вы ответили?

— Что вроде да, но точно я не знаю. На самом деле я не знал, что ему и ответить. Надеюсь, я не напортил, сэр?

— Нет, не напортили! — заверил его старший инспектор.

Брайан сидел в кровати, обложенный подушками. Лоб у него был заклеен пластырем; в распахнутом вороте пижамы виднелась марлевая повязка на груди. Одна сторона лица распухла и побагровела.

— А я вас давно поджидаю! — заявил он, вместо приветствия.

— Наслышан.

Маркби взял стул и придвинул его к кровати. Сержант Пирс сел в углу, у стены.

— Как вы себя чувствуете, Брайан?

— Как будто лошадь лягнула копытом в живот. И голова болит чертовски.

— Зачем вы побежали к карьеру?

Брайан повернулся к старшему инспектору и, не мигая, посмотрел ему в глаза:

— Сам не знаю. Наверное, хотел спрятаться в лесу. Пока я не поскользнулся, даже не видел, что стою на краю обрыва! Да ладно, какая теперь разница!

— Мисс Митчелл сказала, что вы прятали Натали Вуллард в развалинах.

— Не могу называть ее той фамилией. — Брайан беспокойно заворочался на кровати. — Для меня она была Натали Солтер — и навсегда останется Натали Солтер.

— Брайан, вы больше ничего не хотите мне сказать?

Брайан чуть повернул голову, чтобы лучше видеть Маркби.

— Раз вы поговорили со своей подружкой, вы уже знаете все, что нужно, о нас с Натали…

— Сейчас меня интересует не Натали, — перебил его Маркби. — Расскажите о ферме, о ваших отце и дяде. И о матери.

Фермер снова беспокойно заерзал и вдруг с горечью пробормотал:

— А вы смышленый! И не стыдно вам совать нос в чужие дела! Наверное, потому вы и стали старшим инспектором!

Забывшись, Пирс хихикнул, но тут же прикрыл рот рукой и бросил на Маркби извиняющийся взгляд.

— Ну, что ж! — внезапно решился Брайан. — Значит, так. Мой отец и дядя Лайонел — родные братья. Они всегда очень дружили. Вскоре после войны, в 1948 году, они вместе купили ту ферму, где мы сейчас хозяйствуем. Потом они поняли, что сами не справятся. Нужна хозяйка, чтобы вела дом, готовила, ну и ходила за телятами, цыплятами и так далее. Жениться обоим было не по карману. Двух жен на ферме не прокормить. Они придумали тянуть жребий, и мой отец выиграл. У него была одна знакомая девушка в Уэстерфилде. Во время войны она вступила в Земледельческую армию,[1] и в последний год войны они с отцом вместе были работниками на одной ферме. Ей вроде нравилось работать в деревне. И потом, в конце сороковых годов, с продуктами было плохо, многое получали по карточкам. Наверное, она решила, что не будет голодать, если выйдет за фермера. В общем, отец сделал ей предложение, и она согласилась.

Пирс недоверчиво покачал головой, а Маркби просто кивнул. Он давно уже перестал удивляться странным, необдуманным поступкам и принятым наспех важным решениям.

Брайан устремил взгляд куда-то в угол; ему как будто неприятно было смотреть старшему инспектору в глаза.

— А потом выяснилось, что Лайонел при ней делается сам не свой. Ну, невзлюбил ее, что ли… То есть мне так казалось, когда я был мальчишкой. Бывало, он глаз с нее не сводил, да еще смотрел так сердито! Мама смущалась и выходила из комнаты — не могла вынести его взгляда. — Брайан обвел взглядом полицейских и покачал головой. — Сейчас-то я понимаю, в чем дело! Вовсе он ее не невзлюбил, а скорее наоборот! И поделать он с собой ничего не мог, ведь тогда Лайонел тоже был молодым. Вначале мама была хорошенькая, живая. Ну а Лайонел… представьте, что будет, если быка отвести на поле и привязать близко к коровам. Но уж так они с отцом уговорились, что жениться мог только один из них.

Пирс беспокойно заерзал на стуле. Брайан тоже разволновался; он опустил голову на подушку и закрыл распухшее лицо руками.

— Позвать медсестру? — предложил Маркби.

— Нет, не надо. — Брайан помолчал. — В общем, дела у нас пошли паршивее некуда, понимаете? Паршивее некуда! Он места себе не находил и постоянно желал ее — в самом что ни на есть дурном смысле слова. У него все было на лице написано, и она, конечно, понимала. Даже я, даром что маленький, чувствовал: что-то не так. Правда, тогда я еще не разбирался, что к чему. Видел только, что маме у нас плохо. И чем дальше, тем хуже. Поэтому я и не удивился, когда она ушла. — Брайан вздохнул и тихо продолжал: — Она как-то поникла, понимаете? Поблекла, постарела… Я почти никогда не видел, чтобы она улыбалась. И красота ее тоже ушла. Она похудела и стала бледная, как простыня. Да и что тут удивительного? — В голосе его зазвенел гнев. — Мама горбатилась с утра до позднего вечера. Вставала с рассветом и весь день трудилась. А если когда и присаживалась, то только с шитьем или вязаньем! И вот однажды — мне было лет четырнадцать — я загонял коров на дойку. А она вышла из дому и подозвала меня к себе. На вид она была сущая старуха, хотя тогда лет ей, наверное, было не больше, чем мне сейчас. Но я сразу увидел, что она на что-то решилась. Значит, подозвала она меня и говорит: «Все, Брайан, с меня хватит, а ты теперь и без меня справишься. Поэтому я ухожу». И тут я заметил, что она держит в руке старый чемодан. Я не удивился, только прощения у нее попросил. А она: «Ты не виноват. Но если я не уйду сейчас на своих ногах, меня вынесут отсюда в деревянном ящике». Я хотел проводить ее до автобусной остановки, предложил поднести чемодан. Но она не согласилась, сказала, что справится сама. И ушла. Так и не знаю, куда она поехала; по-моему, и отец так ничего и не узнал. Она нам ни разу не написала. Надеюсь, там, где она сейчас, ей хорошо, лучше, чем было на ферме. Я ее не виню. Мне жаль, что я не смог ей помочь, но ведь тогда я был еще маленький, и ей приходилось со всем управляться самой. Она и прожила-то у нас так долго только из-за меня.

Наступила тишина. Брайан невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль; глаза его затуманились.

— А как реагировал ваш отец? Неужели он не замечал, что Лайонел в ее присутствии делается сам не свой? — Брайан не отвечал, и Маркби осторожно тронул его за плечо. — Брайан!

Брайан медленно повернул голову к старшему инспектору:

— Отец-то? Он всегда был немногословным. И потом, они с дядей, как я вам уже сказал, всегда очень дружили. — Губы фермера расползлись в безрадостной улыбке. — Однажды одна наша корова отелилась раньше срока двойней. Телята срослись боками, как сиамские близнецы. Приплод-то родился мертвенький, да и корова едва не околела… Но, когда я смотрел на этих сросшихся телят, я почему-то подумал про отца и Лайонела. Они тоже как будто срослись, только не телами, а… как бы сказать… духовно, что ли.

— Я вас понимаю. — Теперь Маркби ненадолго погрузился в молчание, а потом спросил: — А как Лайонел отнесся к тому, что ваша мать ушла?

— После ее ухода он совсем спятил! — не раздумывая, ответил Брайан. — Он и всегда-то был немножко тронутый, а после ее ухода совсем взбесился… Кстати, вот еще почему я решил помочь Натали, когда она мне позвонила. Вуллард плохо с ней обращался, всегда ходил налево. Вот ей и захотелось отплатить ему той же монетой — сказала, пусть и он помучается немного. Маме я помочь не мог, зато придумал, как выручить Натали, поддержать ее, что ли. Я уже рассказывал вашей мисс Митчелл, что спрятал ее в старой крепости. Лайонел к развалинам обычно и близко не подходит, даже как будто сторонится их. Поэтому я решил, что никто ничего не узнает. А старик-то, оказывается, догадался…

— Брайан, вы что, хотите сказать, что Натали убил ваш дядя?

Брайана всего передернуло.

— Ни о чем подобном я даже не заикался!

— Но вы ведь так думаете? А что, вполне логично. Он отомстил ей как будто за уход вашей матери…

Брайан смерил Маркби враждебным взглядом:

— Я понятия не имею, что случилось, я правду говорю! Пока Натали жила в крепости, я каждую ночь приходил к ней. Во вторник прихожу, а она мертвая лежит на полу… Я как вошел, сразу догадался, что она мертвая, а не спит, только никак не мог поверить… Моя Натали была такая красивая, такая живая! Бывало, я приходил к ней, и она становилась прежней — там, в старой крепости, вдали от него… Я наклонился к ней, взял ее на руки. Она уже остыла, и лицо у нее посинело, но я все не верил и думал: вдруг мне удастся ее оживить — вдохнуть в нее жизнь. Приложил я губы к ее губам и сразу понял, что все напрасно.

Пирс снова заерзал на стуле, ему явно было не по себе.

— Когда это было? — ровным тоном спросил Маркби.

— Часов в десять, в пол-одиннадцатого. Дядя Лайонел уже лег спать. Я не знал, что делать. Конечно, перепугался. Я понимал, что должен как-то избавиться от тела. Но как? Уже стемнело, но хиппи еще жгли костер и снова устроили свои пляски. Похоронить ее в земле я не мог, вот и подумал: если нужно спрятать овцу, проще всего укрыть ее в отаре, среди других овец… Попозже, когда все стихло, я завернул тело Натали в старый ковер, который лежал на полу в замке, погрузил его в багажник «лендровера» и поехал вниз, к карьеру. Решил на время схоронить ее на свалке. Подумал, что старый ковер затеряется среди мусора. Ну а после я собирался незаметно вытащить ее и похоронить где-нибудь в лесу. Только я боялся, что старый Финни подсмотрит, что я делаю, поэтому машину я остановил, не доезжая карьера, вынул ковер с Натали и взвалил его на плечи… Кое-как спустился на дно карьера. Ну и трудно мне пришлось, доложу я вам! При жизни-то Натали была легонькая, как перышко, но ведь мертвое тело всегда тяжелее. Сноровка-то у меня есть, потому что часто приходилось перетаскивать вот так на себе телят и овец. В общем, ковер я оставил, а сам пошел домой.

Маркби покачал головой и тихо сказал:

— И все только потому, что вы думаете, что ваш дядя Лайонел выследил Натали в развалинах и убил ее в припадке праведного гнева?

— Слушайте! — Брайан резко сел, забыв о сломанных ребрах, но тут же выругался и, обхватив себя руками, повалился на подушку. — Слушайте… — тяжело дыша, повторил он. — Он совсем чокнутый, но только когда речь заходит о женщинах! Я специально рассказал вам о маме, чтобы вы поняли, как он таким стал! — Брайан ткнул в Маркби пальцем. — Если даже он и убил ее, он не ведал, что творил! А потом все пошло наперекосяк… На следующий день в карьер пришли поганые хиппи, принялись рыться в мусоре и нашли ее! Вы сразу примчались и все перегородили! А еще я где-то потерял ее сандалии. Помню, когда я вынул ее из багажника, у нее на ногах ничего не было. Должно быть, сандалии свалились где-то по дороге… Иностранные, дорогие, наверное. Я вернулся в крепость, поискал, но их там не оказалось. Зато я увидел вашу подружку — она везде лазила, рылась… Тогда она мне и сказала, что на свалке нашли труп. Я тут же побежал на ферму и сказал дяде Лайонелу, чтобы он не волновался. Мол, я сам с вами разберусь.

— А Лайонел что? Он признался?

Брайан покачал головой:

— Нет, ни слова не сказал.

Из-за двери послышался грохот; судя по всему, упал стул, на котором сидел констебль. Через секунду послышался громкий, возмущенный голос самого констебля:

— Нет-нет, сэр! Вам туда нельзя!

— А ну, прочь с дороги! — проревел Лайонел.

— Он здесь!

Брайан заворочался на подушках, словно собираясь встать.

Маркби нагнулся, чтобы удержать его, а Пирс шагнул к двери. Но она распахнулась настежь, и в комнату ворвался Лайонел: седые патлы разметались, глаза на изможденном лице сверкают. Констебль пытался удержать старика, но Лайонел буквально втащил его за собой.

— Брайан! Молчи, ничего не говори, слышишь? — заревел он. — А вы, Маркби, отойдите от мальчика! Он ранен и не может отвечать на ваши вопросы!

— Все в порядке! — сухо сказал Маркби, обращаясь к констеблю. — Отпустите его. Что же вы, мистер Лайонел! Разве можно так себя вести в больнице? Всех больных перепугали!

В палату вбежала медсестричка в накрахмаленном халатике, похожая на сердитого воробушка.

— Немедленно прекратите! Вы тревожите пациентов!

— Да, да!

Маркби жестом велел медсестре выйти и закрыл за ней дверь.

— Мальчик не виноват! — кричал Лайонел. — Она вскружила ему голову! Падшая женщина сбила его с пути истинного! И не его первого! Женщины кружат мужчинам голову, заставляют забыть, что хорошо, а что плохо! Вы не смеете обвинять его в том, что он ее убил!

Наступила звенящая тишина. Вдруг Брайан, забыв о сломанных ребрах, вскочил на ноги:

— Убил ее? Кто — я?! Я не убивал Натали, старый ты псих! Это сделал ты!

— Я, мальчик? — ошеломленно спросил Лайонел. — Да я и не знал, что она прячется в развалинах! Хотя и подозревал, что ты что-то затеял! До сегодняшнего дня я и близко не подходил к старой крепости! А когда зашел, то увидел там вовсе не дочь Эми Солтер. Я застал там другую женщину! Все только и говорят, что ты прятал там дочь Эми, а потом убил и отнес в карьер, и вот теперь тебя арестовали!

— Молчать! — не выдержал Маркби. В палате воцарилась тишина. — Мистер Лайонел, пока мы никого ни в чем не обвиняем! Так что давайте для начала кое-что проясним. Брайан! Погодите, мистер Лайонел, помолчите хотя бы минуту! Брайан, вы сказали, что считаете, будто Натали убил ваш дядя. Отвечайте просто «да» или «нет».

— Да! — проворчал Брайан.

— А вы, мистер Лайонел, — Маркби повернулся к старику, — приехали сюда, потому что думали, что Натали убил ваш племянник?

Лайонел явно смутился.

— Ну да. А разве нет?

Маркби тяжело вздохнул:

— Похоже, ни один из вас ее не убивал!

— О-ох, — выдохнул Брайан. — Значит, мне не нужно было убивать старого Уилфа Финни!