Герой? Нет, Князь тьмы!

Глава 23

Снейп знал.

Эта мысль не давала покоя последние три дня. Крутилась в голове бесконечной петлёй, анализируясь с разных углов, просчитывалась через десятки возможных последствий.

Декан Слизерина знал о Философском камне. Знал, что я его поглотил. Знал о моей истинной силе.

И молчал.

Вопрос был — почему?

Он сам ответил: хотел посмотреть, что будет дальше. Любопытство? Или расчёт? Снейп не из тех, кто действует импульсивно. Каждое его решение — это партия в шахматы, где фигуры расставлены на годы вперёд.

Он выжидал.

Наблюдал.

Собирал информацию.

И это делало его либо самым опасным врагом, либо самым ценным союзником.

Проблема в том, что я не знал, какой вариант ближе к истине.

Библиотека Хогвартса в полдень была полна студентов, готовящихся к приближающимся экзаменам. Грейнджер сидела за столом, погружённая в книгу по трансфигурации, вокруг неё возвышались стопки пергаментов с конспектами. Рон дремал в углу, притворяясь, что читает «Историю магии». Остальные шептались, обменивались записями, нервничали по поводу предстоящих испытаний.

Я сидел в стороне от всех, у окна, перелистывая «Теорию магических трансформаций» — продвинутый учебник для пятого курса. Текст был сложным, изобиловал терминами, которые большинство первокурсников не поняли бы.

Но я не был обычным первокурсником.

Магические трансформации — это не просто превращение одного предмета в другой. Это изменение самой сути материи на атомарном уровне. Требует точности, контроля, понимания базовых принципов строения вещества.

В прошлой жизни я проводил трансформации, которые могли бы свести с ума учёных этого мира. Превращал свинец в золото, воду в яд, воздух в твёрдую сталь. Материя подчинялась воле, как глина в руках скульптора.

Здесь, сейчас, я едва мог превратить жука в пуговицу.

Унизительно.

Но временно.

— Гарри?

Голос вырвал меня из размышлений. Грейнджер стояла рядом, держа в руках книгу.

— Что? — я не поднял взгляд от текста.

— Я… хотела спросить, — она помялась, — с тобой всё в порядке? Последние недели ты какой-то отстранённый. Почти не разговариваешь ни с кем.

Опасность.

Снова эта девчонка замечает то, что не должна.

— Просто готовлюсь к экзаменам, — соврал я, пожав плечами. — Как и все.

— Но ты читаешь учебник для пятого курса, — она кивнула на книгу. — Это не поможет на экзаменах для первокурсников.

— Мне интересно.

— Интересно, — повторила она задумчиво. — Гарри, я не хочу лезть не в своё дело, но… если что-то случилось, если тебе нужна помощь…

— Не нужна, — оборвал я, резче, чем следовало.

Грейнджер отшатнулась, словно от пощёчины. Её глаза наполнились обидой.

— Понятно. Извини, что побеспокоила.

Развернулась и ушла обратно к своему столу, где Рон проснулся и что-то заговорил. Она ответила тихо, бросая на меня взгляд.

Я вернулся к книге, но слова расплывались перед глазами.

Изоляция — необходимость.

Друзья — это слабость. Привязанности — это рычаги, которыми враги могут надавить. В прошлой жизни я усвоил этот урок через боль и предательство.

Здесь я не повторю тех же ошибок.

Даже если цена — одиночество.

Урок защиты от тёмных искусств был отменён.

Квиррелл всё ещё находился в больничном крыле, хотя уже пришёл в сознание. Дамблдор назначил временного преподавателя — какого-то пожилого мага из Министерства, который читал монотонным голосом из учебника и засыпал на собственных уроках.

Бесполезная трата времени.

Я использовал эти часы, чтобы уходить в опустевший класс на третьем этаже и практиковаться в заклинаниях без палочки. Базовая левитация, слабые щиты, небольшие огненные искры.

Ничего впечатляющего. Ничего, что могло бы привлечь внимание.

Но прогресс был.

Медленный, едва заметный, но стабильный.

Магические каналы адаптировались к новому потоку силы. Резерв расширялся, хотя и не так быстро, как после поглощения камня. Контроль улучшался с каждым днём.

Семь процентов.

Может быть, семь с половиной.

Капля в океане, но капля растёт.

В пятницу вечером меня снова вызвали к Дамблдору.

Записка пришла во время ужина, доставленная той же совой: «Мистер Поттер, прошу вас посетить мой кабинет после ужина. Профессор Дамблдор».

Без пароля на этот раз. Значит, он ждал, что я приду без дополнительных приглашений.

Требование, а не просьба.

Грейнджер посмотрела обеспокоенно.

— Опять? Что он хочет?

— Не знаю, — ответил я честно.

Рон хмыкнул, набивая рот картофельным пюре.

— Может, про Квиррелла. Говорят, он уже разговаривает. Рассказывает, что случилось.

Желудок сжался, но я не показал эмоций.

— Может быть.

Закончил есть быстро, встал из-за стола, направился к выходу.

Лестницы в Хогвартсе двигались, меняя конфигурацию каждые несколько минут. Обычно это раздражало, но сегодня я был благодарен за задержку. Дополнительное время на то, чтобы собраться с мыслями, подготовить защиту.

Горгулья у входа в кабинет директора уже отошла в сторону — пароль не требовался. Я поднялся по винтовой лестнице, постучал в дверь.

— Входи, Гарри, — голос Дамблдора звучал усталым.

Открыл дверь. Кабинет был тем же: серебряные инструменты, портреты спящих директоров, Фоукс на жёрдочке. Но атмосфера изменилась. Тяжёлая, давящая, полная невысказанных обвинений.

Дамблдор сидел за столом. Рядом с ним стоял Снейп, скрестив руки на груди, его лицо было непроницаемым.

Двое против одного.

Допрос.

— Присаживайся, пожалуйста, — Дамблдор указал на стул перед столом.

Я сел, держа спину прямо, лицо нейтральным.

— Профессор.

— Гарри, — Дамблдор сложил пальцы домиком, — профессор Квиррелл наконец-то начал говорить. Рассказал о событиях той ночи.

Молчание.

Я ждал продолжения, не показывая реакции.

— Он утверждает, — продолжил директор медленно, — что встретил студента в заброшенной аудитории. Студента, который владел… неким артефактом. Артефактом большой силы.

Пауза, тяжёлая как свинец.

— И что этот студент напал на него, когда Квиррелл попытался забрать артефакт.

— Это интересная история, — выдал я осторожно. — Какое отношение она имеет ко мне?

Дамблдор вздохнул, снял очки, протер стёкла.

— Квиррелл не видел лица нападавшего. Освещение было плохим, заклинание ослепило его до того, как он смог разглядеть детали. Но он почувствовал магическую подпись. Молодую, неоформившуюся, но необычайно мощную для своего возраста.

Он надел очки обратно, посмотрел на меня.

— Подпись, похожую на твою, Гарри.

Снейп наблюдал молча, изучая мою реакцию.

— Похожую, — повторил я. — Но не идентичную?

— Магические подписи у детей ещё не стабилизировались, — вмешался Снейп. — Они меняются, флуктуируют. Точная идентификация невозможна. Но… сходство есть.

— Сходство — это не доказательство, — парировал я.

— Нет, — согласился Дамблдор. — Это не доказательство. Но это повод для серьёзных вопросов.

Он встал, подошёл к окну, повернулся спиной ко мне.

— Гарри, я задам тебе вопрос напрямую. И я прошу тебя ответить честно, как бы сложно это ни было.

Пауза.

— Ты брал Философский камень?

Вопрос повис в воздухе.

Критический момент. Признание — конец. Отрицание — ложь, которую они могут почувствовать.

Я выбрал снова третий вариант.

— Зачем мне камень, профессор? Я одиннадцатилетний ребёнок. Что бы я с ним делал?

— Вот именно, — Дамблдор повернулся, в его глазах была сталь. — Зачем? Это вопрос, который мучает меня последние недели. Зачем одиннадцатилетнему мальчику артефакт, способный даровать бессмертие и неограниченное золото?

Он шагнул ближе.

— Если только этот мальчик не обычный. Если только он не несёт в себе нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Опасная территория.

Слишком близко к правде.

— Я не знаю, о чём вы говорите, профессор, — солгал я, глядя прямо в глаза.

Дамблдор смотрел долго. Очень долго. Его взгляд проникал глубже, чем физическое зрение, ощупывал барьеры моего сознания.

Легилименция.

Пассивная, ненавязчивая, но настойчивая.

Я поднял ментальные щиты, тонкие, почти незаметные. Не настолько мощные, чтобы он почувствовал сопротивление, но достаточно прочные, чтобы не дать ему проникнуть глубже поверхностных мыслей.

Показал ему то, что он ожидал увидеть: замешательство, страх, обиду невинного ребёнка, которого обвиняют несправедливо.

Ложь, обёрнутая в правдоподобие.

Дамблдор отступил, тяжело вздохнул.

— Хорошо, Гарри. Если ты говоришь, что не брал камень, я… приму это к сведению.

Не поверил.

Но не мог доказать.

— Однако, — добавил он, — я буду продолжать расследование. И если выяснится, что ты что-то скрываешь, последствия будут серьёзными. Очень серьёзными.

— Я понимаю, профессор.

— Можешь идти.

Я встал, направился к двери.

— И Гарри? — голос остановил меня на пороге.

Оглянулся.

Дамблдор смотрел с чем-то вроде печали в глазах.

— Сила — это не проклятие и не благословение. Это инструмент. Всё зависит от того, как его используют. Помни об этом.

Я не ответил. Просто вышел, закрыв дверь за собой.

Коридор показался бесконечным. Я шёл, ощущая, как сердце колотится в груди, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя усталость.

Они не знали.

Подозревали, но не знали.

Квиррелл не видел лица. Магическая подпись была недостаточна для однозначной идентификации.

Я всё ещё в безопасности.

Относительной безопасности.

Но Дамблдор не отступит. Он будет копать глубже, искать доказательства, расставлять ловушки.

И Снейп… его молчание было красноречивее слов. Он знал правду, но предпочёл не делиться ею с директором.

Почему?

Какую игру он вёл?

Вопросы без ответов.

Ночь застала меня в Выручай-комнате.

Риск был велик — Снейп следил, Дамблдор подозревал. Но магия требовала выхода. Две недели сдерживания довели меня до предела.

Я больше не мог просто сидеть и ждать.

Комната материализовалась по моему желанию: пустой зал с высоким потолком и стенами, покрытыми защитными рунами. Идеальное место для практики боевой магии.

Встал в центр, закрыл глаза, сконцентрировался.

Магия течёт по каналам. Резервуар полон до краёв, переполняется, требует применения.

Я выпустил её.

Огонь взорвался из обеих рук одновременно, два потока пламени, закручивающихся в спираль, сливающихся в один столб, бьющий в потолок.

Температура на поляне поднялась на десятки градусов.

Не останавливался.

Лёд последовал за огнём — стена кристаллов, выросшая из пола, острые как лезвия, блестящие в свете пламени.

Кинетическая сила подняла меня в воздух, заставила парить в метре над полом.

Три элемента одновременно.

Тело горело от нагрузки. Каналы расширялись до предела, грозя разорваться. Резерв опустошался со скоростью лесного пожара.

Но я держался.

Пять минут.

Десять.

Пятнадцать.

Прогресс.

Огромный, ощутимый прогресс.

На двадцатой минуте контроль начал рассыпаться. Огонь заколебался. Ледяная стена дала трещины. Левитация ослабла, я опустился на пол.

Разжал кулаки.

Магия рассеялась.

Упал на колени, тяжело дыша, покрытый потом, дрожащий от истощения.

Но довольный.

Двадцать минут полного контроля над тремя элементами.

В прошлый раз было четыре минуты над двумя элементами.

Прогресс в пять раз.

Время работало на меня.

Медленно, мучительно медленно, но неотвратимо.

Вернулся в башню Грифиндора глубокой ночью. Толстая Дама проворчала что-то о нарушении комендантского часа, но пропустила, узнав пароль.

Общая комната была пуста. Все спали. Поднялся в спальню, разделся, залез в кровать.

Лежал, глядя в балдахин, обдумывая произошедшее.

Дамблдор подозревает, но не может доказать.

Снейп знает, но молчит.

Квиррелл говорит, но не видел лица.

Волан-де-Морт где-то там, планирует возвращение.

Четыре проблемы.

Четыре нити, которые медленно затягиваются в петлю вокруг шеи.

Но я не позволю им затянуться.

Найду способ вырваться. Найду способ стать сильнее. Найду способ вернуть то, что потерял.

Потому что альтернатива — смерть.

Или того хуже — возвращение к бессилию.

А бессилие — это не вариант.

Утро началось с новости, которая разнеслась по замку со скоростью пожара.

Квиррелл исчез.

Ночью, между обходами мадам Помфри, профессор просто испарился из больничного крыла. Никаких следов магии, никаких признаков борьбы. Просто пустая кровать и открытое окно.

Дамблдор объявил о поисках. Преподаватели обыскивали замок. Министерство было уведомлено.

Но я знал, что они не найдут.

Квиррелл сбежал.

Или был забран.

Волан-де-Морт действовал.

Тёмный Лорд забрал своего бывшего носителя — либо чтобы добить, либо чтобы выжать последние крохи информации.

Так или иначе, один свидетель исчез.

Одна проблема решилась сама собой.

Но вместо облегчения я чувствовал тревогу.

Потому что если Волан-де-Морт достаточно силён, чтобы проникнуть в Хогвартс и похитить человека из-под носа Дамблдора…

Значит, он восстанавливается быстрее, чем я думал.

Урок трансфигурации прошёл в напряжённой атмосфере. МакГонагалл была мрачнее обычного, её губы сжались в тонкую линию, а взгляд метался по классу, словно ожидая, что кто-то исчезнет прямо перед ней.

— Сегодня, — начала она строго, — мы будем практиковать усложнённую трансформацию. Превращение неодушевлённого предмета в живое существо. Это сложное заклинание, требующее точности и концентрации.

Она продемонстрировала на спичке, превратив её в маленькую серую мышь, которая пискнула и побежала по столу.

— Помните: живые существа требуют больше магической энергии для поддержания трансформации. Если вы потеряете концентрацию, существо вернётся в исходное состояние. Приступайте.

Класс погрузился в работу. Взмахи палочек, шёпот заклинаний, случайные хлопки неудачных попыток.

Я взял спичку, сконцентрировался.

В прошлой жизни я превращал людей в животных, животных в растения, растения в камни и обратно. Создавал химер, которых не существовало в природе. Оживлял мёртвое и умерщвлял живое одним движением мысли.

Здесь, сейчас, я должен был превратить спичку в мышь.

Унизительно просто.

Но тело ребёнка не вмещало ту мощь, которой я обладал когда-то.

Взмах палочкой. Концентрация на образе мыши: серая шерсть, маленькие лапки, длинный хвост, чёрные глазки-бусинки.

Заклинание.

Спичка задрожала, начала изменяться. Древесина размягчилась, потекла, формируясь в новую форму. Появились лапки. Хвост. Мордочка.

Почти.

На девяносто процентов мышь.

Остальные десять — деревянные, застывшие, неживые.

МакГонагалл подошла, посмотрела критически.

— Лучше, мистер Поттер, но всё ещё недостаточно. Трансформация неполная. Вам нужно вложить больше магии, больше намерения. Попробуйте снова.

Она ушла к следующему студенту.

Я смотрел на уродливую полумышь-полуспичку, чувствуя, как разочарование закипает внутри.

Недостаточно.

Всегда недостаточно.

Тело ребёнка — это клетка. Ограничение. Барьер между тем, кем я был, и тем, кем стану.

Но клетка не вечна.

Я вырасту. Окрепну. Достигну пика.

И тогда этот мир увидит, что значит настоящая сила.

После урока я задержался, дожидаясь, пока класс опустеет. МакГонагалл собирала пергаменты, не обращая на меня внимания.

— Профессор, — позвал я.

Она подняла взгляд, удивлённая.

— Мистер Поттер? Что-то случилось?

— Я хотел спросить… о продвинутой трансфигурации. Есть ли способ ускорить прогресс? Улучшить контроль?

МакГонагалл отложила пергаменты, посмотрела внимательно.

— Единственный способ улучшить контроль — это практика. Постоянная, методичная практика. Почему вы спрашиваете?

— Просто… хочу стать лучше.

Она изучала меня несколько секунд, потом кивнула.

— Похвальное желание. Но помните, мистер Поттер: магия — это не спринт. Это марафон. Вы не можете форсировать прогресс, не рискуя навредить себе. Ваши магические каналы всё ещё формируются. Чрезмерная нагрузка может привести к необратимым повреждениям.

Слова, которые я слышал сотни раз в прошлой жизни от учителей, наставников, союзников.

Слова, которые я игнорировал тогда.

И игнорирую сейчас.

— Я понимаю, профессор. Спасибо.

Вышел из класса, оставив МакГонагалл с озадаченным выражением лица.

Вечером в общей комнате Грифиндора царил хаос. Все обсуждали исчезновение Квиррелла, строили теории, делились слухами.

— Говорят, его похитил Волан-де-Морт, — шептала Лаванда Браун.

— А я слышал, что он сам был Пожирателем смерти, — добавил Симус. — И сбежал, когда Дамблдор раскрыл его.

— Глупости, — фыркнула Грейнджер. — Дамблдор бы не позволил Пожирателю смерти преподавать в Хогвартсе.

— А вдруг позволил бы? — парировал Рон. — Снейп же преподаёт, а он был одним из них.

— Снейп перешёл на нашу сторону!

— Или притворяется…

Споры продолжались, становясь всё громче и бессмысленнее.

Я сидел в углу, не участвуя, наблюдая.

Они не понимали.

Не понимали, насколько опасна реальность, в которой живут. Не понимали, что Волан-де-Морт — это не персонаж страшной сказки, а реальная угроза, способная уничтожить их мир.

Не понимали, что настоящая война только начинается.

И что я — одна из фигур на этой доске.

Хотел я того или нет.

Ночью мне снился кошмар.

Тот же сон, что преследовал меня последние недели: горящее небо, руины богов, моя рука, протянутая к последнему противнику. Момент триумфа, превратившийся в момент падения.

Белая вспышка.

Пустота.

Потом — крик младенца.

Моё новое начало.

Я проснулся в холодном поту, задыхаясь. Рон храпел. Невилл бормотал во сне. Остальные спали спокойно.

Встал, подошёл к окну. Луна висела над Запретным лесом, отбрасывая серебристый свет на деревья.

Где-то там, в тенях, Волан-де-Морт готовил своё возвращение.

Где-то здесь, в замке, Дамблдор строил планы по моему «спасению».

Снейп наблюдал, выжидая, просчитывая свою игру.

А я стоял между ними всеми, пытаясь выжить достаточно долго, чтобы вернуть силу.