Герой? Нет, Князь тьмы!

Глава 24

Экзамены начались через три дня после исчезновения Квиррелла.

Хогвартс погрузился в лихорадочную атмосферу: студенты зубрили заклинания, повторяли формулы зелий, судорожно перечитывали конспекты по истории магии. Грейнджер практически переехала в библиотеку, окружив себя стеной из книг. Рон паниковал, пытаясь выучить за три дня то, что игнорировал целый год.

Я сидел в стороне, наблюдая за их суетой с отстранённым любопытством.

Экзамены для первокурсников.

Детские проверки базовых навыков.

Превратить спичку в иголку. Сварить простейшее зелье для излечения фурункулов. Перечислить даты гоблинских восстаний. Продемонстрировать Люмос и Вингардиум Левиоса.

Смешно.

В прошлой жизни мои экзамены заключались в том, чтобы выжить против существ, способных стереть города с лица земли. Доказать своё право на существование перед теми, кто считал себя богами.

Здесь меня просили превратить спичку в иголку.

Но я играл роль.

Одиннадцатилетний мальчик, немного талантливый, немного странный, но в пределах нормы.

Ничего экстраординарного. Ничего, что привлекло бы лишнее внимание.

Дамблдор и так слишком пристально смотрел.

Практический экзамен по трансфигурации прошёл в большом зале на четвёртом этаже. МакГонагалл сидела за столом, вызывая студентов по одному, наблюдая, как они выполняют задания.

Моя очередь пришла ближе к вечеру.

— Мистер Поттер, — позвала она. — Пожалуйста, подойдите.

Я встал, прошёл к столу. На нём лежала обычная спичка.

— Превратите это в иголку, — приказала МакГонагалл. — Серебряную, острую, пригодную для шитья.

Взял палочку. Сконцентрировался.

Магия текла легко, почти без усилий. Семь с половиной процентов силы — это больше, чем у большинства взрослых магов этого мира. Контроль улучшился после недель тренировок.

Взмах. Заклинание.

Спичка задрожала, начала трансформироваться. Дерево твердело, превращаясь в металл. Форма вытягивалась, истончалась. Появилось ушко. Острый кончик.

Идеальная серебряная иголка.

МакГонагалл подняла её, осмотрела критически, уколола палец, проверяя остроту.

— Отлично, мистер Поттер, — кивнула она, записывая что-то в пергамент. — Безупречная трансформация. Следующее задание: превратите иголку обратно в спичку.

Обратная трансформация сложнее. Требует больше контроля, больше понимания исходной структуры материи.

Но не для меня.

Взмах. Заклинание.

Иголка размягчилась, потеряла блеск, вернулась к деревянной текстуре. Через секунду на столе снова лежала обычная спичка.

— Превосходно, — МакГонагалл позволила себе тень улыбки. — Вы показываете значительный прогресс, мистер Поттер. Гораздо лучше, чем в начале года.

— Благодарю, профессор.

— Можете идти. Результаты будут объявлены в конце недели.

Я вышел из зала, ощущая на себе взгляды однокурсников. Грейнджер смотрела с любопытством, смешанным с чем-то вроде обиды. Рон просто нервничал, ожидая своей очереди.

Один экзамен пройден.

Следующий — зелья.

Подземелья Хогвартса всегда пахли сыростью и чем-то кислым. Класс зелий находился в самом сердце этой подземной сети, окружённый факелами, отбрасывающими дрожащие тени на каменные стены.

Снейп стоял у доски, его лицо было непроницаемым как всегда. Рядом стояли котлы, ингредиенты, всё необходимое для практического экзамена.

— Вы будете варить Зелье Забывчивости, — объявил он холодным голосом. — Формула на доске. У вас есть один час. Начинайте.

Класс погрузился в работу. Шипение котлов, звон стеклянных колб, тихое бормотание студентов, проверяющих инструкции.

Я следовал рецепту механически: две капли воды из реки Леты, измельчённые листья руты, щепотка порошка лунного камня. Размешать против часовой стрелки семь раз, добавить три капли эссенции валерианы, довести до кипения на медленном огне.

Базовая алхимия.

В прошлой жизни я создавал эликсиры, способные даровать временное бессмертие. Зелья, превращающие смертных в подобия богов на несколько часов. Яды, от которых не существовало противоядия.

Здесь меня просили сварить Зелье Забывчивости.

Детская забава.

Но я выполнял задание, не показывая пренебрежения.

Через сорок минут моё зелье приобрело правильный бледно-зелёный оттенок. Лёгкий дымок поднимался над поверхностью, создавая иллюзию тумана.

Снейп обходил столы, проверяя результаты. Его комментарии были едкими, как всегда:

— Лонгботтом, это не зелье, это помои. Пять баллов с Грифиндора за то, что не сожгли класс.

— Грейнджер, приемлемо, но слишком много валерианы. Четыре балла из пяти.

— Уизли, я даже не знаю, что это, но точно не Зелье Забывчивости. Единица.

Он дошёл до моего стола, заглянул в котёл. Долгая пауза. Его глаза сузились.

— Поттер, — произнёс он медленно. — Идеальная консистенция. Правильный цвет. Запах соответствует описанию в учебнике.

Он взял стеклянную пипетку, набрал каплю зелья, осмотрел на свету.

— Пять баллов из пяти, — выдал он наконец, и в классе повисла тишина.

Снейп никогда не ставил Гарри Поттеру высокие оценки.

Никогда.

Но сейчас он это сделал, и в его взгляде было нечто большее, чем просто признание хорошей работы. Понимание. Оценка. Знание того, что я способен на большее.

Гораздо большее.

— Можете идти, — добавил он тихо, так, чтобы слышал только я. — Но помните: я наблюдаю.

Я кивнул, собрал вещи, вышел из класса под изумлёнными взглядами одноклассников.

Следующие дни прошли в череде экзаменов: история магии (скучная письменная работа, которую я заполнил на автомате), чары (базовые заклинания, которые я мог выполнять во сне), астрономия (карты звёздного неба, запомненные за одну ночь), травология (определение растений и их свойств).

Всё просто. Всё предсказуемо. Всё невыносимо скучно.

Но последний экзамен был другим.

Защита от тёмных искусств.

Временный преподаватель из Министерства оказался более компетентным, чем казался на уроках. Практический экзамен включал не только базовые защитные заклинания, но и реакцию на импровизированные атаки.

— Мистер Поттер, — позвал он, когда подошла моя очередь. — Продемонстрируйте Протего.

Я поднял палочку, вызвал щит. Прозрачный купол магии материализовался перед мной, мерцающий слабым светом.

Экзаменатор кивнул, потом без предупреждения взмахнул своей палочкой.

— Ступефай!

Оглушающее заклинание врезалось в щит, рассыпалось искрами.

— Хорошо. Экспеллиармус!

Разоружающее заклинание. Я усилил щит, отразил и его.

— Петрификус Тоталус!

Ещё один удар. Щит выдержал, хотя начал трещать по краям.

Экзаменатор опустил палочку, улыбнулся.

— Впечатляюще, мистер Поттер. Ваш щит продержался дольше, чем у большинства третьекурсников. Отличная оценка.

Я опустил палочку, позволяя щиту рассеяться.

— Благодарю, сэр.

— Скажите, — добавил он любопытно, — где вы научились такому контролю? Защитная магия обычно не является сильной стороной первокурсников.

Опасный вопрос.

— Практиковался самостоятельно, — соврал я. — Читал дополнительные учебники.

— Мм, — экзаменатор кивнул, не выглядя полностью убеждённым. — Что ж, продолжайте в том же духе. У вас большой потенциал.

Я вышел из класса, ощущая смесь удовлетворения и настороженности.

Хорошие оценки привлекали внимание.

Внимание приводило к вопросам.

Вопросы — к проблемам.

Но альтернатива — проваливать экзамены специально — была ещё хуже. Это вызвало бы подозрения другого рода.

Приходилось балансировать на грани: достаточно хорошо, чтобы не выделяться негативно, но не настолько блестяще, чтобы казаться аномалией.

Тонкая грань.

Опасная грань.

Экзамены закончились в пятницу вечером. Весь Хогвартс выдохнул с облегчением, студенты высыпали на лужайки, наслаждаясь летним солнцем и свободой от зубрёжки.

Я сидел у озера, подальше от толпы, наблюдая, как гигантский кальмар лениво шевелил щупальцами у поверхности воды.

Магия пульсировала внутри, требуя выхода. Две недели без полноценных тренировок из-за экзаменов и постоянного наблюдения Снейпа истощили мой запас терпения.

Сегодня ночью.

Выручай-комната.

Полная, неограниченная практика.

Время толкать границы дальше.

— Гарри?

Голос вырвал меня из размышлений. Грейнджер стояла в нескольких шагах, её лицо выражало нерешительность.

— Могу я присоединиться?

Я пожал плечами, не возражая.

Она села рядом, обняла колени, смотрела на озеро.

— Ты странно себя ведёшь, — сказала она наконец. — Весь год. Особенно после… после того, как нашли Квиррелла.

Молчание.

— Я не хочу лезть в твои дела, — продолжила она тихо. — Но ты мой друг. Или, по крайней мере, я думала, что друг. И я беспокоюсь.

Друг.

Слово, которое я не использовал целую вечность.

— Не стоит беспокоиться, — ответил я, не глядя на неё. — Со мной всё в порядке.

— Но это не так, — она повернулась ко мне. — Ты отдаляешься от всех. Ты пропускаешь завтраки. Исчезаешь по ночам…

Опасность.

Она замечала слишком много.

— Гермиона, — я посмотрел ей в глаза, вкладывая в голос холод. — Оставь это. Пожалуйста.

Она вздрогнула, словно я ударил её.

— Я просто пыталась помочь…

— Я не нуждаюсь в помощи.

Встал, развернулся, пошёл прочь, оставляя её сидеть у озера.

Изоляция.

Необходимая, болезненная изоляция.

Потому что привязанности — это слабость.

А слабость я не мог себе позволить.

Ночь пришла медленно, тягуче. Я лежал в кровати, слушая, как затихают голоса в общей комнате, как один за другим засыпают соседи по спальне.

Рон захрапел первым. Невилл бормотал что-то про мимбулус мимблетонию. Остальные погрузились в тишину сна.

Я подождал ещё час, убедившись, что все спят крепко, потом встал, оделся, наложил на себя чары скрытности.

Спустился по лестнице, прошёл через общую комнату, вышел через портрет.

Толстая Дама даже не заметила.

Коридоры были пусты. Факелы горели тускло, отбрасывая длинные тени. Где-то вдалеке мяукала миссис Норрис, но Филч, кажется, обходил восточное крыло.

Седьмой этаж. Гобелен с троллями.

Три прохода вдоль стены.

Мне нужно место для тренировок. Место, где я смогу раздвинуть границы своих возможностей. Место, где никто не помешает.

Дверь материализовалась.

Я толкнул её, вошёл внутрь.

Комната изменилась.

Больше не пустой зал — теперь это было пространство с высоким куполообразным потолком, стенами из чёрного камня, покрытыми светящимися рунами. Пол был гладким, отполированным, отражающим свет рун как зеркало.

Идеально.

Встал в центр, закрыл глаза.

Магия текла по каналам, переполняя резервуар. Семь с половиной процентов от того, кем я был.

Жалкая доля.

Но сегодня я толкну это дальше.

Намного дальше.

Вытянул руки в стороны. Сконцентрировался.

Огонь взорвался из правой руки. Лёд — из левой. Два противоположных элемента, кружащихся вокруг меня вращающимися потоками.

Не останавливался.

Кинетическая сила подняла меня в воздух. Молния засверкала между пальцами, заземляясь в пол резкими вспышками.

Четыре элемента одновременно.

Тело горело от перегрузки. Каналы расширялись до предела, угрожая разорваться. Сердце колотилось бешено. Дыхание стало рваным.

Но я продолжал давить.

Дальше.

Глубже.

Сильнее.

Магия ревела в ушах, требуя освобождения. Резервуар опустошался со скоростью водопада.

И что-то щёлкнуло.

Не физически.

На уровне сознания.

Глубоко внутри, там, где спали воспоминания прошлой жизни, что-то пробудилось.

Образ.

Форма.

Сущность.

Я видел её внутренним взором: белые волосы, алые глаза, рога чёрные как смоль, крылья, раскинутые за спиной, одеяние из чёрного дыма.

Моя истинная форма.

Та, в которой я правил. Та, в которой убивал богов.

Она была здесь.

Запечатана. Недоступна. Заблокирована ограничениями детского тела.

Но не навсегда.

Я чувствовал связь. Тонкую нить, протянутую между тем, кем я был, и тем, кто я сейчас.

При десяти процентах силы я смогу коснуться её.

При пятнадцати — принять на короткое время.

При двадцати пяти — удерживать достаточно долго, чтобы сражаться.

Цель.

Ясная, конкретная цель.

Я упал на колени, тяжело дыша, покрытый потом, дрожащий от истощения.

Магия рассеялась. Элементы исчезли. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую только моим рваным дыханием.

Но я улыбался.

Впервые за месяцы.

Потому что увидел путь.

Путь к возвращению.

Не полному — не сейчас. Но к частичному. К форме, которая даст мне силу сражаться на равных с теми, кто угрожает.

Десять процентов.

Это стало новой целью.

Не семь. Не восемь.

Десять.

И я достигну её.

Как бы долго это ни заняло.

Вернулся в башню Грифиндора под утро, измождённый, но воодушевлённый. Залез в кровать за минуты до того, как первые лучи рассвета пробились сквозь окна.

Лежал, глядя в балдахин, думая о демонической форме.

Белые волосы, струящиеся как снег на ветру.

Алые глаза, пылающие силой, которая сжигала души.

Рога, чёрные как бездна, венчающие голову.

Крылья, раскинутые на пять метров, способные создавать ураганы взмахом.

Одеяние из чёрного дыма, окутывающее тело, защищающее от любых атак.

Форма Владыки Тьмы.

Форма, в которой я убивал богов.

Она ждала.

Терпеливо, в глубинах моей сущности, готовая проявиться, когда придёт время.

Десять процентов.

Возможно, раньше, если я буду форсировать тренировки.

Рискованно. Опасно. Может привести к необратимым повреждениям каналов.

Но альтернатива — ждать годами — была неприемлема.

Волан-де-Морт действовал. Дамблдор подозревал. Снейп наблюдал.

Время тикало.

И я не мог позволить себе роскошь медленного, безопасного роста.

Нужно было форсировать.

Толкать границы.

Рисковать.

Потому что только так я достигну того, что нужно, достаточно быстро, чтобы выжить.

Результаты экзаменов объявили в понедельник утром.

Большой зал гудел разговорами, студенты сравнивали оценки, кто-то радовался, кто-то жаловался.

Грейнджер получила высшие баллы по всем предметам. Рон едва прошёл минимальный порог. Остальные грифиндорцы были где-то посередине.

Я получил оценки выше среднего: отлично по трансфигурации, зельям и защите, хорошо по остальным предметам.

Достаточно, чтобы не вызывать подозрений, но не настолько впечатляюще, чтобы привлекать лишнее внимание.

Баланс.

Всё дело в балансе.

МакГонагалл объявила результаты по факультетам. Грифиндор был на втором месте после Когтеврана. Слизерин — третий. Пуффендуй — последний, как обычно.

Кубок факультетов достался Когтевранам под аплодисменты всего зала.

Меня это не волновало.

Детские соревнования. Игры, призванные создать иллюзию важности, мотивировать студентов учиться.

Я играл в игры намного опаснее.

Где ставкой была жизнь.

После завтрака Дамблдор попросил меня остаться.

Зал опустел. Преподаватели ушли. Остались только я и директор.

Он спустился с преподавательского стола, подошёл ближе.

— Гарри, — начал он мягко. — Я хочу поговорить о твоих планах на лето.

Не то, чего я ожидал.

— Планах, сэр?

— Да, — он кивнул. — Обычно студенты возвращаются домой к родственникам. В твоём случае это означает Дурслей.

Имя вызвало привкус горечи. Семья, которая ненавидела меня за то, чем я был.

Впрочем, ненависть была взаимной.

— Я понимаю, что твои отношения с ними… сложные, — продолжил Дамблдор. — Но пребывание там необходимо по определённым причинам. Магическая защита, которую создала твоя мать, работает только пока ты считаешь дом тёти своим домом.

Магическая защита.

Интересно.

Я не знал об этом в начале года. Но теперь, с моим уровнем контроля и понимания магии, мог почувствовать следы древних чар, оплетающих моё существование.

Кровная защита. Основанная на жертве матери.

Сильная. Но не непробиваемая.

— Я понимаю, профессор, — ответил я. — Сколько времени мне нужно там провести?

— Хотя бы месяц, — Дамблдор вздохнул. — Этого достаточно, чтобы обновить защиту на следующий год.

Месяц в доме Дурслей.

Месяц без доступа к Выручай-комнате, без возможности полноценно тренироваться.

Месяц застоя.

Неприемлемо.

Но спорить было бесполезно. Дамблдор не отступит в этом вопросе.

— Хорошо, сэр.

— Отлично, — он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. — И Гарри? Будь осторожен. Лето может быть… непредсказуемым. Особенно для таких как ты.

Предупреждение.

Завуалированное, но ясное.

Он знал, что что-то не так. Не мог доказать, но подозревал.

И это делало меня постоянной целью его внимания.

— Я буду осторожен, профессор.

Вышел из зала, ощущая тяжесть его взгляда на спине.

Оставшиеся дни в Хогвартсе пролетели быстро. Студенты паковали вещи, прощались, строили планы на лето.

Я провёл последние две ночи в Выручай-комнате, толкая магию до предела, пытаясь выжать каждую каплю прогресса перед отъездом.

Восемь процентов.

Может быть, чуть больше.

Демоническая форма пульсировала в глубине сознания, близкая, но всё ещё недоступная.

Десять процентов.

Это был порог.

И я достигну его.

Даже если придётся тренироваться в доме Дурслей, рискуя быть замеченным.

Даже если это означает сломать несколько правил.

Даже если…

— Поттер.

Голос Снейпа вырвал меня из размышлений. Я стоял в коридоре около Выручай-комнаты, готовясь войти в последний раз перед отъездом.

Декан Слизерина смотрел из тени, его лицо было непроницаемым.

— Профессор.

Он подошёл ближе, остановился в шаге.

— Я знаю, что ты делаешь, — произнёс он тихо. — Знаю, что ты приходишь сюда каждую ночь. Знаю, что ты толкаешь свою магию за пределы разумного.

Молчание.

— И я позволяю, — продолжил Снейп. — Потому что любопытство пересиливает осторожность. Я хочу увидеть, чем ты станешь.

Он наклонился ближе, его голос стал почти шёпотом:

— Но помни: если ты пересечёшь определённую черту, если станешь угрозой… я остановлю тебя. Без колебаний. Без сожалений.

Встретился с его взглядом.

— Я не стану угрозой, профессор. Не для тех, кто того не заслуживает.

— Посмотрим, — Снейп отступил. — Удачного лета, Поттер. Постарайся вернуться живым.

Развернулся и ушёл, его мантия развевалась за спиной.

Я остался один в коридоре.

Предупреждён.

Снова.

Но не остановлен.

Это было главное.

Толкнул дверь Выручай-комнаты, вошёл внутрь.

Последняя тренировка перед летом.

Последний шанс выжать немного больше силы.

И я не собирался его упускать.

Утром следующего дня Хогвартс-экспресс увёз студентов обратно в Лондон.

Я сидел в купе один, глядя в окно на пролетающий пейзаж.

Замок исчез за горизонтом. Впереди ждал месяц в доме Дурслей. Месяц ограничений, скрытности, осторожных тренировок.

Но потом — второй курс.

Новые возможности. Новые вызовы.

И, возможно, шанс достичь десяти процентов.

Шанс коснуться демонической формы.

Шанс стать на шаг ближе к тому, кем был когда-то.

Я закрыл глаза, позволяя магии течь по каналам, успокаивая, обещая.

Лето будет трудным.

Но я переживу.

Как переживал всегда.

Потому что альтернативы не было.

Только вперёд.

На бусти уже доступна 32 глава: ссылка в профиле!