Жанна [СИ]

Глава десятая. Машина за работой

— Ну ты зверь! — восторженно воскликнул на русском Антон, работяга из цеха Аркима.

Сам Арким только что предотвратил гибель мастера Андре, который должен был быть раздавлен вагонеткой. Как выяснилось позднее, запорный механизм для фиксации вагонетки вышел из строя, поэтому она покатилась по цеху, набрав неплохую скорость из-за небольшого наклона. Когда мастер чуть не попал под раздачу, Арким оперативно врезался в вагонетку и остановил её. Нагрузка для сервомоторов вышла плёвая, но это было не под силу обычному человеку. Впрочем, боевая платформа выглядела так, будто способна и не на такое, поэтому особо много вопросов это не вызвало.

— Потише тут, работа ещё не закончилась, — попросил этого перебравшегося во Францию русского Арким.

Меч работал на двух работах, деля сутки между двумя заводами, а оставшийся час проводя дома. Неустанная и методичная работа, а также определённая поддержка коллег по цеху давала свои плоды: за прошедшую неделю он завоевал некоторое уважение среди рабочих, чего, собственно и добивался.

— С меня сегодня причитается, — мастер Андре похлопал Аркима по плечу. — Кабак «У Доминика» знаешь?

— Да, — кивнул Арким.

— Приходи сегодня после смены, угощаю весь вечер, — улыбнулся мастер.

— Сегодня не могу, — покачал головой Арким. — Работа у меня. А вот в воскресенье — за милую душу.

— Воскресенье так воскресенье, — кивнул мастер Андре. — Погоди, ты что, после смены в этой потогонке ещё где-то работаешь?!

— Да, — ответил Арким, хватая щипцами очередную раскалённую заготовку и помещая её в прокатный стан. — Только так есть шанс выбраться.

— Я бы сдох, доведись мне так… — вздохнул мастер. — И так после смены с ног валюсь…

— Ничего не поделать, — пожал плечами Арким. — У меня двое на иждивении, приходится.

— Об этом тоже поговорим в воскресенье, — пообещал мастер. — Здесь такие темы лучше не поднимать…

Остаток смены Арким работал в том же ритме. Руководство предпочло сделать вид, что ничего не случилось, поэтому его не донимали расспросами, правда, вагонетку поменяли на новую.

Закончив работу на заводе «Шанс & сыновья», Арким бегом добрался до древообрабатывающего завода «Де ля Рок Фабрик».

— О, Арким, — кивнул ему без особой радости охранник на проходной.

— Здоров, — ответил ему меч и прошёл в производственное помещение.

Здесь обрабатывали поступающую из колоний древесину разных пород, а также местное сырьё. Конечным итогом производства служила мебель разного ценового сегмента. Аркиму пришлось показать мастер-класс по изготовлению стульев из дерьма и палок, прежде чем его взяли на этот завод.

Тут работали в основном квалифицированные рабочие, которым неплохо платили, но ровно столько, чтобы не переманили конкуренты. Правда, после поглощения последней фабрики компании «Мокап» и утверждения монопольного статуса, который был зарегистрирован в императорской канцелярии, зарплаты существенно сократились, но всё равно были выше, чем на других заводах.

Рабочее движение готово терпеть максимально долго, оно разрозненно, оно боится терять рабочие места, потому что безработица=смерть. Должен возникнуть комплекс обстоятельств, который заставит рабочего бороться за свои права. И Арким собрался создать их.

Пока он вкалывал на двух заводах и налаживал контакт с рабочими, Флорентина и Жанна ходили в нужные места и регистрировали закрытое акционерное общество «Капитал», а также договаривались с одним издательством на выпуск огромного перечня литературы. Арким во вторую ночь их пребывания в Париже посидел за столом и каллиграфическим почерком написал рукопись трёх томов «Капитала» авторства Карла Генриха Маркса. Пришлось его немножко адаптировать под текущие реалии, убрать исторические события, которые здесь не произошли, а также озаботиться добавлением некоторых актуальных тем в общее содержание этого масштабного труда.

Жанна в настоящий момент выступает в качестве телохранителя Флорентины, на которую уже несколько раз пытались нападать местные грабители. Жандармы без особой охоты ищут их убийц, которые «мастерски орудовали холодным оружием, нанося предельно лаконичные и точные смертельные удары». В таком поэтическом описании дела рук Жанны чувствовалась рука очень тонкой и чувственной натуры.

Как знал Арким, министром полиции с 1830 по 1850 годы был Эжен Франсуа Видок, которого возвысил Наполеон II. Криминальная полиция при нём достигла апогея развития и сейчас в Париже работает фактически полиция образца XX века. Бертильонаж[12], постепенно сменяемый дактилоскопией, следственный эксперимент, судебная экспертиза, даже правило Миранды[13].

Смысла введения последнего Арким искренне не понимал, так как уже был наслышан о том, как местные жандармы «шьют дела» любым недовольным, а также широко применяют «палочную систему»[14]. Есть здесь также государственные адвокаты, но они на то и государственные, что только создают видимость защиты, потому что зарплату они получают из казны, а казна заинтересована, чтобы робкие попытки рабочих бороться за свои права были пресечены на корню. Зарождавшиеся тут и там профсоюзы в течение последних тридцати лет безжалостно истреблялись, причём буквально: Арким с удивлением для себя узнал, что за организацию профсоюза сейчас есть статья с высшей мерой наказания, то есть гильотиной.

Как в таком случае бороться за права рабочих — Арким не знал. Точнее знал, но это привлечёт слишком много внимания…

Профсоюз основывать он не будет, но что-то делать надо. Не может такой режим не иметь уязвимостей.

Спецзаказ на тираж «Капитала» Арким выставлял не в случайной типографии: он нашёл пострадавшего от властей человека. Отец начальника типографии «Санкюлот» был казнён десять лет назад по приговору суда как раз за организацию профсоюза. На самом деле, по слова Огюста Корню, того самого начальника типографии, дело «сшили», не основывал его отец никакого профсоюза, просто высказался не очень лестно о действиях жандармов в отношении рабочих с фабрики «Ойль и компания». Тогда произошло массовое избиение рабочих, которые были не рады очередному повышению нормативов и пошли сообщить об этом руководству. Руководство вызвало жандармов, те примчались как на пожар, сразу же начали избивать рабочих и расстреливать их резиновыми пулями из пневматических ружей. Отец его был рядом, видел, как уносили избитые трупы и его крайне возмутило происходящее, о чём он сообщил жандармам. А за теми не заржавело.

Огюст никогда не проявлял неприятия власти, но обиду за отца затаил. Этим воспользовался Арким и теперь надёжные люди ночами выпускают крупный тираж «Капитала», а также «Манифест» и ряд трудов Фридриха Энгельса.

Адепты Порядка точно знали о Марксе и Энгельсе, поэтому первым делом избавились от них. Но рукописи не горят.

Через несколько недель тираж в пять тысяч экземпляров будет готов и доставлен в арендованное помещение на окраине Парижа, а оттуда он распространится по всем городам империи, размножится и ещё раз распространится.

Арким начал собирать очередной стол из сандалового дерева. Простые люди эту мебель могут увидеть разве что на заводе, ну или посетив каким-то образом дома знатных особ и новой аристократии. Конкретно этот стол обойдётся конечному покупателю в пятнадцать тысяч франков.

Сам он сюда попадать не собирался, но мастерство и скорость сборки с отсутствием брака привели к тому, что его перевели сюда в императивном порядке. Платят тут лучше, чем остальным, но это не отвечало его требованиям, поэтому он начал допускать брак. Пара недель в таком режиме и всё, либо уволят, либо вернут обратно.

Почему ему не интересно тут работать?

Да потому, что мастера вокруг высшего класса, им и при текущем режиме живётся откровенно хорошо, ведь они труднозаменимы. Когда настанет нужный момент, они до последнего будут держаться за свои места и никогда не пойдут на стачки.

Также сейчас решается вопрос с оружием. Золото стремительно тает, но зато на одном потайном складе уже накоплено пятьсот пневматических мушкетов, двадцать пневматических пистолетов и огромное множество единиц холодного оружия. Всё это будет пущено в ход против жандармов, которые своими действиями сыскали огромную народную любовь, особенно в районе рабочих трущоб.

— … за моего лучшего друга! Арким Эспада, за тебя! — пьяно взмахнул кружкой мастер Андре.

Это был тощий, но жилистый мужик лет сорока, обладающий короткими усами а-ля «пожарный». Его серые глаза сейчас пьяно блестели, а нос уже стал красным. Он был необычайно весел, что несвойственно ему в будние дни, то есть шесть дней в неделю.

Арким опрокинул в себя кружку пива и закусил куском сушёной рыбы.

— Ох, хорошо! — произнёс он.

Все посетители кабака отчаянно пьянствовали, так как только в этом видели возможность отдохнуть от тяжёлой рабочей недели. А завтра всем снова на работу.

— Куришь? — внезапно трезвым голосом спросил посерьёзневший мастер Андре.

— Выйдем, — кивнул Арким.

Они покинули кабак и сели на лавку в небольшом сквере.

— Ты показался мне надёжным мужиком, Арким, — произнёс Андре, умело чиркнув кресалом по огниву и запалив трубку.

Меч был с ним вполне согласен, ведь он действительно надёжнее любой стали. Даже той новомодной, с углеродными нанотрубками…

— Тебе когда-нибудь хотелось изменить свою жизнь? — пыхнув дымом, спросил мастер.

— Да, расклад полное дерьмо, но что поделать? — Арким достал трубку из кармана и подкурил её от протянутой Андре лучины.

— Знаю я людей, которые хотят что-то изменить, — произнёс мастер загадочно. — Даже до последнего идиота на заводе дошло, что так больше нельзя: нормы выработки неуклонно растут, зарплата как никогда стабильна, конца и края этому не видно. Я уже половину оклада отдаю на съём жилья. А ты сам где живёшь?

— Живу на окраине трущоб, близ Ненвиля, тут, недалеко, — ответил Арким. — Так что за ребята и как с этим могу быть связан я?

Арким действительно снял жильё на окраине трущоб, куда поселил Жанну и Флорентину. Они были недовольны ухудшением быта, но так было надо для дела. Никто не станет связываться с «рабочим», проживающим в неплохого уровня отеле.

— Ребята непростые, а ты пока никак не связан, — усмехнулся Андре, а затем придвинулся поближе к уху боевой платформы. — Социалисты.

Произнёс он это очень тихо, после чего опасливо огляделся по сторонам.

— О-о-о… Социалисты… — тихо выдохнул Арким, а затем усмехнулся. — Как всегда будут много говорить и мало делать?

— Эти больше не будут болтать без толку, — покачал головой Андре, которому не понравилась такая оценка. — Всем понятно, что если кончать текущее беззаконие, то только в самом его сердце — в Париже.

Он вновь замолк и опасливо огляделся.

— Да не переживай, в ближайших ста метрах нет никаких слухачей, — махнул рукой Арким. — Знаешь какое дело… С социалистами мне не по пути, точнее по пути, но не с теми, которые могут вылезти в настоящий момент. Вот какие у них декларируются изменения? Небось, облегчить ярмо рабочим, ограничить власть капитала, ввести восьмичасовой рабочий день и так далее?

— Девятичасовой, — поправил его мастер Андре. — Но да, в основном это.

— История показывает, что капитал рано или поздно вернёт свою власть, — хмыкнул Арким. — И ограничения отменит, причём по мановению руки. Кто платит, тот и заказывает музыку. Поэтому все эти полумеры дерьма собачьего не стоят.

— А у тебя, конечно же, есть идеи получше? — скептически усмехнулся мастер.

— Нашёл я тут одну интересную книжечку… — произнёс Арким. — Могу принести, если есть интерес.

— Она, надеюсь, не в перечне запрещённых? — Андре всё так же огляделся вокруг. — А то мне не улыбается на каторгу в Гвинею уплывать…

— Не запрещена, — ответил Арким и вытряхнул прогоревший табачный пепел. — И прекрати оглядываться, ты так вызываешь больше подозрений. В следующее воскресенье встретимся у триумфальной арки, а оттуда прогуляемся кое-куда.

— Заходи, — Арким отпёр дверь и пропустил мастера в небольшую комнатку в доходном доме. — Устраивайся вон там и бери книгу.

Мастер опасливо осмотрелся в комнате, опасаясь жандармской засады, но в душе он понимал, что будь у Аркима желание схватить его, ему бы не понадобилась помощь жандармов или кого-либо.

— Это что? — мастер взял в руки толстый том. — «Капитал»?

— Читай и всё сам поймёшь, — махнул рукой Арким. — Книжка пока что никому не известная, но стоит жандармерии или сюрте[15] узнать о её содержании, как они тут же начнут активные чистки в трущобах и по всему городу.

Андре погрузился в чтение, а Арким в это время сканировал окружающее пространство. Никого подозрительного вокруг доходного дома не шаталось.

— Я много чего не понимаю… — признался мастер спустя полчаса. — Кто это такой — Карл Маркс?

— Давно мёртвый человек, зверски убитый в Нью-Йорке, — ответил Арким. — Но труд его сохранился и я собираюсь распространить его в как можно большем масштабе. Он поможет нам организовать борьбу за светлое будущее. Даже если от нас избавятся текущие власти, труд не исчезнет и позволит будущим поколениям побороть это гнетущее дерьмо. Так или иначе.

— Это крайне опасная книга, — произнёс Андре. — Но её должен увидеть Вик… Её должны увидеть правильные люди.

— Бери этот экземпляр, — разрешил Арким. — Только постарайся не попадаться жандармам, иначе тебе конец. Пойдём, доведу тебя до дома.

Они покинули арендуемую Жанной комнату и направились обратно в трущобы.

Мастер Андре уже понимал, что Арким не так прост, как кажется.

— Особо не отсвечивай и не показывай книгу никому, — придержал Арким мастера у двери его съёмной хибары и вручил ему две купюры по пятьдесят франков. — Вот тебе денежки в качестве спонсорской помощи. Можешь уйти с завода. В следующем месяце, если будешь достаточно осторожен, передам ещё одну сотню. Занимайся правильным делом, если не передумал. Передумал — говори сейчас.

— Я не передумал и не передумаю никогда, — твёрдо ответил мастер. — Уйду с завода и полностью посвящу себя правильному делу. Познакомься, это моя жена, Анжелика.

— Здравствуйте, — кивнул Арким усталой замызганной женщине с руками прачки, вышедшей из хибары. — Меня зовут Аркимом Эспадой, я коллега вашего мужа.

— Здравствуйте, — прошепелявила женщина и поклонилась.

— Зайдёшь? — предложил мастер.

— Нет, у меня очень много дел в городе, — ответил Арким. — В следующий раз встречаемся там же.

Далее он направился в свою халупу, где его ждали Жанна и Флорентина.

— Что читаешь? — увидел Арким в руках Жанны толстую книжку.

— Капитал, — ответила та. — Вообще ничего не понятно.

— Это нормально при первом чтении, — улыбнулся Арким. — Но тебе такие труды скорее вредны, чем полезны. Я же нашёл для тебя хорошие книги про тактику средневековых сражений…

— Там всё и так понятно, — махнула рукой Жанна. — А тут непонятно, значит, интересно.

— Ну, как знаешь… — вздохнул Арким. — Эх, тяжело ж тебе будет с такими знаниями в своём родном мире…

— Почему? — не поняла девочка.

— Потому что ты не сможешь там ничего изменить, — ответил Арким.

— Мы не договаривались о левых… — Арким увидел группу людей, пришедших с бывшим мастером Андре. — О, здравствуйте.

Виктор Гюго, именно этот человек стоял на пороге этой съёмной квартиры и изучающе смотрел на Аркима.

— Здравствуйте, господин Эспада, — поздоровался с ним Гюго. — Мы пройдём?

Всего их было четверо: Андре, Гюго, а также два прилично одетых мужчины, личностей которых Арким не знал.

— Это Луи Шарль Делеклюз, — представил Андре примерно сорокалетнего мужчину с пышной бородой. — Это — Виктор Гюго, ты мог слышать о нём…

— Приятно познакомиться, — пожал им руки Арким.

— А это Луи Эжен Варлен, — Андре представил обладающего мощной бородой без усов молодого мужчину в строгом костюме.

Они расселись в гостиной, где Арким положил на журнальный столик три тома Капитала.

— Труд небесталанный, — произнёс Виктор Гюго. — Только несколько расходится с моими взглядами. Я вижу революцию не так.

— Это не моя проблема, а ваша, — ответил Арким. — Любые альтернативные способы смены власти ведут к тому, что капитал вновь вернёт себе власть и всё скатится обратно к текущему положению или даже к худшему.

— Кто вы такой? — задал самый главный вопрос Гюго.

— Я просто рабочий, — пожал плечами Арким. — Батрачил некоторое время в колониях, скопил денег и приехал сюда.

— Зачем? — спросил уже Андре.

Видимо, присутствие старших товарищей придало ему уверенности.

— Чтобы попытаться что-то изменить, — честно ответил Арким. — Вы не были в колониях. Здесь дела обстоят даже чуть лучше.

— Хорошо, что вы предлагаете? — спросил Гюго.

— Я ничего не предлагаю, — улыбнулся Арким. — Вас вообще здесь быть не должно, мы с Андре об этом не договаривались и вы могли привести за собой хвост.

— «Хвост»? — не понял Эжен Варлен.

— Жандармы имеют свойство отслеживать подозрительных личностей, — пояснил Арким. — И вешают «хвост» из скрытных наблюдателей. Вы же шли напрямик, не пытаясь запутать возможных наблюдателей?

Судя по недоуменным лицам, никто о таком даже не думал.

— Я удивлён, почему вас ещё не взяли с поличным и не гильотинировали, — развёл руками Арким. — Если сюда ворвутся жандармы, мне придётся их убить. Я вас предупреждаю.

Жандармов он уже «видел». Они столпились у двери подъезда и планировали вторжение и взятие ячейки революционеров. Очень неосмотрительно было со стороны Андре вести сюда этих непуганых велосипедистов. Не будь здесь Аркима, это бы означало для них смерть.

— Заляжете на дно на пару месяцев, — начал раздавать инструкции меч. — После того, что сейчас произойдёт, не стоит светиться вообще нигде, ибо чревато.

Во входную дверь шарахнул ручной таран, она разлетелась в щепы в районе замка, а затем в прихожую залетели вооружённые пневматическими пистолетами жандармы.

Но Арким ждал их за углом, возле двери в санузел.

Удар — голова первого жандарма поворачивается на 110° и он отлетает в своего позадиидущего соратника, который не ожидал такого поворота событий и завалился на спину, будучи погребённым под фактическим трупом.

Арким прыгнул и раздавил труп и живого человека ногами. Летально.

Третий жандарм попытался выстрелить, но рубящий удар ребром ладони боевой платформы сломал ему сжимающую пистолет кисть. Второй удар, но уже кулаком, пришёлся жандарму в грудину, которая рассыпалась на осколки и поразила ему сердце.

Далее следовали остальные жандармы из штурмовой группы, Арким врезался в толпу и начал раздавать молниеносные затрещины, которые раскалывали им черепа и опрокидывали их в стороны. Меньше минуты спустя Арким остался среди трупов.

Он быстро затащил их в комнату, по три за раз и плотно набил ими санузел.

— Матерь божья! — отступил назад Виктор Гюго, увидевший сюрреалистичную картину из нагромождения тел, которые заполонили небольшую комнатку с латунным унитазом.

— Нет, это революция, — повернулся к нему Арким.