Жена неверного маршала, или Пиццерия попаданки

ГЛАВА 38

– Здесь слишком много, – покачал головой Денвер и придвинул к себе четверть пачки. – Этого вполне достаточно.

Деньги? Мне сейчас совершенно плевать было на деньги.

Я отдал бы миллион, отдал бы свое состояние.

Меня накрыло.

– Забирай все. И дай мне уже с ней поговорить!

Руки дрожали, как у горького пьяницы.

В груди, в области сердца болело так, словно туда попала разрывная пуля. Она ранила меня. Ранила тогда, когда я меньше всего ожидал атаки.

И, кажется, это было смертельно.

Манон, Манон, Манон…

Как ты такой стала?

Кажется, прошла целая вечность прежде, чем я оказался в комнате для приват-танцев.

Полумрак, колышущиеся занавески, большой мягкий бархатный диван… Своей интимностью и укромностью она здорово напоминала бордель.

Я подумал, что если какой-нибудь придурок, да хоть даже сам кронпринц закажет приватный танец Манон в такой вот комнате, то до утра он не доживет.

Помрет крайне трагических обстоятельствах, которые я с удовольствием организую.

И вот тихонько звякнули монетки и цепочки, и моя жена скользнула за занавеску.

Она была в том же самом искрящемся лифе и юбке, которых в этот момент мне со страшной силой захотелось ее лишить.

Нет, я, конечно, в курсе про дикий, безумный, первобытный всплеск желания, когда маг альфа-класса встречает свою пробудившуюся лаури с печатью на лбу. Отец мне рассказывал.

Но учитывая свою достаточно хладнокровную натуру, я не предполагал, что это произойдет вот так – почти с полной потерей контроля.

Контроль над собой я терять не любил.

Это бесило. Но сейчас я вообще ничего не мог с этим поделать.

Глядя мне прямо в глаза, Манон с издевкой усмехнулась и стала танцевать.

Подняла маленькую босую ножку и изящно смахнула ей поднос с закусками с низкого столика.

Ваза, полная фруктов, со страшным звоном рухнула на пол. Манон нарочно сделала так, что графин с водой упал и разбился прямо около моих ног, окатив сапог градом осколков.

А потом она вскочила на столик и закружилась в вихре золота, мелькающих грациозных рук, ног, шелковистых локонов и магических глаз.

Зеркальная поверхность стола, отражая весь этот свет, бликовала и создавалось ощущение, будто передо мной фантастическое неземное существо из древних сказаний.

Да, была такая легенда, которую рассказывала мне в детстве мать.

Про фей, которые танцуют лишь раз в триста лет, в Ночь сирфов при свете луны.

Смертный, который увидит фею в такой момент, обречен всю оставшуюся жизнь грезить увидеть этот танец еще хотя бы раз. Неприкаянным бродить по лесам и пустошам, до боли в глазах вглядываясь во тьму в надежде увидеть залитую лунным светом поляну и хрупкую фигурку, кружащуюся в ритуальном танце.

И умереть где-нибудь под кустом обросшим, жалким, полубезумным бродягой, так больше ни разу и не узрев желанный силуэт.

Мой отец, который был намного более рациональным человеком, велел не верить в эти бредни, которые рассказывала мать.

Но сейчас я смотрел на Манон и понимал, что если эти феи и впрямь существуют, то она даст им сто очков вперед.

Еще немного и просто сойду с ума от желания обладать ей!

Моей лаури.

Я сходил с ума.

Реально, по-настоящему помешался на этой роскошной девушке. Она была не только красива. Нет, не была просто красивой картинкой, какой являлась, к примеру Серилла и все остальные женщины, которых я знал до этого.

В Манон чувствовался стальной стержень, огромная сила духа и воля. После долгих лет службы в армии я научился определять такие вещи в солдатах и офицерах.

Но почему с самого начала не разглядел этого в своей собственной жене?

Еще немного и я просто насильно овладею ей, как бог Арей когда-то овладел той женщиной, ставшей прародительницей Альберонов.

Один раз я уже чуть было этого не сделал, и мне самому сейчас мерзко это было вспоминать.

Я уже понял, что если возьму ее без ее на то согласия, она никогда в жизни мне этого не простит.

А я хотел ответных чувств. Хотел видеть свое отражение в ее глазах, потемневших от желания. Хотел, чтобы она, задыхаясь от страсти, стонала мое имя.

Стонала от наслаждения, называла меня по имени много, много раз.

Это казалось так просто – наброситься на нее, смять, подчинить, уложить прямо на этот стол и там…

Чего мне стоило сдерживаться!

Одни боги знают, каких нечеловеческих усилий стоило сдерживаться.

– Прекрати, – сквозь зубы процедил я.

– Но вы же оплатили приват-танец, господин маршал. Я должна исполнить.

– Разумеется, исполнишь. Только в моем доме. В моей спальне.

Мой холодный тон словно отрезвил ее. Манон остановилась и, как фурия, спрыгнула со стола.

Красивая. До чего же она стала красивая и недоступная!

Великолепная.

С оглушительной яростью и презрением, застывшими в прекрасных глубоких глазах.

Там была не то, что глубина. Бесконечная, бездонная пропасть.

Она манила, утягивала туда, и я понимал, что мне уже не выбраться.

Все, бесполезно.

Я в твоем плену, Манон. И крепче его нет.

А ты теперь будешь в моем.