Очнулся в целительском покое и тут же приподнялся на койке, не обращая внимания на слабость и головную боль.
Обложенное какими-то листьями и обмазанное мазями плечо противно заныло. Смахнув листья, углядел на коже чернильные разводы, напоминающие уродливую кляксу.
Неподалеку в простом кресле, углубившись в книгу, восседал сам император Авл.
– Что с моей женой?
– А, очнулся. Это хорошо. Сильно тебя проклятием зацепило, Кайран. Я уж боялся, не выкарабкаешься. Не могу же я потерять своего драгоценного маршала, сам понимаешь. Кстати, а с ладонью-то у тебя что было? Выжжено все магией до мяса. Целитель еле-еле залечил.
Я мельком посмотрел на руку – страшный ожог прошел, и место раны уже было затянуто новой тонкой розовой кожей.
Да и хрен бы с ней, с рукой!
– Я ухожу в отставку. Я не смог обеспечить безопасность.
– Ты мне это, маршал, брось. Уже доказано, что на площади произошло божественное вмешательство. Точнее, богини справедливости Астреи. А против богов, сам знаешь, не попрешь. Но ничего, ничего… Кстати, эти дакийцы оказались понимающими ребятами, выразили сочувствие, особенно Друзилла. Клод от нее в восторге. Да и я рад, что у меня будет такая невестка. Хорошая девочка – тактичная, вежливая…
Авл говорил, но я его почти не слушал. Я хорошо знал эту тактику императора, когда он плавно и мягко уводил человека от неудобной темы. От того, о чем он не желал говорить.
– Ваше Величество, моя жена мертва? – тихо спросил я.
– Кайран… – Авл выдохнул и на пару секунд закрыл глаза, собираясь с силами. – Есть кое-что... О чем я тебе сейчас скажу. Мой целитель настаивал, чтобы мы скрыли этот факт, но я считаю – ты должен знать.
Было так глупо и наивно надеяться, что он сообщит о том, что Манон поправится.
Но я – идиот, потому что внутри вспыхнула безумная надежда.
Я не представлял, ЧТО он сейчас мне скажет.
– Дабы лучше понять природу проклятия и поставить точный диагноз, целители обследовали твою жену и… – медленно начал император. – Она была беременна, Кайран. Срок очень маленький – неделя, может полторы… Скорее всего, Манон и сама не знала.
Все вокруг отдалилось. Мне стало нечем дышать, а в груди вспыхнул пожар.
Манон ждала ребенка?
Моего ребенка.
О, боги…
– Скажи мне, что проклятие можно победить. Просто скажи мне это.
Авл покачал головой и отвел глаза.
– Мне очень жаль, Кайран. Шансов на избавление нет. Ни единого шанса. Целители приостановили его распространение. Ее тело не подвергается тлену, оно сейчас в замороженном состоянии. Но ты… В общем, нельзя ее так оставлять. Это нехорошо. Против богов и самой жизни. Мертвое нужно отдать богу мертвых.
– Что? – прохрипел я.
От разрывающей боли я с трудом соображал.
– Ты должен позволить ей уйти, Кайран.
– Я найду лекарство! Говорят, в дальних землях есть…
– Это гибельное проклятье. Сам знаешь, что от него нет, и никогда не было лекарств. К тому же… Вмешались боги. Боги хотят, чтобы твоя жена умерла. Отпусти ее, не мучай.
Я знал, что император говорит правду. Гибельно проклятый обречен.
Моя жена и неродившееся дитя были обречены.
– Наемных убийц, которые совершили преступление, мы поймали вчера утром и повесили вчера же вечером без всякого суда, – сообщил император Авл и очень осторожно продолжил. – Главную заказчицу – Сериллу Дамвиль задержали на северном тракте сегодня утром. Она переоделась простолюдинкой и перекрасила волосы – надеялась, ее не узнают. Гвардейцы поймали преступницу и доставили в гарнизон…
Медленно поднялся и хрипло спросил:
– Вы хотели судить ее?
– Планировал, – поморщился император. – Серилла все-таки особа известная и ее отец – уважаемый в городе торговец. Меня могут обвинить в беззаконии, если не…
– Вы же понимаете, Ваше Величество, что суда не будет?
Авл смерил меня долгим взглядом и кивнул:
– Имеешь полное право.
Я медленно ступил в тюремную камеру и остановился напротив нее.
Серилла сидела на стуле, закинув ногу на ногу. Ее независимый вид не вязался с затрапезным платьем, которое было ее маскировкой. Свои знаменитые красные локоны она перекрасила в русый цвет. Но и это не помогло ей уйти.
– Привет, сладкий, – спокойно сказала она. – Ты плохо выглядишь. Видишь, до чего тебя довела жизнь с этой бракованной уродиной. Правда, я хотела, чтобы ты поверил в измену и прибил ее собственными руками. Но и так вышло неплохо.
Я сдержал порыв ярости, чтоб не накинуться на нее в ту же секунду и придушить.
Придушить – это слишком легко.
Перед смертью она должна страдать.
– Зачем ты это сделала? Неужели не понимала, что я тебя из-под земли достану?
– А что толку? Твою ненаглядную женушку уже не вернуть. Живи теперь с этим.
– Зато ты жить не будешь.
– Почему это не буду? – легко пожала плечами Серилла. – Меня станут судить. Отец уже нашел хороших адвокатов и выход на судью. Пока суд да дело, плюс вся эта бумажная волокита… Я буду жить, Кайран, мой сладкий. И когда-нибудь выйду замуж за императора. Смотри, что я себе нагадала.
И Серилла достала из-за пазухи карту, на которой была изображена торжествующая королева, сидящая на троне. У ног ее валялся череп, увитый пышными алыми розами.
Я смотрел на нее в полном изумлении. Эта женщина почему-то действительно верила, что уйдет от возмездия. Я когда-то считал ее такой искренней, живой и умной, полный болван! Мне и в голову не могло прийти задуматься, какая она на самом деле.
Я сам привел в нашу с Манон жизнь это чудовище.
Я виноват в смерти своей любимой.
Лишь только я один.
– Ты дура, шлюха и убийца, Серилла. Самое мерзкое и грязное сочетание.
Девушка изумленно захлопала ресницами, а в следующее мгновение я вонзил меч прямо ей в горло. Кровь хлынула из раны, заливая ее платье и пол вокруг.
Дамвиль упала на пол, бешено вращая глазами и царапая ногтями каменный пол. Я наклонился над ней и влил в ее рану немного своей магии, чтобы она не умерла сразу.
– Но к-а-аак же… Как же с-с-суд? – клокоча, прохрипела она.
– Ты будешь умирать долго, очень долго с осознанием того, что ничто уже не спасет тебя. Совсем одна, в луже собственной крови. Вот твой суд.
Перешагнув тело этой падали, я захлопнул дверь в камеру и повернул в замке ключ.
Оставалось самое тяжелое.
Я должен был попрощаться с Манон.
Она лежала в пустой и холодной комнате без окон. Лежала не на кровати, а на каменном одре, в окружении цветов, которые постоянно меняли, стоило им начать увядать от царившего здесь холода. Мне объяснили, что они были призваны сдерживать проклятие, но больше всего на свете это напоминало похороны.
Это и было похоронами.
Ее тело было ледяным, на ресницах и посиневших губах блестел иней. По синей коже расплылись чернила проклятия.
Но все равно моя жена была прекрасна и бесконечно любима мною.
– Во что вы ее обрядили?
На Манон зачем-то надели короткую кожаную куртку, какие у нас леди не носят, обтягивающие черные брюки и высокие сапоги. Под курткой была какая-то диковинная кофта с высоким горлом и странной надписью на груди, тоже обтягивающая.
– Мы не переодевали леди Альберон, так как времени на сдерживание проклятья было мало. Эта одежда появилась на ней в момент поражения проклятием, господин маршал, а все, что было на ней, исчезло, – тихо ответил целитель. – Полагаем, это побочный эффект этой магии, ведь проклятья такой силы еще до конца не изучены…
Я притронулся губами к ее животу, затем ко лбу с месяцем. Не мог вынести, что целую свою жену в последний раз.
Ни разу в своей жизни, даже будучи мальчишкой, я не проронил ни слезинки. Даже, когда получал травмы и увечья, даже когда потерял мать, а потом отца.
И вот сейчас я почувствовал на своих глазах слезы в первый раз.
Мои первые слезы по девушке, которая сделала меня бесконечно счастливым, а потом до краев наполнила горем.
Опустился рядом с ее смертным одром на колени, взял ледяную руку и прикоснулся к ней лбом. Не знаю, сколько времени простоял так, не шелохнувшись, пока к моему плечу не притронулся император.
– Кайран, пора.
– Сразу после того, как заморозку уберут, ее не станет?
– Проклятие слишком сильное, господин маршал, – прошелестел целитель. – Оно превратит ее тело в пепел в ту же самую секунду, как только я сниму чары.
В последний раз я прикоснулся губами к губам Манон и кивнул.
Целитель взмахнул ладонью.
Прощай, моя ферай.
А меня ждет смерть в песках Шезаама.