Жена неверного маршала, или Пиццерия попаданки

ГЛАВА 63

Думала, в моем мире и в Орлании время течет одинаково. А на самом деле здесь прошло целых семь лет! И все это время мое тело лежало в лесу, как законсервированное. Никто не наткнулся на него, не нашел. Ну, это положим, богиня отвела и скрыла…

И все-таки, семь лет! Целых семь лет! Я ничуть не изменилась за это время – ни единой морщинки не прибавилось.

В этот момент мимо по лестнице пулей пробежал какой-то небритый невзрачный мужик лет сорока. На всю площадку пахнуло перегаром.

Я с огромным трудом узнала в нем… Ромку. За которого замуж собиралась!

Вот только сорока ему еще не было.

Го-о-осподи!

Рома и Ирина поженились и поселились в моей квартире! Держите меня четверо!

Прежде, чем позвонить в до боли знакомую черную с серыми полосочками дверь, я перевела дыхание.

И тут она распахнулась.

– Ну, чего тебе еще? Достал уже! Нет у меня бабла, нету! Только завтра получка будет! Ну чего вам надо, девушка? Не видите – вы не вовремя!

На пороге моей собственной квартиры стояла женщина, в которой я с превеликим трудом узнала свою бывшую подружку Иришку. Прошло семь лет, но она изменилась так, словно все двадцать!

Располневшая, вся какая-то отечная, с серым лицом и огромными синяками под глазами, с тусклыми волосами и совершенно потухшим взглядом. Одета бывшая подруга была в какой-то застиранный махровый халат и тапки на босу ногу и…

И в ее ушах покачивались мои сережки!

Да, мои сережки в виде сердечек. Они, конечно, были не из серебра, но очень симпатичные и потому одни из любимых.

– Почему же это не вовремя? – усмехнулась я, и отодвинув ее, прошествовала в квартиру. – Мне очень даже любопытно было узнать, как вы с Ромой без меня живете.

– Н-н-н-н… Нина? – ахнула бывшая подруга. – Неужели ты? Мы думали, ты умерла…

– И тут же поженились. С горя, наверное.

Я прошлась по своей уже теперь бывшей квартире, не в силах сдержать злость. Ирина поменяла тут абсолютно все, чтобы, наверное, ничего не напоминало обо мне. Только вот, когда тут жила я, то в квартире были белые обои, чистота, порядок и самый минимум вещей. Оттого она казалась светлой и большой. Иришка переделала интерьер в темно-бордовые тона и за прошедшие годы порядочно так захламила двушку. Я бы ни в жизни не узнала в этой темной неуютной квартирке свое бывшее жилье.

Единственное, чем не побрезговала дорогая подружка, это некоторые мои вещи – украшения, стиральная машинка, микроволновка и холодильник.

Стараясь не обращать внимания на бардак и гору немытой посуды в раковине, я открыла холодильник, нашла там йогурт, открыла и принялась есть.

– Вообще-то, залезать в чужой холодильник невежливо, – поджала губы подруженция.

– Этот холодильник я покупала на свои кровные, поэтому имею полное право, – мило улыбнулась я.

Ирина смотрела на меня во все глаза.

– С ума сойти, ты вообще не капли не изменилась, Нинка. В морозилке, что ли, пролежала? Куда ты вообще пропала?

– Вышла замуж. У меня красивый богатый муж, который меня обожает и собственный бизнес.

– Ничего себе! Это в Италии, что ли? Он что, итальянец? Как ты с ним познакомилась? Когда допрашивали нас, менты сказали, что на рейс ты так и не села. Ну, очуметь у тебя и шубка! Это же настоящий соболь! Это ты мне в подарок из Италии привезла, да?

Я усмехнулась.

– Лучше расскажи про вас с Ромой.

– Мы… Когда ты пропала, мы очень переживали оба, на этой почве и сошлись, а потом поженились, – отвела взгляд Иришка. – Ты же не можешь нас винить! Тебя-то тут не было!

С ума сойти… Она в наглую заливала мне, что они собрались пожениться ПОСЛЕ моего исчезновения, а не ДО.

– У Ромы тоже свой бизнес, – кичась, заявила подруга. – Живем отлично, два раза в год летаем на отдых. Он меня очень любит, пылинки сдувает, на руках носит. Вот недавно подарил большой букет роз и... И сумочку брендовую!

– Ясно.

– Слушай, Нин, насчет квартиры… Понимаешь, так вышло… Она теперь моя. Ты не сможешь ничего доказать. Давай не будем встревать во всю эту бумажную волокиту и решим все мирным путем. От моей тетки остался дом в деревне, можешь забрать его…

– Дом в деревне взамен двухкомнатной квартиры почти что в центре города? – выгнула бровь я. – Да ты, блин, издеваешься!

Но сейчас, именно сейчас мне не хотелось с ней спорить и вступать в бой. Мне нужно было пережить, отрефлексировать то, что произошло со мной... Поэтому я взяла у нее ключ от дома тетки и, не слушая больше расспросов Ирины, вышла из своей бывшей квартиры прочь.

Я лежала на маленьком топчанчике, укрытая шубкой, и смотрела на огонь, слушая, как дождь шелестит по крыше дома.

Первое, что сделала, зайдя внутрь, принялась топить печь. Дом долго стоял нетопленным, и его следовало прогреть.

Несмотря на лето, зарядили дожди и ночью было холодно.

Между прочим, я теперь отлично умела топить печи!

Вот только легче от этого не было. Семь лет прошло, семь долгих-долгих лет, за которые я совершенно выпала из этой жизни и потеряла всякий стимул оставаться тут.

Вся моя реальная, настоящая жизнь теперь была там, в Орлании, в теле Манон Альберон.

Будь только у меня возможность, я б тот час вернулась туда, домой!

Но как? Как?

Да никак…

И теперь все мое будущее пройдет в тоске по дивному миру и мужчине, которых я потеряла навсегда.

– Весьма оптимистичные мысли, дорогуша, – послышался знакомый голос. – Неужели ты реально надеешься, что у тебя будет какое-то будущее?

Я встрепенулась и увидела ее!

Женщину в белом брючном костюме с золотыми часами и бриллиантовыми сережками.

Богиня Астрея бесцеремонно прошлась по горнице, потерла деревянный стул белым платочком и уселась. В убогой обстановке деревенского дома она действительно смотрелась богиней.

– Что ж, в конце концов, вышло неплохо. Ты выполнила мое поручение, Нина Малинина и свершила эту месть. Кайран Альберон убит горем и страдает так, как едва ли может страдать человек.

При одном упоминании о муже сердце дрогнуло.

– Кайран…

– Манон умерла прямо на его руках, сраженная гибельным проклятием, – кивнула Астрея, внимательно разглядывая меня. – Но, боюсь, ты нарушила свое обещание, дорогуша. Обещала, что не влюбишься в него, а влюбилась, как кошка. Еще и зачала ребенка…

– ЧТО?

Я стала задыхаться, как выброшенная на берег рыба.

Я что, была беременна?

О, мой бог! Боже, боже!

– Маршал узнал, что потерял. Он ведь всегда так сильно хотел детей. А тут двойная потеря. Неплохо, не так ли? Ну, а теперь с тобой… Напомни-ка, что я тебе пообещала за нарушение моего запрета?

– Ты сказала – убьешь меня…

– О, не совсем, дорогуша. Я сказала, что уничтожу твою душу, а это намного страшнее. И она больше никогда не сможет возродиться ни в какой другой жизни. Тебя просто не станет в этой Вселенной. Ты исчезнешь безвозвратно и навсегда. Это будет справедливо. Не так ли, Нина Малинина?

Не успела я слова сказать или пошевелиться, как Астрея возникла передо мной и направила свой золотой посох, запылавший в ее руке.

Это было так страшно

Так неотвратимо…

Сама смерть смотрела на меня – никто не сможет противостоять всесильной богине справедливости.

Я схватилась за грудь, которую стало нестерпимо жечь.

Так горько и жутко умирать, особенно, когда совсем недавно до этого ты был так счастлив…

Но вдруг бриллиантовое сердце на моей груди ярко вспыхнуло алым, и Астрею вместе с ее карающей золотой магией отбросило назад.

Да так, что она упала.

– Так, я не поняла. Это что вот сейчас было?

Как во сне я увидела в убогой комнате еще одну женщину, которая сказала эти слова.

Жгучая брюнетка в обтягивающем красном платье и красных туфлях на высоченном каблуке, такая потрясающе красивая, что у меня перехватило дух.

– Анора, богиня любви… – прошипела Астрея. – Принесли иблисы. Ну конечно, куда уж без тебя?

– Разумеется, никуда, Астри, – ухмыльнулась женщина. – На этой девушке – мой артефакт и она находится под полной моей защитой. Ты не смеешь и пальцем прикоснуться ни к ней, ни к ее суженому, который ей его подарил! Между ними связь, на которую ты повлиять не можешь.

– Это несправедливо! Это вообще не наш мир!

– Возможно. Но это любовь. Тебе не понять, – с издевкой проговорила богиня любви. – Кстати, ты помнишь о нашем недавнем разговоре на пиру у Юпитера? Если все-таки передумаешь, с радостью кого-нибудь тебе подыщу. А то ты последнее время стала такая злая, нервная, кидаешься на всех. Очевидно же, что это от недотр…

– Хочешь сказать, ты сейчас вернешь ее в тело Манон и даже их ребенок сохранится? – рявкнула Астрея. – И они получат свое «долго и счастливо»? Хотя бы ребенка дай у них забрать – это будет справедливо. Пусть погорюют, поплачут, они заслужили мучения и долгие, долгие страдания…

– Фигушки тебе, а не их ребенка! Совсем с дуба рухнула, Астри?

– Вот ты всегда такая добренькая, понятно, почему тебе молитв больше приносят… – процедила Астрея.

– Только нужно поторопиться, – Анора озабоченно посмотрела на старые часы с разбитым циферблатом на своей руке, не вязавшиеся с ее идеальным образом. – Иначе тело Манон сожрет гибельное проклятье, которое, между прочим, поразило ее по твоей вине, Астри! Ты только притворяешься такой справедливой, а на деле вредная, капризная и завистливая бабища! Я же говорю – это все от недотр…

– Ладно-ладно! – закричала Астеря. – Только тело Нины Малининой я забираю себе.

– Годится! – легко согласилась Анора.

– В смысле, она мое тело забирает? Куда? – обалдела я.

– Да есть там одна страшненькая горбунья, – махнула рукой богиня справедливости. – Все молится и молится, бедняжка, просит у меня красоты и счастливой жизни. В академии магии, где она учится, над ней издеваются все, кому не лень. Вот я ее душу и переселю к тебе, в твой мир. Будет равноценный обмен двух душ из разных миров.

Но… Я и представить себе не могла, что в теле Нины окажется кто-то другой.

Звучало жутко.

– Все по-честному, – кивнула богиня любви. – Таким образом, гармония и равновесие между двумя мирами сохранятся. Думай быстрее, Нина. Счет идет уже на секунды. Иначе вернуть тебя в Манон будет невозможно.

– Я согласна! – уже не капли не сомневаясь, воскликнула я. – СОГЛАСНА!

Сердечный камень на моей груди заискрился мощным ало-бриллиантовым сиянием. Оно окружило меня, окутало, обвило, точно широкой лентой из сильнейшей, могучей магии.

Я закрыла глаза и позволила этой магии вести меня. Погрузилась в нее целиком, от головы до кончиков пальцев. Слышала ее, как будто это бурлила густая полноводная река.

А потом меня вышвырнуло на берег. И свет вокруг исчез.

Я услышала голоса, почувствовала жуткий холод и запах цветов.

И среди этих голосов был один, знакомый и бесконечно любимый голос Кайрана.

Она сказал:

– К иблисам это все! Отменяйте разморозку, живо! Я найду противоядие от этого гибельного проклятья, даже если мне придется открыть врата в ад!

Я тихонько выдохнула и открыла глаза.

Я лежала на постаменте, обложенная цветами – похоже, меня уже хоронили. Хоронили, блин! Как они могли?

А затем увидела чеканный профиль Кайрана. Убитый горем муж даже не смотрел на меня – он командовал, отдавал приказы, а император Авл, который тоже присутствовал здесь, мягко убеждал его меня отпустить. После чего махнул рукой бородатому мужику в одеянии с крестом и орлом – целителю.

Мол, давай, приступай.

Приступать к чему?

Они не кремировать ли меня собрались?

И в смысле отпустить?

Я не разрешаю себя отпускать!

Слабым голосом я позвала Кайрана по имени.

Он обернулся, и выражение его лица поменялось…

Это его лицо я не забуду никогда в своей жизни.

– Я же сказал – прекратить! – заорал муж, и магией отшвырнул от меня целителя, который отлетел аж к дальней стенки.

Дядька медленно поднялся, потирая бока, поправил капюшон и обалдело заявил:

– Поразительно – гибельное проклятье пало. И даже чернила сходят с кожи прямо на глазах… Это чудо! Чудо богов! Маршал Альберон, ваша жена – святая!

Но Кайран не слушал бородача.

Он подхватил меня с одра, тормоша и сжимая так крепко в железных объятиях, что я едва-едва могла дышать.

Прижал к своей широкой груди мою голову, трогая волосы и выдыхая, вдыхая их запах, что-то шепча, как в бреду.

– Манон… – горячо выдохнул он мне в самое ухо и усадил к себе на колени. – Жива… Ты беременна, Манон. Ты знала об этом? Знала? У нас будет ребенок!

– Забавно, что ты мне это сообщаешь, а не я тебе, – прыснула я, но очень быстро посерьезнела. – Я люблю тебя, Кайран.

Сказала и отвела с его лба небрежно упавшую прядь его русо-пепельных волос.

Да, теперь я могла сказать правду и не бояться гнева богини или чьего-то осуждения.

И тогда он поцеловал меня.

Моя новая жизнь, самая счастливая на свете…

Ну, привет!