Жена неверного маршала, или Пиццерия попаданки

ГЛАВА 45

Волосы Сериллы. Она сказала, что принимала ванную, но они не были мокрыми или хотя бы влажными.

– Ты сегодня особенно суровый, мой орел! – Серил попыталась обнять меня. – Словно неприступная скала. Мне нравится. В последнее время ты был какой-то задумчивый, но теперь вижу, лишние мысли о твоей глупой женушке-гусыне ушли, ты полон сил и мы готовы продолжать.

Претемный, какая же дешевая, насквозь фальшивая и злобная, охочая до денег и положения в обществе…

Как я раньше не видел?

Почему был так слеп?

Почему потакал ей?

Врезать бы самому себе!

Резко вспомнились все эти слухи о любвеобильности Серилл. О том, каким местом она прокладывала себе путь от дочери купца до светской дамы, и о том, что за титул Сери готова все отдать.

Я всегда пропускал это мимо ушей, полагая, что она выбрала меня, потому что выбрала меня, а остальное лишь пересуды.

А ведь ей, действительно, было наплевать, кто ее имеет. Как она смотрела в зеркало, как любовалась собой…

Ладно, хорошо, я – идиот.

И сейчас, кажется, получу за это в полной мере.

Оставил девушку в сторону и прошел в купальню. Из крана действительно лилась вода, но видно было, что ее включили недавно.

– Где он? – я прошелся по комнатам.

– Кто? – девушка наивно захлопала ресницами. – Не понимаю, о чем ты, сладкий?

Ее любовник обнаружился под кроватью – голый и трясущийся от страха, он представлял собой жалкое зрелище. Пожалуй, более жалкое представляла только сама Серилла, лепечущая:

– Сладкий, я все объясню, сладкий! Это не то, о чем ты подумал.

Я без труда узнал в этом мужчине Мултона Ла Вара, который занимал один из руководящих чинов в Императорской эпидемиологической инспекции. Едва выговаривая слова от ужаса, он молил меня не причинять ему вреда, уверяя, что не имеет никаких видов на леди Дамвиль.

– Даже если бы и имел – мне абсолютно наплевать на эту дешевую шлюху, – бросил я.

Глаза Сериллы широко-широко открылись, а рот округлился в виде буквы «о».

Похоже, она ожидала, что я закачу сцену ревности и заявлю на нее свои права собственника.

Моя холодная реакция стала для нее сюрпризом.

И Серилла, обычно очень мягкая и сладкая, как кошечка, благовоспитанная Серилла закатила грязную истерику.

– Ну и уходи от меня! Уходи! И с кем ты останешься, Кайран?

– Со своей женой.

– С этой бракованной уродиной, над которой потешается высший свет? – злобно захохотала Дамвиль.

– Манон – самая красивая и желанная для меня женщина на всю оставшуюся жизнь. Скоро весь свет будет у ее ног. А ты и мизинца ее не стоишь.

После этих слов я, уже не слушая истерик, клятв и мольб выставил обоих любовников за дверь прямо в том, в чем они и были.

Самое удивительное, что я не испытывал к Серилле и тени ревности.

Лишь только брезгливость и… облегчение.

А, ну и еще злость на себя за то, что был таким слепым, глухим и самонадеянным болваном!

Эта злость в конечном счете и сыграла со мной плохую шутку.

Я разогнал фаэтон до предела его скорости, которая, конечно же, во много раз превысила допустимую.

Что-то небольшое мелькнуло перед капотом, и послышался звук удара.

Кажется, сбил какого-то маленького лесного зверька.

Ну и претемный с ним!

Однако, проехав немного, я покачал головой, притормозил и сдал назад.

Нет, не могу так оставить.

Живое же существо…

Сбитый мной зверь лежал на обочине.

Он оказался вовсе не лесным – это был щенок. Он тихонько поскуливал, жалобно глядя глазами-бусинками. Удар пришелся на заднюю половину его туловища – судя по неестественному положению лап, позвоночник был перебит.

Целительство никогда не было моим профилем, к тому же оно жрет магию только так, полностью истощая резерв.

Даже резерв класса-альфа, как у меня. Если я сейчас потрачу его на щенка, то несколько дней буду ходить пустым.

Он был беспородный, но красивый, лохматый-прелохматый. Сейчас эта кудлатая шерсть свалялась и висела клочьями, но если его хорошенько отмыть, то она, скорее всего, будет красивого кремового цвета.

Нужно отвезти животное к целителям и хорошенько им заплатить – тогда они залечат травму.

Но… Время ведь уйдет, а с ним вероятность того, что щенка можно будет излечить полностью.

Такие серьезные раны нужно исцелять сразу – тогда это пройдет без последствий.

– Потерпи чуть-чуть, парень. Все будет хорошо.

Я положил руку на бок щенка, и от нее в тело собаки заструилась моя багровая магия.

Она была боевой, а не целительской, поэтому ее потребовалось много, очень много, к тому же весь процесс занял около часа.

Когда я почувствовал себя совершенно опустошенным, щенок радостно тявкнул и вскочил на ноги.

Он снова мог ходить, да и вообще, судя по виду, стал совершенно здоров. Даже шерсть стала чистой и блестящей, как будто его вымыли шампунем.

Как раз такого цвета, что я и предполагал.

И что же сделал этот дурачок, исцелившись?

Правильно, выбежал прямо на середину дороги и принялся весело и бестолково гоняться за своим хвостом.

Выругавшись, я подхватил щенка и сунул на заднее сиденье своего фаэтона.

Я пожалею об этом. Уверен, пожалею! Какой из меня сейчас хороший хозяин этому псу? Мне б со своими демонами разобраться и сладить...

По приезду в город мне нужно было в гарнизон – решить кое-какие вопросы. Но как будто сама судьба заставила меня свернуть в торговый квартал и припарковать свое средство передвижения неподалеку от места, где поселилась Манон.

Я сразу же увидел ее саму, и сердце екнуло.

Моя жена снова возилась с красками.

Только на этот раз красила не столы со стульями, а стену. Она нарисовала большой желтый треугольник, на котором сейчас изображала красные кружки поменьше.

В зубах у нее была зажата кисточка с зеленой краской.

Даже сейчас, в простом темно-зеленом платье, переднике и белой косынке, как у служанки, Манон была прекрасна.

С этим ее сосредоточенным видом и локонами, выбившимся из-под косынки на лоб.

Покончив с треугольником, жена приступила к буквам. И вскоре под треугольником уже красовалась надпись «Уголок пиццы».

Пицца – что такое пицца?

Впервые слышу это слово. Но, судя по всему, это что-то вроде пирога.

Манон хочет открыть кофейню?!

Странно. Вообще-то, по идее, ничего в этом странного нет – всем известно, что Лафойеты прекрасные повара и рестораторы. Но ее дед ясно дал понять, что на Манон родовой талант отдохнул.

Она не умела готовить и никогда не проявляла к этому интереса.

Похоже, проснувшаяся лаури раскрыла в ней еще один талант.

Девчонка, которая в тот раз мертвой хваткой вцепилась в Манон, крутилась рядом с ней. Судя по тому, с каким восхищением ребенок смотрел на мою жену, девчушка души в ней не чаяла.

Предсказание с долбанным горшком гласило, что Манон, если ей суждено будет забеременеть, станет плохой матерью, но сейчас я видел, что это не так. Она станет замечательной, нежной и чуткой мамой – в этом не было никаких сомнений.

Она оживленно болтала с девочкой, когда они принялись натягивать над окошком полосатый навес.

Некоторое время они воевали с непослушным куском ткани, а я боролся с желанием подойти и помочь.

Но я понимал, что сейчас не время. Я не могу вот так просто ворваться в ее жизнь с воплем, что был слепцом, а сейчас вдруг прозрел.

Это вызовет в ней лишь отчуждение и страх.

Вообще-то Манон с девочкой прекрасно справились и без меня – их усилия увенчались успехом и они скрылись из виду.

Мне очень хотелось войти в пиццерию вслед за ними и поговорить с женой, но сейчас это будет не к месту.

Нельзя сейчас мне к ней. Нельзя.

Я совсем уж было собрался уехать, как тут из дверей выскочила девчонка и направилась в сторону рынка.

Когда она проходила мимо, я ее окликнул.

Выражение лица девочки вмиг стало испуганным и враждебным.

Дожил, Кайран Альберон – уже маленькие дети тебя шугаются, словно ты монстр какой-то.

В кого я превратился?

– Не бойся, я не сделаю ничего плохого. Лишь задам пару вопросов.

– Ты хотел сделать плохое! Хотел! Хотел увезти от нас Манон!

Я присел перед девочкой на одно колено, устанавливая зрительный контакт.

Такие ясные глаза.

Это могла бы быть моя дочь.

– Она моя жена. А жена должна быть вместе с мужем.

– Манон не хочет с тобой жить!

– Скоро это изменится, – усмехнулся я.

– Нет! Не отдадим! Никогда не отдадим нашу Манон!

– Она так сильно дорога тебе. Почему?

Я ждал ответа этой маленькой девочки.

Я действительно хотел понять.

– Потому что Манон – самая веселая, добрая и умная на свете! Она спасла меня и папу. А теперь мы все вместе откроем пиццерию, о которой будет говорить весь Орлиан!

Девчонка так смешно и гордо это сказала, явно повторяя за Манон, что я едва удержался от улыбки.

– Как тебя зовут?

– Миша. Мишель, – поправилась девочка, решив представиться более серьезно.

– Это тебе, Мишель.

Я открыл заднюю дверь своего фаэтона, достал оттуда щенка и протянул девчонке.

Завизжав от восторга, она тут же прижала к себе маленькую собачку.

Но через секунду устыдилась и с подозрением посмотрела на меня.

– Никакого подвоха, – я поднял руки ладонями вверх. – Так вышло, что подобрал его и сейчас подумал, что вы с ним подружитесь. Ты не должна меня бояться – даже если мы с Манон снова станем, как муж и жена, я не отберу ее у тебя.

– Обещаешь?

– Слово маршала Орлании.

Я смотрел вслед счастливой девочке, которая бежала вприпрыжку, крепко прижимая к себе щенка и гадливое чувство, оставшееся после Сериллы, ушло.

Теперь я точно знал, где оно – мое настоящее.

То, за что стоит сражаться.

Ради чего стоит жить и стремиться к тому, чтобы стать лучше, чем есть сейчас.

Я не должен больше мучить себя воспоминаниями о своем темном детстве, чувством вины и горечи.

Я не должен быть похожим ни на своего отца, ни на свою мать.

Лишь только на себя самого.

Достойного человека.

Благородного офицера.

Того, кто умеет признавать и исправлять свои ошибки.

Призраки прошлого умерли, кровь давно ушла в землю.

И на этой земле я выращу красивый, цветущий благоухающий сад.

Прибыв в гарнизон, я вызвал Мареля – своего адъютанта и доверенное лицо и велел ему выяснить, содержится ли в монастыре богини Айдос девушка-сиротка, подкинутая к дверям около двадцати лет назад.