Жизнь и миг

СЛУЧАЙ НА СТАНЦИИ ОВЕЧКА

Выполнить смертельно опасную операцию вызвались двое: коммунист, бывший фронтовик Павел Беленко и воспитанник комсомола двадцативосьмилетний Николай Убирайло.

Иностранная молодежная делегация должна была приехать в колхоз около полудня. Председатель Войнич, парторг Муссов, комсорг Цымбал, члены комсомольского комитета собрались вместе, чтобы еще раз, как и принято у хороших хозяев, проверить, все ли готово к встрече гостей.

В 11 часов 36 минут раздался мощный глухой взрыв. Муссов и Цымбал первыми выбежали из правления. Над крышами домов, над низкими фруктовыми садами и пристанционными строениями сиял огненный столб с огромной шапкой черного дыма. От второго взрыва зазвенели стекла в домах. Бегущий к машине председатель сельского Совета Жужуленко прокричал на ходу: «Что-то на станции!»

В 600 метрах от вокзала, прямо у поста, случилась беда с нефтеналивным составом. Огнем были охвачены 37 завалившихся многотонных цистерн с нефтью, 10 вагонов с сухим грузом, 20 цистерн взорвались одновременно.

Первыми к морю бушующего огня прибыли Жужуленко, Войнич, Муссов и члены комитета комсомола колхоза имени Ленина. По улицам села Заветное, где располагалась центральная усадьба колхоза, бежали десятки людей.

Сообщения о происшествии, поступившие в самые разные административные центры, привели в движение механизм противопожарных служб и аварийных подразделений железной дороги. К месту крушения были направлены силы из Ставрополя, Невинномысска, Армавира, станции Кавказская, Минеральных Вод, Краснодара. Но первый вал огня, первые удары взрывных волн, первые выбросы горящей нефти должны были принять на себя те, кто находился рядом.

Зинаида Туровская была дома. Подойдя к окну, она вдруг увидела яркую вспышку света. В первое мгновение она не могла понять, что произошло: окно выходило на огороды, а саму станцию и место аварии закрывало длинное складское строение. Зинаида выбежала во двор, увидела старшего сына, семиклассника Сережу. Они открыли калитку и побежали в ту сторону, откуда валил дым.

Метров через двести из-за угла склада навстречу им выскочил человек. Пламя свисало у него с рукавов, он убегал от огня, но бежать больше не было сил. Он падал и с трудом поднимался снова. За ним по земле катился дымный вал. Туровской не было отпущено на раздумья и нескольких секунд. Беда шла со стороны станции. Станция их всегда была аккуратной, спокойной и уютной, и пассажиры были веселыми и приветливыми — заходили к Туровской в вокзальный буфет с шутками и улыбками, и она отвечала им шутками и улыбкой. Но все изменилось в одну секунду.

Туровская с трудом узнала в человеке, к которому подбежала и теперь срывала одежду, рабочего железнодорожного разъезда Якова Шпрангеля.

— Яков Андреевич! — причитала она и рвала рукава пиджака, рубашку, рассыпая красные искры, задыхаясь от едкого дыма.

— Сережа! Беги за подмогой, — закричала она.

Когда Сергей вернулся, лицо было в саже, пионерский галстук выбился из-под куртки. С ним были женщины, их соседки, они подхватили пострадавшего, и Зинаида поняла, что теперь его спасут непременно.

Сергей побежал через железную дорогу, на другую сторону станции. Им управляло не только острое мальчишеское любопытство, которое разжигалось опасностью. Он видел, как рисковали взрослые, как бились с огнем, в нем поднималось горячее чувство готовности принять участие в сражении, и, когда он увидел и осознал, что взрослых мало, что их не хватает, он стал взрослым тоже. Он бросился к домам, которым угрожал огонь. Из одного вывел старушку. Начал выбрасывать вещи. Метался по комнатам, проверяя, нет ли маленьких детей, и столкнулся нос к носу с приятелем — Мишей Ганжерой. Тут же увидел — на помощь взрослым прибежали почти все его одноклассники. Рядом с ним оказались Сережа Хусанов и Володя Тимиркаев. Они были возбуждены, смелы, решительны. А затем увидел и учителей: Веру Абрамовну Терновскую, Василия Ивановича Травкина, Николая Васильевича Торона.

Это были только первые минуты очень трудного для ребят жизненного экзамена…

Из ремонтных мастерских пробирались к полотну два кадровых железнодорожных рабочих: коммунист Петр Гребеньков и Александр Салий. Огонь отреза́л им путь — с одной стороны, другой, третьей… Справа стояли жилые времянки — вагоны на рельсах. Там уже был огонь. Гребеньков и Салий видели, что через минуту от вагончиков не останется и следа. Они не могли понять: где же люди? Почему никто не выбегает наружу? Позже выяснилось: взрослые были на работе, а детей — около 20 мальчишек и девчонок — увели на прогулку в село за 10 минут до аварии. Жизнь словно взяла под защиту свое будущее.

Гребеньков и Салий должны были успеть пробежать пространство между стеной огня и вагончиками, которые вот-вот вспыхнут. Салий почувствовал, как огонь коснулся его виска, щеки. Ожог был сильным, внезапным. И в это время справа, со стороны вагончиков, он услышал детский тонкий крик. Он думал, что ошибся, но крик услышал и Гребеньков, который еще в страшном грохоте войны научился различать человеческие голоса. Пятилетний мальчуган, почему-то оставшийся один дома, стоял на вагонных ступеньках в трусиках и майке, смотрел на бушующее вокруг пламя и плакал, призывая заметить его и вернуть в привычную жизнь. Гребенькову и Салию, как и Зинаиде Туровской, не было отпущено на раздумья и секунды. Они прикрыли руками лица и побежали на крик. Салий схватил мальчонку, и двое взрослых мужчин, прикрывая с двух сторон третьего, совсем маленького, прорвались сквозь огонь к деревьям посадки, в которой ревели бульдозеры, пробивая просеки для пожарных машин.

Жители Заветного рыли канавы, чтобы не дать огню прорваться к станции, элеватору и селу, тракторами растягивали вагоны, цистерны.

К месту трагедии прибыли пожарные. Приехали секретарь Ставропольского краевого комитета партии, заместитель начальника УВД, начальник отделения пожарной охраны края, инженер-полковник Н. П. Андреенко, руководители железнодорожных служб.

Спустя минуту после приезда начальник пожарной охраны сменил туфли на сапоги, пальто — на плащ, шапку — на каску. Была проведена разведка наличных противопожарных средств, определена общая картина происшествия. Советская пожарная служба имеет на своем вооружении современные средства борьбы с огнем, а организация ликвидации очагов ведется по инструкциям, широко учитывающим самые разные варианты пожаров. За многолетнюю службу Н. П. Андреенко прошел прекрасную школу борьбы с огнем и сейчас ясно понимал, что бушующий перед глазами пожар потребует всех их сил без остатка. Видел Н. П. Андреенко и главную опасность, угрожающую всему вокруг, — сохранившиеся во время удара несколько многотонных цистерн с раскрытыми горловинами. Они раскалялись и с минуты на минуту могли взорваться.

Пожарный Николай Остапец работал с пенным генератором. Он подходил к огню, и в одно из его приближений справа, метрах в сорока от него, взорвалась цистерна. Николай был сбит с ног взрывной волной. Он видел: цистерны взгромоздились на вагоны с коксом, кокс горел и накалял цистерны. Остапец по-пластунски пополз к платформам. Включил генератор и в течение нескольких минут, лежа на боку, гасил кокс.

Предотвратить взрывы цистерн, которые уцелели при аварии и вокруг которых бушевал огонь, можно было лишь одним способом: закрыть доступ кислорода через сорванные горловины, защитить открытую нефть от языков пламени. Для этого горловины нужно было закрыть чем угодно. Достали асбестовое полотно, мешковину.

Выполнить смертельно опасную операцию вызвались двое: коммунист, бывший фронтовик Павел Беленко и воспитанник комсомола двадцативосьмилетний Николай Убирайло. Они шли на максимальный риск не ради сохранения цистерн — цистерны угрожали десяткам людей, работающих рядом.

Они подошли к огромным резервуарам вплотную. Полковник Андреенко приказал прикрыть их струями ледяной воды, и они полезли по черным, приваренным к выпуклым бокам цистерн лестницам вверх, а белые параболы воды, упирающиеся концами в их спины, поднимались за ними на многометровую высоту резервуаров.

Павел Беленко первым достиг горловины «своей» цистерны. Он увидел бушующую, закипевшую нефть — и плотно закрыл горловину. Задыхаясь в едких парах и дыму, перебрался на вторую цистерну — они были плотно прижаты друг к другу, как сигары в коробке, и стояли поперек пути. Он накрыл вторую горловину и перебрался к третьей. Если струи воды теряли его хотя бы на секунду, одежда начинала дымиться.

Николай Убирайло, прекрасный спортсмен, мастер спорта, ловкий, сильный, также подобрался к горловине, из которой выплескивались первые фонтаны кипящей нефти. Николай действовал автоматически — каждое мгновение вобрало в себя годы тренировок, работы, порой изнурительных физических занятий, но это была его профессия — вести битву с огнем в любую минуту. Он делал это с огромным самообладанием.

Николай укрепил на горловине асбестовое полотно, как-то странно взмахнул руками, словно хотел развести в стороны приросшие к нему две параллельных струи воды, и в этот миг полковник Андреенко, следивший снизу за каждым его движением, вдруг понял, что цистерна сейчас взорвется.

Седой, потерявший несколько лет назад взрослого сына, полковник закрыл глаза. Но случай, как и тогда, с малышами, которых увели на прогулку за несколько минут до пожара, и здесь взял под защиту человека. Все увидели: цистерна взорвалась сбоку — горящая нефть ударила в сторону нагроможденных вагонов. Николай сорвался с покосившейся цистерны, но быстро пришел в себя и через мгновение перебрался на вторую и уже орудовал в дыму у ее горловины…

В стену огня стреляли 27 водяных стволов, которые подали 3 тысячи кубометров воды; 8 генераторов высокократной механической пены, которые распылили свыше 150 тысяч кубометров «жидкого снега»; 15 пожарных машин работали в зоне огня, 70 бойцов в касках вели наступление на пламя.

К 15 часам основной очаг был подавлен, ликвидирован. Начались восстановительные работы.

Действия людей объединяло емкое, глубокое, многогранное понятие — мужество. Людей единила самоотверженность. Коммунист, комсомолец, пионер… Человек, прошедший фронт, и мальчишка, выросший в послевоенное, мирное время… Мы не можем сегодня и, вероятно, не сможем никогда устроить жизнь таким образом, чтобы внезапно возникающие опасности исчезли из нашего сложного быта раз и навсегда, уступив место абсолютному покою, гладкости. Жизнь — это движение. Но у нас есть что противопоставить такому положению вещей в природе: человеческое мужество и готовность в любой миг встретить опасность и противостоять ей.

Мы идем с полковником Андреенко по черным, обуглившимся шпалам, переходим на пропитанную нефтью землю, где теперь не скоро вырастет трава, смотрим на близкие спасенные дома и провожаем взглядом скорый поезд, который мчится по восстановленным рельсам без задержки…

«Уважаемый товарищ корреспондент, все люди, о которых вы рассказали, нам знакомы. Мы ведь тоже живем в селе Заветное. Мы гордимся своими земляками. Мы тоже в меру сил помогали ликвидировать последствия крушения. В вашем репортаже много правдивых фактов о действиях людей, которые были в самом огне. Эти люди по-настоящему смелы, и сегодня их действия отмечены по достоинству. В селе многие жители награждены медалью «За отвагу на пожаре», многие — ценными подарками. Но вы, наверное, и сами это знаете. А мы пишем, чтобы сообщить вам один факт, о котором, наверное, надо было написать.

Рядом с местом крушения, на другом конце села, в то самое время, когда шла борьба с огнем, нескольким девушкам и женщинам — женам тех, кто бросился в пламя, — было ненамного легче, чем тем, кто находился на месте крушения. В сельской школе-интернате так же, как и в колхозе, тщательно готовились к приезду молодежной иностранной делегации. С помощью воспитателей, учителей дети подготовили большой концерт в подарок гостям. И вот спустя 20 минут после происшествия на станции в село прибыли автобусы с гостями. Их встретили и провели в школу-интернат (хотя сюда они должны были попасть в конце своего пребывания в Заветном). Привели в зрительный зал, и, к их большому удовольствию, в течение часа перед ними выступали дети с песнями, стихами, танцами. В зале только дети и гости не знали, что происходит на станции. А взрослые — весь персонал интерната, все, кто должен был быть в этот час здесь с гостями, приветливо улыбались молодым полякам, которые, наверное, удивлялись, почему у многих женщин такие напряженные и тревожные глаза… Вот об этих людях тоже хорошо бы упомянуть. Они тоже сдавали экзамен.

Жители села Заветное».