Жизнь, Ранчо, Любовь

ГЛАВА 10

Аврора

У меня пересохло во рту, а простыни стали жёсткими, как джинсовая ткань. Когда я с трудом открыла глаза, утреннее солнце светило слишком сильно.

Стоп… почему я на улице?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что моя кровать на самом деле не кровать, а тело. Точнее, тело Уайатта, а я лежала поперёк качелей, уткнувшись лицом ему в промежность.

И, если только у него в кармане не было чего-то очень твёрдого, то его утренний стояк упирался мне в щеку.

— Чёрт, — прошипела я, отползая от него и вытерев капли слюны с подбородка.

Уайатт застонал от внезапного пробуждения, качели раскачались, пока он не упёрся каблуками в пол. Уайатт выглядел ошеломлённым, волосы растрепаны, взгляд немного сонный. Странным образом, почти сексуальный. Но это ещё и Уайатт, так что думать о таком было бы странно.

— Мы что, заснули здесь? — Я протёрла глаза. Последнее, что помнила, как мы вместе разговаривали на качелях. Слава богу, я была завёрнута в одеяло, потому что в воздухе чувствовался слабый, затяжной холодок.

Уайатт покачал головой и посмотрел на меня немного ошеломлённо, его взгляд скользнул по моему лицу. Мои волосы, наверное, сейчас были в беспорядке, и, без сомнения, макияж размазался. К тому же, я чувствовала след от его джинсов на моей щеке.

Его шея покраснела, прежде чем он откашлялся.

— Должно быть.

Повисло неловкое молчание, пока мы смотрели друг на друга. Такое чувство, что нас застукали за чем-то, но на самом деле мы просто выпили лишнего и заснули. Мы буквально спали вместе. Никогда не думала, что скажу такое об Уайатте.

Уайатт первым отвёл взгляд и потянулся с очередным стоном, подняв руки над головой и размяв бицепсы. Его футболка задралась, обнажив живот, который плавно переходил V-образную форму, а концовка спрятана в его джинсах.

Там, где его джинсы очень красноречиво были натянуты.

И мокрый след на том месте, где…

— О боже, кажется, я пускала слюни на твой член, — сказала я, но мозг ещё недостаточно соображал этим утром, чтобы не дать словам сорваться с моих губ.

— Прошу прощения? — Уайатт сверкнул на меня глазами, на его скулах играли желваки, затем он опустил взгляд и тут же вскочил с качелей. — Вот дерьмо.

Он повернулся, пытаясь быстро поправить джинсы.

Я сдержала нервный смешок. После того, как мне удалось взять качели под контроль, я тоже встала, закутавшись в одеяло. От этого движения у меня начала пульсировать голова.

Боже, люди действительно не лгали, когда говорили, что с возрастом похмелье усиливалось.

Я потёрла виски и сделала несколько глубоких вдохов свежего воздуха, что немного привело меня в чувство. Краем глаза заметила, что Уайатт всё ещё тёр лицо, он был очень сонный.

— Не жаворонок, да? — спросила я, попытавшись улыбнуться.

Он хмыкнул. Думаю, он снова стал тем Уайаттом Хенсли, которого я знала до того, как мы признались друг другу в наших самых больших проблемах. До того, как мы заснули, прижавшись друг к другу. Боже, раньше на этой неделе меня бы стошнило от такой картины.

— Особенно после того, как я потратил впустую несколько часов этим утром, — Уайатт простонал, повернувшись, наконец, ко мне лицом, и сделал шаг назад, когда наши взгляды встретились, и несколько секунд ничего не говорил. Я попыталась пригладить волосы — возможно, моя причёска хуже, чем я думала. — У меня дела. Увидимся позже.

Он даже не дал мне возможности ответить, развернулся и сбежал вниз по лестнице, направившись к своему дому.

Как раз перед тем, как Уайатт оказался вне пределов слышимости, я окликнула его:

— Уайатт.

Он остановился, медленно повернулся, не в силах скрыть хмурый взгляд.

Очевидно, Уайатт не из тех, кто вставал рано.

— Спасибо тебе за вчерашний вечер, — произнесла я, и он кивнул, слегка скривив губы, а затем ушёл.

Вчерашний вечер был нужен мне гораздо больше, чем он, вероятно, осознавал. Я знала, Уайатт пригласил меня из жалости, но всё лучше, чем провести весь вечер в одиночестве. Когда я была окружена людьми, которые так легко приняли меня, я забыла обо всём на свете.

К тому же, мне нужно было поговорить с ним или хотя бы с кем-нибудь.

А поскольку у нас с Джейком были общие друзья, единственные, с кем я сейчас могу поговорить, — моя мама, сводная сестра и София. Но из-за разницы во времени стало трудно, когда ты расстроена в семь часов вечера в Колорадо, а они спали, потому что в Великобритании сейчас два часа ночи. София могла бы сказать, что не возражала против полуночной беседы, если она мне была нужна, но я также знала, что она начинала работать очень рано и ей нужно как можно больше спать, чтобы справиться с хулиганистыми подростками, которых она учила.

Я всегда чувствовала себя лучше после того, как говорила о чём-то с людьми, но с тех пор, как я приехала на ранчо «Закат», мне не удавалось ни с кем побеседовать. Вот почему вчера на меня обрушились все чувства — я была просто подавлена одиночеством.

Было странным утешением знать, что Уайатт тоже понимал некоторые мои чувства. Хотя до этого я думала, что он вообще не способен на эмоции, за исключением сварливости.

Он прав. Как ни досадно признавать. Жизнь несовершенна, и мне нужно её принять. Возможно, моим подписчикам понравится, что у меня тоже есть взлёты и падения. Возможно, мы все сможем пройти этот путь исцеления вместе, я уверенна, что я не могла быть единственной, кто оправлялся от небольшого кризиса.

И к чёрту мысли о том, что я должна во всём разобраться, чтобы быть счастливой. Я всё ещё могла быть счастлива, даже если не знала, что ждало меня в будущем, даже если у меня не было идеальных отношений.

Я достала из кармана телефон и направила камеру на красивый пейзаж передо мной — горные вершины, солнце, поднимающееся над ними, каскады маслянистого солнечного света, падающие на сочные зелёные поля. Я даже не думала о том, чтобы потратить полчаса на редактирование фотографии, чтобы попытаться сделать её лучше, потому что она и так выглядела потрясающе. Красота этого места такая естественная и неповторимая. Такая необработанная и нефильтрованная. Я и не подозревала, что мне было нужно.

Пришло время и мне стать такой же.

Открытой. Без фильтра. Честной.

Я загрузила фотографию в свой Инстаграм с подписью:

Кто решил, что побег на ранчо в Колорадо, чтобы избежать последствий измены моего парня и снова обрести вдохновение, означал, что я потерпела неудачу? Кем бы они ни были, я готова доказать, что они не правы. Грядут лучшие дни, мои любимые! Рори ХО.

Честно говоря, я не могла сдержать своего волнения, когда взбежала по ступенькам дома Уайатта. Почти достаточно, чтобы заглушить тупую боль в пояснице, которая возникла у меня во время месячных. Я громко постучала в дверь, горя желанием объяснить, над чем я работала последние несколько дней. За все выходные мне удалось только раз искупаться в озере, так как я была слишком поглощена своими планами.

Когда он не ответил, я постучала снова и позвала его по имени.

— Господи, я иду, — крикнул Уайатт.

— Вообще-то, всего лишь я, Рори.

Через несколько секунд Уайатт со вздохом открыл дверь.

— Чего ты хочешь?

Он был весь мокрый, нижняя часть его тела обёрнута полотенцем, в то время как остальная часть его тела была выставлена на всеобщее обозрение, сверкая на солнце. При виде него у меня перехватило дыхание.

Его мускулистое тело большое и мягко очерченное, созданное тяжёлой работой, в отличие от более стройных, с более точеными чертами лиц, к которым я привыкла, таких как Джейк. От того, как его бедра переходили в ту же самую V-образную форму спереди, которую я видела, у меня замерло сердце. Мышцы на его ногах тоже перекатывались, и я увидела шрам на его колене от травмы, о которой Уайатт упоминал.

Я и раньше видела татуировку в виде горного хребта на его предплечье, но у него также была прекрасно проиллюстрированная татуировка в виде орла в полете, которая тянулась от одного плеча к другому почти по всей груди. Когда на днях я проходила мимо него, колющего дрова без рубашки, я была слишком взбешена, чтобы обратить внимание на него или его татуированное тело. Но теперь, когда видела её вблизи, у меня захватило дух от того, какая детализированная тату была. Одному богу известно, сколько времени заняло, чтобы сделать её.

Его тёмные волосы на груди были аккуратно подстрижены, но всё равно достаточно длинные, чтобы я могла запустить в них пальцы.

Не то чтобы я хотела это сделать.

Уайатт прочистил горло.

— Аврора? Ты в порядке?

Я подняла на него глаза, и его лицо выглядело напряжённым. Дерьмо. Я не уверена, что смогла бы притвориться, будто не пялилась на Уайатта, поэтому просто сказала:

— Да, на тебе немного воды — вот здесь. — И показала на его плечо, где начинался орёл, несмотря на то, что всё его тело было полностью мокрое.

Точно так же, как и у меня между ног через секунду, если он не наденет какую-нибудь одежду.

Господи, что со мной не так?

Уайатт нахмурился.

— Я был в душе.

— Вижу. — Я одарила его улыбкой во все тридцать два, всё ещё держа сложенный листок за спиной. — Могу я войти?

Уайатт секунду смотрел на меня, сжав челюсть. Я знала, что та ночь не сделала нас лучшими друзьями, но последние пару дней мы провели в дружеских отношениях. Он даже не хмурился на меня, когда наши пути пересекались, так что я чувствовала, что мы продвинулись вперёд.

В конце концов, Уайатт уступил.

— Конечно.

Я никогда раньше не была в его доме по-настоящему, только мельком заглянула туда вечером, перед тем как мы поехали в бар, так что мне было интересно посмотреть, на что он похож. Интерьер имитировал деревенские детали главного дома, толстые деревянные доски пола и балки, несмотря на то, что дом был одноэтажным. Здесь была кухня-столовая и гостиная открытой планировки с тремя барными стульями, которые выглядели сделанными на заказ, и длинным диваном цвета лесной зелени с другой стороны, напротив телевизора.

— Дай мне одеться, подожди, — произнёс Уайатт, уже направившись по коридору, где, как я предполагала, находилась его спальня.

Отсюда мне отлично были видны остальные татуировки на его спине — пять рядов римских цифр, птицы, парящие над его плечами, как мои бабочки, и мускулистый мужчина с распростёртыми крыльями. Мои руки чесались провести по ним, узнать, что они означают.

Но у меня создалось такое впечатление, что недавние признания Уайатта были для него чем-то необычным, и не думала, что он снова станет откровенным со мной. В любом случае, он просто пытался подбодрить меня.

Пока Уайатт переодевался, я решила понаблюдать за происходящим и оставила плакат, который принесла с собой, на диване, чтобы отложить план на потом. Большую часть стены в гостиной занимали три больших тёмных книжных шкафа, до краев, заполненных книгами по истории. Почему я улыбалась, узнав, что он любит читать?

Я спросила:

— Ты изучал историю в колледже?

По комнате разнёсся одобрительный возглас.

Между стопками книг и на других поверхностях были расставлены маленькие украшения, чаши и вазы с крупными красочными узорами или волками и орлами. В его доме царила эклектичная атмосфера, но она была явно продумана кем-то, со странным сочетанием ярких цветов среди более естественных и приглушённых.

Рядом с красной вазой стояла единственная во всей комнате фоторамка, в которой, как я предполагала, изображена его семья, потому что там была его младшая версия и Черри, и мальчик, который выглядел как смесь их двоих, и, должно быть, брат рок-звезда. Они стояли между пожилой женщиной с длинными тёмными волосами и пожилым мужчиной с седыми волосами и густыми усами. И все они улыбались и обнимались. Даже Уайатт. От того, как он смотрел на своих младших брата и сестру, словно они самое дорогое, у меня растаяло сердце.

— Ты отобрал книги просто так? — громко спросила я, пробежав пальцами по очередным книгам, изучив корешки. Здесь были книги обо всём — о гражданской войне в Америке, Французской революции, Древней Греции, даже о битве при Гастингсе. Я пыталась притвориться, что меня не смущало, что он, вероятно, знал об истории Великобритании больше, чем я.

Софии было бы стыдно.

— Что ты имела в виду? — ответил Уайатт, его голос теперь звучал ближе, когда он неторопливо возвращался в комнату, натянув белую футболку через голову. Тёмные, выцветшие джинсы облегали его крепкие, мускулистые ноги, в то время как футболка подчеркивала его смуглую кожу и никак не помогала мне выбросить из головы образ его обнажённого тела.

У меня в животе словно порхали бабочки.

Боже, теперь, когда я не находила Уайатта раздражающим, мне будет намного сложнее не находить его привлекательным.

Облизнув губы, я улыбнулась.

— Изучаешь историю? Значит, тебе было бы трудно найти работу, а потом ты мог бы просто вернуться на ранчо.

Уайатт прислонился бедром к одному из книжных шкафов и скрестил руки на груди, многозначительно посмотрев на меня. Что вызвало у меня странное волнение, как когда у тебя неприятности с учителем. Возможно, если бы он был моим учителем истории, я бы уделяла предмету больше внимания.

— Если бы я знал, что ты прибежала сюда только для того, чтобы оскорбить меня, я бы остался в душе.

Я отмахнулась от него.

— Да, но ты так не сделал, так что иди и поплачься кому-нибудь другому. — Уайатт сжал зубы, снова нахмурившись. — На самом деле я здесь, потому что хотела рассказать тебе кое-что интересное.

— Ты уезжаешь? — В его глазах вспыхнуло веселье, и теперь уже я хмурилась.

— Забавно, но нет. Как раз наоборот. — При этих словах Уайатт выпрямился и развёл руки в стороны. Я присела на подлокотник дивана. — После нашего ГСР прошлой ночью…

— Что, чёрт возьми, такое ГСР?

— Глубокий и содержательный разговор.

— Чёрт возьми, — пробормотал он, потерев лицо.

— Не волнуйся, со мной твои секреты в безопасности, — заверила я, скрестив руки на груди, и улыбнулась, в то время как Уайатт только покачал головой. — В любом случае, наш ГСР заставил меня задуматься о жизни и вдохновил меня настолько, что я даже смогла написать пост и статью! Они были не такими позитивными, как мои обычные, но в конце я сумела найти мотивацию.

Я испытала невероятное облегчение, отправив письмо своему начальнику в журнал Thrive. Я даже написала об этом в своём Инстаграм, рассказав о блокировке креативности и о том, что могло её вызвать. Пост набрал не так много лайков, как обычно, но, судя по комментариям, люди действительно оценили его.

— Молодец, о чём была статья?

— Почему успех не всегда приравнивается к счастью, и почему это чушь собачья. — Я прикусила губу, чтобы сдержать сияющую улыбку, которая появилась, когда лицо Уайатта озарило понимание, смягчив его суровые черты.

— Надеюсь, ты отдала мне должное.

— О, конечно. Я позаботилась о том, чтобы в примечаниях упоминалось о высоком ворчливом управляющим ранчо, — ответила я, встречаясь с ним взглядом.

Между нами повисла ощутимая тишина, когда его тёмные глаза встретились с моими. Внутри меня поднялся странный жар, но не тот обычный гнев, который я испытывала к нему.

Слишком странно, поэтому я сначала отвела взгляд и прочистила горло.

— Но на этом вдохновение не остановилось. В выходные я много думала о том, чем хотела заниматься в своей жизни. Я знала, что люблю помогать людям и вдохновлять их, и мне было очень приятно находиться в пятницу в окружении людей. И ты прав насчёт ранчо, здесь царит ощущение счастья и умиротворения. Итак, я придумала небольшой план… который позволит тебе сохранить работу.

Я потянулась за спину, чтобы взять с дивана плакат, а когда обернулась, Уайатт уже подошел и был всего в паре шагов от меня. Мне пришлось поднять голову. В том, как он возвышался надо мной, всё ещё было что-то пугающее, но также вызвало у меня лёгкое головокружение.

Я быстро развернула плакат между нами, снова создав некоторую дистанцию.

— Та-да!

Просто глядя на коллаж из фотографий, которые я собрала, я испытывала трепет, как будто такое действительно могло произойти, как будто моё тело знало, что таков правильный путь. И сегодня утром я уже видела двух бабочек, так что Вселенная, должно быть, тоже была согласна.

Однако выражение лица Уайатта не отразило того же самого.

— Что?

— Плакат визуализации. — Его изогнутая бровь требовала уточнения. — Коллаж из изображений, которые отражают то, что ты хочешь передать. Предполагается, что плакат поможет визуализировать цели и будущее, что мотивирует на их достижение.

У меня до сих пор где-то дома хранился мой первый плакат, который я сделала в университете, когда впервые решила начать вести блог. И вот я здесь, так что у них, должно быть, было немного власти среди высших сил.

Сейчас начнётся та часть, где я должна изложить свои идеи, но мысль о том, чтобы высказать их вслух, пугала. Сделать их реальными, что могло привести к неудаче. Но также и к успеху. Я могла бы буквально воплотить их в жизнь.

— Хочу превратить ранчо в своего рода оздоровительный центр, — призналась я, почувствовав, как от волнения свело желудок. Мне нужно, чтобы Уайатт был со мной заодно, чтобы всё сработало, и его отсутствующее выражение лица не выглядело многообещающим.

— Послушай, здания уже ремонтируются. На ремонт нужны деньги, и мы оба знаем, что одного сельского хозяйства для ранчо недостаточно. Но ранчо «Закат» — гораздо больше, чем просто ранчо — радость и спокойствие, которые я испытываю здесь, не имеют себе равных нигде. Представь, что ты поделишься им с другими людьми — поможешь им чувствовать себя счастливее, возможно, даже вдохновишь их на творчество. Я действительно думаю, что такое дело могло бы стать популярным. И также могло бы принести деньги в город за счёт новых посетителей.

Уайатт потёр затылок, открыв рот, чтобы ответить, но я слишком боялась, что он отвергнет мою идею, поэтому продолжила говорить:

— И ты останешься здесь, будешь должным образом управлять ранчо — всё, что связано с ранчо, будет зависеть от тебя, а не от меня, потому что, честно говоря, я понятия не имею, как оно работает. Может быть, вы, ребята, тоже могли бы давать уроки верховой езды и устраивать выезды по ранчо. Но, по сути, без тебя ничего бы не получится.

Тишина, которая последовала за этим, оглушала.

Я знала, что иногда бывала импульсивной и не всегда всё обдумывала, но в этом случае у меня действительно всё получилось. Когда я впервые приехала сюда, я была более чем счастлива продать ранчо — знала, что не собиралась оставаться в Колорадо, и не было смысла пытаться управлять ранчо, находясь на другом конце света. Были люди, которым я могла бы легко его продать. Ранчо также напоминало мне о том, что бабушки Грейс больше нет рядом, и о том, как мне было одиноко, как я с трудом справлялась с работой.

Но сейчас я просто чувствовала, что должна остаться.

В детстве мы несколько раз переезжали с места на место. Переезды не слишком сильно повлияли на нашу жизнь, и я быстро адаптировалась к новому окружению, но это означало, что у меня никогда не было места, с которым я чувствовала бы себя по-настоящему связанной. У меня никогда не было дома, только множество разных домов. И хотя мне нравилось жить в Лондоне, там тоже не мой дом. Я знала, что не останусь в том месте навсегда — не думала, что кто-то смог бы прожить там всю свою жизнь.

И всё же, когда я росла, у меня было ранчо «Закат». Так было всегда, пока я не стала старше. Радость и свобода, которые испытывала, когда росла здесь, никогда не исчезали. То же самое происходило и сейчас. Каждое утро я просыпалась, выходила на заднюю веранду с чашкой горячей лимонной воды, вдыхала свежий воздух, пахнущий свободой, и чувствовала, как что-то стучит в моей груди, словно говоря: «Дом, дом, дом».

Я знала, Уайатт, должно быть, чувствовал то же самое. Я также не собиралась притворяться, что какая-то часть меня не чувствовала себя виноватой из-за того, что, если я продам ранчо, то отниму его и у него тоже. Он такого не заслуживал.

Хотя я никогда не сказала бы так вслух, возможно, мне действительно нужно было, чтобы Джейк изменил мне, вынудил меня уехать, чтобы я могла вспомнить, где я всегда чувствовала себя на своём месте.

У всего была своя причина, верно?