Глаза убийцы

Глава 12

Дэвенпорт ждал у входной двери, пока хозяин припарковался и прошел через дом, чтобы его впустить. Беккер включил фонарь над крыльцом и распахнул дверь. В желтом свете его кожа выглядела как пергамент, плотно натянутый на кости лица. «Похоже на череп», — подумал Лукас. Но стоило им войти внутрь, как в мягком сиянии потолочных ламп иллюзия исчезла. Беккер был привлекательным мужчиной. Нет, не красавцем, но он наверняка нравился женщинам.

— Заходите. К сожалению, я не успел навести порядок.

Дом производил впечатление. Дэвенпорт сразу обратил внимание на дубовый паркет при входе. Слева стоял большой шкаф для верхней одежды, справа на стене висел написанный маслом английский пейзаж: на переднем плане домик с соломенной крышей, сзади парусные лодки на реке. Впереди Лукас увидел покрытую бордовым ковром лестницу, уходящую вправо. У входа находилась комната со стеклянной дверью, видимо библиотека. Слева располагалась гостиная с восточным ковром на полу, полудюжиной старинных зеркал и камином из натурального камня. Здесь было красиво и очень жарко. Никак не меньше двадцати пяти градусов. Лукас расстегнул куртку и присел, чтобы прикоснуться пальцами к ковру.

— Какой чудесный ковер, — сказал он.

Ворс был мягким, как взбитый белок, в дюйм или даже больше толщиной, а изысканный узор ковра наводил на мысли об арабских сказках.

Беккер проворчал что-то неразборчивое. Это его не интересовало.

— Давайте лучше посидим там, — предложил он и отправился на кухню с выложенным плиткой полом.

«Стефани Беккер была убита на кухне», — вспомнил Лукас. Но казалось, ее мужа это нисколько не беспокоило, когда он доставал фаянсовые чашки из буфета из натурального дуба и насыпал в них растворимый кофе.

— Надеюсь, вы не против кофеина.

Его голос звучал ровно, спокойно, словно для него было обычным делом пить кофе с полицейским, подозревающим его в убийстве.

«Он же должен понимать…»

— Не против.

Пока Беккер наливал воду из крана, ставил чашки в микроволновку и нажимал кнопки, Лукас изучал кухню. Как и сам дом, она была прекрасно обставлена: обои в сельском стиле начала века, темное, идеально гармонирующее с ними дерево, тут и там отделочная плитка. Кухня выглядела жилой, тогда как остальная часть дома — просто красивой декорацией.

Беккер повернулся к Дэвенпорту, когда микроволновка загудела.

— Я не разбираюсь в кулинарии, — сказал хозяин. — Пожалуй, кое-что понимаю в вине.

— Вы неплохо держитесь после гибели жены, — заметил Лукас.

Он подошел к небольшой фотографии в рамке. На ней четыре женщины в длинных темных платьях и белых передниках стояли возле старинной маслобойки.

— Ваши предки?

— Прабабушка Стефани и ее подружки. Присаживайтесь, мистер Дэвенпорт, — предложил Беккер, кивком показав на небольшую стойку, рядом с которой стояли стулья. Он вытащил из микроволновки чашки с горячим кофе, перенес к стойке и поставил одну из них перед Лукасом. — Что вы сказали?

— Смерть вашей супруги…

— Конечно, мне будет ее не хватать, но если быть честным, я не очень любил свою жену. Я бы никогда не причинил ей вреда — мне известно, что думает идиот полицейский, кузен Стефани, — но правда в том, что наши жизни почти не пересекались. Я подозревал, что у нее был любовник, но меня это не интересовало. У меня тоже есть женщины.

Он посмотрел на Лукаса, ожидая увидеть какую-то реакцию. Однако лицо полицейского оставалось равнодушным. По-видимому, супружеская неверность была для него чем-то совершенно обычным.

— И Стефани не беспокоило, что у вас есть подруги?

Лукас сделал глоток кофе. Он был обжигающе горячим.

— Думаю, нет. Конечно, она все знала, ее приятельницы позаботились. Впрочем, она никогда не обсуждала со мной эту тему. А она не молчала, если что-то ее задевало.

Хозяин подул на свой кофе. Он был в твидовом пиджаке и габардиновых брюках — очень по-английски.

— А почему вы не развелись? — спросил гость.

— Зачем? Мы неплохо ладили, и у нас было это. — Беккер повел рукой вокруг себя. — Ни один из нас не смог бы позволить себе такой дом, если бы мы разошлись. Кроме того, у такой жизни есть и другие преимущества. Мы поделили между собой домашние обязанности, помогали друг другу в случае необходимости. Между нами не было страсти, но нас вполне устраивали привычки партнера. Я в таком возрасте, что брак меня не слишком интересует. У меня есть работа. Стефани не могла иметь детей из-за непроходимости фаллопиевых труб, а к тому времени, когда появилась возможность искусственного оплодотворения, она уже не хотела ребенка. Я тоже к этому не стремился, так что и здесь проблем не существовало. — Он замолчал и осторожно глотнул обжигающий кофе. — Вероятно, другие люди не понимали, как мы жили, но нам было комфортно вместе.

— Хм.

Лукас сделал глоток кофе и посмотрел Беккеру в глаза. Тот не отвел взгляда и не дрогнул, но Лукас понял, что его собеседник лжет, по крайней мере отчасти. Никто не может оставаться таким спокойным, не прилагая к этому определенных усилий.

— Полагаю, государственный обвинитель мог бы возразить и сказать, что, поскольку вы не особенно интересовали друг друга и вам было все равно, жива ваша жена или нет, ее смерть могла бы оказаться для вас… очень удобной. Вместо того чтобы владеть половиной, вы получили все.

Лейтенант махнул рукой, повторяя жест хозяина дома.

— Да, прокурор мог бы так утверждать, если бы был очень глупым или порочным человеком, — парировал Беккер и улыбнулся, продемонстрировав Лукасу ряд белых зубов. — Я пригласил вас на чашку кофе, чтобы поговорить о людях, которых вы убили, мистер Дэвенпорт. Я подумал, что вы должны разбираться в смерти. У нас много общего. Я исследую смерть как ученый. И я изучал убийство — жертв и убийц. В тюрьме Стиллуотер находится несколько человек, считающих себя моими друзьями, — они отбывают там пожизненное заключение. Так вот, я сделал два вывода. Первый: убивать глупо. В большинстве случаев все выходит наружу, как сказал кто-то из англичан. Если вы намерены совершить убийство, то нет ничего хуже, чем спланировать и осуществить его на пару с другим человеком. Возникают конфликты, следователи сталкивают соучастников… Я знаю, как это делается. Нет. Убийство — это глупость. Преступление, спланированное вместе с кем-то, — идиотизм. А развод всего лишь неприятный процесс. Возможно, для некоторых пар он становится трагедией, но если два человека действительно не любят друг друга, это рутинная юридическая процедура.

Беккер пожал плечами и вспомнил о кофе. Когда он потянулся к чашке своими безупречными губами, Лукас подумал, что он похож на пиявку.

— А что еще вы знаете об убийствах? Вы сказали, что сделали два вывода, — напомнил Дэвенпорт.

— О да. — Беккер снова улыбнулся, довольный тем, что полицейский внимательно его слушает. — Подготовить и осуществить хладнокровное убийство — на это способен только сумасшедший. Нормальный человек на такое не пойдет. Серийные убийцы, наемники, мужья, планирующие смерть своих жен, — все они безумны.

— Я с вами согласен, — кивнул Лукас.

— Благодарю, — ответил Беккер. — А я совершенно нормален.

— И вы пригласили меня именно по этой причине? Чтобы рассказать, что вы не безумны?

— Да, наверное. Я надеялся, вы сумеете понять все, что я вам скажу. Даже если бы я хотел убить Стефани — а у меня такого желания не было, — я бы не стал этого делать. Я умен и совершенно нормален, — покачав головой, сказал Беккер.

Он подался вперед и коснулся руки Лукаса.

«Этот извращенец пытается меня соблазнить. Он хочет мне понравиться», — подумал Дэвенпорт.

— Ваши коллеги прошли по всем ближайшим домам, действуя совершенно сознательно. Я чувствую, что отношение соседей ко мне изменилось. Не сомневаюсь, что безумный кузен Стефани — он самый настоящий наркоман — сказал вам, что я организовал ее убийство, чтобы заполучить этот дом, но если вы спросите ее друзей, то узнаете, что он меня никогда не интересовал. Ни сам дом, ни мебель.

— Но вы можете его продать…

— Мы еще вернемся к этому вопросу, — перебил его Беккер и резко взмахнул рукой, словно отгоняя надоедливых мошек. — Да, меня не особенно волнует дом и обстановка, но я ценю комфорт, а здесь очень удобно жить. Успех в академических кругах — нередко вещь политическая, а дом является прекрасной декорацией для приемов. Чтобы произвести впечатление на нужных людей, я мог бы сохранить его, но боюсь, что сумасшедший кузен Стефани выкурит меня отсюда. Если все мои соседи будут думать, будто я убил жену, жизнь тут станет невыносимой. При встрече вы должны поговорить с Делом. Если я и продам дом, то только из-за того, что он меня вынудит.

— Обязательно передам, — пообещал Лукас. — И если другие офицеры создают вам проблемы… У меня есть некоторое влияние в руководстве. Я сумею заставить их вас не трогать.

— В самом деле? — удивился Беккер. — И вы это сделаете?

— Конечно. Я не знаю, имеете ли вы отношение к убийству вашей жены, но у нас нет никаких оснований причинять вам беспокойство и нарушать закон. Я этим займусь.

— Это было бы замечательно, — сказал Беккер. В его голосе появилась благодарность, но в глазах промелькнуло презрение. — Я рад, что пригласил вас зайти: интуиция подсказывала мне, что вы все поймете.

Они немного помолчали, а потом Лукас сказал:

— Вашу жену убили здесь, на кухне.

— Да-да… Кажется, здесь, — сказал Беккер, с сомнением оглядываясь по сторонам.

«Ты неправильно реагируешь, идиот». Беккер должен был знать, в каком месте ее убили. Он не мог не думать о месте преступления, наверняка смотрел на него, пытался представить, как все произошло, — так поступил бы любой человек, виновен он или нет, безумен или нормален. «А твоя болтовня о том, что развод — всего лишь неприятный процесс? Если ты в это веришь, то ума у тебя гораздо меньше, чем мне показалось сначала». Дэвенпорт ждал продолжения, но Беккер встал и выплеснул остатки кофе в раковину.

— Относительно людей, которых вы убили, Лукас… Как вы думаете, куда они попали? — небрежно спросил он.

— В каком смысле? — спросил Лукас. — Вы хотите узнать, отправились ли они в рай?

— Или в ад.

Беккер повернулся и посмотрел на полицейского, в его голосе появилась заинтересованность.

— Нет. Я не думаю, что они отправились куда-то, — покачав головой, ответил Дэвенпорт. — Прежде я был католиком, и когда начинал работать в полиции, меня беспокоили подобные вопросы. Я видел мертвых и умирающих людей… я не о тех, кого убил, а об обычных людях. Утонувших детях, людях, погибших в автомобильных авариях или от сердечных приступов. Я видел сгоревшего на столбе электрика, от него почти ничего не осталось, и никто не мог ему помочь. Люди умирали у меня на глазах, они кричали или плакали, иногда просто лежали с вывалившимися языками и тяжело дышали, а их друзья и родственники стонали и выли рядом… но я ни разу не заметил, чтобы кто-то из них смотрел куда-то за грань. Мне кажется, Майкл, они просто уходили — и все. Я думаю, они отправляются туда, где прячутся слова с экрана компьютера, когда вы его выключаете. Вот они живут: умные, трудолюбивые, много работающие. А потом раз — и их нет.

— Нет, — повторил Беккер. Его белые брови приподнялись. — И ничего не остается?

— Ничего, кроме оболочки, а она очень быстро начинает гнить.

— Хм. — Беккер отвернулся, он был потрясен. — Очень печально. Сожалею, но пора ложиться спать. Завтра мне на работу.

Лукас встал, допил кофе и поставил чашку на стойку.

— Я бы хотел задать вам один вопрос. Уверен, что другие полицейские осмотрели весь дом. Могу я заглянуть в комнату, где Стефани и ее друг… проводили время?

— Вы хотели сказать, в ее спальню? — сухо спросил Беккер. — Не вижу причин вам отказывать. Вы и сами заметили, что ковры затоптаны бесчисленным количеством форменных ботинок, прошедших здесь. Надеюсь, я вас не обидел.

Не сумев сдержать смех, Лукас последовал за Беккером вверх по лестнице.

— Я сплю там, — сказал Беккер, когда они поднялись наверх, и показал налево, но свернул направо.

Они прошли по коридору, Беккер распахнул дверь, шагнул в комнату и зажег свет.

— Ну вот, мы на месте.

Стефани Беккер спала на старомодной двуспальной кровати. Скомканное стеганое одеяло и простыни валялись в ногах, частично закрывая стоящий рядом старинный пароходный кофр. На кофре лежали журналы по отделке интерьеров и антикварному искусству. У изголовья кровати, на тумбочке, стоял телефон «принцесса», рядом часы, еще два журнала и роман Стивена Кинга.

Слева была дверь. Лукас открыл ее, заглянул и обнаружил компактную, но оборудованную всем необходимым ванную комнату с туалетным столиком, унитазом, раковиной и душем. На вешалке висело ярко-красное банное полотенце. На столике и всех ручках Лукас заметил следы порошка для снятия отпечатков пальцев. Он повернулся, еще раз оглядел спальню и увидел такое же полотенце, которое лежало на темно-красном персидском ковре.

— Здесь все как… в ту ночь, — проговорил Беккер. — Эксперты сказали, что они позвонят и сообщат, когда я смогу навести порядок. Как вы думаете, когда это случится?

— Они сделали фотографии?

— Думаю, да.

— Я уточню, — пообещал Дэвенпорт, оценивающе посмотрел на хозяина дома и спросил: — Вы этого не делали?

Беккер не отвел глаз.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Что ж, рад был познакомиться, — сказал Лукас.

К тому времени, как он покинул дом Беккера, заметно похолодало и в воздухе запахло морозом. После жары в доме Дэвенпорт с удовольствием подставил лицо освежающим порывам ветра. Он прошел по тротуару, свернул направо в переулок, огляделся по сторонам, осторожно двинулся вперед и вскоре оказался за домом Беккера. Убийца почти наверняка попал в дом отсюда.

В этот момент в одной из боковых комнат загорелся свет, и с краю плотной шторы пробился тонкий яркий луч. Повинуясь неожиданному порыву, Лукас толкнул ворота проволочной ограды, которые вели на задний дворик. Заперто. Он огляделся, а затем перепрыгнул через ограду и медленно прошел по темному двору, осторожно нащупывая ногами дорогу, чтобы не наткнуться на валяющиеся крышки от мусорных баков или невидимую бельевую веревку.

Оказавшись возле дома, он осторожно приблизился к освещенному окну, прижался спиной к стене, медленно повернул голову и заглянул в щель между шторами.

Обнаженный Беккер метался по кабинету, что-то конвульсивно жевал, его лицо превратилось в маску боли, ужаса и религиозного экстаза, глаза закатились так, что видны были только белки. Неожиданно Беккер вздрогнул, завертелся, выбрасывая в стороны руки, а затем с приоткрытым ртом бессильно упал в кожаное кресло. В течение минуты или двух он сидел совершенно неподвижно, и Лукас даже подумал, что у него сердечный приступ или инсульт. Потом Беккер зашевелился, и его руки и ноги приняли правильное положение, как у короля на троне. Он смеялся. «Ха-ха-ха-ха», — с хрипом вырывалось из его груди. А глаза все еще были обращены внутрь, к Богу.

Ночью Дэвенпорту приснилось лицо Беккера. Наверняка он принимал наркотики. Иначе и быть не могло. Во сне Лукас продолжал доказывать, что это наркотики, но найти их не удалось, и Беккер, которого не слишком сильно держали двое полицейских в синей форме, но с невидимыми лицами, подскакивал и визжал: «Я кайфую от Иисуса…»

Дэвенпорт знал, что это сон, но не мог проснуться. Когда около часа дня зазвонил будильник, для него это стало настоящим облегчением. Он встал, принял душ и уже собирался налить себе кофе, но тут в дверь постучал Дел.

— Ты уже встал, — проворчал гость, когда Лукас его впустил.

— Заходи. Что случилось?

— Мы получили несколько звонков. Ничего особенно интересного. — Он вытряхнул из мятой пачки сигарету без никотина и прикурил от зажигалки «Зиппо», пока они шли по коридору на кухню. — Слоун сегодня утром поговорил с женщиной по имени Бьюла Миллер — это одна из подруг Стефани. Он спросил про психиатра, и она сказала: «Может быть».

— Но он все отрицает.

— Его жена тоже, — сказал Дел. Он уселся на кухонный стол и кивнул в знак согласия, когда Лукас показал на кофейник. — Слоун снова к ней заехал, чтобы поговорить наедине. Она сказала, что пять лет назад у ее мужа появилась любовница и она узнала о ее существовании через пять минут после того, как это произошло. С тех пор он хранит ей верность. А еще она говорит, что после первого визита Слоуна она сразу пошла к мужу и спросила у него. Он все отрицал. И продолжает отрицать. Она ему верит.

— А она сама работает? — спросил Лукас, протягивая Делу чашку с горячим кофе.

— Слоуну это пришло в голову, — ответил Дел. — Она представляет интересы форума налогоплательщиков и еще нескольких консервативных групп. У нее юридическое образование, так сказал Слоун. Судя по всему, она очень неплохо зарабатывает.

— То есть она не зависит от мужа?

— Похоже на то. Кстати, она подозревала, что у Стефани был любовник. Они никогда это прямо не обсуждали, хотя намеки проскакивали не раз. По ее мнению, Стефани потому ничего ей не рассказывала, что она почти наверняка знала этого человека и, возможно, его жену, и Стефани опасалась ее реакции. Вероятно, по той же причине и Миллер ничего не знает.

— Значит, жена психиатра полагает, что это не ее муж, но кто-то, с кем она знакома?

— Верно.

— Слоун составил список возможных кандидатов?

— Ясное дело. Двадцать две фамилии. Но Миллер говорит, что часть из них едва ли заслуживает внимания. Слоун съездит сегодня к тем, кто, по ее мнению, мог бы быть любовником Стефани, к остальным — завтра. Но у него есть информация, которая может тебя заинтересовать.

— Какая? — приподняв брови, спросил Дэвенпорт.

— Судя по всему, два или три года назад у Беккера был роман. С медсестрой. В больнице об этом знали многие. Слоун выяснил ее имя и адрес и поехал к ней домой. Она послала его. Тогда Слоун показал ей полицейский жетон, но ты же знаешь его, он слишком любит людей.

— Да. Так ты считаешь…

— Я считаю, что будет лучше, если с ней поговоришь ты.

— А почему не ты?

— Я бы пошел вместе с тобой, но у меня не самый подходящий вид для подобных визитов, — со вздохом сказал Дел, тряхнув длинными темными волосами. — Я слишком похож на Чарли Мэнсона.[12] Нормальные люди не пускают меня на порог. Но ты, когда наденешь один из своих серых костюмов, — ты выглядишь как олицетворение Закона.

Шерил Кларк не хотела их впускать.

— Речь идет об убийстве, мисс Кларк, — спокойно сказал Дэвенпорт, показывая свой значок. — Вы можете поговорить с нами, и я процентов на девяносто уверен, что мы получим ответы на наши вопросы и уйдем. Или вы откажетесь с нами беседовать, и тогда мы отвезем вас в участок, дадим возможность позвонить адвокату, а потом вам все равно придется отвечать на наши вопросы.

— Я не обязана с вами говорить.

— Обязаны. Вы не имеете права отказываться от разговора с полицией. У вас есть право молчать о том, что может быть вменено вам в вину. Но в этом случае мы отвозим вас в полицию, вы звоните своему адвокату, мы гарантируем вам иммунитет от уголовного преследования, и вы отвечаете на наши вопросы. В противном случае вы отправитесь в тюрьму за неуважение к суду, — отчеканил Лукас. Затем его голос слегка смягчился. — Послушайте, мы не хотим быть излишне жесткими. Если вы не совершили ничего противозаконного, то лучше поговорите с нами прямо сейчас.

— Но мне нечего вам сказать, — запротестовала она.

Потом ее взгляд обратился на Дела, который стоял возле крыльца и изучал мотоцикл.

— Мы бы все равно хотели задать вам пару вопросов, — сказал Дэвенпорт.

— Ну… Ладно, заходите. Но я могу и не ответить, — сказала она.

Ее квартира была чистой, но безликой, похожей на номер в мотеле. Самым заметным предметом мебели был телевизор, занимавший видное место на стене напротив дивана, покрытого толстым зеленым сукном, которое, скорее всего, было снято с бильярдного стола. Через раздвижную дверь можно было выйти на крошечный балкон с видом на долину реки Миссисипи.

— Это мотоцикл вашего друга стоит возле дома? — дружелюбно спросил Дел.

— Он мой, — коротко ответила Кларк.

— Вы ездите на нем? Замечательно, — сказал Дел. — И часто курите травку?

Он стоял перед дверью на балкон и смотрел на реку. На нем была пестрая рубашка, грязные черные джинсы с широким поясом байкера, усеянным серебристыми заклепками, и джинсовая куртка.

— Я не… — Кларк, одетая в белую форму медсестры, сидела на диване в напряженной позе. На бледном лице под глубоко сидящими глазами залегли тени. Она посмотрела на Лукаса. — Вы говорили…

— Не вешайте нам лапшу на уши, — перебил ее Дел все тем же дружелюбным голосом. — Пожалуйста. Мне плевать на наркоту, но врать не надо. Можно словить кайф только от того, что видишь все это.

Он отдернул занавеску.

— Я не… — начала она, но потом пожала плечами и призналась: — Я не часто курю.

— Это не имеет значения, — сказал Дэвенпорт, сел на диван и повернулся к Кларк. — Вы когда-то встречались с Майклом Беккером.

Она прижала руки к груди.

— Я уже все рассказала первому офицеру. Наши отношения ничего не значили.

— Мы проводим расследование по поводу убийства его жены. Пока мы не выдвигаем никаких обвинений против Беккера, а лишь пытаемся составить о нем впечатление, — сказал Лукас. — Вы кажетесь мне умной женщиной. Нам нужна ваша… оценка.

— Вы хотите узнать…

— Мог ли он убить свою жену.

Она посмотрела на полицейского и отвернулась.

— Да.

— Он был склонен к насилию в отношениях с вами?

Женщина немного помолчала, а потом кивнула.

— Да.

— Расскажите нам.

— Он… часто бил меня. Руками. Открытой ладонью, но было больно. А однажды он начал меня душить. Я тогда подумала, что вот-вот умру. Но он меня отпустил. У него бывали вспышки ярости. И тогда Беккер становился неуправляемым, но в последний момент… всегда успокаивался.

— А какой секс у вас был? Он вел себя необычно, любил связывать?

— Нет-нет. Как раз секса у нас почти не было.

Она посмотрела на Лукаса, чтобы понять, верит ли он ей.

— Он импотент? — спросил Дэвенпорт.

— Нет, — ответила она и взглянула на Дела. Он кивнул, показывая, что внимательно слушает. — Иногда мы занимались любовью, а иногда нет, но у меня создалось впечатление, что его интересовало нечто другое.

— И что же?

Страх Кларк перед полицейскими отошел на второй план. Она задумалась, подыскивая правильные слова, поневоле заинтересованная.

— Ему необходимо все контролировать. Он заставлял меня… ну… заниматься с ним оральным сексом и все такое. И вовсе не потому, что его это возбуждало, просто ему нравилось доминировать. Секс не имел для него особого значения.

— Он принимал наркотики, когда находился рядом с вами?

— Нет… ну, мог выкурить сигарету с марихуаной. Хотя, знаете, мне кажется, что он принимал стероиды. У него превосходное тело… — Она опустила ресницы. — Но очень маленькие яички.

— Маленькие?

— Совсем маленькие, почти как детские мраморные шарики. Видите ли, он занимается бодибилдингом, а культуристы часто принимают стероиды. От систематического применения препаратов яички уменьшаются, а когда я спросила его об этом, он рассердился. Именно в тот раз он чуть меня не задушил.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы он танцевал? — спросил Лукас.

— Танцевал? Свой танец? — Кларк вжалась в спинку дивана. — Вы следили за ним…

— Значит, вы видели, — сказал Дэвенпорт.

Дел смотрел на них с недоумением.

— Однажды он меня избил, — быстро заговорила Кларк и начала нервно подпрыгивать на диване. — Не слишком сильно, у меня даже не осталось следов, но мне было больно, и я заплакала, а он вдруг начал хихикать и подпрыгивать. Я не могла поверить своим глазам… Это было похоже на танец… Да это и был танец, джига.

— Боже мой, — выпалил Дел. — Джига?

Дэвенпорт кивнул.

— Я это видел. Должно быть, наркотики. Поговори со своими людьми, выясни, не является ли он их постоянным клиентом.

Дел посмотрел на Кларк и спросил:

— Почему вы с ним встречались?

Она вздохнула.

— Потому что он красивый.

— Красивый?

— Да, а у меня никогда не было красивого мужчины. — И она перевела взгляд с Дела на Лукаса, ища понимания.

После небольшой паузы Дел кивнул.

Через десять минут они ушли.

— Она знает что-то еще, — сказал Дэвенпорт. — Но решила это скрыть, хотя считает, что это может оказаться важным.

— Может быть. Впрочем, мы не знаем, насколько существенна эта информация. — Дел почесал в затылке и оглянулся на дом Кларк. — А если мы начнем на нее давить, она либо сломается, как чертов Шалтай-Болтай, либо обратится к адвокату.

— Что будет еще хуже.

— Да.

Они шли по тротуару к машине.

— А где твоя жена? — неожиданно спросил Лукас. — Я слышал, вы разошлись.

— Да, больше года назад.

— Ты с кем-нибудь спишь?

— Только с леди Пальцы, — с мрачным смешком ответил Дел. — Посмотри на меня, я превратился в паршивую развалину. Половину времени я под наркотой и хожу по улицам с пистолетом под мышкой. Кто согласится пойти со мной на свидание? Разве что пара шлюх.

— Знаешь что? — Дэвенпорт оценивающе посмотрел на коллегу. — Ты ей понравился. Она так на тебя поглядывала. И твои разговоры о мотоциклах. Она ведь байкер — пожалуй, ты ей подходишь.

Дел потряс головой.

— Слушай, я могу найти себе подругу получше.

— Но ты этого не сделал, — заметил Лукас. — К тому же другая не расскажет тебе того, что знает Кларк.

— Двенадцать из тринадцати звонивших — психи, и мы не хотели вас беспокоить, — сообщила диспетчер, протягивая Лукасу лист со списком звонков. — Я их отметила. Шестеро отказались даже назвать свои имена. Вы можете проверить, но я думаю, это будет пустой тратой времени. А вот по этим телефонам стоило бы позвонить. Люди утверждают, что знают Беккеров или Армистед и у них есть для вас информация. Впрочем, никто из них не считает, что это срочно.

— Хорошо. Благодарю вас.

— А последний вызов был личным.

Дэвенпорт посмотрел на имя. Кэсси Лаш.

Ему не хотелось звонить. Простой выход: пройдет время, и все разрешится само собой. Он вернулся домой, съел обед, подогретый в микроволновке, но все это время посматривал на стоящий рядом телефон. Прошел час, прежде чем он поднял трубку.

— Ты не позвонил, — сказала актриса.

— Я работаю. Подожди немного.

— Сколько времени требуется на то, чтобы позвонить? Где ты живешь?

— В Сент-Поле.

— Хочешь, я к тебе заеду?

— Но…

Лукас замер: ему захотелось оттолкнуть Кэсси. Он посмотрел на кухонный стол, заваленный газетами и нераспечатанной почтой, книгами, прочитанными и теми, что он даже не открывал, непочатыми пачками хлопьев, грязными тарелками…

Он не был занят. Он едва жил.

— Ты знаешь, где находится бульвар Миссисипи?