Голливудские жены

Глава 15

Он выглядел наилучшим образом — то есть сногсшибательно.

Регистраторша внизу вытаращила глаза и даже не заглянула в список на столе перед собой проверить, есть ли он там. Она указала ему на лифт с завороженной улыбкой и сказала:

— Удачи!

Да. Удача ему не помешает.

Удача! Все его тело томилось по ней, как наркоман по наркотику.

Он нажал на кнопку. Двадцатый этаж. Может, двадцатка станет его счастливым номером?

В стенке лифта было зеркало, и он еще раз взыскательно себя оглядел.

Выглядишь ты хорошо… выглядишь ты хорошо… выглядишь ты хорошо — как суперзвезда.

Думай так, только так!

Он вышел из лифта в людское море. Люди сидели, люди прислонялись к стенам, люди занимали каждый дюйм пространства — люди всех типов, всех возрастов, а в центре толпы находился большой стол, за которым сидели делового вида блондинка и рыжая пожилая женщина. Для Бадди сорок был возраст пожилых.

Конечно, не для Джейн Фонды или Рэкел Уэлч.

Он твердой походкой направился к столу, на ходу быстро установив место, где предстоял главный бой. Дубовая дверь. Медная дощечка. «Монтана Грей».

Леди, вас ждет чудный сюрприз. Здесь Дружок Бадди. Дружок.

Бадди явился, чтобы стать звездой вашего фильма.

Он подошел к блондинке. Чудесные зеленые глаза, нежная кожа и скверно подправленный нос.

— Бадди Хадсон, — объяснил он. — Мисс Грей меня ждет.

Блондинка улыбнулась, нацепила очки в нежно-зеленой оправе и заглянула в список.

Зная, что его фамилии она там не найдет, Бадци быстро добавил:

— Боб Эванс договорился обо мне лично.

Блондинка оторвалась от списка.

— Боб Эванс? С кем договорился?

— Э… Он говорил с Монтаной… с миссис Грей. Она сказала, чтобы я сейчас же приехал. Я участвую в программе Эн-би-си и у меня в распоряжении… — он поглядел на свои часы — ., ровно сорок две минуты, прежде чем моя задница должна снова украсить площадку. — А теперь — улыбку, которая говорит: «Я еще не встречал такой желанной женщины, за всю свою жизнь, и я бы затрахал тебя до смерти, потому что ты так беспредельно и неотразимо хороша!»— А потому, — продолжал он, — буду весьма благодарен, если вы пропустите меня следующим. Конечно, если это не нарушит вашего графика или еще чего-нибудь.

Зеленоглазая блондинка знала, что к чему. У нее за спиной было много мужчин и много всякого. Она считала себя крепким орешком. Улыбка никогда не сходила с ее губ. Но Бадди Хадсон был совсем — совсем другое! Она инстинктивно почувствовала, что он хочет ее — и не потому, что в ее власти пустить или не пустить ее к Монтане Грей.

— Хорошо, посмотрю, что можно будет сделать, — сказала она, записывая его фамилию.

Он не спускал с нее прямого, честного взгляда:

— Я буду очень благодарен.

Первое, что бросилось Бадди в глаза, — она не в его вкусе. Абсолютно. Ни с какой стороны. Она сидела за большим столом, невозмутимая, собранная, в жакете с широкими плечами и рубашке в мелкую полоску. Иссиня-черные волосы стянуты на затылке в длинную косу, а всю верхнюю часть лица закрывают огромные тонированные очки для чтения. Кожа оливкового оттенка, рот широкий и ненакрашенный. Нетушки. Совсем не в его вкусе.

Дружку Бадди они нравятся нежные, золотоволосые, хорошенькие и беспомощные.

Она что-то сосредоточенно писала в блокноте и, не поднимая головы, сделала ему знак сесть. Для посетителей напротив нее стояло кожаное кресло. Бадди ожег его неприязненным взглядом.

Зачем садиться? Что это даст? Самое главное — первое впечатление, так пусть она, когда поглядит на него, сразу почувствует всю силу его напора.

Он остался возле двери, чтобы подойти к ней, когда ничто не будет отвлекать ее внимания. Походка тоже важна. Небрежное покачивающееся движение от бедра — часть его личности. Уф-ф!

Он что, нервничает? Дружок Бадди не знает, что такое нервы!

Так откуда мокрые пятна под мышками? И почему верхнюю губу усеяли бисеринки пота?

Стерва! Она так и будет писать весь день? Но до сих пор все шло как по маслу. Кто бы подумал, что пробиться к ней будет так просто? Опередить полную приемную людей, которым, наверное, было назначено! За эту удачу надо сказать спасибо блондинке с испорченным носом.

Если бы он хоть что-то знал об этой роли! Показать себя агрессивно-сексуальным? Мальчишески-непосредственным? Обаятельным? Дастином Хофманом с кудрями?

Черт подери! Он знает только название фильма и что сценарий написала она. И что снимать будет ее муж. Нутро у него свела судорога. От напряжения. Если и дальше так пойдет, язвы ему не избежать еще до тридцати.

Вот-вот! А что? Рэнди выбросит их из квартиры. А у него ни денег, ни работы, и утром Ангель не моргнув глазом заявила, что беременна. Он беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Еще минуточку, — сказала Монтана, не подняв головы.

Могу и подождать. То есть что я за цаца? Всего лишь никому неизвестный безработный актеришка. С какой стати считаться с моими чувствами?

Новость Ангель он выслушал спокойно. Она выглядела такой счастливой! Просто язык не повернулся сказать, что ей придется сделать аборт. Позволить себе ребенка они никак не могут. Но он сумел скрыть, как он выбит из колеи. Оделся в лучший свой костюм и быстренько ушел.

В «Истерн» он отправился по наитию. И вот он здесь. И она здесь — миссис Монтана Грей. Не в его вкусе. Ни с какой стороны. Но очень даже ничего, если вам нравятся сильные бабы, которым разве что яиц не хватает.

Она сунула ручку в рот, вдвинула очки в волосы и пронизала его лазерами тигриных глаз.

— Бадди Хадсон, — сказала она холодно. — Я не помню, чтобы Боб Эванс звонил мне про вас.

Ее голыми руками не возьмешь. Это он сразу понял. Попробуй сыграть в открытую, иди напролом. Он прошагал к столу и небрежно опустился в кресло, разведя ноги.

— А он не звонил.

— Не звонил? — повторила она терпеливо.

— Угу.

— Так, может быть, вы объясните мне, почему вы здесь?

Дымные эбонитовые глаза встретились с лазерными тиграми и не дрогнули. — — Потому что, — сказал он медленно, только чуточку подпустив высокомерия, — вы бы остались в проигрыше, если бы не увиделись со мной.

Он одарил ее долгим эротичным взглядом.

Она подавила нетерпение.

— Да?

— И еще в каком!

Она вынула кончик ручки изо рта.

— Почему бы нам сразу не покончить с дерьмом, мистер Хадсон?

— А?

— Бросьте изображать самую неотразимую секс-машину, которую я когда-либо видела, покажите мне себя настоящего.

Он нахмурился.

— Погодите…

Она сочувственно улыбнулась.

— Всех не обольстите.

— Я…

— У вас есть фотографии? Список сыгранных ролей?

— Я с собой ничего не захватил.

— Ну, так просто расскажите мне, что вы играли? — Она занесла ручку над блокнотом на столе.

Э-эй! А ее интересует его актерский опыт. Всерьез интересует.

— Я… э… играл в одной серии «Звездного неба и Хатч». И еще в «Смоки и бандит». То есть я хочу сказать, что снимался в нем, но на экран он вышел без меня…

— По-моему, ситуация мне ясна.

— Но не потому, что я был плох, — торопливо добавил он. — То есть… я был очень даже хорош, даже чересчур. И в эпизоде с Бертом Рейнольдсом…

— Да, понимаю…

Он вскочил и начал взволнованно расхаживать перед столом, вдруг забыв и про свой образ и про напор.

— Я учился в школе актерского мастерства Джой Байрон, понимаете? Она меня считала одним из лучших своих учеников.

Я играл Стэнли Ковальского в «Трамвае». Специальный спектакль для искателей талантов, агентов и все такое. Я всех прямо сразил. Две компании предлагали мне контракт, но я еще прежде договорился петь на Гавайях — а что обещано, то обещано. — Он торопился, слова почти налезали друг на друга. — Я настоящий профессионал, можете быть уверены.

— Не сомневаюсь, — проговорила она, внимательно в него вглядываясь.

— Да… ну… а с Гавайев я вернулся прямиком в рецессию. Десять тысяч актеров на десять ролей, понимаете?

Она сочувственно кивнула.

— По-моему, я перевидала здесь их почти всех.

На столе зажужжал зуммер, и она сказала в переговорное устройство: «Да?»

— Мистер Грей на линии, — доложила секретарша.

— Узнайте, где он. Я перезвоню.

Бадди снова сел в кресло перед столом, опасаясь, не наговорил ли он лишнего. Какое ей дело, что его вырезали из фильма Берта Рейнольдса? Какое ей дело до десяти тысяч актеров, ищущих работу?

— «Звездное небо и Хатч» стоит посмотреть? — спросила она деловито.

Лучше всего не вилять, понял он вдруг.

— Меня и оттуда вырезали. Видите ли…. Пол Майкл Глейзер…

Она засмеялась. Ну, смех! Очень сексуальный.

— Знаю, знаю. Пол Майкл Глейзер испугался конкуренции, верно?

Он широко улыбнулся.

— Угадали.

— Значит, посмотреть вас ни в каком фильме нельзя?

Он нервно запустил пальцы в волосы.

— В стоящем нет.

Дружок Бадди. Мистер Напролом. Куда все это ведет?

— Ах так! — Она помолчала. — В таком случае… может быть, вы согласитесь почитать мне, и, если окажется неплохо, мы устроим вам пробу.

У него почти язык отнялся.

— Пробу?

— Если прочтете удачно. Берите. — Она взяла со стола сценарий и протянула ему. — Идите в приемную, ознакомьтесь не торопясь. А когда будете готовы, скажите секретарше, и я вас послушаю.

Он вскочил и схватил сценарий.

— Знаете, вы не пожалеете! Я выдам то, что надо.

— Надеюсь. — Она кивнула.

У двери он замялся.

— А какая роль?

Она громко рассмеялась.

— Держу пари, вы понятия не имеете, о чем фильм!

К нему вернулось немножко нахальства.

— А кто имеет? Все агенты в городе на стену лезут, что не могут наложить на него лапу. Да если я сейчас улизну с этим экземпляром, то наверняка загребу неплохие деньги.

— И, может быть, лишитесь роли Винни.

— Винни… Будет сделано! — Он выскочил за дверь, прижимая сценарий к груди.

Монтана проводила его взглядом. Что-то в нем ей импонировало. Плюс ошеломляющая внешность и какая-то беззащитность.

Да. Все это у Бадди Хадсона есть. Но вот умеет ли он играть?

Элейн лежала на кушетке совершенно нагая, если не считать пластмассовых козыречков над глазами. Она сняла наушники «Сони», предпочтя предаться мыслям без всяких отвлечений. Как устроить званый вечер, самый лучший в городе? Как сделать его интересным и оригинальным, чтобы о нем еще долго вспоминали?

Гости. Вот важнейший ингредиент. Какими бы чудесными ни были еда, обстановка, музыка, — вся суть в гостях. Если они плохо подобраны, лучше вообще не начинать. Естественно, в первую очередь Биби и Адам Саттоны. Если заполучить их, об остальных можно практически не беспокоиться. После случайной встречи с Биби в «Бистро» Элейн звонила ей дважды. Оба раза она упиралась в услужливую секретаршу, которая клятвенно заверяла ее, что миссис Саттон обязательно ей позвонит. Но Биби все еще не позвонила.

Элейн повернулась на бок и закинула руку за голову. Она решила слегка загореть к своему вечеру, а солнечное облучение, бесспорно, много практичней, чем открытое солнце, которое легко может бесповоротно погубить кожу. Ну зачем Росс старается стать медно-коричневым? От этого все складочки и морщинки становятся глубже и заметнее.

Резкое жужжание — и аппарат над всей длиной ее тела автоматически отключился. Она с облегчением покинула обтянутую прозрачным пластиком кушетку и оглядела себя в трюмо. Каждый дюйм кожи словно светился. Но восхищаться ее чудесным золотистым телом было некому. А Росс, конечно, даже не заметит.

Она нахмурилась. Может, подошло время развлечься? Но с кем? Выбор у нее очень ограниченный, а вернее, его и вовсе нет.

После дантиста и безвестного актера она пришла к твердому выводу, что игра не стоит свеч. Да и в узко сексуальном смысле тоже.

Ты испорчена, Элейн. После Росса кого ты можешь найти?

Шланг Конти — это же легенда!

Она улыбнулась своему отражению. Быть может, если она достанет ему сценарий… Мэрли ведь обещала! А тогда, если она заполучит на свой вечер и Сейди Ласаль и та согласится стать его агентом, то…

Господи! Что это еще за мысли! Или ей уже надо умасливать мужа, чтобы уложить его в постель с собой? Ну-у… Во всяком случае, это не помешает.

Бадди выскочил из здания «Истерн продакшн» на Сансет и полетел как на крыльях. Роль Винни написана для него, тут и сомневаться нечего. Читал он потрясающе, и дамочка в тонированных очках и ковбойских сапогах, Монтана Грей (конечно, не в его вкусе, но, как ни крути, а с виду она то еще!), сказала, что он впечатляет. Именно это слово она и употребила — впечатляет!

А потом совсем уже волшебные слова! «Кажется, надо будет устроить вам пробу», — заметила она совершенно спокойно.

Божья хреновина! Ну как она может оставаться спокойной?

«Э-эй! — крикнул он. А потом еще громче:

— Эй! Эй!»С поклоном обхватил ее за талию и закружился с ней по комнате.

Она вырвалась из его рук, сбежала за свой стол и, напуганная такой его бездумной выходкой, произнесла целую речь; это только проба, и она, вероятно, будет пробовать на роль других актеров, а потому ему не следует возлагать слишком большие надежды на то, что может обернуться разочарованием.

Неужто она не понимает, что пробоваться на ведущую роль в престижном фильме — уже счастье, какого ему пока еще не выпадало.

«Кто ваш агент?»— спросила она.

Агент! Да кому нужны агенты?

«Э… я, так сказать, в промежутке между агентами», — выговорил он, наконец.

«Ах так! Объясните моей секретарше, как можно с вами связаться, и мы вам сообщим день».

«Но когда все-таки?»

«Через одну-две недели».

«А сценарий мне можно взять с собой, чтобы подготовиться?»

«Она даст вам страницы, над которыми вам следует поработать».

Вот он и витал в облаках, хотя все еще понятия не имел, где им с Ангель ночевать.

Чтобы черт взял Рэнди! Почему он не остался в Палм-Бич играть дальше в дочки-матери?

А хороший агент ему нужен. Тот факт, что он пробуется на роль в фильме Нийла Грея, соблазнит любого стоящего агента подписать с ним контракт — сразу же. Он попробует самых крупных — Уильяма Морриса, Ай-си-эм, Сейди Ласаль.

Его дряхлый «Понтиак», притулившийся в зоне запрещения стоянки, смахивал на кучу ржавеющего утиля. Как только он получит настоящие башли, сразу же заведет приличные колеса.

«Капли», «Форд Меркюриэ», а то и «Ройс». Пожалуй, нет. «Ройс» не укладывается в его образ. Ему больше подойдет спортивная машина. Может, из этих, из итальянских, а то импортный «Ягуар XJS». Вот это тачка!

Э-эй! Наконец-то дело у него на мази. Он будет звездой.

Бадди открыл дверцу «Понтиака», забрался внутрь и несколько минут просто сидел, изнемогая от волнения.

Два часа спустя он свалился с небес на землю. Почему-то ему казалось, что теперь, раз его пробуют, все изменится. Раз выпала полоса удачи, хороший игрок использует ее сполна. Поэтому он отправился в агентство Уильяма Морриса, ожидая немедленного успеха, а ушел всего лишь с «оставьте вашу фамилию и телефон» от регистраторши. В «Ай-си-эм» повторилось то же самое. А в приемной Сейди Ласаль чудовище в мини-юбке предложило ему прислать фотографии, автобиографию и список сыгранных ролей. Неужто дура безмозглая не могла понять, что перед ней новая звезда?

Он вышел из здания на Кэнон в ярости, угрюмо забрался в «Понтиак», ветровое стекло которого теперь украшала штрафная квитанция. И вот тут-то он углядел на полу белую карточку. Быстро ее подняв, он прочел в центре: «Джейсон Суонкл», а в нижнем левом углу — «ИНТЕРЬЕРЫ», телефон и адрес.

Ударом ноги Бадди завел дряхлую машину. Он ведь ничего не потеряет?

Чистейшее безумие. Два дня с ней совершенно его вымотали, но едва Джина Джермейн позвонила, Нийл Грей примчался высунув язык. Он взвесил ситуацию глубоко логично, решил, что ей следует исчезнуть из его жизни, а затем решил, что лучший для этого способ оттрахаться от нее.

Они занялись любовью на развратно-розовом стеганом покрывале ее кровати. А потом она повела его в развратно-розовую ванную комнату с ванной в форме сердца в окружении мехового ковра.

После двух оргазмов он обливался потом, сердце стучало, как кузнечный молот.

— Хватит! — сумел он прохрипеть, когда она снова принялась играть его вялым органом.

— Тебя мне никогда не хватит! — прожурчала Джина, примериваясь, насколько далеко можно зайти на словах. Не очень.

Нийл ведь умнее большинства мужчин, хотя стоит стащить штаны с любого, и у них словно половина мозга отнимается — плети что хочешь, они поверят.

— Мне пора, — слабым голосом сказал Нийл. — Подготовка съемок — самый важный этап, а ты, моя красавица, заставляешь меня неглижировать моими обязанностями.

— Понимаю, — сочувственно вздохнула она. — Но ведь нас соединило что-то особенное, необыкновенное, правда? Просто искры брызжут.

Ну почему женщины всегда столько наворачивают вокруг самого простого траханья?

— Да-да, — ответил он и, вспомнив Монтану, почувствовал, что бесконечно виноват.

Сквозь жалюзи пробивались солнечные полоски, и он вдруг показался себе смешным и жалким — валяется на меховом ковре в аляповатой ванной Джины! Сердце поуспокоилось. Черт! Свидание с Джиной Джермейн, пожалуй, эквивалентно неделе усердных занятий в клубе здоровья. Он встал.

— Если можно, я принял бы душ.

Его акцент, совсем такой, как у Ричарда Бартона, приятно ее щекотал, однако по-настоящему на нее действовал его талант.

— Все, что ты захочешь, — ответила она, дразняще потягиваясь. Ее тело действительно было одним из красивейших в Голливуде. И она это знала.

Он встал под душ и вертел ручку, пока вода не обрела бодрящий холод.

Когда он вышел, Джина уже прикрыла наготу кружевным бюстгальтером и французскими панталончиками.

Она подала ему банную простыню.

— Нийл, — произнесла она нежно, — мне надо кое в чем покаяться.

— Что? — Он энергично вытерся, чувствуя себя освеженным, готовым вернуться к работе.

— Ну-у… — Она замялась, словно боясь продолжать.

— Что? — повторил он, беря шорты.

— Когда мы были в Палм-Бич, я стащила из твоего чемодана «Людей улицы»и прочла.

Он удивился. Джина не производила впечатления любительницы чтения.

— Неужели?

Голос ее зазвучал энергично, деловито, глуповатая боязливость исчезла без следа.

— Нийл, я влюбилась в сценарий. И знаешь что? Роль Никки словно для меня написана — она идеально мне подходит.

Он онемел. Никки! Невинная неиспорченная красота. Не тронутая жизнью прелестная юная девушка. Никки! Или Джина похабно шутит?

— Видишь ли, — продолжала она с искренним увлечением, — с самого начала из меня сделали типаж. Глупые белокурые шлюшки с золотым сердцем — а это ведь совсем не я! — Она умолкла, переводя дух, а потом продолжала, и ее огромные груди трепетали от наплыва чувств. — Нийл! — заявила она театральным тоном. — Настоящая я — это Никки! Все видят Джину Джермейн, сексуальную кинозвезду. Но под этим внешним блеском прячется беззащитная девочка. Дитя жизни!

Откуда, черт дери, она набралась таких фразочек?

— Я хочу сняться в твоем фильме, — продолжала она, и ее круглые голубые глаза опасно выпучились. — Я должна, должна в нем сняться. Я — то, что для него нужно, и мне плевать, что бы там ни говорили.

— Джина, я просто не знаю, — выговорил он, стараясь сообразить, что ей ответить. Не спи он с ней, все было бы просто: мало ли актрис приставали к нему ради роли, и он всегда находил честный выход, иногда жестокий. — Я знаю, ты хорошая актриса…

— Чушь собачья, — злобно перебила она. — Ты ни разу не видел, чтобы я что-нибудь сыграла прилично.

— Да нет же, — солгал он.

— И ты собираешься сказать мне, что я не гожусь для Никки?

Он тщательно подбирал слова:

— Сказать тебе я собираюсь, что ты звезда слишком большой величины для этой роли. Даже чтобы просто о ней подумать.

Она немного помолчала, злобно сверля его взглядом.

Нийл потянулся за остальной своей одеждой. Чем раньше он ускользнет от этого разговора и из ее дома, тем лучше.

— Мне следует объяснить тебе, — начала она медленно, — что я готова попробоваться на эту роль. Если это тебя не убедит…

Он представил себе, каким станет лицо Монтаны, когда он сообщит ей, что Джина Джермейн желает попробоваться на роль Никки. Полная чушь!

— Ну, я подумаю, — сказал он умиротворяющим тоном.

— А еще подумай, что у меня в спальне есть скрытая видеокамера. — Она не бесплодно побывала женой Макси Шолта, блестящего знатока всех запрещенных приемов.

— Что-о?

— Я ведь хочу только попробоваться, — ответила она нежно. — А тогда тебе решать, подхожу я или нет.

— Мы переезжаем! — объявил Бадди, войдя в квартиру, и закружил Ангель.

— Переезжаем? Не понимаю…

— Угу! — Он чмокнул ее в губы. — Дружок Бадди скоро станет звездой, и мы переезжаем.

— Ах, Бадди! Ты получил роль!

— Ну… вроде бы. Меня пригласили попробоваться. Но это чистая формальность, я-то знаю. Ведь все пробуются — даже Брандо должен был пробоваться для «Крестного отца».

— Неужели?

Он снова ее поцеловал.

— Ага. Я же тебе говорю — это для всех обязательно.

Она светло улыбнулась.

— Я знала, что скоро с нами случится что-то очень хорошее.

И вот!

Он погладил ее по животу.

— Что-то хорошее уже случилось, верно?

Она кивнула.

— Бадди, ты правда рад маленькому?

— Да конечно же! — Теперь, когда дела пошли на лад, так и было. Прощай, аборт! Привет, малыш! Зачем спрашивать? — Он ласково ее потискал.

Она опустила глаза.

— Просто… ну, утром… когда я тебе сказала…

— Я знаю. Вроде бы я сразу убежал. Но у меня забот по горло.

Пойми, детка, для меня на первом месте — дело, а потом можно и дух перевести.

— Бадди! — Она прильнула к нему. — Как я тебя люблю!

— Я тоже, конфетулька, я тоже.

— И мы будем ужасно счастливыми, правда?

— Счастливыми. Богатыми. Знаменитыми. Чем пожелаешь. — Он легонько отстранил ее. — Так вот, мы правда переезжаем.

Я забыл тебе сказать: утром звонил Рэнди. Он возвращается.

— Когда? — Она сразу расстроилась.

— Верь не верь: завтра.

— Не может быть.

Он властно взмахнул рукой.

— Не паникуй. Я устроил нам местечко, обалдеть!

— Где?

— Вопросы, вопросы… Соберем вещи, детка, и ты увидишь.

Пока Ангель собирала вещи, он решил поплавать. День выдался тот еще, и в крови у него бушевал адреналин. Нужно освежить голову и расслабиться. Как один-единственный день может изменить всю твою жизнь! Он станет отцом! Он станет звездой!

Он поговорил с Джейсоном Суонклом — к добру ли, к худу ли, будем смотреть. Но, во всяком случае, очень не зря. Салон Джейсона Суонкла находился на бульваре Робертсон. Элегантный магазин с зеркальными витринами, а позади роскошные служебные помещения. Бадди решил не звонить предварительно. Узнать, что ему нужно. Только бы не его тело. Бадди никогда не голубел. Оно, но только с женским полом. Иногда к девочкам пристраивались другие мужчины, но от Бадди они держались в сторонке. Да уж, он всегда умел это ясно втолковать, даже и в полном одурении.

Наиболее скользким был случай с жирным фабрикантом пластинок, в ту ночь, когда он взбесился и разбил камеру, запечатлевавшую эту сцену. Он все еще трясся от ярости и при одном воспоминании — хотя, естественно, старался не вспоминать. Как и еще многое. Но они все равно возникали у него в памяти — все случаи, которые он хотел бы забыть навсегда и не мог.

Своего друга Тони, например. Как он лежал на холодной бетонной плите. Всего четырнадцать лет. Убит шайкой педиков, давших себе волю.

Иногда он видел лицо мужчины, который зазвал их в машину.

Подлое лицо с глазками хорька. И хозяин вечеринки. Колобок.

Толстячок, младенчески пухленький, с приветственной улыбочкой и рукопожатием — словно тебе в руку сунули дохлую рыбу.

Он видел их так ясно — а с ними и свою мать. Голую. С улыбкой торжества на губах.

Как он хотел бы стереть эти образы! Но они были неизгладимы и оставались с ним всегда. Так что желания обзаводиться новыми кошмарами у него не было ни малейшего.

— Чем могу служить? — спросил рыжеватый мужчина в светло-бежевом костюме и усами в тон, когда Бадди вошел в магазин Джейсона. Только это был, собственно, не магазин, а скорее выставочный зал, где демонстрировалась заказная итальянская мебель и несколько антикварных, умело размещенных предметов.

Бадди помахал карточкой Джейсона, зажатой между большим и указательным пальцами.

— Он меня пригласил.

— Мистер Джейсон?

— Да не Ронни же Рейган.

Рыжий брезгливо скосился. Как он ненавидит этих наглосексуальных молодцов, которые ведут себя так, словно им принадлежит весь мир. От этого просто разит его мужскими качествами, о чем он прекрасно знает.

— Я узнаю, свободен ли мистер Суонкл. Как мне сказать, кто хочет его видеть?

— Бадди Хадсон. И это он хочет видеть меня!

Рыжий исчез за внутренней дверью, а Бадди прошелся по салону, с восхищением разглядывая вещи. Кожаные диваны, мраморные столики, фигурные лампы, хрустальные вазы со свежими розами. Клево, ничего не скажешь.

Рыжий вернулся довольно скоро, презрительно поджимая губы под клочковатыми усами.

— Мистер Суонкл примет вас сейчас.

Кабинет Джейсона Суонкла оказался большой белой комнатой, полной растений и диванов в цветастой обивке, с большим столом, точно глыба мрамора, заваленным эскизами. На стенах висели в рамках рисунки Дэвида Хокни из серии «Мальчики в бассейне».

Центр сцены занимал сам Джейсон в розовом охотничьем костюме с бледно-зеленой рубашкой и розовым бутоном в петлице.

На пушистом ковре дремал Крутой, похотливый бульдог, всхрапывая, точно астматик. Не успел Бадди войти, как пес проснулся, рыкнул и бросился Бадди на ногу.

— Крутой! — взвизгнул Джейсон. — Лежать! Лежать, кому говорю!

Пес с неохотой повиновался и медленно побрел к своему месту на ковре.

— Уж извините! — сказал Джейсон с дружеским смешком. — Просто не понимаю, отчего вы его так прельщаете.

— И я не понимаю, — пожаловался Бадди, тотчас почувствовав, что может попросить Джейсона Суонкла о чем угодно — и, вероятно, получить. Круглые голубые глаза толстяка сияли любовью.

— Не выпьете ли? — запорхал руками Джейсон, указывая на сервировочный столик, уставленный бутылками.

Бадди присел на край цветастого дивана.

— Не откажусь. Водка со льдом. Без добавлений.

— Разумеется. Прошу!

Пока Джейсон накладывал лед и наливал водку, Бадди внимательно его разглядывал. Коротконогий, с порядочным брюшком. Лет сорок. Лысину прячет довольно скверная накладка, загар искусственный, а драгоценности, щедро украшающие его персону, — заведомо настоящие. И для чего он якшается с таким подонком, как Тряпичник? Глупый вопрос.

Словно читая его мысли, Джейсон сказал быстро:

— Надеюсь, вы извинили тогдашнее поведение Марвина. Он был так груб! Непростительно груб. Я, естественно, так ему и сказал. Он очень сожалеет.

Ах, конечно! Марвин-Тряпичник. Джексон сожалеет. До этого еще жить да жить.

Интересно, насколько Джейсон осведомлен? Знает ли он, что его сожитель поставлял мужчин по вызову, а он, Бадди, был одним из его мальчиков?

И, точно по сигналу, Джейсон сказал:

— Видите ли, вы смутили Марвина. Он порвал со своим прошлым, раз теперь есть, кому о нем позаботиться. Я расширил его помещение, — легкий смешок в адрес некоторой двусмысленности, — и ему достаточно хлопот с магазином, так что он мог отказаться от своей глупой службы обеспечения провожатыми.

Провожатыми! Вот-вот!

— С тех пор миновало довольно много времени, а вы пришли к нам домой, ну и… это его расстроило.

— Я просто не сообразил! — подхватил Бадди в тон. — Но я только что вернулся, и мне требовалось подзаработать. Вот я и решил навестить старину Тря… э… Марвина, узнать, как и что.

Ну, например, одинокая туристка хотела бы посетить Диснейленд.

— Поверьте, я все прекрасно понимаю. — Джейсон подал ему водку в зеркальном бокале так, что их руки соприкоснулись.

Бадди торопливо отдернул свою. — Потому-то я вас и нагнал, — добавил Джейсон. — Мне очень тяжело, когда Марвин ведет себя так. И я подумал, не смогу ли я возместить вам…

Вот оно! А пошел ты! Деньги мне все-таки не настолько нужны! Бадди сделал большой глоток. От льда заломило зубы.

— Я подумал, не могли бы вы оказать мне большую услугу, — продолжал Джейсон. — Разумеется, за соответствующий гонорар.

— Какую? — настороженно спросил Бадди. Джейсон опустился на цветастый диван.

— Скоро приедут две мои знакомые дамы. Очень богатые.

Одна — вдова, и покойный муженек вроде бы завещал ей большой кусок Техаса. — Он помолчал, давая Бадди время осмыслить эту идущую к делу информацию. — Вторая разводка, купила дом в Бель-Эйр. И когда в последний раз была тут, отдала его в полное мое распоряжение.

— А? — Бадди сдвинул брови.

— Привести в порядок, милый мальчик. Перестроить, обмеблировать.

— А-а!

— Возможно, вы не понимаете, какое все это имеет отношение к вам и как вы могли бы помочь мне?

— Да, не понимаю. — Бадди встал, допил водку залпом и отошел в другой конец комнаты.

— Видите ли, — продолжал Джейсон тоном, заговорщика, — две женщины, совсем одни в городе, где у них нет знакомых, нуждаются в развлечениях.

— Какого рода… развлечениях? — подозрительно спросил Бадди. Он скоро станет звездой и даже подумать не мог о том, чтобы вернуться к прежнему занятию. Его тело больше не продается.

Джейсон подхихикнул.

— Не интимных. — Он встал и, переваливаясь, прошел через комнату, — так что снова очутился рядом с Бадди. — Я просто хотел бы, чтобы вы сопровождали дам в рестораны, театры, может быть, в тот или иной ночной клуб. За что, разумеется, я, — добавил он поспешно, — предложу вам адекватное вознаграждение.

— Сколько?

— А уж это вы скажите мне! — Джейсон развел руками. Бадди быстро взвесил. Две старухи в городе на пару дней. Без секса.

Только сопровождать их. Одно удовольствие.

— Я стою недешево.

— Хорошее дешевым не бывает, — отозвался Джейсон.

— Мне понадобится новый костюм.

— Безусловно.

— И все расходы вы берете на себя?

— Естественно.

— А как насчет машины?

— «Кадиллак»с шофером подойдет?

Поет ли Стрейзанд? До того здорово, что не верится! Где тут зарыта собака? Он перевел дух.

— Пятьсот долларов в день.

Джейсон и глазом не моргнул.

— Договорились.

Хреновина! Продешевил. Нет, что-то здесь не так! Он не сдержался;

— Так в чем игра?

Джейсон радостно просиял.

— Никакой игры. Просто я хочу, чтобы эти дамы приятно провели время. Ведь в результате та, которая владеет половиной Техаса, возможно, купит простенький дом за три-четыре миллиона, чтобы жить поближе к подруге. А тогда догадайтесь, кто будет приводить его в жилой вид? И, пожалуйста, Бадди, всячески пробуждайте у нее такое желание. Хорошо, милый мальчик?

Бадди ухмыльнулся. Хитрый пердунчик.

— Я скажу им, что вы мой племянник, — объявил Джейсон, прохаживаясь по комнате. — И что вы актер.

— А я актер.

— Ну разумеется!

— Нет, правда. Скоро у меня проба на роль в новом фильме Нийла Грея.

— Как прекрасно!

— Да. Но у меня кое-какие трудности.

— Не могу ли я помочь? — Джейсон сочувственно положил руку ему на плечо.

— У меня жена…

— О, это большая трудность!

— Она самая лучшая! — сказал Бадди, словно оправдываясь, и отстранился так, что теплая ладонь соскользнула с его плеча. — Трудность не в ней. — Он задумчиво посмотрел на Джейсона, лихорадочно соображая. — Видите ли, дело вот в чем. Мы пока живем в квартире одного моего друга, а он возвращается. Неожиданно. И предупредил меня всего несколько часов назад, ну, и я еще не успел подыскать другое место. Я бы рад сопровождать ваших знакомых дам, но, — он выразительно пожал плечами, — боюсь, что из-за этого должен буду отказаться.

Джейсон сразу уловил суть.

— Потому что вам негде жить?

— Ага. — Бадди кивнул и налил себе еще водки. — То есть мне надо будет искать квартиру. Вы понимаете?

— Ну, а если я смогу вам помочь?

— Э-эй! — воскликнул Бадди. — Если вы можете мне что-нибудь предложить, конечно, это выход. Я хочу сказать, вы поможете мне, я помогу вам, и все счастливы, верно?

— Только вы и жена? — спросил Джейсон тревожно, словно спохватившись. — Ни детей, ни собак или кошек?

— Вы, наверное, шутите.

Джейсон продолжал колебаться, но что-то в этом красавце с дымчатыми черными глазами его зацепило. Он хотел, чтобы Бадди остался в его жизни. Да и двух женщин он не выдумал. Они действительно должны были приехать. И они действительно будут благодарны за сопровождаемого, особенно с такой внешностью, как у Бадди Хадсона. А значит, еще один большой особняк — новые интерьеры, комиссионные за все, начиная с унитазов и кончая пепельницами из оникса.

Но риск? Что он знает о Бадди Хадсоне? Да еще какая-то жена. Голливудская шлюшка, скорее всего. Бадди очень скоро поймет, с мальчиками куда веселее. И как будет чудесно, если глаза ему откроет он, Джейсон Суонкл! Толстячок решительно откашлялся.

— Я только что кончил отделывать пляжный домик, — сказал он. — В Малибу. Владелец в Европе и вернется через три-четыре недели, не раньше. Если вы обещаете быть очень аккуратными, повторяю — очень… Никаких вечеринок, никаких гостей, и вообще…

Гос-по-ди! Вот уж действительно его день! И какой! Дом у моря, черт подери!

— Не вижу причин, почему бы вам не перебраться туда, — сказал Джейсон. — Естественно, ненадолго, — поспешил он прибавить.

Не клюй сразу, Бадди. Спокойнее. Пусть он тебя поуговаривает.

— Здорово, конечно, но не знаю…

— Нет-нет! Соглашайтесь. Я настаиваю.

Вот как все это устроилось. Все ниточки подвязаны. Сейчас в половине седьмого бассейн был битком набит. Где уж тут проплыть тридцать раз туда-назад между телами, расслабляющимися после дневного напряжения! Он сердито отвернулся, чтобы уйти, и столкнулся с Шелли, Волосы у нее были зачесаны вверх пирамидой тугих глянцевых кудряшек, а мускулистое тело прикрывали узенькие бикини. С плеча небрежно свисало махровое полотенце.

— Эй, Шелли! Как дела?

Она посмотрела на него с легкой насмешкой.

— У тебя они, видно, в порядке. Что случилось с нервной развалиной, которая вчера сбежала из моей квартиры?

— Я, верно, переложил, — ответил он со смущенным смешком.

— Переложил! Ха!

— Я рад, что мы встретились.

Она вытянула длинную ногу и Начала вращать щиколоткой.

— Это почему же?

— А потому, что я зашел насчет фильма, про который ты мне говорила, и мне назначили пробу. Просто не верится, а?

— Почему же. Твоя карма на взлете.

Он нагнулся и чмокнул ее в щеку.

— Спасибо, Шелл. Я хочу попрощаться. Мы выбираемся из этой дыры.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Ото! Одна несчастная проба, а ты уже возомнил!

— Я стану звездой, детка. И дам тебе роль в каком-нибудь моем фильме.

Она похабно хихикнула:

— Нет, уж лучше я тебе дам.

Он ухмыльнулся.

— Не пойдет. Я человек женатый.

— Н-да? Повтори мне это через полгодика. — Она подмигнула. — Ну, в любом случае желаю удачи. Бывай. — И, не оглянувшись, она направилась к бассейну, сбросила полотенце и сумела изящно нырнуть в гущу барахтающихся тел…

При других обстоятельствах… Если бы не Ангель…

О чем это он думает, черт подери, Ангель — его жизнь, его любовь. Он мотнул головой и бросился вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Они сдвинулись с мертвой точки. И все может стать только лучше.

Нийлу потребовалось несколько дней, прежде чем он принудил себя хотя бы упомянуть про Джину Джермейн в присутствии Монтаны. Белокурая стерва его шантажирует! Он попался в ее дешевую ловушку и должен устроить ей пробу или принять последствия отказа.

Он сидел в роскошном кабинете Оливера Истерна, забавно декорированном оправленными в рамки телеграммами от разных режиссеров и звезд с клятвами, что больше они никогда не будут иметь с ним дела. Оливер, светло-рыжий мужчина лет под пятьдесят, деловито полировал стол шагреневой тряпочкой. Он в такой мере превращал чистоту в фетиш, что становилось смешно. Если кто-то выкуривал сигарету у него в кабинете, он сразу же мыл пепельницу.

Монтана описала нескольких актеров, которых решила попробовать на роль Винни, и разговор, естественно, перешел на кандидатуры, подходящие для Никки.

— Если мы получим Джорджа Ланкастера, то этих двоих могут сыграть начинающие. Но если нет, нам нужны будут имена, — заявил Оливер категорически.

— Вы повторяетесь, — холодно сказала Монтана. — Или, по-вашему, мы до сих пор не поняли? Нийл не может вырвать у Джорджа согласие под дулом пистолета. Нам остается только ждать.

Оливер словно не услышал ее.

— Вы думаете, Джордж скоро даст о себе знать? — спросил он у Нийла.

— Не сомневаюсь, — ответил Нийл. — И кстати, раз уж мы говорим о звездах, мне пришла довольно любопытная идея относительно Никки.

— Какая? — Монтана, ввергнув Оливера в трепет, закурила сигарету.

— Только не стряхивайте пепел, — пробормотал он страдальчески. — Ковер совершенно новый.

Нийл кашлянул, потом сказал небрежно:

— Джина Джермейн может оказаться недурна в этой роли.

Монтана ядовито фыркнула.

— Ты, видимо, шутишь!

— Убери макияж…

— Ампутируй груди…

— Она гарантирует кассу, — вмешался Оливер.

— Это тут при чем? — огрызнулась Монтана. — Мне кажется, мы не обсуждаем ее кандидатуру.

— Большую, большую кассу, — мечтательно повторил Оливер.

— Я просто хочу дать ей пробу, — быстро сказал Нийл.

Монтана презрительно подняла брови.

— А, так! Так почему же мы этого прежде не обсуждали?

— Она не станет пробоваться! — возбужденно вмешался Оливер. — Ведь не станет, Нийл?

— По-моему, станет, — ответил Нийл, всей кожей ощущая гневный взгляд жены. Он подошел к бару и налил себе виски по край рюмки. — И мне эта идея нравится.

— Черт! — с отвращением буркнула Монтана. — Не понимаю, откуда ты взял, что эта грудастая дура способна сыграть Никки.

— Ну послушайте, — быстро вставил Оливер. — Если она согласится, что мы теряем?

Монтана рассчитанно уронила колбаску пепла на его бесценный ковер.

— Осторожнее! — взвизгнул Оливер.

— Я еду домой, — холодно объявила Монтана. — Ты ведь на машине, Нийл?

Он кивнул.

— Так до вечера! — В ярости она почти выбежала из комнаты.

Джина Джермейн! Боже Всемогущий! Как эта идея взбрела Нийлу в голову? И почему он не обговорил ее с ней, прежде чем сообщать Оливеру?

Она была по-настоящему сердита. «Люди улицы»— это же ее детище! Как Нийл смеет вести себя так, будто ее мнение ни малейшего значения не имеет? После возвращена из Палм-Бич он стал просто невозможен. Угрюм, раздражителен — и пьет, как в прежние дни. Ну, а секс — и думать забудь. Она была так занята, что у нее не хватало времени следить за его настроениями. Она решила, что на него скверно подействовала уклончивость Джорджа Ланкастера, и делала на это скидку.

Он не может не понимать, какой идиотизм заговорить о Джине Джермейн при Оливере, не обсудив все предварительно с ней! А ну его к…!

В подземном гараже служитель пожелал ей доброго вечера.

— Я возьму машину моего мужа, — коротко сказала она. — Мистеру Грею подадите мою.

— Хорошо, мэм.

Он бросился подогнать сверкающий серебряный «Мазератти». Когда он остановил перед ней любимую игрушку Нийла, она дала ему чаевые, мстительно вспомнив, что Нийл не терпит ее маленький «Фольксваген». Ну, так пусть прогуляется пешком!