Голливудские жены

Глава 21

Биби Саттон жила в Бель-Эйр за высокой стеной с охранником у чугунных ворот и специально обученными немецкими овчарками, которые рыскали по обширнейшему участку, готовые разорвать непрошеного гостя. Без приглашения никто Биби не навещал.

Элейн остановила «Мерседес»у ворот и назвала свою фамилию охраннику в ковбойской шляпе. Он сверился со списком, напечатанным на машинке.

— Вы знаете, как проехать к дому, мэм? — спросил он.

— Да, конечно, — ответила она, думая, до чего глупа эта процедура. Адама Саттона любили все. Он был легендой — как Джон Уэйн или Грегори Пек. Кому могло взбрести в голову причинить ему вред?

Тут она улыбнулась. Под охраной находится Биби. Вероятно, половина Голливуда с наслаждением перерезала бы ей горло.

Одно время вилла Саттонов принадлежала звезде немого кино — кому именно, Элейн не помнила. Джорджу Барримору?

Рудольфе Валентине? Впрочем, неважно. Биби тут все перестроила и создала белую прохладную римскую виллу с колоннами, фонтанами и мраморными террасами. Не будь она профессиональной женой кинозвезды, то могла бы попробовать свои силы в дизайне.

Бесспорно, она знала, что делает, хотя это и обошлось в парочку миллионов.

У парадного входа слуга в форме уже ждал, чтобы отогнать машину Элейн, а горничная проводила ее по мраморным переходам на залитую солнцем террасу, выходившую на бассейн олимпийских размеров. Здесь пребывала Биби в окружении своего двора. Элейн быстро оглядела собрание. Сливки дамского общества Беверли-Хиллз, Бель-Эйр и других селений богачей. Творения Сен-Лорана, Диора, Бласса и де ла Рента шелестели как банкноты на безупречных фигурах. А если безупречности все-таки обрести не удалось, то не из-за отсутствия усилий. Электролиз, пластические операции, клеточный контроль, удаление вен, удаление жировой прокладки. Всему этому — или хотя бы части — подвергались почти все тела, двигавшиеся по террасе. Обновление грудей, исправление зубов, сужение сфинктеров, подтяжка век, укорачивание носа, уплотнение ягодиц. Все, все это — и еще многое другое.

— Пусик! — К ней устремилась Биби, ослепительное видение в белом летнем ансамбле Галанос. О-очень простом. В конце-то концов, это был всего лишь званый завтрак. — Как мило, что вы приехали! Мне нравится ваш костюм. Я его уже видела? Нет?

— Нет.

— Ах да! Видела у Сакса на прошлой неделе.

Ну, во всяком случае, она убедилась, что костюм ненадеванный!

— Вы выглядите несравненно! — восторженно сказала Элейн.

Биби звонко рассмеялась.

— В этой старой тряпке? Просто накинула, что попалось.

Элейн посмотрела по сторонам, и внимательный официант тотчас возник у ее локтя с серебряным подносом. Шампанское и минеральная вода. Она быстро взяла бокал шампанского. Был только один способ выдержать подобный завтрак — не остаться трезвой.

Едва Элейн закрыла за собой дверь, как Росс потянулся к телефону. Карен взяла трубку на втором гудке. Голос ее был холодно вежливым.

— У меня нет ни секунды, Росс. Я еду на завтрак к Биби и уже опаздываю.

— В чем дело, детка? Я тебя больше не заряжаю?

— Не можем ли мы обсудить это в другой раз?

— А почему не прямо сейчас? У меня так стоит, что ты просто разрыдаешься.

— Так сдои.

— Это совсем не то, Карен. Во всяком случае, раз я могу быть с тобой. — Он сделал эффектную паузу. — В пятницу вечером ты выглядела сексуальной донельзя. И что ты делала с таким подонком, как Чет Барнс?

— Трахалась.

— Приятно слышать.

— И было приятно.

— А он все еще кончает, не успев вставить?

— Ты откуда знаешь? — ахнула она.

— Этот город всего лишь маленькая деревня, дамочка.

— Сволочь ты.

Он ее уел. Это было слышно по ее голосу.

— Может, позавтракаешь со мной вместо Биби?

— Ты такой сукин сын! Почему ты не позвонил, как обещал?

— Вот уж не думал, что такая мелочь обеспокоит освобожденную женщину вроде тебя!

— Я тебе не гримерша и не парикмахерша, чтобы ты мной бросался, — укорила она.

— Так где встречаемся? — спросил он с полной уверенностью.

Она вздохнула. У нее не было привычки отказываться, когда ей предлагали что-нибудь получше.

— На пляже, где же еще?

— Это же ехать и ехать.

— Надеюсь! — Она засмеялась грудным смехом.

Монтана вызвала секретаршу в кабинет.

— Инга, пригласите на четверг всех актеров, которых я пробую на Винни.

Инга кивнула. Ей уже не терпелось сообщить Бадди Хадсону потрясающую новость.

— С интервалом в час, начиная с семи утра. Одежда их собственная, обычная — порекомендуйте джинсы с рубашкой. Грим и прическа у нас.

Инга снова кивнула, делая иероглифические пометки в своем блокноте.

— Их четверо, так? — проверила Монтана.

— Да, — подтвердила Инга. — Вызвать их в каком-нибудь определенном порядке?

— Не имеет значения. Шансы у них у всех будут одинаковые. — Она сдвинула очки на волосы. — Черт! Как я обрадуюсь, когда последняя роль в фильме будет пристроена. У меня такое ощущение, что весь прошлый год я только и делала, что разговаривала с актерами и актрисами.

Инга прикинула, удобный ли это момент, чтобы задать своей начальнице кое-какие вопросы.

— А… а Джордж Ланкастер окончательно согласился?

— Если бы я знала! — буркнула Монтана. — Все роли уже распределены, кроме трех главных. Чудесно, а?

Инга вежливо улыбнулась.

— Как я поняла, мистер Грей пробует Джину Джермейн. Из, вините, конечно, но не слишком ли она сексуальна для такой роли?

— Ха! Мягко сказано, деточка. А кофе тут получить можно?

Инга ретировалась. Беседа с начальницей кончилась.

Она бросилась к своему столу и попыталась позвонить Бадди по номеру, который он ей дал. Где-то на пляже. Никто не ответил.

Даже автоответчик. Кто когда слышал об актере без автоответчика? Кому-то придется взять Бадди Хадсона в руки. Может, и ей.

В приемную, прервав ход ее мыслей, влетел Оливер Истерн.

— Миссис Грей тут? — спросил он и провел пальцем по краю ее стола, проверяя, нет ли на нем пыли.

— Да. Я предупрежу ее, что вы…

Она не успела взять трубку переговорного устройства, как он уже ринулся в кабинет.

Монтана подняла голову от фотографий, которые рассматривала.

— Доброе утро, Оливер, — сказала она не слишком приветливо. — Не трудитесь стучать. Входите без церемоний.

Он пропустил ее тихие сарказмы мимо ушей, обмахнул носовым платком сиденье кожаного кресла и сел.

— Я нашел Никки! — объявил он.

— Оливер, — сказала Монтана, — скажите, мне очень любопытно знать, перед половым актом вы дезинфицируете свой член?

Он недоуменно уставился на нее, хмуря брови. Потом от души захохотал.

— А у вас неплохое чувство юмора! — признал он. — Для женщины.

— Благодарю вас, — насмешливо произнесла она. — Беседуя с вами, никогда не разочаровываешься.

Он несколько раз хрустнул пальцами, потом оглядел свои безупречные ногти под густым слоем бесцветного лака.

— И вы не хотите узнать, кто она?

— Так я же знаю. Джина Джермейн. Идиотская идея.

— Нет. Я нашел для нас девочку, рядом с которой Джина покажется ее хреновой мамашей.

Она вздохнула.

— А Нийлу вы эту сногсшибательную новость сообщили?

Он наклонился через стол и понизил голос:

— Я хотел, чтобы вы узнали первая.

— Ах, спасибо!

— Девочка, которую я нашел, будет сенсацией.

— А я думала, вам нужна Джина. Это ведь вы распинались, какая она звезда и какие сборы сулит, разве не так?

— Если есть Джордж Ланкастер, кому нужна Джина Джермейн?

— Джордж Ланкастер — это только возможность, — устало напомнила она.

— Нет, верняк. Вчера вечером я позвонил ему в Палм-Бич и получил официальное согласие. Сегодня днем я встречаюсь с Сейди Ласаль для утверждения условий.

— А Нийл про это знает? — спросила она, ощущая себя заевшей пластинкой.

— Нийл по художественной части, — ответил он небрежно. — Дело веду я. Мне надо было переговорить с Джорджем с самого начала. Актеры! Я умею с ними обращаться. Плюс я плачу ему пять миллионов и процент с дохода.

Монтана вспомнила жалкую сумму, которую получила за сценарий.

— Как мило, — прожурчала она. — Но не следует ли вам сообщить Нийлу добрую весть?

— Его нет. Осматривает места для съемок. Увижусь с ним, когда он вернется. А пока пришел поговорить с вами о девочке, которую нашел.

— А где, собственно, вы ее нашли?

— На пляже. Она моя соседка.

Монтана нахмурилась. Деловая сторона создания фильмов разочаровывала ее все больше. Сначала Джордж Ланкастер — новость, которая ее отнюдь не обрадовала. Теперь нимфетка, которую Оливер увидел на пляже.

— Я сыта по горло отбором актеров для этого фильма, — сказала она резко. — Сначала Джина, потом какая-то девка, с которой вы, видимо, переспали. Все это начинает попахивать любительщиной, Оливер.

Он не обратил внимания на ее вспышку.

— Вы поймете, о чем я, когда увидите ее. Она — живая Никки. — Тут он встал, энергично отряхнул брюки сзади, вытащил увядший цветок из вазы на ее столе, бросил его в мусорную корзинку и удалился.

Монтана глубоко вздохнула. Где тот полный контроль, который обещал Нийл?

Под вечер в воскресенье Бадди позвонил в дом на пляже.

— Собери вещи, садись в машину и поезжай прямо к Рэнди.

Ключи оставь в доме и, пока ты там, не бери телефонную трубку.

Если явится Джейсон, не разговаривай с ним ни о чем. Ты поняла?

— Нет, я не по…

— И побыстрее. Я хочу, чтобы ты оттуда убралась как можно скорее.

Ангель послушно начала собираться, хотя в голове у нее теснилось множество вопросов. Вещи она упаковала быстро. Один раз зазвонил телефон, но она не подошла к нему. Джейсон не явился. Со слезами она поняла, что должна проститься с домом на пляже. Да, жизнь с Бадди была совершенно непредсказуемой.

Он встретил ее у дверей квартиры Рэнди Феликса. Она почувствовала запах спиртного в его дыхании, и вид у него был какой-то взбудораженный.

— Я не понимаю… — начала она снова.

Он крепко ее облапил.

— Когда-нибудь я тебе объясню, детка! — И втащил в квартиру познакомить с Рэнди.

На этом все объяснения кончились. С Рэнди была девушка.

Шелли. Она казалась довольно приятной, но немножечко потасканной. Они сидели в тесной комнате, пили дешевое красное вино и курили марихуану — Шелли услужливо скручивала патрончики. Ангель воздерживалась, но никто словно ничего против не имел — слишком они были заняты разговорами о себе.

Ангель сидела в уголке, и в ней медленно нарастал гнев. Это был не тот Бадди, за которого она вышла замуж. Это был не любящий мужчина, которого она встретила и полюбила, — вот этот дерганый, громогласный, накурившийся человек.

В полночь Шелли встала и потянулась.

— Пойду посплю, — сказала она. — Воскресенье мой единственный свободный день, и я совсем с ног валюсь.

Бадди молниеносно схватил Ангель за руку и заставил встать.

— Ты ночуешь у Шелл, лапочка, — объявил он, словно это было что-то самое обычное. — А я устроюсь на полу у Рэнди. Завтра я нам что-нибудь подыщу.

Она почувствовала прилив отчаяния.

— Бадди… — сказала она.

Он стиснул ее руку.

— Ну пожалуйста, — шепнул он. — Другого же ничего нет.

А она хорошая девочка, без загибов, и уж никак не в эту сторону.

Ангель посмотрела на него холодным взглядом. Волосы всклокочены, глаза покраснели, красивое лицо лоснится потом, и пахнет от него отвратительно.

— А мои вещи? — спросила она, изнывая от усталости и разочарования. — Наши чемоданы так и остались в машине.

— Шелл одолжит тебе все, что понадобится, верно, Шелл?

Кудрявая девушка кивнула.

— А если ты перестанешь называть меня Шелл, так я даже накормлю ее завтраком.

Бадди ухмыльнулся, чуть-чуть пошатнувшись.

— Благодарю вас, Шелли, и помяну вас в моем завещании.

Она ухмыльнулась в ответ и ласково потрепала его по щеке — жест, который Ангель не преминула заметить.

— Идем, Ангелочек, — сказала Шелли. — Тебе у меня понравится — даже еще теснее, чем в этой дыре. — Она неопределенно помахала Рэнди, который валялся поперек кровати.

— Рада была познакомиться. Спас ибо за винцо.

Он тоже помахал, хотя рука не очень его слушалась.

— Рад был познакомиться, соседка. Хорошая травка. Когда у тебя будет что продать, я покупаю. Травка. Кокаин. Таблеточки.

Только назовите, я мужчина для вас.

— Да уж, мужчина! — заплетающимся языком пробормотал Бадди.

Шелли ухмыльнулась.

— Спокойной вам ночи.

Ангель молча последовала за ней вверх по двум маршам внешней лестницы. Глаза ей жгли слезы, гнев жег язык. Она редко сердилась, но уж если выходила из себя, Мадонна превращалась в тигра.

Они остановились перед квартирой Шелли, и она долго нашаривала ключ. Потом распахнула дверь и сказала:

— Входи в рай, Ангелочек. Самый вонючий клоповник во всем Голливуде.

— Еще шампанского, миссис Конти? — спросил молоденький официант.

Элейн кивнула, смутно недоумевая, откуда ему известна ее фамилия.

А почему бы и нет? Я же тоже знаменитость. Супруга кинозвезды. И скоро эта кинозвезда, трахаясь направо и налево, вернется на самый верх.

Черт! А она пьяна. Но знает это. И, к счастью, не раскисла, а наоборот.

Она осторожно наклонила свой бокал, и марочный «Дом Периньон» тонкой ровной струйкой оросил траву.

Она сидела в белом парусиновом кресле с еще тридцатью шестью женщинами (после завтрака она их пересчитала). И вместе со всеми ними изнывала от скуки, слушая бывшего детектива, который смахивал на недоношенного медведя и говорил с красноречием боксера, недавно обретшего Бога. Но только он обрел «Мейс»— во всяком случае, так казалось. И он расписывал эту дрянь, не упуская ни единой подробности.

«Мне надо посикать», — решила она и покосилась на Мэрли, чье выражение маскировалось лиловым козырьком в тон ее пятисотдолларовому жакету Анны Клайн. Элейн знала цену с такой точностью, потому что отвергла его, подбирая себе идеальный костюм.

— Мне нужно в туалет, — шепнула она.

— Так иди, кто тебе мешает, — шепнула Мэрли.

Она встала, перехватила неодобрительный взгляд Биби, изобразила отчаяние и быстро ушла в дом.

Официантка, набившая рот дорогим шоколадом, виновато подпрыгнула. Элейн пронеслась мимо в розовую с золотом уборную. И ни с того ни с сего вспомнила Карен. Она же говорила, что приедет. Так где же она?

Может, внезапное озарение подсказало ей, что это будет самый нудный завтрак года?

Оглядев себя в зеркале, Элейн поспешила вернуться на свое место. Снова сидя в кресле, она, однако, решила, что считать завтрак полной потерей времени никак не следует. Самый факт, что она приглашена, уже плюс. И двойным плюсом была возможность сказать Сейди Ласаль таким само собой разумеющимся тоном: «Я так хочу, чтобы вы были на моем маленьком вечере, который я устраиваю для Джорджа и Памелы Ланкастер».

Подобное приглашение не могла отклонить даже Сейди Ласаль.

И она кивнула, сказала: «Конечно»— и даже изобразила улыбку.

Росс будет в восторге. Ведь, оказавшись у него в доме, эта баба уже не сможет его игнорировать. Мэрли легонько всхрапнула. Заснула под защитой своего козырька! Элейн быстро толкнула ее локтем.

— А! — сказала Мэрли, вздрогнув.

— И где ты провела прошлую ночь? — шепнула Элейн.

Мэрли хихикнула.

— Приходила в себя после ночи с пятницы на субботу. Рэнди неутомим.

Элейн улыбнулась и прикинула, не завести ли и ей молодого любовника. Какая ирония! Она ведь замужем за самым мощным членом Голливуда и подумывает о любовнике. Ну разве кто-то еще способен с ним помериться?

Она чуть не рассмеялась вслух.

— А ты никогда не думал о том, чтобы развестись с Элейн? — спросила Карен, оседлав его. Ее колени атлетически сжимали его бедра, а соблазнительные соски дразняще поднимались и опускались возле его рта.

Он был так удивлен, что ничего не ответил. По его правилам всякие разговоры в процессе были табу. Он закряхтел.

— Так как же? — не отступала Карен. Ее мышцы работали идеально. И чего она не заткнется?

— Развод слишком дорог, — пропыхтел он.

Она извернулась на его теле и свела ноги.

Он одобрительно застонал. Эта девочка знала штучки, которых даже он никогда прежде не пробовал. Она стискивала его всеми мышцами, доводила до исступления.

— Ты разведешься с ней, если я попрошу?

Он пропустил вопрос мимо ушей, отдаваясь бесценным секундам перед оргазмом.

— Пошевелись! — взмолился он. — Я кончаю.

В ответ она сжала мышцы еще сильнее и начала вращать торс, пока не довела себя до готовности. Он взорвался — и она с ним.

Сунув напряженные соски ему в рот, вцепившись ему в волосы и сдвинув ноги так плотно, что у него возникло ощущение, будто сперму из него высасывают.

— Осторожнее с волосами! — взвизгнул он.

— Клала я на твои волосы! — крикнула она в ответ.

Они разделили последний бешеный экстаз.

— Господи боже ты мой! — прохрипел он. — Лучше тебя не бывает.

Она медленно сползла с него, нагнулась к тумбочке и закурила сигареты для них обоих.

— Знаешь, сколько у меня денег? — спросила она.

Всю его кожу пощипывало. Черт, как будто ему снова семнадцать!

— Так сколько?

— Хватит, чтобы для начала откупиться от Элейн. А когда папочка скончается, то и вообще не сосчитать.

Блестяще! Джордж Ланкастер старше него всего на двадцать лет.

— Что ты говоришь?

Она глубоко затянулась.

— Что из нас с тобой выйдет отличная пара.

Он засмеялся, не слишком убедительно — такой поворот разговора его вовсе не обрадовал.

— Нам с тобой вместе хорошо именно потому, что мы не муж и жена.

— Ты думаешь?

— Я знаю.

— Ну, увидим.

— Что увидим? — спросил он с тревогой.

— Увидим, только и всего, — ответила она таинственно. — А почему бы нам не окунуться?

— В океан?

— Бассейна я тут что-то не вижу.

— Я не плавал в океане уже не знаю сколько лет.

— Ну, так пошли! — Она спрыгнула с кровати, пошарила в ящике и вернулась с красными шортами для него и купальником для себя.

Он натянул шорты. Они резали в поясе и еще сильнее — в промежности.

— Ox! — сказал он жалобно.

— Ничего, — проворковала она. — Когда мы вернемся, мамочка тебя помассирует.

— Почему ты так обо мне заботишься, Карен? — спросил он, посмеиваясь.

Она усмехнулась.

— А потому что я — тебе, ты — мне. А ты мне — ой-ой-ой, деточка!

Они выбежали из дома, держась за руки.

Одинокий фотограф, лежащий на животе между опорами под соседним домом, сфокусировал телеобъектив. За пять минут он снял две катушки очень и очень интересных кадров.

Ангель почти не сомкнула глаз. Состояние, до которого Шелли довела свою квартиру, ввергло ее в ужас. Всюду скомканная одежда, грязная посуда, битком набитые пепельницы, а в кухоньке гуляют тараканы, будто в самом заповедном царстве.

Шелли кивнула на смятую постель.

— Вместе ляжем? — спросила она. — Я не брезглива, не знаю, как ты.

Ангель уже высмотрела глубокое кресло.

— Я устроюсь в нем, если вы не против, — быстро сказала она.

Воспоминания о Дафне, ее бывшей квартирной хозяйке, еще были живы у нее в памяти.

— Как желаешь, Ангелочек. — Шелли пожала плечами и порылась в ящике. — Как насчет коки?

— Спасибо, мне не хочется пить.

Шелли бросила на нее взгляд из-под вздернутых бровей, но Ангель предпочла его не заметить. Она аккуратно собрала валявшуюся на кресле одежду и сложила ее ровной стопкой в ногах кровати. Спи. Подумай. Разберись. Она была расстроена и сердита. У нее даже не было возможности рассказать Бадди про встречу с Оливером Истерном. Встречу, при мысли о которой у нее дух перехватывало, а в ушах звенели слова: «Быть вам, барышня, звездой!» Естественно, она хотела сразу рассказать Бадди, и он обрадовался бы не меньше нее. А теперь все было испорчено. Наверное, она никогда больше не увидит Оливера Истерна.

Ангель свернулась в кресле, и Шелли бросила ей засаленную шаль.

— Сладких снов, детеныш, — сказала она. — Если ты встаешь рано, так не шуми. Я до одиннадцати видеть солнечного света не желаю. А можно и попозже.

Ангель кивнула. И провела тягостную ночь, пытаясь устроить свое затекающее тело поудобнее, чтобы наконец заснуть. К семи утра сон окончательно пропал. Она тихонько вышла из квартиры и спустилась к бассейну. Мало-помалу начали появляться другие жильцы. Две девушки в одинаковых купальниках проделывали сложные гимнастические упражнения. Старая дама в парике прошла мимо, ведя на поводке со стразами курчавого французского пуделя. Школьник устроился под пальмой выкурить тайком сигарету.

Затем явились любители загорать, вооруженные полотенцами, флаконами с маслом и козырьками для глаз. Все — актеры без работы.

Ангель сидела тихонько в сломанном шезлонге. Ее прекрасные глаза померкли от тревоги и усталости. Она пригладила золотые волосы и попыталась подавить внезапное бурчание в животе.

Ей ужасно хотелось есть. Она просто умирала с голоду. Взглянув на свои часы, она обнаружила, что уже почти одиннадцать. Бадди мог бы давно пойти поискать ее.

Бадди медленно выбирался из тяжелого забытья. В висках стучало, свидетельствуя, что он жив. Едва-едва. У него вырвался громкий стон.

Рэнди, небритый, мутноглазый, дрожащей рукой налил две чашки растворимого кофе и одну протянул ему.

— Так мы же только заснули, — пробурчал Бадди, обжег язык кипящей жижей и длинно выругался.

— Похоже на то, — согласился Рэнди и прищурился на золотые часы «Патек-Филиппс», подарок Мэрли. — Однако теперь два часа дня.

— Какого дня?

— Понедельника, — ответил Рэнди, нащупывая телефон. Он набрал номер и попросил миссис Мэрли Грей.

Бадди, пошатываясь, побрел в крохотную ванную. Он знал, что должен немедленно позвонить Ангель. Когда он спровадил ее к Шелли, виду нее был не слишком радостный. Но, черт, всего-то на ночь. Сегодня он что-нибудь устроит.

Ополоснув лицо холодной водой, он поглядел в зеркало. Дружок Бадди не выглядел на все сто. Он таки перебрал — наркота, выпивка… В первый раз после встречи с Ангель. Но он был так угнетен и обескуражен, когда сбежал от двух старух в отеле «Беверли-Хиллз». Надо было разок отвести душу.

Слава богу, что на свете есть друзья — Рэнди, который понял все, едва он ввалился к нему на квартиру, и Шелли, которая согласилась приютить Ангель на ночь. И никаких проблем.

Холодная вода его оживила. Он ощутил себя почти человеком. Рэнди все еще висел на телефоне, обрушивая на Мэрли Грей всю силу своего обаяния. Бадди натянул брюки и знаком показал, что поднимется к Шелли.

Два отрывистых стука. Три. Ангель в дверях, с тряпкой в руке.

Запах лизоля в воздухе.

Бадди раздраженно вскинул руки.

— Что ты делаешь?

Голос у нее был холодный и обиженный.

— Убираю.

— Что убираешь, бога ради?

— Твоя приятельница Шелли живет как свинья. Я плачу ей за ночлег. Самое меньшее, что я могу сделать.

Он схватил ее за руку.

— Не будь дурочкой. Это ни к чему. Это…

Она сердито стряхнула его руку. Гнев, нараставший всю ночь, выплеснулся наружу.

— Я тебе не дурочка, Бадди Хадсон. С кем ты, по-твоему, разговариваешь? С куколкой Барби?

Его ошеломил ее взрыв.

— Э-эй, детка, что происходит?

Ее глаза опасно блеснули.

— Что происходит? Крошка Ангель не молчит? Крошка Ангель что-то чувствует? — Она швырнула тряпку на пол. — Я человек! Я твоя жена! И это я хочу знать, что происходит. А если ты не захочешь объяснить, я собираю вещи и ухожу. Ты понял? Бадди, скажи правду! Или больше ты меня не увидишь!