Голос крови

Глава девятая

— Одной миссии недостаточно. — Голос Кастерфо разнесся по всему залу сената.

Кастерфо стоял перед своим сенаторским терминалом, но сегодня он выступал не один. Принцесса Лея тоже встала перед голокамерами, которые совместили их изображения на экранах, и казалось, что выступающие стоят плечом к плечу, хотя на самом деле между ними лежал чуть ли не весь зал сената. Поскольку они стояли напротив, каждый из них мог обращаться к половине зала. Элегантные черные рубашка и плащ Кастерфо подчеркивали снежную белизну платья принцессы — они казались то ли зеркальными отражениями, то ли противоположностями.

— Мы доказали, что Риннривин Ди представляет реальную угрозу, — продолжал Кастерфо. — Мы видели, что влияние его картеля распространилось столь же далеко, как некогда простиралось влияние хаттов. Обвинения, выдвинутые эмиссаром Йендором, полностью подтвердились. Однако расследование необходимо продолжить.

Рэнсольму всего несколько раз доводилось выступать перед сенатом. От волнения шла кругом голова: тысячи лиц множества самых разных существ, обращенные к нему, каждый в этой толпе ловит каждое его слово и выносит собственное суждение, опираясь на свои неведомые и непредсказуемые соображения. Рэнсольму казалось, что он никогда к этому не привыкнет.

Тем удивительнее и приятнее было услышать спокойный, ровный голос принцессы Леи:

— Во времена Империи коррупция позволила организованной преступности разрастись до невиданных прежде масштабов. Лишь совместными усилиями многих миров мы смогли остановить эту лавину и восстановить главенство закона. Но нельзя останавливаться на достигнутом. Я убеждена, и сенатор Кастерфо подтвердит мои слова, что картель Риннривина Ди может означать возрождение организованной преступности. И мы обязаны этому помешать.

Рэнсольм настаивал, что они должны рассказать сенату о теневых корпорациях, стоящих за картелем Риннривина. Они спорили об этом во время перелета, а потом все утро, когда встретились, чтобы согласовать свое совместное выступление. Но принцесса Лея осталась непреклонна. «Нам необходимо строго придерживаться фактов, говорить только о том, что известно с абсолютной достоверностью, — сказала она. — Стоит нам начать строить теории — и мы полностью потеряем шанс завоевать доверие центристов. А если вы станете говорить о тайном заговоре, они решат, что я обратила вас в веру популистов», — добавила Лея, невесело усмехнувшись.

Рэнсольм понимал: принцесса права. И все же, стоя перед сенатом и умалчивая о том, что могло оказаться жизненно важным, он чувствовал себя обманщиком. Когда-то он поклялся себе, что не станет лгать и приспосабливаться ради политической карьеры, что останется верен своим убеждениям. И вот он нарушает это правило, вводит сенат в заблуждение…

«Это не ложь, это всего лишь осторожность», — напомнил он себе. Задача была убедить сенат в необходимости углубленного расследования. И если им позволят это, он сможет представить сенату не просто подозрения, а неопровержимые доказательства.

Они с принцессой не пытались скрыть правду. Они искали способ узнать ее и сделать всеобщим достоянием.

Лея вызвалась говорить первой и предоставила Рэнсольму возможность произнести заключительные слова. И вот время настало. Он встал прямее, спрятал руки за спиной и вздернул подбородок:

— Достопочтенные сенаторы, по причине всего вышесказанного мы вносим совместное предложение: немедленно приступить к углубленному расследованию деятельности Риннривина Ди и его картеля, с привлечением всех ресурсов сената. Сенатор Органа и я готовы возглавить это расследование. Мы призываем вас действовать безотлагательно.

Ну вот. Вежливо, но настойчиво, сжато и четко. И хотя он немного волновался, Рэнсольм знал, что голос его не дрогнул.

Но его уверенность как ветром сдуло, когда дроид-модератор провозгласил:

— Сенаторы приглашаются к обсуждению доклада.

По всему залу замигали огоньки, означавшие, что сенаторы желают высказаться. Дроиды с голокамерами метнулись к десяткам лож.

Первым заговорил сенатор от Салласта Аниб Ней:

— Жизнь сенатора Органы оказалась под угрозой из-за самоуправства центриста. Неужели кто-то думает, что мы оставим это без внимания? Как мы можем доверить расследование предателю!

Рэнсольм от неожиданности едва не пошатнулся. Предатель — ладно, из уст политического противника это почти комплимент. Но назвать его действия самоуправством?!

Мортан, сенатор-центрист с планеты Комра, в своем кричаще-ярком наряде, взял слово следующим:

— Сенатор Органа утаила от сенатора Кастерфо важнейшую информацию. Она легкомысленно подвергла опасности свою жизнь и, возможно, жизни всех членов делегации!

Принцесса Лея попыталась ответить на это:

— Признаю, вначале я допустила определенные ошибки в своих суждениях…

— Как и я. — Кастерфо не мог позволить ей взять всю вину на себя, хотя он-то не сомневался, что вина была ее. Но они оставили позади недопонимание и сосредоточились на том, что по-настоящему важно.

Увы, сенат не мог сосредоточиться вообще ни на чем. Дроиды вносили в каталоги один спор за другим, сенаторы кричали в микрофоны, но никого не слушали.

Рэнсольм посмотрел на принцессу Лею через зал. Она стояла совершенно спокойно, сведя руки на груди. Неподвижность и белоснежные, отливающие синевой одежды делали ее похожей на ледяную статую. Но Рэнсольм уже успел узнать ее достаточно хорошо, чтобы разглядеть сердитый огонь в ее глазах. Сам он чувствовал неменьшее раздражение и подозревал, что принцесса, со своей стороны, это видит. Им достаточно было одного взгляда в глаза, чтобы понять друг друга. «Нет, ты только послушай, что несут эти дураки…» — казалось, шепнула она.

«Это скоро кончится, — убеждал он себя. — Сенаторам надо покрасоваться. Но когда они изучат доказательства, то перейдут от болтовни к делу».

Он отказывался терять веру в политику, как, должно быть, потеряла ее принцесса Лея. Хоть Рэнсольм и проникся к принцессе глубоким уважением, он не собирался повторять ее ошибки. Заявить, что государственные механизмы не работают, — путь в никуда.

Но как же отчаянно ему хотелось, чтобы к его словам прислушивались, чтобы дали ему сделать что-то полезное и оставить свой след…

Большинство знакомых считали леди Карису Синдиан самовлюбленной легкомысленной глупышкой. Она много и тщательно работала над этим образом, укрепляя такую свою репутацию при каждой возможности.

Те, кто недооценивает ее честолюбие, переоценивают собственные возможности. Это делает их уязвимыми. И хотя леди Карисе пока не приходилось этим пользоваться, она знала все слабые и больные места тех, с кем имела дело. А если знаешь слабости человека, то и все остальное не составит труда вычислить.

И при этом ей в душу не мог заглянуть никто.

(Вообще-то, самовлюбленность и правда была свойственна леди Карисе. Сама она вполне отдавала себе в этом отчет, но что плохого, если женщина гордится своей красотой и высоким статусом?)

Леди Кариса спокойно сидела на своем месте, пока в зале бушевали страсти вокруг миссии на Бастазу. Большинство присутствующих наверняка думали, что это и будет главным спорным вопросом дня. Напрасно они так уверены.

«Надо же, проделать такой долгий путь и вернуться почти ни с чем», — подумала она, глядя на принцессу Лею и Рэнсольма Кастерфо. О Кастерфо леди Карисе было известно немногое, но в целом он ей скорее нравился. Что же до принцессы… Пусть сама Лея Органа и не придавала значения своему титулу, леди Кариса, общаясь с ней, старалась вести себя, как подобает отпрыскам Старых династий. Титул и происхождение надо уважать. Иначе королевская кровь потеряет всякое значение.

Наконец сенатор-иторианец предложил вернуться к «повестке дня». На деле это означало, что никто не собирается ничего предпринимать по поводу Риннривина Ди. Плечи Кастерфо поникли от разочарования, однако принцесса Лея опустилась в кресло с самым безмятежным видом. Она и не ожидала, что от их доклада будет какой-то толк, поняла леди Кариса.

Что ж, возможно, следующий оратор сумеет добиться большего.

— Слово предоставляется достопочтенному сенатору с планеты Арканис леди Карисе Синдиан.

Она ждала этого момента и встала. Ее алые одеяния отражали свет маленьких прожекторов голокамер, в длинных черных волосах сверкали гребни с ее родной планеты, украшенные драгоценными камнями. Даже те сенаторы, кто не собирался прислушиваться к ее словам, невольно затихли, привлеченные зрелищем. Итак, она заполучила всеобщее внимание. Теперь она им воспользуется.

— Достопочтенные сенаторы, — начала леди Кариса, обводя глазами огромный зал. — Не далее как три недели назад состоялась великолепная церемония открытия памятника Бейлу Органе.

В зале раздались жидкие аплодисменты, а также щелчки и свист, которыми представители различных рас выражали одобрение. Леди Кариса улыбнулась:

— Покойный вице-король Алдераана помог выковать союз, сплотивший сотни миров. Дух единства, который он проповедовал, служит напоминанием о том, что нам следовало бы стремиться к еще более широкому сотрудничеству рас и планет по всей Галактике. Глядя на увековеченные в камне черты Бейла Органы, нельзя не думать о том, сколь многое может зависеть от единственного лидера, способного вести за собой. Однако, как ни горько это признавать, после ухода Мон Мотмы с поста канцлера мы наблюдаем, как работа сената становится все менее эффективной. Те, кто пришел на смену Мон Мотме, оказались неспособны добиваться согласия в наших рядах, как это удавалось ей. И теперь это печальным образом сказывается на жизни Новой Республики. Участившиеся нарушения закона — всего лишь еще один симптом общего недуга. И чем дольше сохраняется такое положение дел, тем больше симптомов будет проявляться.

Беспомощность сената была одной из немногих тем, которую сенаторы старались не затрагивать. После слов леди Карисы в зале повисло напряженное молчание, но она знала, что сказать в этой тишине.

— Мы не можем дожидаться возвращения Мон Мотмы, чтобы перейти к действиям. Однажды она уже спасла Галактику, положив конец тирании. Теперь мы должны сами спасти себя, положив конец собственной беспомощности. Поэтому я хочу внести предложение, которое кому-то из присутствующих может показаться радикальным. — Она пристально взглянула прямо на Вариш Вицли, главного смутьяна среди популистов, но тут же отвела глаза. — А кто-то, возможно, сочтет его полумерой. Но я долго размышляла и прислушивалась к мнению других и верю, что вы поддержите меня. То, что я предлагаю, — самый верный способ вернуть к жизни нашу систему управления. Уважаемые, мы нуждаемся в том, кто поведет нас за собой. Нам нужен лидер.

О, как же она сражалась за честь самой произнести эти слова! Ее союзники в сенате хотели, чтобы эта слава досталась им. Но леди Кариса победила, и теперь настал ее звездный час.

— Я предлагаю ликвидировать должность канцлера. Вместо него мы изберем Первого сенатора и дадим ему реальные полномочия для решения экономических и военных вопросов. Наша армия и политики снова должны будут отчитываться перед конкретным должностным лицом. Сенаторы будут вынуждены сотрудничать друг с другом. — Леди Кариса вскинула кулак. — И мы снова поведем Новую Республику навстречу будущему!

Мгновение висела тишина, потом разразилась буря.

— Это измена! Это противоречит основным конституционным ценностям Новой Республики!

— Как мы можем быть уверены, что Первый сенатор будет эффективнее канцлера?

— А где гарантия, что Первый сенатор не станет новым императором?

На этот вопрос леди Кариса ответила немедленно:

— Внося поправки в конституцию, мы можем ясно очертить полномочия Первого сенатора, чтобы исключить возможность узурпации власти.

— В самом деле? — Это к дискуссии присоединилась раскрасневшаяся от волнения принцесса Лея. — Неужели достопочтенные сенаторы забыли, что Палпатин держал при себе марионеточный Имперский сенат добрых двадцать лет после падения Старой Республики? Тиран что угодно может преподнести как «волю народа»!

Леди Кариса подняла обе руки. Подчиняясь этому сигналу, дроиды-модераторы отключили звук всем сенаторам, кроме нее, невзирая на их неудовольствие. Она упивалась сгустившейся до предела атмосферой, крепким коктейлем страстей.

— Достопочтенные сенаторы, я понимаю, что подобные изменения — сложная задача. Я не предлагаю голосовать сегодня же. Все, о чем я прошу, — это чтобы сенат серьезно изучил мое предложение и выработал план, который позволит нам избрать Первого сенатора до конца текущей сессии.

Ну вот. Конечно, сенаторы теперь будут препираться еще сто лет. В сенате все предложения продвигались медленно, а предложения, призванные улучшить его работу, особенно. Но предложение наконец-то избрать полновластного лидера прозвучало. И это она, леди Кариса Синдиан, его озвучила. Это останется в истории. Дети будут читать о ней в учебниках.

Один из дроидов-модераторов объявил:

— Слово предоставляется достопочтенному сенатору от планеты Риоса Рэнсольму Кастерфо.

Кастерфо? Леди Кариса думала, что он сидит совершенно раздавленный после провала с расследованием деятельности Риннривина Ди, но он стоял, гордо выпрямив спину и сцепив руки за спиной.

— Уважаемые коллеги, сейчас не время спорить. Именно споры парализовали наш сенат.

По залу прокатились одобрительные восклицания и хлопки. Разочарование было тем чувством, которое объединяло всех сенаторов.

Кастерфо продолжал:

— Если мы и дальше будем затягивать каждую мало-мальски серьезную дискуссию до бесконечности, если и дальше будем откладывать на будущее любые реальные меры, мы окончательно погрязнем в бюрократической трясине, в которую превратилась Новая Республика. Мы уже сейчас не оправдываем доверия избирателей. Мы стали посмешищем.

Сенаторы встретили эту речь молчанием, но это молчание было знаком согласия. Щеки леди Карисы вспыхнули — она вспомнила кое-какие пошлые шуточки насчет сената, услышанные мельком то ли в космопорте, то ли где-то еще. Хорошо, что у нее, по крайней мере, есть титул, заслуживающий уважения, и ни одно правительство не может ее этого лишить.

— Предложение леди Карисы — радикальная мера, это правда. — Кастерфо говорил все более страстно, и его пыл стал передаваться залу. — Но это не означает, что оно ошибочно. Лично я считаю, что сенату необходим сильный лидер. Другие будут против. Многие из нас никогда не согласятся переменить свою точку зрения, и не важно, сколько продлятся дебаты. Поэтому я предлагаю проголосовать немедленно! Здесь и сейчас. Давайте проголосуем и узнаем, что думает большинство! Давайте скажем во всеуслышание, что мы на самом деле считаем правильным, и станем ДЕЙСТВОВАТЬ, исходя из этого. Если большинство скажет «нет», то двинемся дальше и не будем попусту тратить время и остроумие в спорах. Но если ответ будет «да», если в этом зале найдется достаточно тех, кто жаждет, чтобы у нас снова появился сильный и решительный лидер, тогда мы сосредоточим свои усилия на настоящем деле: на том, чтобы найти наилучший способ очертить круг прав и обязанностей и процедуру избрания нашего Первого сенатора.

На этот раз аплодисменты были громче. Леди Кариса поняла, что Кастерфо удалось переключить все внимание на себя. Она ощутила укол ревности, но отбросила это чувство. Если центристам удастся продавить голосование сегодня, то независимо от результата это будет их победа. Само по себе то, что сенат обсуждает идею избрания Первого сенатора, даст пищу для размышлений всей Галактике. Обсуждая эту новость, разумные существа всех рас постепенно свыкнутся с мыслью о сильном лидере, и это подготовит их к великому будущему и новому объединению. Кроме того, Кастерфо проявил себя как ценный союзник. Способности у него есть. Возможно, стоит заняться огранкой этого алмаза.

— Я призываю вас проголосовать, — вещал Кастерфо. Его голубые глаза горели, прожектора очерчивали его точеный силуэт. Он будто сошел с плаката, с агитационной голограммы. Без сомнения, по голосети еще не раз покажут этот фрагмент его выступления. — Здесь и сейчас. Хватит дебатов. Хватит сомнений. Хватит придираться к деталям и процедурам — это можно обсудить позже. Просто скажите, согласны вы или нет, чтобы наш сенат сдвинулся с мертвой точки.

— Кто-нибудь желает возразить против постановки на голосование? — безразличным механическим голосом спросил дроид-модератор.

Леди Кариса знала: у популистов очень даже есть что возразить, но если уж поднимается вопрос о голосовании, то отклонить голосование практически невозможно. Система была выстроена так, чтобы дать каждому возможность высказаться, и это в конечном счете работало на центристов.

Поставить вопрос на голосование — это одно, но победить в нем — совсем другое.

«У нас не было времени показать преимущества сильной власти, — подумала леди Кариса. — Тень Палпатина заставляет всех бояться вождей».

Возражений набралось слишком мало, чтобы наложить вето, и подготовка к голосованию началась. Леди Кариса мысленно восхитилась хитроумием Кастерфо: он не стал обсуждать, хороша идея избрания Первого сенатора или плоха, а вместо этого надавил на больное место — разочарование от беспомощности сената, которое ощущали все. Кастерфо не призывал их голосовать «за», он предложил высказаться против опротивевшей всем бесконечной бюрократической волокиты.

На экране, парящем под потолком, начали высвечиваться голоса. И хотя голосование было анонимным, нетрудно было догадаться, кто какую сторону принял. Зеленым высвечивались голоса «против», отданные популистами, желтым — голоса «за», принадлежавшие центристам. Голоса планет, не примкнувших ни к одной из фракций, обычно делились примерно пополам, либо все оказывались в воздержавшихся.

Однако на этот раз желтые отметки на экране множились и множились, пока не вспыхнули золотом. Леди Кариса, прижав руку к сердцу, любовалась этим сиянием. Сегодняшняя победа принадлежит им с Кастерфо, и впереди их ждет еще много совместных побед. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Леди Кариса усмехнулась в ответ. В эту минуту они оба всё понимали.

Многочисленные громкоговорители возвестили:

— Предложение принято.

Обычно Лея не пила крепких напитков на встречах с другими сенаторами, даже сугубо неофициальных. Но в этот вечер, когда дроид-официант спросил, что она будет пить, она заказала кореллианский бренди.

— Двойной, пожалуйста.

— Всего одно голосование, и вся наша политическая система развалилась на куски. — Вариш Вицли отбросила когтистой лапой длинный мех, упавший ей на глаза. — Как такое могло случиться?

— Потому что наша политическая система пластична. Мы сами ее такой сделали, — напомнила Лея, усаживаясь за продолговатый, украшенный эмалевым орнаментом стол дома у Вариш. — Мы не хотели быть жесткими и косными. Мы хотели быть гибкими. И вот доизгибались до того, что сломались.

Она и еще несколько сенаторов-популистов получили приглашение на сегодняшний ужин несколько дней назад. Лея ждала этого вечера не только потому, что угощение обещало быть превосходным, но и потому, что хотела поделиться с коллегами своими планами покинуть сенат, не дожидаясь окончания ее срока. Вместо этого они будут весь вечер оплакивать свое нынешнее политическое поражение.

— Но почему практически все нейтральные миры обернулись против нас? — Вариш прищелкнула пальцами. Лонеранцы умеют щелкать восьмью пальцами одновременно. — Ни за что бы не поверила, что такое возможно.

Тай-Лин Гарр присел на кушетку возле Леи. Как истинный уроженец Гаталенты, обычно он казался самым спокойным человеком в сенате. Но сегодняшнее голосование поколебало даже его выдающуюся невозмутимость.

— Леди Кариса не убедила почти никого. Кастерфо убедил почти всех, — проронил он.

— Сначала притворялся, будто он заодно с Леей, а потом взял и предал всю Галактику! Вот же змей подколодный! Простите, я не хотела вас обидеть, — добавила Вариш, обращаясь к филлисару на другом конце стола.

Филлисар прошипел, что все понимает и не обижается.

Лея покачала головой:

— Кастерфо говорил то, что думает. Он заблуждается, но в искренности ему не откажешь. Кроме того, он умеет быть убедительным и не лишен харизмы. Если центристы разыщут в своих рядах еще несколько таких же страстных ораторов или даже кандидата, плохи наши дела.

За столом принялись охать и ворчать, и дроиды поспешили за новыми порциями напитков.

Дома большинства сенаторов на Хосниан-Прайм были обставлены достаточно скромно. Даже Лея, хотя у нее не было другого жилья, довольствовалась простой, но удобной квартирой поблизости от комплекса правительственных зданий. Однако лонеранцы считали роскошь добродетелью, а потому жилище Вариш Вицли было минимум раза в четыре больше среднестатистического. Невзирая на почти возмутительную вычурность ее дома — на каждой стене красовались абстрактные картины, выдержанные в цветовой гамме «вырвиглаз», а с каждого светильника свисали хрустальные подвески, — в нем было уютно, и гости всегда чувствовали, что им здесь рады. Сегодня эта атмосфера служила им утешением.

Но на душе у Леи было неспокойно. Она почему-то подумала о своей матери — настоящей матери, которой она не знала, Падме Амидале. Много лет назад, выяснив, кто была ее мать, Лея попыталась узнать как можно больше о бывшей королеве и сенаторе Набу. Она выяснила, что ее мать присутствовала в старом Галактическом сенате в тот день, когда он проголосовал за то, чтобы дать Палпатину чрезвычайные полномочия. Лея хорошо себе представляла, какое отчаяние, должно быть, охватило ее.

«Неужели история повторяется? — мучительно размышляла она. — Моя мать видела падение Старой Республики, а теперь я вижу, как рушится Новая?»

Лея сделала большой глоток бренди.

Тай-Лин выпрямил спину и одернул алую мантию.

— Избрания Первого сенатора теперь не избежать. Все, что нам остается, — это продвинуть своего кандидата, чтобы такая огромная власть не попала в неправедные руки, — сказал он.

За столом согласно забормотали, и Лея машинально кивнула. Действительно, разве есть другой выход?

Вариш по-птичьи наклонила голову, так что золотая грива рассыпалась по плечу.

— Хочешь предложить свою кандидатуру, Тай-Лин? Неплохая мысль.

— У меня есть идея получше. — Он улыбнулся. — Нашим кандидатом должен стать сенатор со стажем, в высшей степени достойный доверия. Известный всей Галактике. Тот, кто не только сам внес немалый вклад в становление Новой Республики, но и может сказать то же самое про своих друзей и родных. Герой, точнее, героиня войны, которую даже центристы не смогут упрекнуть в слабости.

Лея начала понимать, к чему он клонит. «О нет!»

Вариш захлопала мохнатыми лапами:

— Ну конечно! Первым сенатором Новой Республики должна стать принцесса Лея!

«Да чтоб вас всех!»