Голос крови

Глава тридцать первая

Сенат единогласно объявил дни траура в связи с гибелью Тай-Лина Гарра. В минуты отчаяния Лея думала: возможно, центристы поддержали это предложение только из лицемерия. Но похоже, всеобщая скорбь была искренней. Никому не хотелось, чтобы исход выборов решали убийцы-фанатики.

Однако столь же единодушен, к ужасу Леи, сенат был и во мнении, что угрозу Новой Республике представляла одна лишь Арлиз Хадрассиан — террористка и преступница. Данные, добытые на Сибенско, позволили возложить на нее ответственность и за банкетный теракт, и за становление картеля Риннривина Ди, что и сделали как центристы, так и популисты. Теперь, когда убийца покончила с собой, опасность миновала.

— Нельзя делать таких поспешных выводов, — в отчаянии пыталась переубедить Лея своих коллег на небольшом собрании после торжественных похорон Тай-Линна Гарра. — Да, Риннривин Ди получил деньги от Хадрассиан, но откуда взяла их она сама? Она служила в имперской армии, потом некоторое время вела свой небольшой бизнес. Откуда у нее средства, чтобы собрать и вооружить целую армию?

— Лея, не надо, прошу тебя, — сказала Вариш. По ее пушистым щекам текли слезы. — В память о Тай-Лине, дай нам спокойно оплакать его.

Лея с досадой оставила свои попытки, по крайней мере на время. Если уж Вариш, одна из немногих оставшихся ее друзей в сенате, не желает слушать, другие и подавно не станут. Но она не хотела верить, что разрозненные комитеты навек забудут про расследование. У них есть вся необходимая информация. Лея добыла для них доказательства, а Рэнсольм подтвердил их подлинность. Рано или поздно сенаторы поймут: надо копать глубже, расследовать дальше…

Или не поймут?

На следующее утро, идя через коридоры и вестибюли сената, она заметила большую толпу у офиса сенатора с Мон-Калы. Из открытой двери доносился голос диктора, — видимо, кто-то в приемной включил новостной канал на максимальную громкость.

— Похоже, экстренные новости, — пробормотала Лея и подошла послушать.

Приблизившись к толпе, она смогла разобрать голоса:

— Давно известно: центристам нельзя доверять!

— Поверить трудно!

— Похоже, тут принцесса Лея ошиблась…

Автор последнего замечания осекся, заметив ее, залился густым зеленым румянцем и отошел в сторонку. Лее было все равно, главное — теперь она смогла подойти достаточно близко, чтобы разглядеть голографическую передачу, транслировавшуюся в приемной, и расслышать новости:

— …потрясены тем, что член Галактического сената мог поставлять информацию и поддерживать нелегальную вооруженную группировку…

Лея вздохнула с облегчением: наконец-то кто-то догадался копнуть глубже. Кто-то изучил собранные ею сведения и проследил, к кому они ведут.

И пусть она и не хотела винить во всем центристов, она не удивилась, услышав, что за всем заговором стоял кто-то из них.

Диктор заговорил снова:

— Сенатор Кастерфо в настоящее время взят под стражу и, согласно нормативным актам сената, будет заключен в тюрьму, а после судебного разбирательства отправлен на родную планету.

Рэнсольм?! Они арестовали Рэнсольма?

— Не может быть, — прошептала она, помертвев от ужаса.

— Я понимаю, для вас это, должно быть, большое потрясение, — сказал стажер из офиса чандриланского сенатора, единственный, кто проявил хоть какое-то сочувствие. — Похоже, он умел хорошо притворяться.

— Нет, вы не понимаете. Этого не может быть. Абсолютно невозможно, чтобы Рэнсольм Кастерфо стоял за всем этим.

Лея помнила наизусть каждый миг, каждый шаг расследования. Кастерфо нашел самые важные сведения, которые вывели их дальше. Он рисковал жизнью на Бастазе, чтобы спасти Лею. Он даже призывал сенат к дальнейшему расследованию. Неужели все правда думают, что он делал все это только ради прикрытия? Только полный идиот поверит в такое.

Но тут Лея поняла: те, кто выдвинул обвинение против Рэнсольма, не считают его виновным. Его подставили, чтобы убрать с дороги.

Грир сидела в приемной, погруженной в полумрак. День выдался облачным, и дневного света не хватало, но она не стала включать освещение. Она прокручивала на инфопланшете запись снова, и снова, и снова. Но от этого ничего не менялось.

Дверь открылась, и в приемную влетела запыхавшаяся принцесса Лея:

— Грир, они арестовали Рэнсольма…

— Знаю. — Голос девушки дрогнул. — Я прибежала сюда сразу, как услышала. Думала, мы сможем оправдать его запросто.

— Мы сможем! Как только все своими глазами увидят запись с камеры мотоспидера, они поймут, что он невиновен! — Лея села рядом с Грир, в нетерпении выхватила планшет у нее из рук… и уставилась на него, не веря своим глазам. — Но это же совсем не то, что было.

— Запись отредактировали. Очень тщательно. Сначала и до конца.

На экране Рэнсольм Кастерфо пожимал руку Арлиз Хадрассиан, указывая на ее истребители. Он правда пожимал ей руку и правда указывал на машины, но кто-то соединил два жеста, и получилось, что он хвалит террористку за проделанную работу.

Грир помнила, какую осторожную игру вел Рэнсольм с Хадрассиан. Он изображал дружелюбие, а энтузиазм ему изображать не пришлось. Теперь этот энтузиазм представал как одобрение покровителя, действовавшего, вот что самое главное, втайне от сената.

Лея покачала головой:

— Кто-то взломал код записи?

— Рэнсольм открыл доступ к оригиналу записи. После этого любой знающий хакер мог запросто отредактировать ее так, чтобы выдать подлинную запись за подделку.

Сердце Грир билось медленно и слабо, и на этот раз выгорание крови было, наверное, ни при чем. Ее мутило при мысли о том, какие же негодяи это подстроили. Что это за правительство, если оно допускает такие злодеяния?

Нет, не так: что это за правительство, если оно совершает такие злодеяния? Ведь это явно сделал кто-то из сенаторов или их помощников. И вероятно, он останется безнаказанным. Грир уже случалось испытывать разочарование по поводу сенаторов, но до сих пор она верила, что сенат стоит защищать, что за него стоит сражаться.

Теперь она видела, что сенат прогнил насквозь. Он стал как почерневший плод, обросший плесенью, — глупо пытаться отыскать в нем что-то, что стоит сохранить. Рэнсольм Кастерфо никогда особенно не нравился Грир, но за время расследования он проявил себя как талантливый, умный и принципиальный человек. А главное — он точно не имел отношения к тому, в чем его обвиняли. Никто не должен платить за преступление, которого не совершал. Но Грир ничего не могла поделать, только сидеть и смотреть, как творится страшная несправедливость.

«И это называется спокойная жизнь, которую я должна вести, если не хочу умереть от выгорания крови? Сидеть тихо и прислуживать коррумпированному сенату?»

Принцесса Лея, побледнев пуще прежнего, ахнула:

— Его отправят на Риосу уже сегодня. Ближайшим транспортным кораблем из главного ангара. Когда вылет?

Грир закрыла фальшивую запись и нашла нужные данные:

— Примерно через час.

Лея встала и быстро шагнула к двери:

— Мне нужно спешить.

В сердце Грир затеплилась надежда.

— Вы можете остановить их? Спасти его?

Лея обернулась через плечо, на лице ее были боль и чувство вины.

— Нет.

Лее повезло: движение в окрестностях главного ангара оказалось не слишком оживленным и она успела добраться до него на монорельсе вовремя. Почти вовремя. Когда она, задыхаясь, вбежала в ангар, двое солдат Новой Республики уже вели Рэнсольма Кастерфо к угловатому зловещему кораблю для перевозки заключенных.

— Стойте! — крикнула она. — Подождите!

Все трое повернулись к ней. Охранники, казалось, растерялись, а Рэнсольм даже не вздрогнул, — похоже, он уже полностью смирился с судьбой. Лея зашагала с ним, призвав на помощь то немногое, что осталось от ее авторитета.

— Мне нужно поговорить с сенатором Кастерфо.

Конвоиры переглянулись, надолго задумались, потом один из них сказал:

— У нас приказ доставить его на борт немедленно.

Лея напустила на себя невозмутимый и властный вид. Велела себе забыть, что она сенатор. Она, в конце концов, принцесса, и самое время напомнить об этом.

— Вы еще успеете исполнить свой долг. Дайте нам поговорить.

Они тут же отпустили Рэнсольма и отошли на несколько шагов назад. Хорошо. Лея взглянула Рэнсольму в глаза, и сердце у нее сжалось, когда он попытался улыбнуться.

— Первое дружеское лицо за сегодня, — сказал он, и голос его прозвучал спокойнее, чем она ожидала. — И вероятно, последнее, которое я увижу в жизни. Признаться, теперь я глубоко сожалею, что поддержал возвращение смертной казни на Риосе.

Лея обмерла от ужаса. На планетах, где самые тяжкие преступления карались смертной казнью, к таким преступлениям обычно относилась и государственная измена. Рэнсольму грозил не просто несправедливый приговор — ему грозила казнь за то, чего он не совершал.

— Я попробую помочь тебе, — обещала Лея. Она уже лихорадочно перебирала в голове возможности, но все пути были закрыты для нее. И все же она не оставляла надежды, что еще существует какой-то способ все исправить. — Напомню кое-кому о старых долгах, потребую независимого расследования…

— И ничего не добьешься. — В его улыбке была невыразимая печаль. — Подумать только, какая ирония. Я сам, своими руками, лишил тебя влияния и связей, которые могли бы спасти меня. Угодил в собственный капкан.

— Рэнсольм. — Лея закрыла глаза на мгновение, чтобы справиться с собой. Она только теперь осознала всю силу своего горя и гнева, и это потрясло ее. В эти минуты Рэнсольм снова стал ей тем близким другом, каким он был в тот вечер, когда они делились самыми страшными воспоминаниями. Словно он и не предавал ее. — Это случилось с тобой не потому, что ты напал на меня. А потому, что ты стал защищать меня.

— Потому что я понял: та, кого я считал врагом, на самом деле мой настоящий друг, а те, кого я считал друзьями, оказались врагами. — Самообладание все-таки изменило Рэнсольму. Он в отчаянии протянул к Лее скованные руки и до боли сдавил ее пальцы, но она лишь сжала его руки в ответ, чтобы поддержать. — Лея, прости меня. Что я натворил… Я предал нашу дружбу. Прости, что рассказал про Вейдера. Прости, что винил тебя в его преступлениях.

— Ты ненавидел его. Ты боялся его. Ты потерял способность мыслить здраво.

Это не оправдывало Рэнсольма в глазах Леи, но объясняло его поступок. И она могла понять и даже простить его.

— Меня утешает лишь то, — продолжал Рэнсольм, — что ты не оставишь попыток. Ты будешь и дальше бороться против затаившихся врагов в сенате. Пусть у тебя больше не осталось влияния и полномочий, но я знаю — ты умеешь находить кружные пути.

«Я не могу делать это вечно», — подумала Лея. Она так спешила, чтобы не опоздать сюда, так переживала за судьбу Рэнсольма, что совсем обессилела, словно все прожитые годы разом напомнили о себе. К тому же это были непростые годы. Ответственность за будущее должна перейти к молодым и сильным. Лея надеялась, что одним из них станет Рэнсольм. Но эту мечту, как и многие другие, их враги растоптали в пыль.

Один из конвоиров шагнул вперед:

— Транспорт отправляется. Мы не можем больше ждать.

— Но…

Лея не успела придумать, что сказать, как солдаты уже повели Рэнсольма прочь. Она бросилась за ними. Ей было все равно, насколько нелепо она при этом выглядит.

— Подождите, пожалуйста! Еще немного! Всего пару слов…

Конвоиры ничего не сказали, но остановились. Рэнсольм обернулся, и в этот миг он показался ей совсем юношей. Слишком молодым, чтобы умереть.

— Когда мы только познакомились, я подумала… я сказала, что, если бы ты был взрослым во время войны, ты был бы солдатом Империи. Что так и представляю тебя в имперской форме. — Лея покачала головой. — Я ошибалась. Ты никогда не стал бы служить Империи. Ты был бы одним из нас.

— Одним из вас, — эхом повторил Рэнсольм и снова улыбнулся ей, превозмогая боль. — Надеюсь, это правда.

Конвоиры двинулись дальше, и Рэнсольм позволил им увести себя. Он больше не обернулся.

И в эту минуту Лею охватила такая слепая первобытная ярость, что, будь у нее бластер, она застрелила бы солдат. В гневе она могла бы убить невинных людей, лишь бы не допустить такой нелепой и бессмысленной гибели Рэнсольма Кастерфо.

И тогда она поняла то, чего никогда в полной мере не понимала раньше. Она всю жизнь гадала, как ее отец перешел на темную сторону и превратился в Дарта Вейдера. Что подтолкнуло его на путь зла? Наверное, жадность, честолюбие или другие пороки, думала она. Ни разу Лее не приходило в голову, что это могли быть и благие побуждения: желание спасти кого-то или воздать злодеям по заслугам. На путь зла могут подтолкнуть самые благородные чувства: верность другу, жажда справедливости и даже любовь.

Неужели так произошло и с ее отцом? Теперь уже никто никогда не узнает. Но впервые за все эти годы она готова была признать, что в рассказах о том, каким был Энакин Скайуокер до перехода на темную сторону, в том, что долгие годы после этого в нем еще жило добро, может быть доля правды.

Лея стояла посреди ангара, тяжело дыша, глядя на тюремный транспорт. Она не дрогнула, когда корабль запустил двигатели, не шелохнулась, когда он оторвался от земли и ветер ударил ей в лицо. Она просто стояла и смотрела, как корабль поднимается все выше и навсегда исчезает в синеве.

В последний раз так тяжело у нее на сердце было на войне, когда приходилось посылать войска на задание, с которого они могли не вернуться. И хотя Лея знала, что иначе нельзя, сердце у нее разрывалось от чувства невосполнимой утраты.

Но она сумела выдержать это тогда, выдержит и теперь. И пока она провожала взглядом корабль, уносивший Рэнсольма навстречу смерти, в ней крепла уверенность. Лея знала, что делать дальше.

Улики против Рэнсольма могли подделать только центристы. Популисты никогда бы не стали ничего предпринимать против единственного политика из другой партии, который хотя бы иногда принимал их сторону. Значит, центристы не жалеют своих. Не только всячески нападают на популистов, но и уничтожают тех членов собственной партии, кто не помешался на власти. Им не нужно, чтобы в Галактике царил мир, — центристы хотят войны. Возможно, они уже давно готовились к ней и теперь начали сносить все препятствия на пути к своей цели.

Хотя у Леи уже давно не было иллюзий насчет политики Новой Республики, только теперь она поняла: сенат обречен и она ничего не сможет с этим поделать.

Война неизбежна.

У леди Карисы Синдиан выдалось прекрасное утро.

Она раздала правильные интервью правильным людям, рассказав о том, как ее потрясли вчерашние новости об аресте Рэнсольма Кастерфо. Как и все честные центристы, она старательно отмежевалась от него. Нельзя, чтобы один преступник, затесавшийся в их ряды, бросал тень на всю фракцию. Ни в коем случае. Центристы будут продолжать работу, невзирая на это неприятное происшествие. Надо идти вперед.

На самом деле они уже продвинулись вперед, и довольно быстро, но об этом широкой общественности знать необязательно.

Вчера сенат принял только одну резолюцию — о переносе на неопределенный срок выборов Первого сенатора. Большинство согласились, что после убийства Тай-Лина Гарра и ареста Рэнсольма Кастерфо политическая ситуация сделалась слишком нестабильной, чтобы можно было проводить выборы.

Леди Кариса и ее единомышленники поддержали это решение, поскольку перешли к более решительному плану действий. Они готовили раскол Новой Республики.

Понадобится несколько месяцев, чтобы запустить процесс. Надо выстроить четкую структуру управления, прежде чем переходить к делу. Но скоро миры центристов объявят о выходе из состава Новой Республики, не желая больше иметь дел с ее беспомощным сенатом. А отколовшись, они создадут и укрепят Первый Орден. Сердце леди Карисы пело при мысли об этом.

Сияя улыбкой, она свернула в коридор, ведущий к ее офису, — и замерла, увидев, кто стоит у нее на дороге.

— Принцесса Лея…

— Как удачно мы встретились, — заявила принцесса Лея, стоя всего в нескольких шагах от офиса леди Карисы. — Я как раз хотела немного поболтать.

— Конечно же, я всегда рада поговорить с той, кто, как и я, происходит из Старых династий. — Леди Кариса могла позволить себе быть великодушной с высоты своего положения победительницы. Может быть, теперь, когда у принцессы Леи не осталось союзников, она возьмется за ум и начнет проявлять должное уважение к благородному происхождению леди Карисы. — В самом деле, почему бы нам не побеседовать? Как вы поживаете? О вас давно ничего не слышно…

«Оно и понятно, когда я переиграла тебя во всем», — добавила она про себя.

Принцесса Лея улыбнулась:

— Я тут по случаю пообщалась немного со старыми друзьями. И так уж вышло, что среди них были и старейшие представители Старых династий.

— О, правда?

Только теперь леди Кариса почувствовала, какая ярость таится за улыбкой принцессы.

— О да. Видите ли, нам надо было обсудить один вопрос, а именно нерушимость монаршей печати применительно к имуществу наместнической короны Биррена. — Тон принцессы оставался подчеркнуто-любезным, однако взгляд сделался острым как сталь. — Наверное, вы полагали, что за всей круговертью событий мне будет не до раздумий о том, откуда взялся памятный ларец. Признаться, сначала я и правда упустила это из виду, однако когда задумалась, то не составило труда догадаться, что он мог храниться только в сокровищнице Биррена. Только верховный наместник мог прикоснуться к ней. А верховный наместник, то есть вы, перед коронацией несколько недель проходит через торжественные ритуалы и многократно клянется свято блюсти нерушимость монаршей печати, невзирая на обстоятельства. Ваша верность присяге не продержалась и месяца.

Леди Кариса была готова к подобным нападкам в те дни, когда Кастерфо только обнародовал тайну, но потом успокоилась, решив, что принцесса либо не догадалась, откуда сведения, либо махнула рукой. И теперь леди Кариса так растерялась, что не могла найти слов…

— Наверное. Возможно. Но я решила, что… учитывая, что были затронуты важнейшие нравственные устои…

— Верховный наместник клянется хранить нерушимость печати даже ценой своей жизни. — Принцесса Лея насмешливо наблюдала за ней. — Но не волнуйтесь. Я не стану раздувать скандал или требовать, чтобы вас покарали по закону. Достаточно было связаться с правящими членами Старых династий и убедить их вынести решение — впервые за много лет. Этим решением они лишили вас всех аристократических титулов навсегда. Титул верховного наместника Биррена перейдет к следующему в очереди наследования, а вы больше не принадлежите к Старым семействам.

Неужели они правда могли это сделать? Это вообще возможно? У леди Карисы подкосились ноги.

— Но так же нельзя! Я принадлежу к ним по крови! По праву рождения! Этого не отнять… Аристократический титул священен…

Принцесса Лея вздохнула и покачала головой:

— Уже много лет титулы и благородное происхождение священны только для вас. То, что произошло, — почти символическое наказание за то, что вы причинили мне, и тем более за то, что вы, как я думаю, сделали с Рэнсольмом. Но оно поразило вас в самое сердце, верно? Задело за живое. Вы больше не сможете тешить себя мыслью, что вы чем-то выше остальных. Пусть вы и родились в благородном семействе, это ничего не значит. Хотя лично я считаю ваше рождение одним из самых досадных событий в истории.

От волнения леди Кариса задышала так часто, что у нее закружилась голова и зазвенело в ушах. Нет… Они не могут просто взять и лишить ее титулов. Не могут!

Но очевидно, они смогли.

— У меня больше нет возможности покарать вас, как вы того заслуживаете, так что сегодня мне придется утешаться тем, что я сделала вам больно. А потом мы еще посмотрим. — Принцесса Лея улыбнулась. — Пока, Кариса!

Кариса. Просто Кариса. Отныне и навсегда она — Кариса Синдиан, и только. Несчастная и беспомощная, Кариса могла лишь стоять, глотать обиду и смотреть, как с достоинством уходит принцесса.

Придя вечером домой, Лея сняла официальный наряд, в котором присутствовала в сенате, и переоделась в простой бежевый комбинезон и старую кожаную куртку Хана. Куртка была ей велика, но все еще хранила его запах, и от этого на душе становилось спокойнее. Лея зашнуровала ботинки и направилась в ангар на окраине столицы. Он стоял на отшибе и мало использовался, а накануне она арендовала его целиком.

Конечно, ангар — это только на время. Придется смотреть глубже, прятаться лучше, идти дальше. Но пока что надо было с чего-то начинать.

Войдя, Лея обнаружила, что все, кого она позвала, уже в сборе. Она пришла рано, а они — еще раньше. В задних рядах стояли те, кто проделал самый долгий путь: Ниен Нанб, Иматт и даже адмирал Акбар. Стояли выпрямившись, готовые воевать. Чуть в стороне Лея заметила Хартер Калонию — та не раздумывала ни минуты над ее приглашением; и хвала звездам, что она с ними, — всегда полезно, когда есть врач, способный хранить секреты. Впереди сбились в кучку молодые пилоты. Одних Лея знала лично — как того же Джофа Систрайкера, за других поручились друзья-пилоты — среди таких были Хват Вексли и Зари Бэнгель.

Но первой к Лее подошла та, кого она не приглашала.

— Грир! — Лея положила руки на плечи девушке. — Что ты здесь делаешь? Я ведь сказала, что ради твоего же блага тебе не нужно знать об этом больше, чем необходимо.

— Все верно, — улыбнулась Грир. — И раз я решила стать одним из ваших лучших пилотов, мне необходимо знать все.

— Но тебе нельзя… Ты же сама понимаешь.

— Понимаю. Мне нельзя рисковать, мне нужно сидеть тихо и смирно, и тогда я смогу прожить долгую спокойную жизнь совершенно зря. И мне полагается стоять в стороне, а не сражаться за то, что я считаю правильным. — Грир покачала головой. — Я предпочту сгореть по-другому.

У Леи защемило сердце, но она не стала спорить и только крепко обняла девушку. А потом повернулась к остальным, притихшим в ожидании.

— Спасибо вам всем, что пришли, — сказала она. — Среди вас есть мои старые друзья, есть и новые, но все вы оказались сегодня здесь, потому что вы — отважные. Вы не согласны сидеть и ждать, что будет. Вы видите нависшую над миром угрозу и готовы сделать все, чтобы защитить мирные планеты Галактики от войны.

— Мы готовы. — Голубые глаза Джофа горели воодушевлением.

Война быстро погасит этот восторг. Если бы только можно было взять их юношеский задор и беспечность и спрятать где-нибудь в тайнике до лучших времен… Но Лея понимала, что это лишь одна из многих жертв, которые придется принести в грядущем противостоянии.

— Не спешите, — предупредила она. — Прежде чем согласиться, вы должны осознать, что наше движение не имеет поддержки Галактического сената. С этого дня и, возможно, до самого конца мы будем действовать на свой страх и риск. Нам придется обходить или нарушать закон.

— Раньше нас это не останавливало, — проскрежетал Акбар.

— У нас уже есть несколько сотен термических детонаторов. Для начала, — добавила Грир.

Лея внимательно оглядела всех и не увидела в их глазах ни тени сомнения. Эти люди доверяли ей. Они приняли решение. И она наконец решилась тоже.

— Солнце Новой Республики догорает, — сказала она. — Пришло время вспыхнуть огню Сопротивления.