Горе Побежденным

Глава 15

Лава бросил коня прямо на выставленные копья. Звяк, звяк! Ударили в нагрудник жеребца железные острия, но Бешеного было не остановить. Огромное черное чудовище, храпя и вращая красными от ярости глазами, ворвалось в плотную массу людей, топча и кусая всех, до кого могло дотянутся.

Парвы шарахнулись в стороны, мешая друг другу, и Лава, гоня озверевшего жеребца сквозь толпу, добивал тех, кто еще пытался сопротивляться. В созданный им коридор ворвались фарги, довершая начатое.

Парвы покатились назад, собираясь вокруг старика в черном бурнусе, и Лава, осадив жеребца, оценил обстановку. Вокруг только вьючные лошади и верблюды, безучастно поглядывающие на человеческие разборки. За разбросанными тюками прячутся перепуганные погонщики. Вокруг колдуна все прибывает толпа, а еще дальше гремит сталь — рубятся насмерть окруженные гвардейцы Хозроя. Глаза венда пробежали по затаившимся лицам — где же принцесса?

Совсем рядом вскочил на ноги огромный дромадер и, недовольно фырча, затряс головой. За спиной, заставив развернуться, загремел разгневанно-возмущенный бас Ранди:

— Ах ты, поросячье рыло! — Железный кулак Кота опрокинул бросившегося на него парва.

Лава резко крутанул жеребца.

— Хватит развлекаться! Искать принцессу — каждая секунда на счету!

Взгляд венда вернулся к черному старику. Вокруг того уже образовалась плотная масса парвов, и какой-то человек в пластинчатых доспехах криками и пинками пытался заставить ее вновь броситься в атаку.

«Сейчас попрут, — скривился Лава, — а мы теряем время. Где же девчонка?»

Ильсана прижалась спиной к камню и перестала дышать. Что это за всадники, она не знала, но то, что ничего хорошего они ей не сулили, было понятно. Ее взгляд наткнулся на лежащий рядом труп, и в голове мелькнула неожиданная мысль. Брезгливо скривившись, она стащила с него окровавленный халат и, пересилив отвращение, натянула на себя.

Совсем рядом прошли чьи-то шаги, прозвучал крик на непонятном языке, и Ильсана решилась. Здесь рано или поздно найдут, надо постараться уползти подальше. Почти беззвучно она юркнула под ноги стоящей рядом лошади, потом — к еще одному трупу. Прислушалась — вроде тихо — и не глядя поползла к груде сваленных тюков. Вот и они. Выдохнув, девушка прижалась к мешкам и перевернулась на спину. Первое, что она увидела, это носки огромных сапог, затем ее взгляд пополз вверх пока не уперся в широкое лицо, расплывшееся в довольной усмешке.

— В жизни не видел у погонщиков таких маленьких изящных туфелек. — Смеющееся карие глаза приблизились, всматриваясь ей в лицо, а затем две гигантские ручищи подхватили ее и с легкостью выдернули из спасительного убежища.

— Нашел! — Ранди поднял над головой брыкающуюся девчонку.

Ткнув пятками Бешеного, Лава подъехал поближе, вглядываясь в смуглое правильное лицо. Память сравнила его с показанной Варсанием миниатюрой, и сомнения отпали — это она.

Он нашел глазами Одоара и кивнул.

— Уходим!

Фарги, сгоняющие вместе груженых водой верблюдов, задвигались живее, подстегиваемые криками вождя, и в этот момент в сжатой ладони девушки блеснул нож. К счастью для Кота, у него были слишком длинные руки, и принцесса попросту не дотянулась. По горлу скользнул холодок промелькнувшего лезвия, и ожгло болью руку. Захват разжался, девушка рухнула на землю, а Ранди раздосадовано уставился на наливающийся кровью порез.

— Да что ж такое, что за непруха мне с этими бабами! — Он кинул взгляд на ускользающую принцессу и молниеносно наступил на полу тянущегося за ней халата.

Девушка уже было нырнула между мешками, но спружинившая ткань рывком опрокинул ее на землю. Довольный результатом Кот поднял на Лаву смеющееся лицо и картинно выставил свою рану.

— Нет, ты видел! Как хочешь, но если еще какую бабенку надо будет поймать, то это без меня.

— Подумаем. — Лава не смог удержать улыбки, глядя на обескураженную принцессу, но времени посмеяться не было. Его взгляд выцепил среди бойцов Сороку.

— Хватай девчонку и тащи ее наверх. Головой отвечаешь!

Разворот в сторону Одоара.

— Гоните верблюдов, мы прикроем! Все оставшиеся здесь бурдюки с водой вспороть. Помни: чем меньше у сардов останется воды, тем больше у нас шансов уйти живыми!

Ранди уже взлетел в седло, и четверка вендов выстроилась за ним. Одобрительная искра мелькнула в глазах Лавы, и он коротко бросил.

— За мной!

Навстречу им уже бежали парвы в последней попытке отбить свою законную добычу.

Увидев Розу Сардии в руках чужака, Кадияр совсем озверел, его налитые яростью глаза вперились в соплеменников.

— Либо пойдете сейчас со мной и погибнете как герои, либо умрете в позорных муках, как и весь ваш род до седьмого колена! Клянусь!

Вырвав копье из рук ближайшего воина, он еще раз прошелся бешеным взглядом по понурым лицам бойцов и, развернувшись, бросился на чужаков. Реальность угрозы подстегнула сильнее всяких увещеваний, и, отбросив сомнения, три десятка парвов кинулись вслед за своим принцем. Впереди уже маячила пятерка всадников вместе с тем самым, на огромной черной зверюге, и, зарычав, Кадияр с разгону нацелил копье ему прямо в грудь.

Чужаки начали движение, когда до них осталось шагов пять. Громадина жеребца в два скачка покрыла это расстояние, но Кадияр отточенным движением ушел от столкновения и, вынырнув с левой стороны, ткнул копьем снизу под щит всадника. Маневр был проверен многократно и всегда приносил успех. Но не в этот раз! Черный дьявол, взвившись на дыбы, вынес хозяина из-под удара, и копье, провалившись, проткнуло пустоту. Вместо ожидаемого звука лопающихся кольчужных колец по ушам парванского принца ударил хруст ломающегося древка, а вслед за ним страшный удар по шлему наполнил голову гудящим звоном. Ноги потеряли крепость, и последнее, что почувствовал Кадияр, — брызнувший в лицо запах пустыни.

Ранди слишком поздно заметил прыткого кочевника с копьем, внезапно вынырнувшего между ним и Лавой, но сработали рефлексы. Удар, хоть и неудачный, на самом излете все-таки достал парва. Блеснул вмятиной добротный кованый шлем, и его владелец, зашатавшись, рухнул на землю.

По рядам парвов пролетел вопль ярости и отчаяния. В едином порыве они бросились на чужаков. Со всех сторон замелькали ощеренные рты, затукали по щитам удары копий.

Тяжелая секира ударила в щит, и Дикий Кот, выругавшись, наотмашь рубанул вниз, не целясь. Хрустнул расколотый череп, а Ранди уже отбивал нацеленное в живот копье. Еще одно острие звякнуло по кольчуге, но рядом уже закрутился черный бок Бешеного и клинок Лавы заходил по головам нападавших.

Парвы лезли, как одержимые, но пятерка всадников держалась единым кулаком, прикрывая друг друга, и численное превосходство не приносило результата. Наконечники из сырого железа не пробивали кольчуги, а мечи чужаков без устали крушили незащищенные головы. Вид порубленных товарищей и недосягаемых врагов быстро погасил яростный порыв, и в отчаянии парвы вновь начали отходить.

Лава придержал коня — преследовать врага в планы не входило. Резко развернувшись, он увидел лезущего по склону Сороку. Тот одной рукой тащил еле бредущую лошадь, а второй придерживал на плече связанную пленницу. Ниже фарги гнали верблюдов к подъему, а в надрывной какофонии криков и воплей явно слышался нарастающий грохот копыт.

Прищурившись на солнце, Ранди ткнул пальцем в надвигающуюся линию всадников.

— Смотри, сарды возвращаются!

Лава кивнув, пробормотал про себя: «Припозднились ребятки…», — а уже вслух крикнул своим:

— Уходим! Пора!

Тяжело вооруженным сардийским всадникам гоняться за легкой парванской конницей — дело бессмысленное и неблагодарное, но в сшибке лоб в лоб один Бессмертный стоил десятка воинов пустыни, а то и поболе.

Когда Селим аль Бакар повел своих гвардейцев навстречу парванской лаве, то он никак не ожидал, что дело дойдет до схватки. Обычно все ограничивалось лишь угрозой. Шагов за пятьдесят кочевники разворачивались и, нахлестывая коней, рассыпались, не доводя дело до стычки. В этот раз все было по-другому, и опытный вояка аль Бакар даже успел подумать: «Они что, дурмана своего обкурились?»

Стальной сардийский клин вошел в рыхлую массу парванских всадников, и на землю пустыни рекой полилась кровь. Бессмертные азартно рубили ненавистных парвов, пока те не обратились в бегство, но и тогда они до последнего висели на плечах бегущего врага. Даже сам великий визирь поддался опьяняющему чувству и на миг забыл, для чего они вообще здесь. Похмелье пришло, только когда они остановились. Затих яростный звон в ушах, и со стороны каравана отчетливо донеслись крики и шум боя. Тяжелое предчувствие кольнуло сердце аль Бакара, озарив пониманием, какую глупость он только что совершил.

В сердцах ударив коня в бока, он погнал его обратно, и гвардейцы, без слов осознавшие весь ужас случившегося, помчались вслед за ним.

Картина разгромленного каравана предстала перед глазами визиря, когда они вырвались на прямую. Взгляд выцепил отряд их бойцов, отбивающийся от наседающих парвов, пустое седло на дромадере принцессы и неизвестных всадников, угоняющих верблюдов на пологий северный склон. Прищурившись, аль Бакар различил на самом верху человека, тащащего на плече девушку.

«Еще не все потеряно, — мелькнула в голове спасительная мысль, — мы еще можем их догнать, лишь бы принцесса была жива».

Коротким приказом он разделил отряд надвое. Одна половина пошла низом по ущелью — добивать принявшихся за грабеж парвов, а вторую визирь повел сам, пытаясь перехватить уходящих наверх незнакомцев. В этот момент он совершил вторую за день непростительную ошибку.

Едва начался подъем, как уставшие лошади перешли на шаг и никакими силами заставить их двигаться быстрее было невозможно. Почти четыре десятка Бессмертных, вытянувшись в цепочку, еле плелись вверх по склону наперерез чужакам, угоняющим верблюдов.

— Ничего, — заскрипел зубами Селим, — никуда не денутся. Сейчас заберемся на вершину и покончим с мерзавцами, кто бы они ни были.

Иллюзии визиря развеялись, когда на кромке хребта вдруг выросла линия всадников в меховых шапках. Загремел боевой клич, и дождем посыпались стрелы

Бессмертные попытались перестроиться для атаки, но не успели. Стреляющие с седла степняки неудержимой лавой покатились по склону, мгновенно опрокинув растянутый строй сардов. Удержать несущуюся вниз лавину было невозможно, и аль Бакару не надо было даже командовать отход — Бессмертные и так начали разворачивать коней, отбиваясь от наседающего врага.

Шесть вендов буквально втащили на вершину своих падающих на ходу коней. Здесь уже яблоку негде было упасть. Верблюды, лошади, люди! Корабли пустыни нервничали и зло фыркали на незнакомые запахи, лошади испуганно косились на неприятное соседство, но фарги невозмутимо держали руку на пульсе этого бурлящего котла, не давая ему не малейшего шанса на неповиновение.

Отдав Ранди повод Бешеного, Лава шагнул навстречу возвращающимся степнякам и гавелинам.

— Отличная работа! — Он, улыбаясь, поочередно поприветствовал каждого из вождей. — Умыли сардов так умыли!

Турслан, Джэбэ и Винслар, как и каждый их боец, засветились, довольные похвалой. Сейчас даже гавелины не вспоминали своего первоначального ворчания. То упоение, с каким они опрокинули прославленную сардийскую конницу, с лихвой окупало мелочное желание поживиться в разгромленном караване.

Всадники спрыгивали из седел, и пока они занимались лошадьми, Лава быстро обрисовал вождям, кто и какие позиции должен занять.

— Радоваться еще рано, сейчас сардийцы разберутся с парвами и полезут снова, — он поочередно вгляделся в лицо каждого, — а мы кровь из носу должны удержать высоту до темноты.

Удостоверившись, что все прониклись серьезностью ситуации, он оставил их, и, поднявшись на выступающую скалу, занял наблюдательный пост. Сейчас для него наиважнейшим было предугадать, какую тактику выберут сарды. Пока внизу не происходило ничего интересного. Остатки парванского отряда бежали обратно к расщелине, надеясь укрыться там от беспощадных клинков Бессмертных. Воспрявшие духом погонщики уже начали суетиться, пытаясь собрать и построить остатки каравана, а посреди этой неразберихи стоял всадник с пышным султаном на шлеме. Его голос не был слышен, но повелительные жесты говорили, что несомненно именно этот человек командует там всем. Вот он резко вскинул голову и, словно почувствовав чужой взгляд, пристально посмотрел наверх.

Не отводя глаз, Лава задумчиво произнес:

— Так что же ты будешь делать, великий визирь?