Горе Побежденным

Глава 21

Глядя на входящую девушку, Иоанн вдруг осознал глобальность и неразрешимость задачи. Как завоевать любовь тысяч людей, если он не в состоянии добиться любви даже одной женщины? Она спит с ним, рискует ради него жизнью — и одновременно предает его каждый день, служа другому человеку и каким-то неведомым целям.

Остановившись у входа, Зара удивленно подняла глаза.

— Что-то случилось? Вы расстроены, цезарь? Рука?

Не отвечая, Иоанн всмотрелся в такое знакомое лицо, словно надеялся отыскать там ответы на все вопросы. Он смотрел на нее, а его мозг продолжал лихорадочно работать. «Любовь армии сродни любви такой женщины, как Зара. Скорее можно представить, что она влюбится в сильного и умного врага, чем в мягкотелого, плывущего по течению союзника. Любовь — это чувство, и стоит, в первую очередь, на эмоциях. Необходимо вызывать у объекта внимания положительные эмоции: одобрение, уважение, восторг, преклонение… — Тут он понял, что его куда-то не туда понесло. — Стоп! Зара — все-таки не армия. Она женщина, а не тысячи злых вооруженных мужчин. Это так, но одно общее все же есть: любовь женщины, как и любовь толпы, зиждется на эмоциях. Если отбросить как преждевременные восторг и преклонение, то остается одобрение и уважение. Могу ли я вызывать такие чувства? Почему нет? Нужно только подготовиться. Что у меня есть? Отличная память, образование и воля. Пожалуй, все, но думаю, этого будет достаточно».

— Что с вами, цезарь? Вам нехорошо⁈ Давайте я посмотрю вашу руку!

Искренняя озабоченность девушки переключила мысли Иоанна, но совсем не в ту сторону. Впервые ему показалось странным, что она говорит ему в постели «ты», а днем переходит на «вы».

«Зачем она так делает? — подумал он, но тут же отбросил эти мысли как неважные. — Не отвлекайся! Зара и твои отношения с ней сейчас не главное — сейчас на первом плане стоит армия. Итак, ум и образование — как они помогут мне завоевать любовь легионеров? На первый взгляд, никак, но если подумать, то я могу вспомнить, что делали в подобных случаях мои великие предки. Выбрать подходящее и применить на практике. Это уже дело!»

В глазах цезаря зажегся радостно-азартный блеск и Зара, подойдя, с тревогой дотронулась ладонью до его лба.

— Вы здоровы, цезарь?

Девушка так искренне разволновалась, что Иоанн даже растрогался, но он не мог позволить себе расслабиться.

— Я здоров! Со мной все хорошо! — Иоанн уклонился от маленькой заботливой ладошки. — Просто я сейчас очень занят и прошу тебя мне не мешать.

Чуть сдвинув Зару в сторону и оставив в полном недоумении, он прошагал к выходу и, не говоря больше ни слова, скрылся за пологом.

Выскочивший в приемную цезарь разбудил дремавшего за столом писаря, и тот, ошалевший от неожиданности, вскочил, опрокинув стул и выпучив глаза. Клякса разлитых чернил поползла по столешнице, и жирная черная лужица вместе со звуком упавшего стула неожиданно образумили Иоанна.

«Не надо суетится, — осадил он сам себя, — это производит плохое впечатление на людей. Возьми за пример Велия: в любой ситуации излучай спокойствие и уверенность».

Справившись с волнением, Иоанн взглянул на замершего в ожидании неминуемого разноса писаря и произнес спокойно, словно ничего необычного не произошло:

— Подготовь мне список всех центурионов в имперских когортах.

Несколько секунд прошли в полной тишине, а писарь, не двигаясь, продолжал поедать цезаря глазами, не в силах поверить, что наказания не будет. Чтобы вывести его из ступора, Иоанну все-же пришлось повысить голос.

— Быстро! — Он рявкнул так грозно, что даже сам удивился, а писарь, словно ждавший чего-то подобного, мгновенно сорвался с места и метнулся к стеллажам со свитками.

Отметив про себя, что спокойный тон не всегда приводит к нужному результату, цезарь вернулся к потерянной мысли. Его память с потрясающей скоростью начала пролистывать все, что когда-либо он читал о великих полководцах со времен древней Туры. Их обращения к армии, формы управления, кризисы власти, бунты армии и их усмирение. Все это потоком пронеслось в его голове, отмечая и сохраняя только главное, способное помочь ему в данной ситуации.

К тому времени, когда вспотевший канцелярист все-таки отыскал список, у Иоанна уже был примерный план. Взглянув на перечень центурионов и младших командиров, он запомнил их имена и номера когорт, к которым они приписаны. Теперь оставалось перейти к личному контакту, а это для Иоанна всегда было самым трудным.

Оставив писаря потеть и переживать о своем конфузе, цезарь вышел из шатра и направился на учебный плац. По пути он вновь засомневался, с чего начать, но в который уже раз на помощь пришла его способность трезво оценивать ситуацию и находить правильное решение.

— У меня есть Лу́ка, — произнес он вслух для уверенности, — он поддержит и аккуратно поправит, если что не так. Значит, думать тут нечего — начинать надо с него.

Поискав глазами, Иоанн нашел Велия на краю плаца, томящимся под палящими лучами солнца. Легион проводил свой обычный день. Кто-то стоял в дозоре, кто-то — в нарядах, часть отдыхала в палатках, ну а все остальные отрабатывали стандартные упражнения здесь, на плацу. Всем, по традиции, руководили центурионы, а трибуны, не говоря уже про легата, маялись от скуки в своих шатрах. Все, кроме Луки. Тот стоял на самом солнцепеке, и хотя делать ему было особо нечего, никуда не уходил. Он торчал здесь, потому что за почти четверть века, проведенных им в армии, у него в крови засело одно непреложное правило: командир всегда должен быть там, где его солдаты. В грязи — так в грязи, в огне — так в огне! Человек, посылающий других на смерть, должен каждый миг показывать, что сам готов разделить с ними все тяготы их нелегкой службы. Наверное поэтому, как бы суров и требователен он ни был к подчиненным, они всегда по-настоящему уважали его.

Двигаясь по направлению к Велию, цезарь уже полностью успокоился, так что Лу́ка ничего подозрительного не заметил. Ударив кулаком по броне, он вытянул руку и, не позволив себе и тени улыбки, отчеканил:

— Легат первого легиона приветствует тебя, мой император!

Упоминание высшего титула было прямым нарушением недавнего соглашения, и Иоанн подумав: «Наврус, как всегда, был прав», — не стал делать замечаний, а предпочел принять как должное. Ответив соответствующе, он выждал подобающую паузу и произнес, как ему показалось, уверенно и твердо:

— Лу́ка, я хочу поговорить со всеми центурионами обоих легионов.

В глазах Велия мелькнуло удивленное: «Вы уверены⁈», но вслух он задал другой вопрос:

— Поднять всех?

— Полагаю, да. — Иоанну захотелось добавить: «А ты как думаешь?», но он сдержался — такой вопрос был из иной жизни. Из жизни неуверенного в себе, вечно сомневающегося Иоанна, а если он захотел стать другим, то другим надо быть во всем и со всеми.

Прежде чем отдать приказ, Лу́ка позволил себе еще одно уточнение:

— Где собирать людей?

Иоанн, соображая, наморщил лоб. В своем плане он не заострял внимание на таких мелочах.

— Пусть подходят сюда, я подожду. — Ответив первое, что пришло на ум, Иоанн, с огорчением подумал: «Сколько еще подобных деталей ускользнуло от моего внимания?»

Придерживая раненую руку, он начал прохаживаться туда-сюда, выуживая из памяти подходящую информацию. Стандартный имперский легион — четыре тысячи восемьсот человек, или двенадцать когорт по четыреста легионеров. Значит, сейчас здесь соберется как минимум двадцать четыре человека, которых он оторвал от каких-нибудь важных дел, отдыха или еще чего. Представив, Иоанн поежился, чувствуя себя не в своей тарелке.

Первыми подтянулись центурионы с плаца. Подходя, каждый из них в точности повторял приветствие Велия, ни на миг не задумавшись, произнося «мой император». Иоанн, уже смирившись с правдой Навруса, отвечал им так же, нарушая подписанный им договор. Последним неожиданно прибежал запыхавшийся легат второго легиона Марк Линий Фукс. По его помятому лицу было видно, что еще минуту назад тот спокойно дремал в своем шатре, и новость о сборе на плацу застигла его врасплох. Хотя легатов, как и остальных офицеров, на этот совет не звали, он счел, что присутствие императора обязывает его быть. Поправляя амуницию и вытирая на ходу пот, Линий, поприветствовав Иоанна, занял место рядом с Лукой. С трудом переводя дух, он прошептал тому на ухо:

— Что случилось⁈ Началось⁈

Велий промолчал, недоуменно пожав плечами, а вот Иоанн, услышав долетевший шепот, сразу понял, что имел ввиду легат под «началось».

«Они все, — с некоторым тревожным удовлетворением подумал Иоанн, — каждую секунду ждут моего сигнала о захвате власти».

Это открытие было не таким уж и открытием, но в очередной раз показало, насколько он заблуждался и насколько был прав Наврус.

Осмотрев еще раз встревоженно-насупленные лица, Иоанн попытался улыбкой разрядить сгустившееся напряжение. Получилось не очень, но он все же начал, как планировал, хотя реальная картинка сильно отличалась от воображаемой.

— На завтра намечен военный совет с партнерами. — Нажим на последнее слово вызвал понимание в глазах собравшихся и придал Иоанну уверенности. — Будем решать, что делать с Уром. Я уже выслушал рекомендации моих советников, но прежде чем принять решение, хочу узнать ваше мнение.

Он взял паузу, словно давая им возможность высказаться, но никто не проявил инициативы — наоборот, центурионы выглядели слегка ошеломленными. Ситуация была настолько непривычна для них, что каждый чувствовал себя, как на горячей сковороде, и единственным желанием было побыстрее с нее соскочить. Иоанн предвидел такой оборот: все выглядело точь-в-точь, как при обращении императора Клавдия к солдатам перед началом восточного похода. Поэтому, не смутившись, он просто добавил патетики, одновременно стараясь придать разговору менее официальный характер.

— Вы те столпы, на чьих плечах стояла и стоит непобедимость нашей армия. Кому, как не вам, находящимся у самых корней, видеть все проблемы и недостатки нашего сегодняшнего положения? Я, император, взявший на себя бремя власти, хочу увидеть всю картину целиком, а не только глазами советников. Для меня важно знать, что думает армия и вы, ее лучшие представители. Надо нам брать Ур или нет? Если да, то как? Продолжать блокаду города и ждать осадные орудия или, может, начать подготовку к штурму уже сейчас?

Молчание продолжалось, и Иоанн, разволновавшись, добавил уже от себя то, как он чувствовал этот момент.

— Не бойтесь, мне не нужны от вас красивые слова — их я уже наслушался от советников. Мне нужна правда — такая, какая она есть!

Появившиеся ухмылки на лицах ветеранов показали ему, что про советников он попал в точку, а значит, авторитет Навруса не так уж и незыблем.

Взгляд Иоанна, прошедший по лицам собравшихся, требовал ответа, и Понций, центурион первой когорты, выступил вперед.

— Мой господин, брать город или нет, ты сам решай, тут мы тебе не помощники, но коли решишь брать, то сразу скажу. Если уж блокировать город, то так, что бы и мышь не проскочила, а то что же — другой берег реки совсем открыт. Выше по течению река мельчает, можно вброд перейти — коленей не замочишь. Что толку, если мы закрываем подступы к городу с долины, когда со стороны гор подходи кто хочешь.

Иоанн почувствовал, что поплыл. Мало того что он понятия не имел, почему подходы к городу со стороны гор не заблокированы, так вдобавок с ходу ему в голову не приходило, что с этим делать. И он произнес первое что пришло в голову, только чтобы просто потянуть время.

— Хорошее предложение, Понций. — Вопросительный взгляд импульсивно дернулся в сторону Велия, и невозмутимое выражение лица бывшего телохранителя подсказало Иоанну отличный выход. С чувством человека, выкрутившегося из щекотливого положения, он посмотрел на не ожидавших подвоха командиров:

— Давайте послушаем, что нам скажут легаты.

Головы всех собравшихся вслед за цезарем повернулись к Марку и Велию. Первого неожиданное всеобщее внимание вогнало в ступор, и он не нашел ничего лучше, как с задумчивым видом невразумительно промычать, мол, решение принимал не он, и…

Лу́ка же внимательно осмотрел крутые склоны гор на другом берегу и начал говорить неспешно и рассудительно:

— Я человек новый и в прошлых советах не участвовал, но могу предположить, что рельеф с той стороны слишком изрезан, поэтому полная блокада растянет наши войска и затруднит эффективное командование ими.

Прозвучало довольно убедительно, и центурионы закивали, соглашаясь с доводами легата, а Понций с видом «ну вот, влез не свое дело и получил по сусалам» шагнул обратно в строй. В это момент Иоанн подумал, что сейчас было бы хорошо ему самому вставить что-нибудь умное, опрокидывающее предыдущую стратегию и поддерживающее предложение центуриона. В памяти зашелестели страницы толстенного тома о стратегии и тактики осаждающей армии Гая Флавиния Мора. Щелк! В голове открылся нужный абзац, и на губах Иоанн появилась довольная улыбка.

— Мне кажется, центурион прав.

Эти слова вновь поменяли настроение собравшихся, и все дружно уставились на цезаря, а тот провел здоровой рукой, словно очертив периметр города.

— Для полной блокады нет нужды окапывать Ур сплошной линией укреплений — достаточно занять ключевые точки, дающие контроль над тропами к перевалу, и в первую очередь — нижнее плато у стен города. Думаю, если поставить там второй укрепленный лагерь и осуществить полную блокаду, то мы сможем отрезать осажденных от всякого сообщения с внешним миром, а наши войска на другой стороне добавят страха в головы горожан.

Теперь все дружно закивали, соглашаясь с цезарем, одновременно гордо и одобрительно поглядывая на Понция, мол, знай наших, мы тоже кое-что понимаем в воинском деле, не вчера родились! И как-то так получалось, что Иоанн вдруг тоже оказался для них на той ж стороне, что и Понций: «Увидел, разглядел солдатскую мудрость! Не прост наш император, ой не прост, хоть и зелен совсем»!

Неожиданно для всех вперед вышел самый пожилой ветеран и под затихающий гомон хитро зыркнул из-под кустистых бровей.

— Уж коли сам император спрашивает наше мнение, то мне вот что вспомнилось.

Позади него тут же раздались смешки: «Ну, Тит сейчас загнет из старины глубокой… До вечера не разойдемся», но Иоанн, подняв руку, остановил перешептывания. Центурионы мгновенно затихли, а ветеран продолжил:

— Еще при Константине Великом взяли мы как-то в осаду крепость. Осадные орудия, прям как сейчас, были далеко, а город надо было брать. Вокруг пустыня — ни деревца, ничего. Из инструмента под рукой только лопата. И вот тогда приказывает нам император насыпать три вала, чтобы каждая насыпь, как широкая дорога, вела от земли прямо к зубцам стен. Мы сначала подумали — немыслимо, но глаза бояться, а руки делают… За три недели насыпали. До штурма даже не дошло — город раньше сдался. А куда им деваться, если наши легионеры, как по дороге, на стену пошли.

Рассказ заинтересовал, и отовсюду посыпались реплики:

— Так там же песок, а у нас одни камни.

— Можно и из камней вал насыпать, вон нас здесь сколько!

— Варвары не работники, на них надежа плохая…

Иоанн нашел в памяти описание того эпизода — все было так, как говорил центурион, — и у него вдруг появилась мысль: 'Отличная идея! Насыплем два вала отсюда, а с противоположного берега бросим мост. Легионеры перестанут маяться бездельем и займутся общим делом с конкретной видимой целью. Затея сплотит армию вокруг того, кто ее возглавит, то есть вокруг меня. Разве не этого я хотел добиться⁈

Одобрительно улыбнувшись старому вояке, он перевел взгляд на легатов.

— Вы слышали, командиры? Всем нам надо учиться на лучших примерах нашей истории.

В глазах Луки блеснул огонек понимания, а Иоанн уже продолжал, обращаясь ко всем собравшимся.

— Я вас услышал и принял решение. Завтра второй легион переходит реку, поднимается на плато и разбивает там новый лагерь. Берем город в жесткое кольцо и начинаем подготовку к штурму. Первый вместе с варварскими частями начинают насыпать валы с равнины, а вы, Марк Линий, готовите навесные мосты через ущелье.

Он обвел взглядом суровые неулыбчивые лица.

— Что скажете? У кого-нибудь есть возражения?

Ответом ему была полная тишина, которую с натяжкой можно было оценить как одобрение. Лишь Понций проворчал вроде бы для себя, но достаточно громко, чтобы его услышали:

— С варварами могут быть проблемы — эти ушлепки считают черную работу недостойной воина.

Осененный еще одной идеей, Иоанн усмехнулся:

— Если сам император возьмется за мотыгу, то кто осмелится тогда стоять в стороне⁈