Горе Побежденным

Глава 19

Великий магистр все сильнее ощущал тяжелое давление, словно мертвое тело Алкмена пыталось выдавить из себя чужое сознание. Трясина сжимающей пустоты обволакивала, засасывая в черную бездну, и лишь две сияющие глазные прорези, как два якоря, держали его на границе света. Он задыхался в этих тисках, но не отрываясь следил за разворачивающейся трагедией.

Бессмертные в пешем строю двинулись вверх по склону, гоня перед собой шеренгу погонщиков и слуг. В ответ сверху плотно посыпались стрелы, и линия заслона на миг дрогнула, но угрозы и удары мечей в спину заставили ее вновь продолжить движение. Прикрываясь тюками и наспех сколоченными щитами, погонщики упорно ползли вверх. Стрелки на вершине тут же сменили тактику и, перестав впустую разбрасывать стрелы, начали выцеливать у противника незащищенные места, стремясь в первую очередь достать Бессмертных. Тем стало доставаться больше, и все чаще то один из них, то другой, зажав нанесенную стрелой рану, отходили назад в ущелье. Живой заслон редел прямо на глазах, но и расстояние между атакующими и вершиной неумолимо сокращалось. Когда осталось уже шагов двадцать, не более, по склону вдруг прокатился пронизывающий душу волчий вой, и шеренга варваров стремительно покатилась вниз. Оставшиеся в живых погонщики и слуги, побросав защитные приспособления, прыснули в стороны, а дикари, выстраиваясь на ходу клином с бронированной семеркой впереди, врезались в строй Бессмертных, сминая их центр. Разрезанный пополам боевой порядок сардийцев мгновенно потерял преимущество численного превосходства, и схватка закипела особенно яростно. Никто не хотел уступать, и обе стороны рубились отчаянно, не щадя себя, но даже в общей свалке магистр не мог не отметить варварскую пару из необычайно быстрого крепыша и возвышающегося над ним гиганта. Они бились как один четырехрукий двухголовый демон, с каждым ударом устилая землю вокруг трупами.

Сарды держались твердо, а когда на вершине хребта показались несущиеся всадники, даже смогли потеснить варваров. Но их успех продержался недолго: та кавалерия, что должна была ударить дикарям в тыл, сама неожиданно напоролась на засаду у гигантских валунов. Вот тогда Бессмертные дрогнули и начали понемногу пятиться назад. Попытки Селима аль Бакара остановить своих бойцов привели лишь к тому, что он сам чуть не попал в окружение, и лишь героическая самоотверженность телохранителей спасла его от плена. Оставляя на склоне трупы соратников, они вытащили из схватки великого визиря, и это словно стало последней каплей, после которой Бессмертные уже не сдерживаясь побежали вниз.

Когда потрепанные остатки Бессмертных скатились в ущелье, солнце уже начало клониться к закату. Предвечерняя серость, казалось, еще больше усилила впечатление полной безнадеги и отчаяния, что разлилось над сардийским отрядом. Стараясь не смотреть друг на друга, люди еле волочили ноги и, проходя мимо раненых, не отвечали на их стоны и даже не пытались помочь. Под стать всеобщей апатии их военачальник с совершенно потерянным видом опустился на один из тюков и замер, обхватив голову руками.

Эрторий понимал: судьба визиря, потерявшего дочь царя, не завидна, но жалости к нему не испытывал. Его мучали совсем другие проблемы. Отбить принцессу не удалось! Что с ней теперь будет? Она жива? Кто те варвары, и ради чего они похитили Розу Сардии? Все эти вопросы как были, так и оставались без ответов.

Отчаявшийся аль Бакар был совсем рядом, и Эрторий не мог не заметить, как вдруг оживились глаза визиря, когда какой-то незаметный старичок что-то возбужденно зашептал тому на ухо. Магистр не слышал, что тот говорит, но визирь вдруг нервно вскочил и, схватив старика за грудки, прорычал:

— Ты уверен?

— Абсолютно, мой господин! Это Кадияр!

По знаку аль Бакара два его телохранителя метнулись к тому месту, где складывали трупы парвов, и по указанию старика вытащили из груды мертвых тело мятежного принца. Подхватив под руки, они поволокли его к визирю, и по раздавшемуся вдруг стону Эрторий понял: убийца Алкмена жив.

Этот стон подействовал на Селима аль Бакара, как живительный эликсир, и магистру было понятно почему. У неудачливого защитника принцессы появился шанс сохранить голову на плечах. Захват взбунтовавшегося сына, конечно, не заменит царю потерю любимой дочери, но теперь у визиря появился человек, на которого можно свалить всю вину. И то, что он живой, имело огромное значение. С мертвого какой спрос — отвечать все равно пришлось бы живым, и именно ему, главному визирю, а так — совсем другой разговор. Вот он, виновник, и вся ярость царя теперь обрушится на него.

Кадияра уже привели в чувство, перевязали разбитую голову, и повеселевший аль Бакар, всматриваясь тому в лицо своими большими, слегка навыкате глазами, говорил чуть ли не задушевным тоном:

— Твой отец будет очень рад увидеть тебя, Кадияр.

Не совсем еще пришедший в себя парванский принц лишь молча бросал злые взгляды в сторону стоящих над ним воинов, не понимая, как великолепный и тщательно просчитанный им план мог закончиться такой катастрофой. Он был по-настоящему раздавлен несправедливостью судьбы, и радостное злорадство визиря, казалось, его не беспокоило, а тот не мог сдержать облегчения от так неожиданно свалившегося на него спасения.

— Ты не бойся, Кадияр, никто тебя здесь не тронет. Я отвезу тебя к твоему отцу в целости и сохранности, а там ты расскажешь ему, как отдал его любимую дочь и свою сестру в руки кровожадных дикарей.

Принц вдруг резко вскинул голову:

— Каких дикарей? Ильсана по праву принадлежит мне, она должна была стать моей женой!

На губах аль Бакара появилась снисходительно-недоверчивая ухмылка.

— Да-да. Так это не твои наемники засели там на вершине? — Рука визиря вытянулась в направлении горного кряжа. — Не для тебя они так стараются?

В голове Кадияра начало проясняться, он вспомнил несущихся на него всадников, последний удар, и как-то по-детски растеряно покачал головой:

— Нет, не для меня.

Прозвучавшие слова, как и движение, были настолько искренними, что визирь даже расстроился — такая замечательная версия рушилась на глазах. Внезапно он осознал, что за всей суетой и неразберихой так и не выяснил, что же здесь в действительности произошло.

Он обвел вопросительным взглядом вокруг, словно пытаясь воскресить картину прошлого, и командир Бессмертных, воспринял этот взгляд как вопрос лично к нему. Подойдя к аль Бакару, он еле слышно подтвердил слова принца. Ему уже удалось опросил своих бойцов и других оставшихся в живых свидетелей, и те в один голос твердили, что варвары сражались с парвами и отбили у них принцессу.

Выслушав, визирь поднял глаза к небу и глубокомысленно произнес:

— Тем хуже для нас всех.

Ситуация вновь оборачивалась к нему своей неприятной стороной, и после радостного возбуждения опять накатилась отчаянная тоска. Ему захотелось побыть в одиночестве и все хорошенько обдумать, но неожиданно совсем рядом раздался глухой, но наполненный внутренней силой голос:

— Я могу помочь тебе, великий визирь!

Селим аль Бакар аж вздрогнул и метнул взгляд в ту сторону. Буквально в пяти шагах стояла темная фигура, закутанная в черный бурнус. Все были так увлечены Кадияром, что даже не заметили, откуда она появилась. Руки телохранителей инстинктивно рванулись к рукоятям мечей, но визирь поднял открытую ладонь, останавливая их. Человек был один, без оружия, и к тому же длинная седая борода на испещренном морщинами лице ясно говорила, что перед ними глубокий старик.

— Кто ты такой? — Глаза аль Бакара впились в незнакомца. — Как здесь оказался?

Не отводя взгляда, старик произнес все тем же спокойным и уверенным тоном:

— Это не те вопросы, что ты хочешь задать, великий визирь. Спроси о том, что ты действительно хочешь знать.

На миг в голове аль Бакара вспыхнула ярость: какой-то бродяга указывает ему! В другое время он не задумываясь приказал бы всыпать палок зарвавшемуся наглецу, но сейчас… Сейчас он готов был уцепиться даже за соломинку. Подавив сиюминутное желание увидеть незваного гостя корчащимся в пыли, визирь пристальней вгляделся в старика. Больше всего тот напоминал парванского шейха, а тогда — его взгляд метнулся от незнакомца к принцу — тогда ясно прорисовывается связь и становится понятна цель самонадеянного старца.

Прерывая размышления визиря, вновь зазвучал все тот же спокойный голос, словно его обладатель прочел потаенные мысли.

— Все верно, я Хилами аль Биди, шейх парванского народа, и этот мальчик мой внук.

Вот теперь схватились за оружие не только телохранители. Вскочили все, даже раненые воины, погонщики и слуги — это имя рождало страх и ненависть в каждом сардийском сердце. Толпа с мечами, дубинами и ножами угрожающе надвинулась на парва, но тот даже не шелохнулся. Его слова по-прежнему предназначались только Селиму.

— Тебе нужна Роза Сардии, а мне нужен мой внук. Я предлагаю тебе равноценный обмен — принцессу на принца.

Великий визирь слегка оторопел.

— Подожди, так там наверху все же ваши наемники?

— Нет! — Старик невольно скривил губы. — Я не знаю, чьи это люди, но я знаю, что сегодня ночью они уйдут и ты не сможешь их догнать.

Аль Бакар с горечью должен был признать, что это было абсолютной правдой: оставшейся воды едва хватит на день, и соваться с таким запасом в пустыню равносильно самоубийству. Он почти с ненавистью уставился на шейха.

— Так в чем же твое предложение?

Старик вздохнул так, словно дождался наконец от бестолковых сардов того, чего хотел.

— У тебя нет воды, но все еще достаточно воинов. Я найду для тебя воду в пустыне и проведу по следу варваров. Я даже помогу тебе их одолеть, а ты отдашь мне внука.

В голове великого визиря лихорадочно закрутились противоречивые мысли: «Поверить парву на слово может только безумец, но с другой стороны — ради внука чего не сделаешь? Если я откажусь и Хозрой об этом узнает… А он узнает, — взгляд аль Бакара с сожалением прошелся по лицам десятков свидетелей, — и не простит мне никогда, тут даже пленение Кадияра не поможет. К тому же у меня еще с полсотни полноценных бойцов, а шейх один… Кто знает, как все повернется. Пообещать не трудно, может так случиться, что выполнять обещание не придется».

Риск был огромен, но вернуть принцессу было так соблазнительно, что визирь не устоял.

— Хорошо! Я принимаю твои условия. Если освободим Ильсану живой и здоровой, то я верну тебе внука.

В сумраке темной комнаты отсчет Странника звучал, как удары маятника.

— … пять, шесть, семь!

Его руки вновь легли на грудь магистра, и удар энергетической волны, прошедшей сквозь грудную клетку, запустил остановившееся сердце. Распахнутый рот судорожно схватил живительный воздух, выгнулось охваченное судорогой тело, и Эрторий Данациус открыл глаза. Тяжелый кашель и рвота выворачивали магистра еще несколько минут, пока тот пытался совладать с вернувшимся к жизни телом. Наконец он сел и, утерев мокрый от испарины лоб, произнес:

— Никогда больше не делай со мной такого. — Глаза с красными прожилками лопнувших капилляров взглянули с печальной самоиронией.

— Как скажешь. — Странник понимающе улыбнулся и повторил, помогая магистру встать. — Как скажешь.

Прошаркав непослушными ногами до кресла, Эрторий опустился на подушки и затих, стараясь собраться с мыслями. Странник, подождав немного, все же не вытерпел:

— Так что, оно того стоило? Ты узнал, что хотел?

Приложив усилие, магистр поднял голову:

— И да и нет!

Его собеседник не стал задавать больше вопросов, дав ему самому возможность пояснить.

— У меня есть имя человека, убившего Алкмена. — Эрторий задумался, стараясь упорядочить свои мысли. — Но судьба принцессы по-прежнему остается под вопросом. К тому же появилась еще одна заинтересованная сторона, чьи конечные планы не совсем ясны для меня. Шейх Хилами аль Биди взялся вести сардийцев в погоню за похитителями, но что-то подсказывает мне, что вызволением внука он не ограничится.

Еще помолчав, он продолжил так, словно решил для себя одну очень важную задачу:

— Похитители — почти наверняка люди Варсания, и для нас самое важное, чтобы Роза Сардии не попала в имперскую канцелярию. Любой другой вариант нас бы устроил, а месть за Алкмена можно отложить до лучших времен — бешеный принц никуда от нас не денется. Другой вопрос, сумеют ли сардийцы даже вместе с шейхом вернуть принцессу? Я не уверен. Две предыдущие попытки прошли на моих глазах, — тут он улыбнулся, оборот показался ему забавным, — и обе оказались неудачными. В обоих случаях варвары действовали очень решительно, опережая на шаг своих соперников. Теперь же, когда они имеют значительную фору, шансы уйти стали у них еще выше.

Великий магистр замолчал, и некоторая недосказанность повисла в воздухе. Пауза затягивалась, и Странник, уже понявший желание старого «друга», сделал первый шаг:

— Вижу, ты хочешь еще о чем-то попросить меня.

— Да. — У Эртория не было сейчас сил на словесные игры. — Я не могу допустить, чтобы принцесса попала в руки Варсания, но и людей, способных помешать этому, у меня сейчас нет. Все, что я могу, — попросить тебя отправиться туда и решить вопрос по своему усмотрению, исходя только из одного — Сцинарион не должен заполучить Розу Сардии.