Горелом

16

— Ты что, забыл? — удивился телефон в руке Яна.

— О чем?

— Я пригласила тебя на матч.

Тьфу. Действительно вылетело из головы…

Дина засмеялась без обиды.

— Все-таки, согласись, есть в наших отношениях нечто странное, если девушка приглашает парня на футбол, а он еще и забывает об этом.

«Странное» — слишком мягко сказано.

…Это была исключительно удачная мысль назначить встречу перед воротами на стадион. Неудивительно, что она пришла в голову как минимум половине горожан и туристов, стекающихся к главному входу. Столпотворение получилось немыслимое. Угрюмые и потные полицейские нервно взрыкивали, крутясь в тесноте.

Ян попытался осмотреться.

— …поставил на наших, — торопливо хвастался тощий подросток в синей кепке приятелю. — Старые уже дважды побеждали, пора нашим проснуться.

— Да ну, — отмахнулся недоверчивый приятель. — У Старых Тим Мечень — настоящий зверь. А у Новых даже вратаря в этом году не сменили, а он в прошлый раз два мяча вчистую пропустил…

— Зато капитаном у наших сам Шорох будет.

Возле мороженщика спорили друг с другом два папаши. Лысоватый держал за руку заскучавшего сына, который тщетно тянул его к входу. На плечах белобрысого сидела дочка лет пяти и сосредоточенно облизывала тающее мороженое, роняя сладкие капли папе на макушку. Оба папаши ничего не замечали, надо думать тоже выясняли, изменит ли назначение Шороха расклад сил.

Пацан вдруг перестал выкручиваться, заметив что-то интересное на земле. Ян машинально проследил за его взглядом — подпрыгивая, по земле петлял маленький пестрый волчок, ловко увертываясь от туфель и ботинок. Вот дрянь! Ян резко шагнул в сторону и наступил на игрушку. Слабо хрустнуло, даже через подошву обожгло льдом и на секунду закружилась голова.

Мальчик сначала вытаращился на Яна возмущенно, потом скривился и, подумав, негодующе заорал. Девчонка с мороженым, которая, оказывается, отвлеклась от своего лакомства и тоже наблюдала, завопила в унисон. Оставшееся от раздавленной игрушки-«злючки» пятнышко парило черной дымкой…

Ян благоразумно ретировался в сторону, попутно высматривая рыжий хвост. Да где же она, наконец?

Плавное течение толпы вдруг словно свело судорогой, когда полицейские разом кинулись ловить ушлого безбилетника, в отчаянии попытавшегося ломануться напрямик, через каменную ограду. Полицейские и безбилетник живописно повисли на стене, дрыгая руками и ногами, стаскивая друг друга.

— Не здесь надо было, — снисходительно засмеялись среди зрителей. — Ближе к мосту есть пролом…

— Так его еще в прошлом году замуровали!

Солнце жарило не по-осеннему безжалостно, но близкая река дышала прохладой и свежестью. От набережной к острову непрерывно сновали мелкие лодочки, напоминающие шелуху. По пешеходному Журавлиному мосту нескончаемым потоком двигались люди. А Звериный мост (Ян, вздохнув, отвел глаза) был все еще не восстановлен и закрыт. На машине можно было добраться до острова по дальним мостам, но объезжать далеко и долго, и большинство предпочло бросить транспорт на набережной.

— …да чего я, футбола не видел? — недовольно ныли слева. — А народищу-то! Давай лучше в «Гнездышко» сходим, там сейчас, поди, никого не будет…

— Ты сюда напиваться, что ли, приехал? Макс сказал, что у них футбол — это что-то особое, пропустить никак нельзя. Или ты и на Равнодень не пойдешь?

— Ну, если в «Гнездышке» в это время будет смена той пухленькой, то плевать я хотел на Равнодень!

Над головами трепетали фигурно вырезанные флажки и ленты. Верещали трещотки и невнятно завывали трубы. Надрывался затерявшийся в людском море оркестр. Гомон тек над толпой плотный и вязкий, как кисель. И пахло карамелью и ванилью…

В отличие от обычных спортивных зрелищ, нынешний матч начинался рано, и детей было множество. Девочка в зеленом платье упоенно вгрызалась в ком сладкой розовой ваты. Девочка в розовом костюмчике напротив аккуратно обкусывала с разных сторон ком ваты зеленой. Над обеими девочками, как наседка высилась женщина в белом платье. Ян встретился с ней глазами и сразу же отвернулся. Ощущение было такое, словно в коме сладкой ваты наткнулся на стальную спицу. Женщина была из Егерского дозора.

Да, егерей тоже набежало немало… Даже слишком много. Что-то чувствуют или просто перестраховываются?

Теплые ладошки закрыли Яну глаза. Воцарившаяся темнота пахла духами, щекотала ухо дыханием и посмеивалась.

— Наконец-то! — ворчливо обрадовался Ян, снимая с лица Динины пальцы и оборачиваясь.

До чего же она все-таки красивая… Золотая, светящаяся и даже в лазурных глазах пляшут солнечные зайчики.

— Идем?

…На самом деле стадион вовсе не был стадионом. Каменную чашу — с балконом для властителя и гофрированными под зрительские скамьи склонами — соорудили еще много веков назад по приказу будущего владельца Замка Тысячи башен. Поначалу герцог облюбовал именно этот остров для своей крепости. А что? Удобно, со всех сторон вода — естественная защита. Но оказалось, что недра каменистого островка полны каверн, трещин и пустот. Прочный фундамент для замка тут не сложишь. Но чтобы место зря не пропадало, крестьянам разрешили возвести здесь поселок, а герцог и его потомки проводили рыцарские ристалища.

Позже поселок превратился в часть города и на острове пытались возродить традицию турниров, но зритель как-то не проникся, так что постепенно рыцари сместились к Замку, развлекать туристов. А сюда переехали футболисты… Правда говорят, что под полем действительно масса пустот в камнях, и некоторые воздушные линзы так велики, что однажды могут обрушиться. Спелеологи невнятно опровергали эти утверждения, однако традиционный матч проводили только раз в год и зрителей пускали строго по приглашениям.

Вот только это никак не сказывалось на том, что мест все равно никогда не хватало! И это несмотря на надстроенные над каменными ступенями фермы дополнительных трибун.

— Прошу прощения…

— Осторожнее, молодой человек!

— Извините…

— Да что же это такое!..

Легконогая Дина уже добралась до нужных мест на желтой трибуне и махала рукой. Ян нес газировку в стаканчиках и протискивался к ней, сопровождаемый шлейфом нелицеприятных комментариев и отдавленных ног. Казалось еще немного — и холодная газировка закипит в его руках.

— Держи! — стаканчик Ян вручил Дине, как изрядно потрепанный на ристалище рыцарь вручает помятый шлем даме сердца. С затаенной надеждой, что его не отправят обратно на подвиги.

— Устраивайся! Знакомься, это Нина, а это Виктор…

Ну, конечно, она уже успела перезнакомиться со всеми соседями.

Стадион, не такой уж и большой даже по сравнению с новым стадионом, что располагался над другом берегу реки, сейчас казался огромным, радостным и предвкушающим. На здоровенном табло то и дело появлялись выхваченные наугад лица — улыбки, восторг, нетерпение. Напряжение.

Ян потер переносицу. Незачем переносить на других собственные страхи. Люди веселятся, а если тебе все время кажется, что что-то не так, так это твои проблемы… Однако чувство смутной тревоги никуда не делось.

— А вы знаете, в этом году у наших шансов-то побольше, — попытался завязать беседу Виктор, клонясь к Яну за спиной подруги. Лицо его покраснело от натуги.

— У наших? Не сомневаюсь! — заверил Ян бездумно.

— Ты за кого будешь болеть? — Дина обернулась.

— За наших! — ответственно пообещал он, не вдаваясь в детали.

Музыканты и танцоры, между тем, стали пятиться к выходам. По дорожке к микрофону торжественно поплыла сопрано Изольда Метис, неся свой обширный бюст, словно распиравшую ее изнутри мелодию гимна. Футболисты выкатывались на зеленое блюдо поля. В черной и белой форме, специально сшитой для матча, украшенной невнятными рыцарскими гербами.

— Что-то они вялые какие-то, — недовольно прокомментировали сзади появление игроков, словно оценили качество салата.

Странно… На мгновение Яну померещилось, что на травяном ковре кроме обычной разметки виден неровный темный, словно вытоптанный круг. А еще один, большего радиуса смутным фантомом разлегся на трибунах. Третий еще выше… И соединены круги между собой перемычками, будто падает на стадион тень чудовищной паутины.

Показалось? Ян вскочил. Солнце безмятежно и щедро поливало упругую щетину травы внизу, обещая нелегкие и потные полтора часа футболистам и зрителям. Черные тени людей ластились к ногам, но кроме них на изумрудном покрытии никаких подозрительных линий и кругов… Яну еще повезло, что как раз в этот момент стадион дружно поднялся с мест, чтобы стоя прослушать гимн. И удивленно покосилась на него только Дина.

Кто-либо из герцогской фамилии в каменной ложе так и не появился. А мэр любезно помахал собравшимся рукой и смылся сразу же после вступительной части, как только отзвучал гимн города. Приедет, надо думать, к финалу.

Свисток! Поехали… То есть побежали.

— У, мазила! — с готовностью заорали за спиной, будто только и ждали с самого начала исключительно этого момента.

Табло мигнуло рекламой горячих бутербродов, затем пообещало сказочный отдых на Бирюзовом побережье. Разгоряченная физиономия полузащитника в белом сменилась беззвучно, но экспансивно ругающимся защитником в черном. Тонкие, сильные пальцы Дины с силой впились Яну в запястье.

Гол! Кто-то кому-то забил. Надрывался комментатор, Ян старался его не слушать, разглядывая зрителей. К футболу он был равнодушен, как, впрочем, и к прочим играм.

Оператор выхватил из зрительского моря ликующие физиономии трех кудрявых девчонок-близняшек лет пяти. Дети вскарабкались на скамейки и упоенно размахивали флажками. В кадр попал и их отец — потный, измученный, тщетно пытающийся удержать дочек на месте — оператор деликатно увел камеру.

Ян одобрительно хмыкнул. Вот уже столько лет знакомы с Пьетром, а его младших дочек видеть не доводилось. Хорошенькие, наверняка в маму. А старшую не прихватил? Наверное, и Ева с семейством здесь. Они с мужем — заядлые болельщики.

Два — ноль! Трибуны заорали так, что на мгновение Ян оглох. И невольно глянул вниз. Как раз в этот момент мяч вошел в долгую, пологую дугу через все поле, устремившись к воротам. Вратарь не успевал, да и не дотягивался, отчаянно распластавшись в сетчатом капкане. Футболисты замерли, зрители застыли на полувдохе…

Это было завораживающе и действительно великолепно. Даже Яна проняло. И он не успел отвернуться, засмотревшись. И зря.

Мяч ударился о штангу. Задел по касательной, но этого хватило, чтобы длинный, величественный полет закончился постыдным рикошетом.

Вот потому-то гореломы и не болельщики.

Трибуны разочарованно взревели. Вскочившая Дина с досадой застучала кулаками о скамейку. Разносчица пирожных опрокинула поднос. Ее подтолкнул невзрачный тип в шляпе, но никого из заляпанных кремом это не волновало. Развернувшаяся свара была короткой, бурной и неоправданно злобной. Полицейские ссыпались сверху, раздавая тумаки.

Ян прикрыл глаза. На обратной стороне век горела пурпуром несимметричная паутина. Словно чаша стадиона была покрыта сетью трещин, готовясь расколоться…

— Эй? — озабоченная Дина склонилась к нему. — Что случилось?

— Мне… кажется, нужно уйти.

— Тебе нехорошо?

— Не мне… Всем.

— Ты что! Только что началось самое интересное! Наши ведут!..

Ну да. Попробуй утащить отсюда хоть кого-то, когда впервые за последние пять лет побеждают Новые. Наверное, и впрямь Шорох, временно прибывший на помощь родному городу из столичной команды, не зря надел белую, забавную форму.

А может, все дело в том, что где-то в глубине души Яновы симпатии на стороне Старых? Зря он сюда пришел. Вот раньше не ходил на стадион — они и выигрывали…

Всхлипывающая разносчица удалилась в сопровождении полицейских. Зрители уже забыли об инциденте, поглощенные происходящим на поле. Тип в сером плаще и шляпе, толкнувший продавщицу, опустился на прежнее место, нахохленный, словно больная птица. И такой же безразличный к происходящему.

На вымра похож. Где егеря, а?

Не ясно, что происходит, но что-то явно не так. Хорошо бы найти Пьетра, раз уж он здесь. Он такие вещи чует отменно… То-то выглядел таким выжатым. Может, не дочки-непоседы его истерзали? Кажется, Пьетр тоже на желтой трибуне… Ян поискал глазами, но найти одну макушку среди сотен других было практически невозможно.

Наконец-то, перерыв…

— Ян, тебе не хочется пить?

Ему хочется не пить, а крепко выпить. Но намек Ян понял, и верный рыцарь напялил помятый шлем, готовясь к подвигам. Ибо напуганные произошедшим недавно переполохом, разносчики напитков старательно избегали желтый сектор.

Тип в плаще и шляпе куда-то исчез. Ян повертел головой, но там, где тот вроде бы сидел пару минут назад, самозабвенно перепирались двое подростков в черном и белом шарфах.

— Медовая вода! Лимонная вода! Минеральная вода! Крендели с ванилью, крендели с маком, кукуруза сладкая, кукуруза соленая! Тминные чипсы… — на одной ноте частил замороченный торговец. Его со всех сторон атаковали страждущие. Поднос в руках продавца кренился, словно перегруженный плот в шторм.

Нет уж, лучше подняться к автоматам. Там выбор поменьше, но и народу не так много. К тому же опоздать обратно не страшно. Дался ему этот матч…

Ощущение, что надо немедленно уносить ноги росло, словно ком грязи. Всякие мелочи налипали, делая его все тяжелее… Группка егерей в стороне, процеживающих хмурыми, озабоченными взглядами болельщиков. Машины скорой помощи поодаль — вроде бы дежурные, но отчего-то тревожащие… Истоптанный флажок с нарисованным солнцем на земле… Множество дымчатых бесформенных пятен на камнях, оставшихся от раздавленных «злючек»… Быстрый, мертвый взгляд из-под панамы…

Пузатый бок автомата был блаженно прохладным.

— Ма-ам! — канючило конопатое дитя, встряхивая двумя украшенными бантами хвостиками. — Я не хочу с шоколадом! Я хочу с клубникой!

— Кончилось уже, — уверяла утомленная мама, обмахиваясь шляпой. — Пойдем вон там посмотрим.

Они, наконец, отошли, и Ян опустил монетки, прислушиваясь к ритмичному пощелкиванию. От автомата пахло железом, озоном и сладостями. В серебристую пасть выкатилась запотевшая бутылка минералки. Он протянул руку, чтобы ее забрать и заметил ядовито-розового пупса в желтых ползунках, валявшегося у подножия автомата. Не особенно задумываясь, наступил на игрушку. Пупс был твердый, разломился с хрустом. Плаксивая мордочка разошлась посередине, обнажив белые, пластмассовые глазные яблоки на проволочных штырях.

Ничего особенного, безобидная игрушка.

— Ма-ам! — возмущенно завопило прямо за Яном, заставив его вздрогнуть. — Он раздавил моего Кузю!

— Простите, — Ян почесал бутылкой скулу, скрывая замешательство. — Не заметил…

— Он специально наступил, я видела! — конопатая девчонка обвиняюще выставила обгрызенный палец.

— Купим нового… — Женщина натянуто улыбнулась, и потащила упирающуюся дочку прочь. Пару раз она неприязненно оглянулась через плечо.

К началу второго тайма Ян, конечно, опоздал. Если бы Дина не была такой рыжей, он бы ни за что не нашел свое место. Плюхнулся рядом, делясь добычей.

— Уже три — один! — похвасталась Дина. — А я такое интервью записала!

— Поздравляю.

Солнце жарило вовсю, но отчего-то стало зябко. Казалось, что над стадионом повисла низкая, грозовая туча.

Небо накрывало каменную чашу голубым куполом. Ян, не мигая, глядел наверх, угадывая золотое мерцание. Солнца он различить не мог, но и смотреть на него безбоязненно, ему тоже не позволялось. Если таращиться слишком долго — светило повредит сетчатку, как и обычному человеку… Но Ян все равно не сводил глаз с неба, до пурпура и зелени в зрачках, до слез. И лишь потом опустил голову. Разноцветные трибуны казались черными и бесформенными. Поле сливалось в плоское пятно. Багровая паутина трещин никуда не делась.

— Ах, ты! — раздосадовано вскрикнули рядом. — Ну что ж ты как беременный таракан! Ну, кто так играет…

— Не-е, Старые продули, уже понятно.

— Вот ведь не везет! Ну не иначе, как сам горелом за них болеет!

— Говорят, он в Старом городе живет…

Смеющаяся Дина повернула к Яну разрумянившееся лицо. Потом наклонилась поближе и прошептала:

— Болей, пожалуйста, еще за своих. Я поставила на победу Нового города!

Ян криво улыбнулся в ответ. А потом…

В какой момент и по какой причине возникла потасовка на синей трибуне никто, кроме непосредственных участников не заметил. Но много ли надо, чтобы разрослась драка, когда вчистую проигрывают признанные фавориты? И когда жара. И когда ставки сделаны не на тех…

Но было и еще что-то.

На желтой трибуне человек в плаще и шляпе, который вернулся на свое место чуть ниже по склону, вдруг изо всех сил толкнул проходивших мимо людей, повалив неосторожных. И заверещал с пронзительной злобой. И в ответ такие же вопли донеслись сразу из нескольких направлений. Зрители растерянно повскакивали, еще не напуганные, но озадаченные. А вдоль скамей поползло мерзкое, жуткое: «…бомба… под трибунами бомба…»

Откуда взялось?

Наверное, подспудное напряжение ощущали все, и искра упала в гору пороха. Зрители по-птичьи легко снимались с мест. Паника заплескалась по рядам пламенем-невидимкой. Перекидывалась с трибуны на трибуну, захватывала все большую территорию.

— Бомба? — взволнованная Дина схватила Яна за плечо. — Ян? Что там говорят?

— Идем отсюда, — резко скомандовал он, стараясь не морщиться. В виски ударили острые молоточки.

Футболисты на поле потерянно останавливались, озираясь. Забытый мячик покатился к воротам. Перескочив через ограду, по зеленому ковру побежали люди — странно кривляясь, ломано размахивая руками. Следом за ними через барьеры запрыгали полицейские и егеря. Кого-то поймали, повалили наземь. Во взмахе руки блеснуло серебром…

— Вымры! — заверещала женщина истерично. — Там вымры!

Ну, если чего-то еще недоставало до шквальной, безумной паники — так это как раз подобного вопля.

— Вымры хотят взорвать стадион!

— Там внизу сплошные ямы…

— …достаточно небольшого сотрясения…

Люди ринулись прочь, сбивая друг друга с ног. Ян с Диной тоже. Ощущение катастрофы обвалилось, накрывая с головой. Человеческие волны накатили на арки выходов, и разбились, суматошно отхлынув обратно: «Закрыто!»

Началась давка.

— Не туда! — быстро решил Ян, пережив острое чувство «дежа вю» и оттаскивая девушку назад. Казавшийся свободным проход сулил невнятную беду. — Лучше туда!

Спешившие за ними родители с сынишкой, повисшим на руках отца, вдруг тоже затормозили, переглянулись и свернули следом.

Полыхавшее красками табло разом почернело. Появился невнятный чин в полицейской форме:

— Внимание! Соблюдайте спокойствие! Пожалуйста, вернитесь на свои места!

Теперь перепугались даже те, кто еще сохранял хладнокровие. Что-то слабо грохнуло, запахло дымом, и сизые клочья потекли над головами. Тягучий, длинный, леденящий душу скрежет, донесшийся снизу, продернул разноголосицу. Под скамейками с сухим шорохом покатились вниз мелкий щебень и мусор… Люди бросились врассыпную и беспорядочно заметались.

Надстроенные над каменными скамейками ярусы трибун заскрипели, клонясь влево и складываясь, как неудачная ребячья поделка из конструктора. Прочные металлические крепления гнулись с надрывным визгом и звучно лопались.

— Прочь!

— Бегите!..

Кто-то успел проскочить до выхода. Кто-то спрыгивал сверху. Кто-то в ужасе вцепился в кренящиеся фермы. Звонко звеня, покатилась стеклянная бутылка, упала, рассыпавшись роем сверкающих искр. Скрежет стал невыносим, когда лишившаяся подпор, исковерканная трибуна ссыпалась грудой лома. Вспухли тучи непроглядной пыли вокруг.

— Сейчас и остальные сложатся, как домино, — молодой папаша, свернувший вслед за Яном и Диной, прижимал к себе ревущего сына. Он нервно облизнул белые, пересохшие губы.

Еще бы… Разлом трибуны прошел как раз там, где они все думали добраться до выхода.

— Давай вниз!

Не они одни такие сообразительные. Люди в панике забили все возможные пути к бегству, и бурлили вокруг них, исходя страхом и гневом, как грязной пеной. Ян дико огляделся. К истрепанному травяному ворсу поля, словно исполинские кузнечики, были пиками приколоты все еще конвульсивно копошащиеся вымры. Ни дать, ни взять — витрина энтомолога.

— …соблюдайте спокойствие ради вашей же безопасности!.. — тщетно голосил монитор.

Земля легко содрогнулась. Нет, не мерещится. Или у тех, кто разом истошно заверещал, тоже случился приступ коллективной галлюцинации. Ничего себе! Яну показалось, что они бегут по ледяному озеру, и лед трескается все быстрее.

— Туда! — велел он, направляя Дину.

Сделал шаг и замер, услышав в спину громогласное, на весь стадион:

— Горелом! Если ты слышишь! Егерский дозор Белополя просит тебя о помощи здесь и сейчас…

Подошва словно прилипла к камням. Ян застыл, медленно поворачиваясь. С экрана смотрел незнакомец — белый, с расцарапанной щекой, угрюмый. Конечно, он не видел Яна в этом человеческом столпотворении, но знал, что горелом здесь.

И что останется здесь.

— Ян?

— Дина, будь рядом, ничего не случится.

— Ян?! — в ее голосе явно сквозила истерика.

Ян не стал смотреть, что ее напугало. И без того кошмар накалился. «Горелом… Горелом здесь… нам крышка… он здесь…» — покатилось в душном мареве над беснующейся толпой. Видно егеря совсем отчаялись, если пошли на такое…

И было с чего.

Прикрыв глаза, Ян ужаснулся. Багровые трещины разрослись так, что оттуда выплескивалось тягучее, оранжевое месиво. Не огонь, здесь нет огня под землей. Это вода, только вода несущая смерть. Бомбы и впрямь были, впрочем, мелкие, всего лишь для нагнетания атмосферы. Хуже всего неясная глыба — темная, беспросветная, накатывающая, словно айсберг, способная пройти катком, оставляя кровавый вслед… Мечутся бесплотные тени, выплетая смертельный узор… А потом…

Я — волнолом… Нет, не так. Я — СКАЛА. Незыблемая, нерушимая, способная разбить волну любой силы и плотности… Даже если эта волна полна мертвого, черного льда…

Вздох… Удар… Тьма… Черная глыба разлетается. Осколки шрапнелью несутся прочь, расходятся веером, накрывая остров, реку, часть города… Вздрагивает далекий Замок.

На некоторое время Ян лишается способности адекватно воспринимать происходящее.

…Наверху громко хрустнуло, когда ошалевшие люди снесли-таки одну из арок и кинулись в пролом, тут же вновь намертво закупорив путь наружу.

…катится по скамейке полосатый, красно-желтый стаканчик, оставляя за собой темную дорожку.

…женщина сгорбилась на краешке скамейки, прижав сумку с оторванной ручкой.

…один из футболистов бредет через поле, подволакивая ногу.

…на экране ярится красками рекламный ролик — тропический остров, яхта, солнце.

— …Ян? — растрепанная Дина присела на корточки и заглядывает снизу вверх. — Пойдем, а? Кажется, уже все…

Что «все»? Ян обалдело оглядывается. Стадион выглядит прежним, умерено истерзанным, как всегда после матчей, только одна трибуна исковеркана. Ветер гоняет мусор, солнце выпаривает липкие лужицы от разлитого лимонада. Кто-то потерянно сидит на скамейках, кто-то плетется по лестницам. Последние уже немногочисленные зрители втягиваются в выходы, словно вода в стоки. Где быстрее, где медленнее… Правда зеленый ковер на поле разворочан бороздами, а на дорожке стоит, невесть откуда взявшаяся, полицейская машина. Возле нее суетятся люди в форме, кого-то заталкивая внутрь.

Но ощущение катастрофы сгинуло.

«…Счастье в нашем мире уравновешено несчастьем. Качаются весы, отмеряя каждому свою долю. Дробя несчастье на куски, рискуешь и счастье получить в обмен мелкое, затертое, как грош. Радость вроде, да на один леденец…»