Горыныч 3.0. Инициация

Глава 14 Инициация

Озара, вздрогнув, проснулась и поняла, что всё ещё в бане. После пятого круга испытаний, с которым она справилась первой, тётя Блага позволила ей короткий сон. Озара так устала и выдохлась, что совсем не возражала, моментально вырубившись на деревянной лавке, накрытой циновкой из крапивного и конопляного волокна.

В какой-то момент она уже думала, что не справится, но… всё же справилась. Огонь. Он снова к ней пришёл, на этот раз во сне. Бушующее пламя, ревущее, словно десяток драконов, опасное, уничтожающее пожаром до неба всё вокруг, настолько горячее, что даже с её сопротивляемостью огню она чувствовала себя, как огневица на Купалу, теряющая саму суть. И когда Озара уже почти сдалась, растворилась, сгорела, то вспомнила, что испытание не о сопротивлении, а об осторожности в знакомстве со Зверем. Очевидно, что это что-то огненное и напрямую противиться бессмысленно. И всё же… неспроста ей вспомнилось про огневиц. И Озара начала танцевать, кружиться в пламени, переполненная восторгом и восхищением, успокаивая заботой и вниманием. Вспоминая об огненном колесе, которое запускают с холма, чтобы помочь Солнцу в Коляду возродиться; углях в печи, на которых так вкусно готовили еду; костре, отправляющем яркие искры в ночное небо. И бешеный злой огонь до небес утих, успокоился, превратился в юркую ящерку, которая свернулась на её запястье браслетом.

После того, как всё закончилось, она очнулась в бане и посмотрела на сестёр, сразу заметив, что у Оляны изменился знак Рода, который они вышивали теми волшебными кровавыми нитками. Озара предположила, что у каждой из них какое-то своё испытание, вероятно, связанное с будущим Зверем и его возможностями. А пропавшую вышивку посчитала использованным шансом или какой-то помощью от Предка. Что у неё, что у Ожеги знаки не пропадали, но… то ли ещё будет.

Оказалось, что разбудило её то, что сёстры тоже очнулись после своих пятых кругов.

— До зауры ещё сорок частей, — сообщила тётя Блага. — Немного отдохните, наберитесь сил, я пока всё подготовлю.

— А какой следующий барьер? — спросила Озара. Тётя усмехнулась:

— Излишнее любопытство.

— Правда? — спросила Оляна.

— От излишнего любопытства стоит избавляться потому, что оно ведёт к неосторожности ради удовлетворения подобных желаний, — пояснила тётя. — Без лишнего любопытства жизнь становится умиротворённой.

— Но какое любопытство будет излишним? — спросила Озара, впрочем, тут же решив задачку: — Видимо, то, что может привести к глупому риску? И всё же совсем ничем не интересоваться — это как-то… странно.

— Что ж, тогда для тебя это будет действительно любопытное испытание. А пока выходите в предбанник.

— Ой, — Оляна оттянула свою ритуальную рубаху. — В испытании я видела, что оно пропало, и оно и правда пропало.

— Что пропало? А… — поняла о чём речь Ожега. — А что у тебя было?

— Много воды, — пожала плечами Оляна. — Очень много воды, и вся звучала, но я вроде бы шла на какой-то определённый звук.

— У меня тоже была вода, но она не звучала, — откликнулась Ожега. — Очень странное место привиделось. Что-то вроде пустыни, но со странной водой. Как нефть разлитая. Но вода. И ощущения странные и даже жуткие. Я там долго была. Очень долго. Не знала, как выбраться. И в какой-то момент увидела… кое-что. И… не знаю, повторила. И вернулась. Ничего не поняла, если честно.

— Может быть, ты видела мёртвую воду? — задумчиво протянула Озара.

— Мёртвую? — переспросила Оляна. — Это как в сказках про живую и мёртвую воду?

— На самом деле свойства мёртвой воды весьма обширны, — продолжила Озара. — Просто у меня была связь с огнём и испытание было с ним связано, ты, Оляна, всегда говорила о связи с водой, и Дар твой — как у водного народа опять же. И ты эту связь ну вроде как подтвердила, увеличила. Если учесть, что у Ожеги есть Дар целительства, вполне логично, что это будет как-то с этим связано. Плюс она ещё на какую-то часть — горгона, и получается, что… Хм… Мёртвая вода не совсем стихия, но… что-то вроде. Тем более что дедушка Остромир точно умеет ею управлять.

— Дедушка Остромир? Но я же по линии родства с дедушкой Огнеславом… в смысле, он мне родной дедушка, а не двоюродный, — удивилась Ожега.

— Ну так и мне дедушка Огнеслав двоюродный, а я похожий Дар управления огнём имею, — пожала плечами Озара. — Я больше к тому, что у нас в Роду такие имеются и передаются через поколения или ещё как-то.

— Ладно. И что же делает мёртвая вода?

— Это крайне редкий дар, насколько я знаю. В Беловодье и даже Нави совсем мало тех, кто чем-то подобным обладает. Ну или скрывают это. По легендам, с помощью мёртвой воды можно управлять неживой плотью.

— Это типа некромантии, что ли? — удивилась Ожега.

— Не уверена. Кажется, это из разряда «соединил куски оторванного мяса, получилось целое тело», но это не точно. Главное предназначение мёртвой воды не в этом.

— А в чём? — нетерпеливо спросила Ожега.

— Ты сказала, что что-то повторила и вернулась, а мёртвая вода течёт на границах миров в волшебных реках. В Смородине, к примеру. Так что с помощью мёртвой воды делают стационарные порталы, — торжественно сказала Озара, впрочем, ничего ответить сестра не успела, так как тётя Блага позвала их обратно в баню.

Озара рассматривала пустующее место на знаке Рода. Шестой круг испытаний она провалила, причём даже не поняла, что же сделала не так, да ещё и закончила последней. Блага сказала лишь, что ей стоит обдумать всё это после, а то время не терпит.

Седьмой круг обозначался как барьер ясности мыслей и начался с помывки головы с дубовым отваром. К сожалению, это испытание Озара тоже запорола, а Блага сказала, что ясность мыслей не означает ясность сознания и уверенность в собственной правоте не означает, что ты действительно права. Итого после седьмого круга на её рубахе не хватало двух ромбов Матери-Сырой-Земли из трёх.

У Ожеги знак Рода по-прежнему был целым, да и Оляна больше не потратила «попытки», но Озара не позволила себе расстраиваться, зацикливаться или тем более завидовать сёстрам, сосредоточившись на следующих испытаниях.

— Восьмой блок представляет собой знание, которое само по себе таит в себе большую опасность, — начала Блага. — Идеализация Знания ведёт к проигрышу.

— Доверяй, но проверяй, — кивнула Озара, мысленно расслабившись. Она всё-таки надеялась, что в этот раз ей не потребуется помощь Предка.

— Никто не идеален, — посмотрела прямо ей в глаза тётя Блага. — Вас, конечно, воспитывали и готовили, но вы же не думаете, что возможно меньше, чем за сутки обрести полное прозрение и определённое состояние сознания совсем без какой-либо помощи извне? Конечно, это возможно, но очень сложно. Я знаю, что в касте Премудрых, то есть людей, которые путём долгого обучения получают способность оборачиваться тварью, существует подобный ритуал, но он тянется чуть ли не годами и практикуется в месяцы активного роста того или иного растения-помощника. Ещё волхвы… Вы же предрасположены к принятию Зверя, потому что родились оборотнями, принадлежите к народу Нави, и вам гораздо легче понять, осознать, вобрать в себя и выбрать. Это в вашей крови. Ваша задача — лишь помочь себе в том, что и так предначертано вашей природой, не помешать. Зверь не полагается на Знание, он полагается на свои инстинкты, он не забивает себе голову догмами и для него значим лишь собственный опыт. Человеческое в вас сейчас мешает, но про него не стоит забывать в тот миг, когда вы пробудите своего Зверя.

— Пробудите? — переспросила Оляна.

— Конечно. Сейчас он просто спит внутри вас. Но в определённый момент проснётся. У каждого оборотня наступает момент спонтанной трансформации. Как у самых низших волколаков во время полнолуния — когда оборотень не контролирует Зверя и не знает, что тот творит. Ваша шестнадцатая Коляда — Инициация. Ваш Зверь проснётся, и вы обернётесь в любом случае. И только от вас будет зависеть, сольётесь ли вы со своим Зверем правильно, войдёте ли с ним в резонанс, сможете ли вернуться к прежнему виду и пользоваться приобретённым. Сейчас, при очищении, даже шесть из девяти будет хорошим результатом, за который никто не будет вас ругать или наказывать. Вы сможете обдумать и прийти к правильным выводам после. Причин-барьеров девять, но каждый стоит на своём перепутье и проживает их в своём темпе. Обряд поможет пройти сквозь них и перейти в более высокое состояние сознания, необходимое для принятия и подчинения Зверя. Даже если вы примете помощь Предка, вам всё равно придётся во многом справляться самим, договариваться, принимать, осознавать себя. Вы должны быть к этому готовы.

Сказав всё это, Блага зажгла восемь травяных свечей с видимыми вкраплениями голубого василька, сделала знак развернуться к ней спиной и начала расчёсывать их явно ритуальным костяным гребнем с тонкой резьбой в виде переплетённых змеев.

В процессе расчёсывания Озара ощутила, что входит в транс, который уже не казался странным. Тётя Блага была права. Все их Дары наверняка были также связаны с их Зверями. Они родились вместе и потом созревали, чтобы совсем скоро появиться на свет.

Когда Озара очнулась, волосы уже были полностью сухими, а тётя объявила, что они прошли круг. На этот раз всё обошлось своими силами, хотя ни особых видений, ни каких-то необычных «спецэффектов» Озара не припомнила, но внутри стояла приятная звенящая пустота, готовность, а ещё некоторое нетерпение как перед долгожданной встречей.

Впрочем, как выяснилось, в своём трансе они были ни много, ни мало, а почти весь день и до захода солнца осталось не так и много времени.

— Последний барьер —это бездействие, которое приравнивается к немощности, старости, — сказала Блага.

— Зверь поможет нам долго жить и мы должны это принять? — спросила Озара, вспомнив про разговор с родителями.

— Не совсем, — покачала головой тётя. — Бездействие равно безынициативность и бесполезность, некоторые оборотни предпочитают дрессировать своего Зверя, запирают его внутри себя, не дают ему волю и свободу. Наш Род идёт иным путём. Мы прислушиваемся к нуждам и желаниям своего Зверя. Делаем его своим партнёром. Другом. Соратником. Но… всё-таки главными в этом партнёрстве должны стать вы. Иначе просто простоите в стороне до своей старости и полной утраты возможностей. Начнём. Времени осталось не слишком много.

Блага запела песню без внятных слов, которая отозвалась гулом в ушах и головокружением. Озара лишь краем глаза видела, что тётя начала заплетать волосы сначала Ожеги, потом Оляны, и последней очередь дошла и до неё. Из таза с заваренными берёзовыми вениками плавно вылетели ленты, явно вымоченные в травяном растворе, и когда влажный тёплый атлас коснулся кожи… что-то произошло.

Баня растворилась, потеряв очертания, осталась лишь заунывная песня, которую словно подхватил многоголосый хор. Потом Озара ощутила стужу с одной стороны и тепло с другой. Кто-то смотрел из темноты, кто-то тёплый, и она протянула руку, сделала шаг и…

Очнулась у лобного места в центре Гнезда рядом с сёстрами, родителями и всеми жителями и гостями Гнезда. Небо алело закатом. Все смотрели на них. А прямо перед ногами был вычерчен защитный рунный круг, окружённый низенькими крадами.

— Зверь внутри вас, — нарушил тишину дедушка Остромир. Впрочем, сейчас это был не их дедушка, а Глава клана. — Обратитесь вглубь себя, позовите, распахните объятья. Внучка моя старшая. Ожега.

Ожега переступила чёрную линию и закрыла глаза. Озара много раз видела, как перекидывались их папы и дедушки, и у сестры вышло так же, спокойно и красиво: вот стоит девушка, одетая в богатый расшитый жемчугом летник, с височными кольцами, с лентами в волосах сложной косы, украшенной венцом, — а через миг выгибается изящная длинная шея зелёно-серого Змея с разными глазами: один золотисто-карий, а другой карий у зрачка и голубой по краю радужки, в смешении же и по большей части равномерно зелёный.

Ропот восхищения прошёлся по толпе. Змеевна и правда была изящна и красива, не такая мощная, какими перевоплощались мужчины, более… женственная, с венчиком гребней на голове, более мягкими линиями морды и чуть менее внушительными клыками, зато крылья, кажется, были больше, чем у папы-Боеслава, который мог похвастаться самым большим размахом в Гнезде.

— Создана для Неба! — словно услышав мысли Озары, вторил ей дедушка Остромир. — Возвращайся, Ожега, внучка старшая.

Озара на миг задержала дыхание, даже ладони моментально вспотели, но у Ожеги обернуться назад получилось так же спокойно. В крайнем случае был ещё способ экстремального сброса оборота как «биться оземь», точь-в-точь, как описывали в сказках — вот это, главное, в легендах Яви осталось, но она надеялась, что никому из них он не понадобится.

— Внучка моя средняя. Оляна, — тем временем провозгласил дедушка Остромир.

Оляна мелко засеменила в круг, повела рукой с широким рукавом и тоже легко обернулась светло-серой Змеевной с льдистыми глазами. Оляна была покрупней Ожеги в обороте: почти пять метров от кончика длинного хвоста с острым и полупрозрачно-льдистым гребнем до вытянутой морды, то есть никак не меньше, чем Змей-мужчина. Из длинной пасти вышел холодный пар, а под тяжёлой трёхпалой лапой с острыми когтями начала замерзать земля.

— Повелительница Льда, — цокнул языком кто-то за спиной Озары.

— Хорошо, — похвалил дедушка Остромир. — Теперь обратно.

Когда Оляна вернулась в человеческое тело и подошла к родителям, Озара поняла, что всё это время не дышала. А ещё Оляна будто в один момент повзрослела, растеряв свою былую мечтательность и наивность. Высоко поднятая голова, гордая осанка и расправленные плечи — сестра словно сошла со старинных гравюр о деяниях великих княгинь Беловодья и основательниц древних Родов, таких как Горгоны, Сирины и Яги, где наследие передавалось по женской линии от матери к старшей или достойнейшей дочери.

— Озара. Внучка младшая. Твоя очередь, — позвал дедушка, и Озара шагнула за черту.

В голову лезли всяческие мысли, например о том, что их, похоже, после очищения в бане одели, пока они были в трансе, или о том, что юдварги сохраняли на себе одежду во время перевоплощения. Из-за этого считались высшими оборотнями, в отличие от обычных оборотней типа берендеев, финистов или сирин и тем более низших волколаков. От волнения её потряхивало и немного подташнивало, но, вдохнув свежего воздуха, пахнущего лёгким дымком от сухих дров, Озара собралась, вспоминая всё, что чувствовала во время очищения.

Она замерла, вглядываясь в огни костров, и словно потянула за горячую нить. Не было боли при трансформации или чего-то подобного, просто народ вокруг стал уменьшаться и было такое необычайное ощущение правильности, как будто от души потянулся после долгого корпения за учебниками. Внутри, словно маленькие пузырьки воздуха под водой, засверкало, зашипело и весело забурлило счастье, распирая и расширяя тело огненным восторгом. С током крови бился мощный источник магии. За спиной раскрылись крылья, которые буквально просили неба. Запахи сородичей, Гнезда, скота, воды, костров и гостей ударили в ноздри так сильно, что она чихнула снопом огня, вызвав возгласы. Длинный язык мазнул по острым зубам, шея извернулась под немыслимым ранее углом так, что получилось быстро разглядеть коричнево-золотую чешую, ало-золотой гребень и крылья. Всё было таким необычным, новым, интересным, непознанным, что, услышав «Довольно. Возвращайся» от дедушки, Озара испытала небольшое разочарование. Впрочем, в человека она превратилась легко: стоило только вспомнить и потянуться за этим ощущением, и она вернулась в родное тело.

На краю сознания поселилась волшебная мысль, что она сможет вернуть своего Зверя когда угодно. Восприятие стало как будто острее, отношение ко всему проще, а мысли прозрачней. Ну не кудесница она от рождения — и что же? Папе-Богдану вторая ипостась учиться и проводить ритуалы не мешала, значит, и она обязательно со всем справится. Внутри воцарились монументальное спокойствие и уверенность в себе.

— Получилось, у тебя получилось, у нас получилось! — обняли Ожега и Оляна, стиснув с двух сторон.

— Теперь и на пир не худо отправляться, — заключил их всех вместе в свои медвежьи объятья папа-Благомир, а затем и все остальные отцы налетели и мамы, тётушки, нянюшки, дедушки, бабушки и все прочие.