Горыныч 3.0. Инициация

Глава 8 Гнездо

Юдварги, даже в человеческом обличие, хорошо чувствовали себя под водой, хотя и не умели полноценно дышать, как рыбы или те же русалки, но обходиться без воздуха десять-двенадцать минут — это запросто. Отец говорил, что при обороте Змей может, как киты, задерживать дыхание на несколько часов, но это, похоже, напрямую зависело от размеров.

Озара привычно вдохнула, нырнула в портал следом за Ожегой и поплыла наверх. Нырнула в прямом смысле, так как Портальная башня Гнезда частично располагалась под водой, в стороне от главной крепости. Как объяснял папа-Боеслав, таким образом башню в любой момент возможно отсечь от родового Гнезда, заблокировав тем самым путь недоброжелателям и врагам, да и попадание в не слишком-то тёплую воду от неожиданности должно дезориентировать. Холодная вода и для подготовленного-то становилась не слишком приятным сюрпризом… Хорошо ещё, что внутри она зачарована и при использовании портала вылезаешь сухим, ну… смотря куда вылезаешь, конечно. Портальная башня вела как минимум в несколько мест, в том числе и в соседние озёра, где жила родня. Папа-Благомир говорил, что такое удобное сооружение может соединять места, расположенные друг от друга на расстоянии максимум в сотню вёрст. А проход в Явь был ограничен даже более жёсткими условиями, поэтому родители покупали квартиру в ограниченном по размеру районе. Сначала вообще хотели выкупить частный дом на берегу озера, но подвернулась большая квартира «со всеми удобствами» в очерченном периметре. Создание порталов — одна из тайн их Рода, и она приносила определённый доход. Но Озара точно знала, что это как-то связано с мёртвой водой, которой управлял дедушка Остромир — нынешний глава Рода.

Озара увидела, что Ожега уже добралась до лестничного подъёма, начинавшегося примерно в трёх метрах над выходом из портала, и с любопытством заглянула в темноту под ступеньками. Оттуда на неё посмотрели тяжёлым взглядом огромных горящих глаз. Озара кивнула и, подплыв повыше, стала выбираться.

Выход из Портальной башни охраняла старая, как само Гнездо, лобаста. Озара видела её лишь несколько раз и всегда мельком: та была не слишком приветливой, а может, её попросили не пугать их в детстве или вроде того. Озара потом почитала про лобаст в библиотеке Рода и сопоставила с увиденным. Охранница портала с её пятнистой шкурой и длинным узким хвостом, как у угря, больше всего походила на страшную русалку-мурену. Примерно до груди лобасты имели почти человеческие тела, только на голове, скорее, подобие волос, похожее на длинные отростки актиний, круглые рыбьи глаза и большой рот, полный игольчатых зубов.

— Люблю этот вид, — замерла Ожега на краю смотровой площадки, которая соединяла Портальную башню с Гнездом.

— Да, — согласилась Озара, рассматривая беловодский остров Латрик, на котором раскинулось Гнездо, огороженное высокой каменной стеной с восемью башнями. Самая высокая — Первая смотровая башня — выходила на их вервь на севере, где тоже стояла смотровая вышка, чтобы обмениваться сигналами и посланиями. В Первой смотровой содержали почтовых птиц, в том числе там жил и её ворон. Рядом стояли Арсенальная и самая толстая «Выходная» башня, сделанная так, чтобы с неё можно было взлететь юдваргу и приземлиться на неё в обороте. Внизу располагались ворота, через которые как выгоняли пастись скотину, так и впускали в Гнездо приплывших на лодках или прибывших на сивкабурках. Между Арсенальной и Выходной башнями располагался детинец, где жил дедушка-Огнеслав с основной дружиной. На противоположной стороне от Смотровой — в Южной башне — были окованные железом рунические ворота в Явь, выходящие на видимую людям часть острова Латрик. В начале, до установки портала, они пользовались этими воротами. За ними всегда стоял белый туман, и идти через него нужно было на шум реки — правда, как таковой они её не видели, просто туман рассеивался и они попадали на Латрик в Яви. А чтобы перейти пролив, они использовали специальный амулет, сделанный бабушкой. В её водах на короткое расстояние они могли ходить прямо по воде. Вот только оказалось, что в Яви амулет требует очень много магии, в разы больше, чем в Беловодье. Плюс магия на отвод глаз. Оляна и Ожега воспринимали это как само собой разумеющееся, но Озара, которая знала магию куда лучше, понимала, что покупка квартиры и установка там портала гораздо менее магически затратны, чем ежедневные переходы в школу через Южную башню.

Остальные башни были и казармами, и оружейными, и даже зернохранилищами, а Вторая Смотровая и Третья Смотровая наблюдали за другими берегами, где имелись покосы и паслись внешние стада.

В Яви на прошлой неделе доходило до минус девяти по Цельсию, сегодня ночью выпал снег и, хотя опять потеплело, выше плюс двух градусов не поднималось. В Беловодье же погода была ещё более мягкой: теплей минимум на шесть-восемь градусов. Обычно только на Коляду падал первый снег и ударял морозец до нуля-минус двух. Короткая и снежная зима длилась два сороковника. Снова становилось тепло в конце месяца гэйлетъ, то есть к началу марта всё вновь зеленело.

— А те пятна в глубине, там речные коровы спят? — посмотрела в воду Оляна.

— Да вроде пора уже, — откликнулась Ожега. — Зима почти наступила. Самое время для спячки.

— Ага, — согласилась Озара. — Вода стала совсем холодной, почувствовала же сама. Идёмте.

И они вступили на длинный узкий подвесной мост, соединяющий Портальную с Восточной крепостной башней. Налетевший стылый влажный ветер раскачивал мост, заставляя крепче держаться за жгуты поручней и жалеть, что поверх летников не накинули по душегрее. Мост — ещё один защитный рубеж: по нему можно пройти только гуськом по одному, а защитники всегда успеют перерубить канаты или перестрелять врагов из луков и арбалетов. Озара читала, что когда в Яви повсеместно появилось пороховое оружие, на границах миров что-то сделали, что обозначалось как «внесли запрет», и принесённое из людского мира оружие не стреляло, становясь обычной железкой. В Беловодье и без пистолетов и автоматов хватало сложностей, стычек и войн кланов или князей.

Озара посмотрела вниз. Стадо речных коров, впавших в спячку, лежало на дне крупными чёрными валунами. От обычных речные коровы отличались чёрно-зелёным окрасом, ластами на передних ногах и тюленьими хвостами вместо задних, а также тем, что хорошо плодились, рожая дважды в год по два, реже три телёнка, которые быстро росли. Держали их ради мягкого, нежного, удивительно розового с красивыми прожилками мяса, больше похожего по вкусу на рыбье, крепкой шкуры без шерсти и жемчужин из желудков. Насколько знала Озара, шкуры речных коров в Беловодье очень ценились, так как, несмотря на относительно небольшую толщину, были весьма прочными и не пропускали воду. Где-то в их верви имелась кожевенная артель, которая занималась обработкой, и несколько мастерских, где по большей части тачали сапоги и шили подлатники и кафтаны — крепкие, не пропускающие воду и холод. Они с сёстрами даже в Яви ходили в таких сапогах, правда, не расшитых, потому что другая зимняя обувь казалась слишком толстой, тяжёлой, какой-то неуклюжей и неудобной.

Как хвасталась хухлик Стеша, речных коров вывела бабушка Зина давным-давно и они были вроде бренда их Гнезда, потому что слава о таких тварях разнеслась по всему Беловодью. Пасти их можно только под водой: речные коровы любили местные водоросли, хрустели ракушками, впрочем, обычной травой и даже жёсткими зарослями рогоза тоже не брезговали, объедая и расчищая подтопленные берега, никогда, впрочем, на них не выбираясь. Не раз и не два развести речных коров пытались в других частях Беловодья, их крали, обменивали, покупали, но до сих пор единственное стадо жило в озере у Гнезда. Бабушка Зина на вопросы, почему же так выходит, лишь загадочно улыбалась, и Озара думала, что, возможно, всё дело в её магии и огромном влиянии на местные водоёмы и их обитателей.

Если приглядеться, то возле коровьих «валунов» становились видны пристроившихся к крупным бокам пастушки-хухлики, тоже, как и большинство водного народа, впавшие в зимнюю спячку. Бабушка Зина рассказывала, что хухлики, не пристроенные к делу, занимаются всякой ерундой: пугают и подшучивают над людьми, путают сети и лески, утаскивают бельё у полощущих его женщин, пугают купающихся, хватая тех за ноги. Она наставляла, что всякий вошедший в их клан должен заниматься делом, чтобы иметь право на существование и проживание на территории, которую занимает Род. Изучая в школе литературу, Озара с некоторым удивлением поняла, что в истории Пушкина про работника Балду тот взаимодействовал с хухликами, хотя и называл тех чертями. И изображали этих «чертей» с рогами и свиным рылом — совершенно неправильно. Да, у невысоких хухликов и правда «козьи ноги» с копытами и длинный хвост с кисточкой на конце: таким хвостом пастушки-хухлики иногда подгоняли речных коров, — но ни поросячьей морды, ни рогов точно не было — только острые уши, сливающиеся с волосами на голове, которые только издалека можно принять за рога. Хухлики скорее уж похожи на фавнов из греческой мифологии, свободно чувствуют себя и под водой, и на суше, до пояса и в шапке так и вовсе на детей похожи. Разве что почти полностью чёрные глаза, которые светятся в темноте, портили такой образ.

Речных коров хухлики-пастушки всё-таки доили, Озара однажды пробовала такое молоко, вот только оно оказалось с отчётливым привкусом сырой рыбы. Так что было в Гнезде и обычное скотное подворье с тремя самыми обычными коровами, четвёркой свиньей и дюжиной тонкорунных овец. Имелись также и курицы, а водная птица типа гусей и уток жила полудикой — прямо на озере в специальных домиках вдоль крепостных стен, которые стояли буквально в трёх-четырёх метрах от воды. Летом на этом узком берегу паслись домашние коровы и овцы, а основные стада жили на берегу в верви.

До Восточной башни осталось несколько метров, когда сильный порыв ветра чуть не сбросил их в воду. В детстве они обожали бегать по этому мосту, специально раскачивая его, а в жаркую погоду ныряли с него в озеро. Правда, вернуться обратно было сложновато: к мосту привязывали канаты, по которым они взбирались обратно. Первые раз пять-шесть легко, а потом они настолько уставали прыгать, плавать, нырять и взбираться, что сидели в воде до тех пор, пока папа-Богдан или папа-Благомир, а то и дедушка-Огнеслав не вылавливали их из озера, вытягивая, словно ведро из колодца со сломанным воротом. Озара с лёгким смешком вспомнила выражение лица их учительницы по физкультуре, когда даже мягкая на вид Оляна ловко «взлетала» по канату вверх за несколько секунд. С воды до моста было гораздо выше, чем в зале, да и с земли это делать гораздо удобней. Сейчас же, если упасть, устанешь ждать, пока тебя вытащат, и околеешь в ледяной воде. В предзимье и для юдваргов слишком холодно.

— Смотрите! — отвлёк от мыслей и воспоминаний голос Ожеги. — Смотрите! Вон они!

Посмотрев направо, Озара и правда увидела процессию на лодках и сивкабурках. Гнездо располагалось на острове, так что с него и до него возможно лишь долететь на крыльях, доплыть на чём-то, добраться вплавь или доехать на сивкабурке, которые ходили по воде. К пристани, расположенной у соседней «Выходной» башни, и направлялись родители, которых явно встретили на берегу. Судя по количеству нагруженного на лодки, на обратном пути они побывали в верви.

Они замахали руками, приветствуя родителей, которые тоже их заметили.

— Мама-Арина сказала не стоять на ветру, а заходить в гридницу в центральном тереме, они тоже туда пойдут, — сказала Оляна.

На выходе из Восточной башни их встретила нянюшка Белава, которая разохалась и сказала сначала переодеться и переобуться, а также надеть венчики с височными кольцами из длинных ниток крупного речного жемчуга и серебра. Мол, с родителями там люди приехали, так что негоже юным княжнам неподобающе выглядеть.

Белава была сириной, получившей своё имя из-за белых волос и окраса её второй ипостаси — лебедя. В Гнезде имелся свой небольшой клан сирин. В людской мифологии их называли по разному: сиренами, сиринами, алконостами, гамаюнами, гарпиями, вейлами, вилами, валькириями, даже амазонками. Сирины происходили от водного народа и в человеческом обличие населяли острова. Можно сказать, что это русалки-оборотни, которые превращались в водоплавающих птиц типа лебедей, чаек или альбатросов. Впрочем, была у них и боевая форма получеловека-полуптицы, которая больше всего впечатлила встречавшихся с сиринами людей и породила множество мифов, легенд и даже фальсификаций. Белава как-то рассказывала им страшилку, которую узнала от своей пра-бабушки, что давным-давно, ещё до падения Прави, нечистые на руку купцы Яви пришивали головы мёртвых женщин к телам крупных птиц, чтобы продать их как чучело алконоста, привезённое из Египта или каких-то дальних стран. Из-за этого появились очень странные изображения таких вот «мифических птиц» на многих фресках и картинах, написанных по рассказам «очевидцев». Оляна, помнится, горько плакала от этой душераздирающей истории.

Впрочем, не успели они дойти до своих хором за всем вышеперечисленным, как им наперерез вышел папа-Боеслав.

— Ишь ты, совсем выросли наши золотиночки. Скоро уж и Гнездо покинете вслед за сужеными, — с весёлым смешком сказал он, посмотрев на них.

— Отец! — взвизгнула Ожега, первой подлетая и обнимая его. — Слава Солнцу!

Чёрные как смоль волосы папы-Боеслава отросли до плеч и были стянуты в хвост. Серо-зелёные глаза смотрели пристально и остро. Жёсткую линию рта ломала непривычная улыбка, которая едва касалась будто всегда настороженного взгляда. Жилистая худощавая фигура стала словно ещё более угловатой и злой. У юдваргов, как и у большинства мужчин народов Нави, не росли волосы на лице, да и старение происходило иначе, чем у обычных людей, так что, несмотря на возраст чуть меньше трёхсот лет, самый младший среди их пап, папа-Боеслав выглядел на двадцать пять человеческих лет максимум.

Он подхватил Ожегу на руки и крутанул в воздухе под восторженный визг. Оляна вместе с Озарой чуть повременили и подошли, когда активные приветствия давно не видевшихся отца и дочери сошли на нет.

— С возвращением, папа-Боеслав, — они тоже обняли вернувшегося из полугодового похода дядю.

— В гридницу не ходите пока, — завернул их папа-Боеслав. — Мы посовещались и решили, что вам сейчас лучше в ритуальный зал поспешить. Там мамы вам гостинчики из Нави словили, привязать поскорее надо, чтобы не зачахли. А то время их уходит, как выяснилось.

— Из самой Нави? — ахнула Оляна.

«Значит, и правда они в Нави были», — поняла Озара, переглянувшись с Ожегой.

— Там сильные существа и сущности обитают, — пробормотала сестра.

У Озары же замелькали мысли и предположения, что же такого им привезли из Нави? Да ещё чтобы это надо было привязывать в ритуальном зале? Может, изловили кого-то?

Вчетвером, потому что папа-Боеслав отпустил их нянюшку, они двинулись к самому высокому и большому зданию Гнезда: трёхэтажным каменным палатам, в которых находились библиотека Рода, ритуальная зала, свободно вмещающая в себя полноразмерного Змея, сокровищница и даже темница. Они примыкали к северо-западной стене кремля, так что требовалось пересечь всю территорию их крепости.

Гнездо устроено радиально: от башен вели дороги к центру, где оставалось пустое пространство для совета, суда или гуляний. Вокруг площади стояли двух- и трёхэтажные хоромы членов клана. За домами, почти до стен простирались сады и огороды.

— Значит, всё это время ты был в Нави? — спросила Ожега папу-Боеслава.

— Я много где побывал. Подробности вам откроются после Инициации, — уклончиво ответил тот. — А как вы тут жили? Оляна ещё не поведала людям о том, что Явь не единственный мир во вселенной, населённый разумными существами?

— Я не говорила такого! — ахнула Оляна.

Озара переглянулась с Ожегой, и они обе уставились на смутившуюся сестру.

— Ну… только про Инициацию, — пробормотала Оляна.

— И что же люди? — медленно выдохнул и проницательно посмотрел на каждую из них папа-Боеслав. Он хоть и был темпераментным, как Ожега, но сдерживаться умел. Ожега рассказывала, что это очень важно для хорошего бойца: оставлять голову холодной.

Особенно пронзительный взгляд доставляя Ожеге.

— Мне удалось отговориться тем, что это такой этап в жизни, как человеческое совершеннолетие. И что у нас просто появится выбор, где учиться, что носить и как выглядеть, — ответила та, не дрогнув.

— Из-за того, что мы внешне отличаемся от других, и родились пересуды о секте староверов. Внешнее соответствие представлениям людей о «норме» и «современных веяньях» в человеческом обществе поможет сгладить ситуацию, — поддержала сестру Озара. — Даже с учётом вроде бы похожести и попытки мимикрировать, не сказать, что у нас это правда получилось.

— Мамам сами об этом расскажете, — подумав, велел папа-Боеслав, и Озара с сёстрами прыснули.

У кудесников были свои представления о том, как должно себя вести и одеваться наследницам Рода. А уж спорить с мамами не горел желанием даже самый «боевой» из пап.

— Моя бы воля, так вы бы и ноги в Явь не сделали, но мы обет дали приглядывать за миром, а чтобы пригляд был, должно быть и понимание, — внезапно признался папа-Боеслав. — Беловодье от Яви тоже зависит. Так что, думаю, договориться вы сможете. Плохо это, если в Яви будут к вам все подряд цепляться да лезть с интересами.

Они дружно кивнули, выдохнув. Несмотря на то, что папа-Боеслав был младшим, его слово порой оказывалось решающим.

Примечание:

В дополнительных материалах к работе можно посмотреть генеалогическое древо Озары, Ожеги и Оляны.