Гостебник

Глава 16

Опять очнулся, когда лодка пристала к берегу. Я с настороженным любопытством смотрю за происходящим.

Сначала раздались гортанные звуки, это стали прыгать за борт наши охранники. Потом настала и наша очередь. Пройдя по доске, я вместе с другими невольниками ступил на берег. Вполне привычная картина речной стоянки. Следы кострищ и небольшая полянка, на которую крепкие ребята восточного типа начали сносить необходимое для ужина. Первым делом нас отвели к кустикам. Бляха-муха, все быстро присели, облегчаясь. Один я стою как придурок. Чувствуется, что невольники уже притёрлись друг к другу. Нас охраняют трое степняков, держат руки на рукоятях оружия. Даже связанных стерегут. Чуть позже нас согнали в центр поляны и сковали дополнительно цепью. Верёвки сняли и теперь стало возможно отползти от остальных и лечь на землю.

На сей раз я не стал отказываться от подобия каши. Она была пустая без мяса, зато воды дали вдоволь. Мои товарищи по несчастью преимущественно очень молоды. Семь девчонок в возрасте 13–16 лет, два подростка и один взрослый мужик внушительных статей. Ну и я до кучи. Я смог подползти к нему, — слушай, а кто эти люди и где мы находимся?

Мужик производит звереватое впечатление. Крупная лобастая башка, он зарос смолистой бородой так, что рта толком не видно. Нос картошкой и шапка буйных вьющихся волос, из которых торчала солома.

Мужик повернул голову ко мне, — а сам не видишь. Тати это, разбойники. Магометяне, одним словом. Правда выдают себя за честных купцов.

Нас охранял один парень, остальные окружили костёр и ждали, когда дойдёт кушание. И нам никто не мешал тихо говорить.

Мужик оказался земляком, псковским. Его опоил собственный брат и продал бесчувственного восточным купцам. Интересное дело, — а этих тоже родственники продали?

— А то. Во многих крестьянских семьях есть лишние рты, вот и продают девок на сторону. Так-то церковники запрещают продавать единоверцам, а магометянам можно.

— А пацаны как тут оказались?

— Я откель знаю? Сам очухался три дня назад.

— А меня когда притащили?

— Тебя? Тебя дня два назад лодка привезла. Так и перегрузили бесчувственного. Девкам наказали только поить твою тушку, а ты валялся, как бревно.

М-да дела. Что же мне так везёт. То в море скинут, не успел в себя прийти, как какого-то лешего в рабство продали. У меня нет информации, но увиденное заставляет крепко задуматься. Судя по всему мы спускаемся к югу. Не исключено, что к Днепру. Хотя могут повезти и восточным путём, через Волгу на Каспий. Это смотря куда купцы путь держат. Но по любому, мне надо прикинуться немощным и беспомощным. Нам придётся пересекать сушу по волокам и не раз. А значить пойдём посуху. Дорога длинная и мне нужно сориентироваться с местом. Тогда я могу планировать побег. Бежать нужно из лодки, верёвку можно попытаться перетереть. А потом прыгать в воду. Только нужно выбрать место, где река разливается. Тогда меньше следят. Мысли о том, как я оказался в этой ситуации, оставлю на потом. Сейчас все силы на выживание.

Утром нас накормили, дали привести себя в порядок и скомандовали грузиться. На речном судне, чуть меньшим, чем моя ладья, чёртова дюжина охранников. Командует немолодой мужик в чалме. Мы лежим на каких-то мешках, в которых угадывается зерно. В бочках меховые шкурки, эти я узнаю по меткам новгородских купцов. Зачем южанам мех? Ну, для понтов конечно. Да и зимой там тоже зябко. Вот ихние красавицы и ходят в меховых шубках. Но думаю не ошибусь, предположив что главный товар — это рабы. Девчонки все светлокожие и блондинистые. Такие дорого стоят на невольничьих рынках. Подростки обойдутся как бы не дороже, тем более среди тамошней публики хватает любителей мальчиков. Только мы с псковитянином резко выделяемся среди остальных. Оба внушаем уважение и опасение. Нас охотно купят на галеры гребцами или, если очень повезёт, в дружину мелкого аристократа.

Я слышал от купцов, что юная девственница где-нибудь в Стамбуле стоит как два хороших породистых скакуна. Видимо поэтому отношение к невольникам в принципе неплохое. Никто вечером не тащит девку в кусты. Без причины не стегают камчой и кормят дважды в день. Вот, даже не так по-варварски вяжут верёвки. Чтобы не оставлять следы. Но собаки, постоянно кто-то за нами приглядывает.

Хм, а ведь эта дорога приведёт к Двине. Я узнал знакомые места. Мы шли по другому пути, но в оконцовке он по-любому упрётся в западную Двину и далее в Днепр. Если бежать, то до впадения в Днепр. Там река спокойная в верхнем течении, и я далеко не уплыву. Вон сразу пяток стрелков будет меня выцеливать.

Когда мы вошли в озеро Каспля по одноименной реке, я уже составил предварительный план побега. Уйду один, мне нет смысла тянуть ещё кого. Потонут, не возьму грех на душу. На одной из стоянок я подобрал плоский колотый камушек. Светло-песчаного цвета с тёмными прожилками, он сильно смахивал на кремень. Уверен, что этот осколок потеряли местные охотники. Они часто пользовались кремниевыми наконечниками при изготовлении стрел и копий. Камушек небольшой, и я смог его примотать стянутой у охранника полоской кожи к руке. Так-то я опять босый в драной рубахе и нечистых портах. Начинаю привыкать к такому стилю одежды.

Всё правильно, речка вытекающая из озера совсем обмелела, и мы подошли к волоку. Тут делов дня на три, не меньше. Разгрузиться, пешком преодолеть километров тридцать и ждать нашего судна. А его будут тащить волы по специальным каткам.

Все устали, и невольники и охранники. Нас припрягли к погрузочным работам и когда судно наконец спустили на чистую воду, все попадали от усталости.

В этот раз нас не стали сковывать на ночь цепью, оставили в верёвках. Это прямо как судьба. Потому что бежать я планирую завтра. Мы на берегу озера. По его спокойной воде несколько часов хода и будет речка Катынь, которая впадает уже в Днепр ниже Смоленска. Другого удобного случая не будет.

Ночью я лёг набок, накрыв верёвку собой и стал ждать, когда все уснут. Только потом начал работать, пытаясь перерезать прочную верёвку острой кромкой камня. Получалось откровенно плохо. Я умудрился пару раз порезаться. Но к середине ночи осталась только одна прядка. Я её тоже надрезал, думаю смогу порвать. Была мыслишка рвануть в ночь, но мы на свету костра и двое охранников постоянно бдят. Опытные людоловы, поди знают все повадки невольников.

Это безыменное озеро вытянуто каплей с севера на юг. Восточный берег сильно зарос камышом и густым кустарником. А вот западный почти лысый, там бережок пологий и спрятаться негде. Почти негде, фишка в том, что исток реки Катынь смещён к западной части и кормчий вынужден будет прижаться к западному берегу.

Я как-то купался в этом месте, тут прямо к воде подходит глубокий овраг и в нём какая-то зверюга выкопала приличную нору. Я в неё залазил и даже попугал наших. Тогда я сильно оттолкнулся от борта лодки и под мутной водой проплыл метров двадцать до той ямы. С воды её не видать. Мои тогда здорово побегали, решили, что я покончил с собой таким оригинальным способом.

Утром я молил бога, чтобы охранники не стали проверять верёвки. Нас накормили, я съел всё и даже жалостливым взглядом выпросил добавку. А когда всех погнали на погрузку, я постарался оказаться у левого борта по центру.

Время потянулось как резина, ветер слабенький и лодка медленно дрейфует на юг. Я жадно осматриваю места. Даг бог, мне придётся здесь идти. Западный берег пустынен, никаких следов человека.

Сердце начало биться, ещё минут пять и настанет моё время. Я уже продумал, как буду действовать. Руками попробовал верёвку, поддаётся. Я делаю вид, что интересуюсь восточным берегом. Неожиданно по левому борту вспорхнули утки и поднялись стаей с воды, что вызвало живейший интерес охраны.

Лёгкое напряжение запястья, и я свободен. Мне мешает охранник, сидевший на банке в метре от меня. Я подполз к нему, локтем от всей дури врезал по почкам и вскочив на лавку сильно оттолкнулся ногами.

Холодная вода сомкнулась над моей головой. Пройдя под днищем лодки, я начал методично работать руками-ногами. Вода в озере мутная и я погрузился где-то на метр. Теперь, по идее, всё внимание будет на левый борт, а я оказался с противоположного и плыву, стараясь двигаться равномерно. Наверное, сказалась низкая температура воды и экстремальная ситуация, но воздуха в лёгких совсем не осталось, а берега всё нет и нет.

Чёрт, я немного промахнулся и пришлось взять на несколько метров южнее. Лёгкие горят, в голове шум и понимание, что больше не могу. Наконец знакомое место и я всплыл. Каких усилий мне стоило не вздохнуть жадно, с хрипом насыщая лёгкие воздухом. Вцепился непослушными пальцами в мокрую и скользкую глину, пытаясь не шуметь.

Обхватив себя руками, борюсь с дикой дрожью от холода. Но я буду сидеть тут несколько часов. Людоловы не уйдут сразу. Лодка войдёт в реку и типа поплывёт дальше. А несколько человек обязательно вернутся понаблюдать. Я слышал про их тактику.

Хм, а этому что тут надо? В мою нору заглянул небольшой зверёк, никак я занял чужую жилплощадь. Озноб немного утих, это я смог выжать мокрую одежду. Но мне ещё сидеть тут часа два. Не думаю, что они захотят потерять остаток дня, но лучше перестраховаться. Сейчас где-то полдень, темнеет тут часов в шесть. Был бы я на восточном берегу, ушёл бы по зарослям камыша. А тут как на платцу, всё видать. Зато я смог обмануть разбойников. Видел по левому борту стрелы, пронзающие воду. А я перебрался на правый и остался жив.

Сам не заметил, как уснул. Видимо сказалась бессонная ночь и треволнения. Высунул нос, когда уже стемнело. Прислушался, нет вроде тихо. Тогда сторожась выбрался из оврага, при этом пару раз поскользнулся в темноте на глинистом склоне.

А утро застало меня в леске. Я решил пока не уходить от речки. Простирнул одёжку и развёл в низинке костёрчик. А пока греюсь, одежда сушится. Жрать охота просто неимоверно. Самое ценное у меня сейчас — это кожаный ремешок. С его помощью легко развести огонь. А ещё у меня получилась недоразвитая праща. Ремешок узкий и короткий. Но ежели взять небольшой голыш, то можно попытаться.

Как же холодно. Сейчас начало октября и в тёплом плаще было бы намного уютнее. Я же крадусь к месту, которое облюбовали местные пернатые. Надеюсь, несмотря на пробирающий ветерок, я смогу раздобыть себе жирненькую уточку. От этого зависит моё выживание.

Вот интересно, смог бы мой тестюшка выжить в подобных условиях? Я сижу и греюсь. Костёр уже прогорел, и я зарыл в угли утиную тушку, обмазанную глиной. С трудом заставляю себя не думать о вкусном и сочном мясе. Не хочется уподобиться зверю и рвать зубами сырое.

Я не переживаю, именно сейчас я на своём месте. Я не боюсь леса, а пошли сплошные леса. Чащоба меня не пугает. Наоборот, там мне легче выжить. Не даром меня соседские мужики кликали лесовиком. Леший по-нашему. Потому что лес чувствую по-особому. Я услышу чужих раньше, чем они смогут заметить меня. Вот только мне нужно идти на север к людям. Позарез нужна тёплая одежда. Но сейчас я буквально влез в тлеющие угли, живительное тепло убаюкивает меня, только цикады нарушают тишину леса.

Да, несмотря на холодные ночи, можно только порадоваться, что сейчас осень и в лесу достаточно возможностей прокормиться. Намного хуже оказаться в подобной ситуации зимой или ранней весной. С пропитанием никаких проблем. Я продолжаю возвращаться вдоль реки и недостатка в пернатой дичи нет.

А когда речка истончилась я пошёл по своеобразному дорожному тракту. Шириной метров пять, не меньше, со своеобразными следами волочения. Это и есть волок. Только сейчас здесь пусто. Неподалеку должен располагаться населённый пункт. Его жители и занимаются перемещением лодок от одного озера к другому. Я даже кое-кого там знаю.

Приближавшуюся повозку я услышал задолго до того, как она показалась из-за поворота. Классическая арба с огромными колесами и влечёт её пара волов. Эти повозки популярны на юге, а волов используют для транспортировки судов. На облучке сидит молодой парень, рядом мужчина постарше.

— День добрый, не подвезёте?

Меня с подозрением рассмотрели. Я и в самом деле не внушаю своим внешним видом. Босоногий, в рваной грязной одежде. Наверное, я бы и сам сто раз подумал, прежде чем связался бы с таким. Может я варнак беглый или невольник. Кем я, собственно, и являюсь.

Но, видимо мой вид не смутил местных, — и тебе здравствовать. Садись, подвезём.

Пока тряслись по кочкам, я вкратце рассказал, что сумел бежать с басурманского плена. Мои благодетели и в самом деле проживали в деревеньке, называвшейся Волоковая. Отец с сыном возвращались домой.

— А мы в село к куму ездили. Вот едем, а тут страшилище по дороге идёт. У нас тут бывает шалят басурмане. Но нас не трогают. Нет. Всем нужон наш волок. И тем, и этим.

Мне не совсем понятно, кто те и эти, но я охотно киваю. На всякий случай соглашаюсь. Мне нужна помощь. Холода не за горами. А без тёплой одежды не получится добраться до дома. Да и, возможно, удастся найти оказию, какой-нибудь караван мимо пройдёт. До Новгорода более шестисот вёрст. Пешком, да по распутице далеко не уйдёшь.

Около часа мы тряслись по дороге. Дело в том, что катки оставляют заметные ямки и мы трясёмся как по железнодорожной колее.

Небольшой населённый пункт открылся после преодоления большого подъёма. Одна улица, десятка два домов, но я рад и этой цивилизации. Надеюсь, смогу раздобыть тут нужное. А заодно немного восстановиться после побега.

Панас, так звали старшего, пригласил меня остановиться у них.

— А я со старухой живу, да вот сын ещё помогает. Так втроём и кукуем. Ты нас не стеснишь.

Домик с бревенчатыми стенами и соломенной крышей. Покосившийся плетень, сын Панаса шустро открыл чисто символические ворота, и арба вкатилась во двор.

Неприветливая женщина лет пятидесяти вышла из дома.

— Зарежь нам курочку, вон гость у нас, давай живее, накрывай на стол.

Выслушав приказ мужа, тётка недовольно дёрнула головой, но скрылась в доме.

Блин, знал бы заранее, подбил бы утку или гуся. А так даже не удобно, несушек стараются не резать без крайней необходимости.

Я успел отдохнуть на лавочке перед домом. Панас сам полил мне из бурдюка, помог смыть грязь и пыль с тела. Он же дал мне переодеться. Одёжка откровенно мала и застирана, но зато чистая. А после еды меня окончательно развезло.

— О, давай-ка я отведу тебя спать. А то ты совсем квелый.

Как я уснул, не заметил. Усталость и сытная еда сыграли со мной злую шутку. Но очнулся от того, что захотел облегчиться. Но у меня не получилось. Тело будто чужое. Немного успокоившись, понял, что я связан. Ноги в щиколотках и руки в запястьях.

Что за хрень, я опять вляпался в неприятности. Мне удалось подкатится к стенке сарая, где я находился. Неподалёку пара волов с философским видом хрустели сеном. В щель я вижу сидящих Панаса с женой и сыном. Дело к вечеру, заходящее солнце как раз освещает это место. Говорили тихо, но что надо я услышал.

Панас решил захолопить меня. А что, беглый невольник, значить хозяин дома имеет право. Ну так он считает. Здоровый мужик бредёт по дороге. За него никто не спросит, почему и не поднять лежащее даром. Крепкий невольник стоит очень дорого, а тяжёлой работы здесь хватает. Особенно в сезон, когда каждый день несколько судов приходят. Разгрузить, загрузить, помогать волочь, да мало ли тут подобной работёнки.

Я проверил узлы стягивающих конечности верёвок. Спасибо, что не тянули со всей дури. Кровоток нормальный, но освободится пока невозможно.

Приблизительно через час, когда солнце село, послышался шум. Я прикидываюсь спящим. Меня не просто так срубило, хозяйка угощала настоем из травок. Поди подмешала дурмана. А то с чего я не проснулся, когда меня вязали?

— Давай проверь узлы и нужно привязать его к столбу, чтобы не убёг, — это Панас отдаёт указания сыну. Тому лет двадцать и не понятно, почему нет своей семьи. Папаша держит лучину и подсвечивает парню. А тот пытается меня перевернуть на спину.

Ага, парнишка хлипкий и ему трудно перевернуть центнер живого веса. Тем более я не даю ему это сделать. Тут можно помочь перевернуться, а можно помешать. Просто напрягать и расслаблять мышцы в нужном месте. А можно ещё пальчиками вцепиться в землю.

— Бать, тяжёлый зараза, помоги.

— Да, чтоб тебе.

Некоторое время назад я начал разминать затёкшие мышцы и сейчас уже не напоминал сам себе мокрое полено. Поэтому, когда меня начали в четыре руки переворачивать, я перевернулся.

Надо было видеть их рожи, когда они увидели мои глаза. Могу предположить, там была не любовь к ближнему. Панасу я хорошо так заехал пятками в грудак. Мужик, взмахнув ручками, улетел в глубь сарая. Думаю, он не скоро очухается. Попал я хорошо. А теперь я немножко обнимаю его сыночка. Как шея того удобно легла между связанных в кистях руках.

Чёрт, раздался хруст, пацан сильно дёрнулся и обмяк.

Пипец котёнку, не подрасчитал я силёнок, но этот паразит тянулся к ножу на поясе. А лишних дырок в любимом теле мне не нужно.

Торопливо я перепилил трофейным ножом веревки на ногах. На руках получилось дольше, но вскоре я освободился.

Лучина упала на пол, и я подхватил её, пока не загорелось сено в сарае.

А Панас то того, побежал походу догонять сынишу по пути в долину вечной охоты. Дохлые они тут какие-то. Я не врач, но выступившая кровь на губах намекает, что грудину то я ему сломал. Вот рёбра и проткнули легкие, мужик и кончился. Вернее кончается, это вам не сломанная шея. Процесс более длительный. Но уже похож на покойника. Лицо белое, дыхание не прощупывается. Обыскав обоих, я не нашёл ничего полезного, кроме того же небольшого ножа.

Теперь надо что-то делать с бабкой.

А уже ничего не надо, провидение всё решило за меня. Когда я тихонько вышел из овина, на меня сбоку кинулась тень с вилами. Я на автомате уклонился и махнул рукой. Попал, это бабка меня поджидала. Видать ждала результата, а тут такое дело. Вот она и обиделась, побежала за вилами. В стенку овина был вбит крюк, может вешали на него что. Так бабуля отлетела от молодецкого удара и насадилась прямо на него. Сейчас булькает кровавыми пузырями и с ненавистью смотри на меня.

Извини дорогуша, мне некогда любоваться тремя трупами. Надо думать, как действовать. Никаких сожалений, за последнее время моя душа очерствела. Пришло понимание, что сейчас мягкость и доброту принимают исключительно за слабость. А к слабым известный подход.

Если к примеру, вот в данный момент, на моём месте окажутся два человека из моего прежнего мира. Один американец или европеец, воспитанный на чистом сливочном масле, то есть наполненный идеалами либерализма и толерантности, я за их жизнь не дам и ломаного гроша. Погибнут или будут мыть ноги своим хозяевам. А какой-нибудь необразованный чушок из далёкой глубинки сможет осесть здесь и ему не особо помешает незнание или неприятие тех самых западных ценностей.

Так что — сэляви, такова жизнь. Мне повезло, а этому семейству не надо умышлять недоброе. Но я не сомневаюсь, что местные разбираться долго не буду, быстренько меня прикончат. Если, конечно, найдут.

Так, а чего это я суечусь. У меня есть в запасе несколько часов. Уверен, что эти никому не сообщили о пленнике. Значить, можно надеяться, что ночью сюда никто не кинется и можно спокойно собраться.