Граф Суворов

Глава 12

— Мальчики, вы чего? — всхлипывая подалась назад кухарка. — Я кричать буду!

— Ага, давай, зови охрану. — усмехнулся я. — Пока они бежать будут, мы как раз закончим. Верно, парни? А потом, когда приедут полицаи, ты им все расскажешь. Все. И про ворованное мясо, и про спирт, и про отраву.

— Это случайность! Какое мясо. — пробормотала внезапно осунувшаяся тетка.

— Проверить сумки. — приказал я, не забывая менять голос. Через минуту у меня под ногами лежало килограмм двадцать мороженной говядины. Курица в прозрачных пакетах, та самая которой не нашлось в бульоне. Несколько килограмм сухофруктов, полный пятикилограммовый мешок сахара…

— Вы удивительные женщины, на вид такие хрупкие и нежные, а сумели на себе столько упереть. — со смесью ярости и зависти проговорил я. — Кажется у нас тут конфликт интересов. Вам что больше интересно, три года нормально готовить не обкрадывая нас, сиротинушек, или сразу отъехать? Если один из нас, несовершеннолетних, вас порешит, он как раз через три года выйдет.

— Не посмеешь! — в ярости брызжа слюной и тряся щеками заорала тетка. А в следующую секунду она уже отшатнулась от звонкой пощечины и схватившись за лицо рухнула задом на асфальт. Раскрыла рот чтобы зареветь, но я успел подойти ближе и перед ее глазом замерло лезвие.

— Вы крысы пернатые, не поняли куда вас послали? Нам здесь терять нечего. Совсем нечего. Мы сюда со всей страны рвались не для того, чтобы нас курицы обносили. Не для того, чтобы подыхать от голода. — сказал я, приблизив наклонившись к икающей от страха кухарке. — Семью свою порадовать хочешь? Вернуться домой, живой. С тем что тебе причитается и при этом с целым личиком?

— Я все про вас расскажу. — всхлипывая произнесла тетка, и тут же, взвизгнув, начала отползать задом по асфальту, стуча пятками, когда лезвие укололо под глазом. Из крохотной ранки вытекла густая капля крови, которую кухарка тут же размазала, и снова взвизгнув грохнулась в обморок.

— Э нет. — усмехнулся я, и наклонившись к тетке от души нажал на болевую точку между ребрами. А когда эта свиноматка, снова взвизгнув, пришла в себя, приблизил лезвие к правому глазному яблоку. Стоящие неподалеку кухарки побелели так, что это стало заметно даже в темноте.

— У вас два варианта. Вы продолжаете работать в училище, но готовите нормально, из всех продуктов, которые вам выдают. И тогда через три года мы выпустимся и у вас снова наступит лафа. Или вы увольняетесь завтра с утра. — я демонстративно вытер лезвие ножа о грудь свиноматки. — Если вы, конечно, хотите жить. Продукты вернуть на кухню, мясо на завтрак. Сухофрукты — в барак. Не пропадать же добру?

Несколько учеников поддержало меня, заржав, и я отступил в тень, наблюдая дальнейшую картину со стороны. Осунувшуюся, с опустившимися плечами и размазанной по лицу кровью, повариху под руки затолкали обратно на кухню. Ее товарки прошли сами, и занесли все наворованное. А через пять минут они вышли и быстрым шагом направились к проходной, все еще бледные, но умытые и с пустыми руками.

— Тебе это с рук не спустят. — заметил Таран, державшийся все это время позади.

— Кому мне? — усмехнувшись спросил я, глядя прямо в глаза буряту, учитывая, что он был на две головы выше — получалось плохо, но и давить на себя авторитетом я не позволил. — Если тут кто-то и может сдать меня — только ваши старшаки. Которые сами оказались трусами-приспособленцами.

— Поосторожнее со словами, за них придется отвечать. — оскалился Таран.

— Верно говоришь. А еще они могут ранить. Да, парни? — спросил я чуть громче, и бурят вздрогнул, внезапно осознав, что стоит в плотном окружении пяти десятков парней. Вчерашних детей, которые видели в жизни мало тепла и людской доброты, зато прекрасно знали каково выгрызать себе дорогу наверх. — У нас есть крысы?

— Живых — нет. — вместо Тарана ответил оказавшийся рядом Леха. — Несколько пацанов видели, как из медчасти выносили тела Дикого и его товарищей.

— Когда? — напрягшись спросил я.

— До ужина. А что? — удивленно спросил Шебутнов, а затем протянул мне мешок с сухофруктами. — Вот, старшой.

— Ага… все взяли по горсти. — приказал я, распоров верх мешка. Таран посмотрел на меня как на идиота, собирающегося раздать сокровище. Я же лишь хмыкнул. Мои карманы тоже не остались пустыми, а вот мешок можно было выкидывать, и я оставил его в ближайшей урне вместе с самопальной маской.

— Спокойной ночи. Отбой. — скомандовал я, возвращаясь в барак.

— Спокойной ночи, старшой. — ответило мне несколько человек, еще больше кивали молча проходя мимо нашей комнаты. И только когда я подумал, что все уже успокоилось ворочавшийся в кровати Шебутнов решился задать вопрос.

— Зачем мы раздали еду? — глядя в потолок спросил Леха.

— Завтра будет большой шмон. Возможно, с самого утра. А может даже перед рассветом. Хочешь быть тем, у кого найдут мешок с сухофруктами? — усмехнувшись ответил я вопросом на вопрос. — Лучше съешь. Витамины нам нужны не меньше, чем мясо.

— А если они не испугаются? Если донесут? — заинтересованно спросил Леха.

— В смысле если? Конечно донесут. И охранять их будут, и даже камеры поставят. Вот только под камерами и с дежурными они воровать в открытую не смогут. Разве что по мелочи. У администрации тоже проблемы найдутся. — легко ответил я. — А как зарвутся — мы быстро напомним, где курам несушкам место.

— Что за проблемы у администрации? — снова спросил Шебутнов, и я порадовался что такой любознательный парень попал со мной в один взвод. А еще сообразительные не по возрасту… хотя всем известно, что потерявшие родителей дети быстро взрослеют.

— Пять трупов — не то, что можно легко скрыть. И так идет расследование с привлечением военной полиции. — я на несколько мгновений задумался. А ведь Василий пропал примерно в то же время. Интересно он видел тела? Даже если да — нужно будет обязательно уведомить и его и «дядю».

Многие еще ворочались и втихаря доедали свой неожиданный паек, когда я уже сознательно отрубился. Переживать о произошедшем было совершенно бесполезно, а вот заняться телом, получившим хоть какой-то строительный материал — необходимо. Стать за пару дней из дистрофика качком не выйдет ни у кого, а мое знание средоточий и болевых точек бесконечно выручать не сможет. Но даже используя оздоровительную медитацию я сумел отследить как в комнату ворвалось несколько человек.

— Подъем! — орал парень со старших курсов, с нашивкой дежурного на рукаве. — Всем на выход, салаги! Подъем!

Утро началось именно так как я и предполагал — глобальным шмоном. Успев схватить по дороге одежду и сунуть ноги в ботинки я оказался одним из самых бодрых и одетых людей на построении. Перед строем, гневно зыркая из-под бровей, ходил куратор первого курса — Ульянов. А в бараках царил полный разгром.

— Ну? — требовательно спросил куратор, у подбежавшего к нему дежурного. — Орудие шантажа нашли?

— Никак нет. Но обнаружили мешок сухофруктов в комнате 3Т3. — отчитался, взяв под козырек старшекурсник.

— Только у них? — на всякий случай уточнил Ульянов.

— Нет… никак нет, ваше благородие. — тут же вытянувшись по струнке ответил дежурный. — Еда есть во всех комнатах, они как крысы, все в гнездо тащат.

— Ты бы жало свое замотал. — донесся бас из рядов старших курсов ТУФа.

— Кто это сказал?! — тут же взвился куратор, бегая глазами по нашей нестройной шеренге. — А, смелые? Ничего, все через внутреннюю службу пройдете!

— С нетерпением ждем, ваше благородие. — так же взяв под козырек сказал я. Не громко, но достаточно чтобы на меня обратили внимание. — Нам скрывать нечего, не от администрации, ни от военной полиции. Верно парни?

— От какой еще военной полиции? Ты бредишь, мальчик. — чуть картавя произнёс Ульянов. — Для разбирательства никакая полиция нам не понадобится.

— А разве вы нас построили не расспрашивать о вчерашних убийствах? — удивленно спросил я.

— Что? Каких еще… отставить разговорчики в строю! Никаких убийств вчера не было! Мы разбираем ужасающее запугивание добропорядочных… — громко начал выговаривать куратор, но по рядам студентов уже во всю ходили шепотки. — Молчать! В чем дело? Что за базар на построении?

— Так как же, ваше благородие. Несколько человек своими глазами видело, как тела из медицины выносили. — раздался неподалеку бас Тарана.

— Что за бред! — отмахнулся Ульянов, но стоящий рядом с ним дежурный вытянулся и сто-то шепнул на ухо. — И ты туда же? Вы совсем от безделья ополоумели?

Теперь уже шеренга не стала сдерживаться и заголосили все.

— Молчать! — вновь рявкнул Ульянов, в бессильной злобе. Затем отошел в сторону, достав тонкую палочку, которую я в начале принял за ручку. Однако на палочке загорелось несколько точек, и куратор поднес ее к уху. Чтобы услышать, о чем идет речь, мне пришлось активировать меридианы головы и зажмурится.

— Ваше сиятельство, у нас бунт. Да, после вчерашнего. Студенты галдят о каких-то трупах. Нет, кухарки все живы, только легкий шок. Совершенно верно. Слушаюсь. — странно что я не слышал голос его собеседника, но догадаться кто это был не составляло никакой проблемы.

А вот реакция куратора оказалась странной. Он еще по инерции продолжал кричать, спрашивать кто ответственен за вчерашний инцидент, но больше не напирал на конкретных студентов. О допросе и прогоне с комиссией речи и вовсе не шло, будто ее и не существовало.

Так прошло полчаса, и час. Солнце взошло, и кожа неприятно увлажнилась из-за утренней росы. Стало холоднее, чем ночью, а нас продолжили мурыжить. И только регулярно подходящие к куратору дежурные, качающие головами, добавляли уверенности в моих прикидках и планах.

— Мы все равно выясним, кто совершил это дерзкое нападение на милых женщин, не жалеющих себя, ради службы отечеству! — распаляясь кричал Ульянов. — Они готовят вам, отбросам, еду! Кормят вас, хотя могли бы работать в приличных заведениях!

— Так пусть идут работать, разве их кто держит? — спросил я, нарочно низким голосом. Меня услышали и с разных сторон раздались одобрительные выкрики.

— Молчать! Кто это сказал? — снова взвился куратор, но ответом ему были только наши хмурые лица. — Вы все! Все, у кого найдены улики! Все лишаетесь завтрака! И обеда! Будете стоять здесь до полудня! Группы ТУФ — позор первого курса! Вы должны быть немедля отчислены! Все!

— Как только ваши белоручки сами пойдут в роты на передовую, так сразу. — снова пробасил Таран, явно знающий о службе что-то такое, чего не знал я. И судя по пошедшему пятнами лицу куратора попал он в самое больное место. — Все знают — мы мясо, которое нельзя выгонять. Если нас не станет, академию прикроют.

— Кто это сказал?! — спросил Ульянов, скорее для порядка, ведь он смотрел прямо на бурята, возвышающегося над одногруппниками.

— Штык-юнкер второй роты, младшего императорского военного училища имени А.В. Суворова учащийся, староста третьего курса, литер Т, Ивель Тойон. — сказал бурят.

— Вот уж от кого не ожидал. — едко произнес Ульянов. — «Образцовый» студент, на первый год на тебя такие надежды возлагались, и до чего ты докатился? Смеешь рассказывать небылицы и перечить старшим по званию?

— Никак нет, ваше благородие. Всего лишь озвучиваю информацию, доведенную до меня вербовщиком северного воздушного флота. — спокойно и даже с ехидцей ответил Таран, явно говоря о вещах, не принятых в училище. — Мы вам нужны, потому что золотые деточки уходят в свои семьи, дворяне разбегаются по вассальным родам, а военные по дружинам. И лямку тянуть больше некому.

— Молчать! Сутки гауптвахты, за препирательство со старшим по званию. — тяжело дыша приказал куратор. — В карцер его!

— Есть в карцер. Руки убрал. — рыкнул Таран на подошедшего дежурного. — Я сам пойду, дорогу знаю. Не первый раз.

Ульянов вопил что-то еще, но с каждым его словом тот мнимый авторитет, который давала должность и звание, лишь улетучивались. Он говорил о долге перед империей, что нам повезло, что нам нужно быть благодарным всему персоналу училища, от сторожа до замдиректора и конечно его сиятельства министра просвещения, который…

Но воспринималось это, в свете новой информации, как сотрясание воздуха. У меня наконец сложилась картина, которая могла быть ошибочной, но все больше выкристаллизовывалась. Чем дольше я думал, тем проще и прозрачней становилась схема творящегося в училище беспредела.

Училище — царское, содержащееся на деньги государства, потому как считается что поступают в него только сироты. Рекламная компания, возможность стать наследником дома Суворовых — все это сделано Меньшиковыми для того, чтобы год от года выкачивать средства из государства «на подготовку офицеров и поднятие престижа армии».

Вместо этого они устраивают детей своих друзей и вассалов на бесплатное обучение, на лучшие места, оплаченные из казны преподаватели мотивируются совершенно правильно — обучать только «лучших», и в результате количество должников рода Меньшиковых только растет.

Небольшой процент сирот все же попадает в хорошие группы, но только если их родители из четы военных, и позднее они поступают в дружины и гвардии родов, а не в армейские части. Дворяне же, вместе с боярскими отпрысками, переводятся позднее в военную академию. Все.

Сколько на этом отмывается? Миллионы? Миллиарды? Неужели никто этим не занимается, или им все прощали из-за протекции прошлого правителя?

Вопросов все еще много, да вот ответы на них в основном матерные.

До полудня нас, конечно, не держали, но время завтрака как раз подошло к концу, когда совершенно выдохшийся руганью Ульянов махнул рукой и оставил нас на попечение дежурных. Те попытались качать права, но, когда пятерых старшекурсников обступило двести человек — что-то притихли.

— Леха, мне нужно предупредить Гаубицева, что мы опоздаем на первую пару, приберитесь чуть. — попросил я, и незаметно достал бутылку, зарытую возле барака. — Встречаемся у столовой.

— Договорились. — кивнул Шебутнов, понимающе взглянув на презент.

Был риск попасться с алкоголем, а это автоматом залет, но занятия уже начинались, прозвенел звонок, и дежурные только прикрикнули на меня чтобы я поспешил в аудиторию. К счастью, кабинет совпадал со вчерашним, и я без труда его нашел, завалившись в последние секунды.

— Все? Пришел на урок в гордом одиночестве? — недовольно спросил Гаубицев.

— Никак нет, ваше благородие. В компании. — ответил я, подходя к учительскому столу и выуживая из-под полы бутылку.

— О, а это хорошая компания, одобряю. — усмехнулся Михаил Иванович, быстро оценив презент, и убрав его под стол. — Из-за нее весь сыр бор?

— Никак нет. Поговаривают что кто-то из старых студентов выяснил что группы ТУФ обкрадывали с самого поступления. — расплывчато сказал я. — Вроде они недоедали, и из-за этого начались проблемы с физподготовкой.

— Недоедали. — поморщился Гаубицев, потер плечо и привычным движением потянулся к фляге во внутреннем кармане. — И что, вас построили на плацу и дрючили?

— Мы даже получали некоторое эстетическое удовольствие от выволочки, проводимой господином Ульяновым. — улыбнувшись сказал я, и Гаубицев не выдержав хмыкнул. — Разрешите пропустить первую пару в зачет самообразования после обеда? Необходимо привести корпус в порядок после обысков.

— Утром могут быть проверки посещаемости. — поморщился Михаил Иванович, отхлебнув из горла. А затем подмигнул мне. — Ладно, идем. Есть у меня идея как это оформить. Будет у вас строевая подготовка под моим чутким руководством.

— Ого, это что происходит? — удивленно спросил преподаватель, когда мы подходили к бараку, но я даже не знал, что ему ответить. Из всех окон летела грязь, стружка, куски сгнившей древесины. Слышалось веселое переругивание.

— Кажется генеральная уборка, ваше благородие. — заметил я, увидев в одном из окон Леху, помогающего тащить матрас. — Скажите, а верно, что только наши группы отправятся на фронт после обучения в училище?

— Все отправятся. — поморщившись и вновь потерев плечо ответил Гаубицев. — Вот только вы, ребята, окажетесь там первыми. И все что вам нужно чтобы выжить я вам дам. Хотите вы того или нет.

— Спасибо, ваше благородие. От всего сердца. — проговорил я, вспомнив что Михаил сам такой же сирота, как и большинство в группе ТУФ. Это же он рассказал мне про смену фамилии. А судя по внешнему виду — служба на передовой далась ему совсем не легко. И все же… — Прошу прощения, ваше благородие. Но может вам бросить пить?

— Ты что, щенок, думаешь я с тобой откровенничать начал? — мгновенно озверев рыкнул преподаватель. — А ну — бегом марш к своим товарищам.

— Есть, отправляться на приборку! — отчеканил я, быстрым шагом отправившись к бараку. Гаубицев же немедля сел на скамью, и привычным движением потер плечо, делая это почти неосознанно. Жаль у меня пока тело слишком плохо развито, оценить в действующем организме состояние меридианов, да еще и на расстоянии, у меня пока не получается. И выйдет хорошо если после раскрытия четырех чакр.

Если же объективно смотреть на состояние моего ментального тела — я едва сумел вернуть Основу и Обитель к состоянию обычного здорового человека. Да, это позволило мне стимулировать выработку тестостерона и пищеварительных гормонов, так необходимых для роста молодого мужского организма, но до состояния раскрытия было еще как до луны пешком.

Единственное мое сокровище — неприкосновенное убежище, связь с перерождением и вместилище души, доминировала над всем телом, но в то же время выводила систему из равновесия. Как и неизвестный мне центр силы, локализованный меж грудных ребер с внутренней стороны. Это было странно и опасно, что-то с моим, теперь уже точно моим, телом в той больничке делали. И вряд ли это было естественным. А еще «клинок» на запястье.

— Как у нас дела? — спросил я, входя в барак. Хотя по носящимся студентам и так было понятно, что работа кипела полным ходом.

— Суровый здесь! — передали по цепочке, и через несколько секунд с лестницы послышался перестук шагов. Шебутнов буквально слетел с верхнего этажа, а следом за ним два незнакомых мне парня, судя по нашивкам второй и третий курс.

— В чем дело? — чуя подвох поинтересовался я. — Вы кто такие, откуда взялись?

— Приехали с того берега лужи. — усмехнувшись ответил мне старшак. — Я Борис, зам Тарана. Можно Вепрь. А это Хорек, староста второго курса Т.

— Валера. — протянув руку представился Хорек, и я ее без сомнения пожал. — Мы оба Ивановичи. Ивановы, естественно.

— Приятно. — кивнул я. — Так в чем дело? Без обид, но вы же жоп не поднимали, все в своих мутках.

— Баз обид. — нехотя кивнул Вепрь, надо сказать прозвище ему вполне подходило, низкорослый, чуть выше меня, но при этом очень мускулистый и широкоплечий. — Ты народ взбаламутил. Вот и пошла движуха. Че-то мы реально застоялись, словно свиньи в дерьме живем.

— Ну это не столько ваша вина, сколько беда. — примирительно сказал я, решив не обострять еще больше. — Но раз дошло, надо двигаться. Так как у нас дела?

— Фигово. — ответил Леха, когда я посмотрел именно на него, требуя ответа. — Пол во многих местах прогнил так что не почистить. Крыша протекает, ее грязью забили, кое где потолок просел…

— Ага, нашими силами это не решить. — сказал Хорек, явно пребывающий не в восторге от всего происходящего. Худой, но не тощий, он выглядел как сжатая перед прыжком пружина, а цепкий взгляд только добавлял чувство опасности.

— Нет. — задумавшись сказал я. — В смысле — нет, мы это решить можем. Нас сколько? Двести человек, если вместе соберемся? Вчера нам пришлось заниматься на полигоне, и там многое перестраивалось. Значит где-то неподалеку есть лесопилка. В крайнем случае из окопов и блиндажей выкопаем доски, даже они свежее чем у нас пол. И уж точно найдем чем потолок подпереть.

— И кто нам разрешит? — хмыкнув спросил Хорь, но смотрел при этом заинтересованно. — Ночью предлагаешь переть?

— Думаю есть вариант. Или даже пара. — усмехнувшись сказал я. — Кто-то же должен быть ответственен за материально-хозяйственную часть? В том числе и за состояние нашего барака. Так что… осталось лишь решить кто за Тараном пойдет на губу.

— Ты что, предлагаешь похитить завхоза всего училища? — ошарашенно спросил Шебутнов. — Сашка, тебе этого не простят, тут одной губой не отделаешься.

— Зачем же сразу похищать? Можно пойти другим способом. Раз он до такого состояния наше здание довел — значит очень любит деньги. А дерево оно же казенное? За него платить не надо. Останется самая малость — найти чем его заинтересовать. — усмехнувшись проговорил я.

— Знаю я, чем. — нехотя сказал Хорек, наморщившись так будто жевал лимон вместе с кожурой. — Эта мразота кроме денег еще и мальчиков любит. Маленьких.

— Отлично. — я даже не стал сдерживаться, гоготнув во все горло. — Нам понадобится средство для съемки, помещение и доброволец. И нет, рисковать собой никто не будет, мы просто устроим один «маленький», но очень неприятный сюрприз.