Граф Суворов

Глава 30

Утром на пробежку вышли все из ТУФ. Вообще все, с первого по третий курс. Я такое видел первый раз, а судя по удивлению встретившихся нам старшекурсников с других факультетов — они тоже. Но уже к восьми Таран увел своих парней, получив от нас пожелания удачи, а от меня лично — рекомендации по завтраку.

Когда второй и первый курсы ТУФ завалились в столовую — третьекурсники уже поели и сидели отдельно, в углу, сгрудившись возле одного стола и что-то обсуждая. Даже любопытный Леха, пытавшийся пролезть и подслушать, вернулся ни с чем, так что нам осталось только насладиться завтраком. У нас сегодня формально последний день подготовки к испытанию, и, хотя я рассчитывал посмотреть за схватками третьего курса — больше концентрировался на собственном возвышении.

— Собрались! У нас будет только один шанс. — мрачно, но решительно произнес Таран. — Всем удачи. ТУФ — сила.

— Сила! — хором ответили ему одногруппники, и под дружные подбадривающие выкрики с нашей стороны третий курс отправился на полигон. Мы тоже сильно задерживаться не стали, присоединившись к ним всего через двадцать минут. Для меня было странным, что вместо удобного крытого стадиона, или даже просто уличного, администрация проводит испытания под дождем.

Все вопросы исчезли, когда мы дошли до своего обычного места тренировок. Склон одного из холмов был полностью занят навесами и палатками, прикрывающими от дождя. Под центральным из них расположились преподаватели, судьи, и множество совершенно незнакомых мне взрослых людей в уличной, но даже издали видно, что дорогой одежде.

Меха, черные шубы, явно не из искусственного меха, торчащие вверх шапки. Весь их вид говорил о достатке, самоуважении и «адекватном», по их мнению, ЧСВ. Тем удивительней было что среди богатеев большую часть занимали дамы и девушки примерно моего возраста. Лет шестнадцать — семнадцать, не больше.

В центре этого цветника расположился заместитель директора, несколько таких же статных мужчин. При этом были как люди в военной форме, больше напоминающей парадную, так и в деловых пальто с меховыми воротниками. Странное зрелище, посреди утопающего в грязи полигона. Но как говорил восточный мудрец — бриллиант, упавший в грязь, все равно останется бриллиантом. Пыль, возвысившаяся до небес, навсегда останется пылью.

Правда я бы уточнил что если это угольная пыль, то она и бриллиантом может стать, если есть нужная температура, давление и время… в общем если совпадет множество условий.

— Смотри, наших отправляют в левые палатки, а остальных студентов в правые. — заметил Шебутнов, показывая на разводящих по сторонам преподавателей. Я думал, что они просто переоденутся в полевую форму, но, когда через несколько минут первые взводы от каждого потока начали выходить на полигон, понял на сколько же я ошибался.

— Офигеть. Это же штурмовые доспехи? — проговорил я, глядя на обмундирование студентов. — Те, которые на эффекте резонанса. Да еще и с полноценным бронированием! На кой ляд?

— Если им разрешено применение резонанса в полную силу — то почему нет? — пожал плечами Леха. — Иначе они друг друга просто прикончат и на этом все закончится. Но выходит не слишком честно, у алфавитовцев доспехи чуть ли не сияют, новенькие, прошлогодняя модель, а наши в старье десятилетнем.

— Это да. Но странно было бы после всего произошедшего рассчитывать на справедливость. — ответил я, внимательней приглядываясь к доспехам. Несмотря на все замечания Шебутнова для меня такая техника выглядела чем-то фантастическим. Словно скрестили средневековый доспех и скафандр. До той модели что таскал на себе защитник моей «мамочки» Гавриил, даже лучшим доспехом было как до луны раком, но в моем мире ничего подобного не было. По крайней мере я о таком не знал, или не помнил.

Одно дело видеть доспехи на фотографиях и картинках в журналах, совсем другое — вживую. Теперь становится понятно почему ручное оружие больше рассчитано на стрельбу гранатами, ракетами и снарядами. Такую дуру даже из крупнокалиберного пулемета не пробить, не то, что из автомата или винтовки. Но тогда зачем шпики таскают пп скрытого ношения? Против гражданских?

— О, начинается. — отвлёк меня от мыслей Шебутнов. И в самом деле, заместитель директора махнул рукой и вперед, на трибуну под навесом, вышел импозантный усач «Дали».

— Начинаем промежуточный, четвертной, экзамен по применению резонанса в условиях приближенных к боевым. — разнесся над трибунами и полигоном его голос, струящийся из колонок. — Форма экзамена — индивидуальные поединки. Путем жеребьевки выбраны взвода 3Т2 — 3Б1. Прошу разбиться парами по порядку. Начали.

— Эй, а правила огласить? — удивленно проговорил я, но Дали естественно не ответил бы на мой вопрос даже если бы услышал. А он не слышал, зато у меня в ухе сидел индивидуальный ассистент.

«По правилам училища схватки проходят один на один, до падения одного из противников. Разрешено применять любое средство из выученных резонансных воздействий, но чаще всего ученики не успевают освоить ничего кроме простейших силовых форм». — подсказала Мария. — «Они будут использовать щиты, лезвия и пресс. Серпами или лезвиями можно попробовать пробить доспехи, или уронить их. Прессом — вдавить противника в землю, чтобы не дать подняться пока идет подсчет. Ну а щит естественно предназначен для парирования чужих атак».

— Интересно, что произойдет если кто-то из студентов овладел базовой стихийной формой — огнем? — задумчиво проговорил я. — С его помощью можно доспехи вспороть.

— Думаю таким уникумам победу зачтут автоматом. — ответил Шебутнов. — Зачем переводить даром броню и подвергать ученика риску?

— Тоже верно. — не стал спорить я, наблюдая за тем, как двое студентов сближаются для поединка. Звонок, и подмерзшая грязь под их ногами брызжет в разные стороны. При этом я не чувствую напряжения, словно смотрю кино, хотя стоило подпитать зрение праной как мир изменился до неузнаваемости.

Меня словно лопатой по голове огрели, а перед глазами засияла радуга. Почти минуту пришлось регулировать потоки в меридианах третьего глаза, пока я наконец не стал различать отдельные линии, складывающиеся в плоскости, а почти сразу после этого необходимость пропала — дуэль закончилась и погрузившийся до пояса в грязь студент 3Т был признан проигравшим. Его противник едва опустился по щиколотку.

— Это даже не смешно, такая разница в силе. — недовольно поморщился Леха. — Если бы у них хоть времени было больше, может Соколов и победил.

— Сила есть сила, какая разница? — проговорил я.

— Ну не скажи. Да, наш продул, но он при этом до последнего держал и щит, и пресс. — объяснил Шебутнов. — Собственной силы у него хватало чтобы с резонатором работать. А вот кристалл подкачал, пиковое напряжение меньше раза в два.

— И как это определил? На глаз? — спросил я, и Леха чуть замялся.

— Да нет, я просто вчера успел в документах порыться, пока ты отсутствовал. — наконец проговорил товарищ. — Нет, то, что Соколов показал — все равно отличный результат, но не пиковый. Хотя в младший офицерский состав его точно возьмут, батарею прикрывать, или самому в штурм идти. Но не верю я что все так просто закончится.

И тут он был прав. Следующий бой прошел куда быстрее, и куда менее зрелищней. «боярин» вдавил своего противника по пояс меньше чем за десять секунд, а потом просто держал его о объявления победы. Хотя под конец было видно, что Т-шник даже начал выбираться из ямы, но не справился.

В принципе логика в этом была. Какая разница, как долго ты можешь держать щит, если противник в состоянии разорвать тебя в считанные секунды, а потом выдохнется. Тебе то уже будет все равно. А вот если смотреть противостояние не один на один — а по крайней мере двоек, где в начале щиты совместно держат удар, а потом методично выносят противника лишившегося резерва.

Да и для работы с техникой длительность поддерживания резонанса куда важней пиковых показателей. Если не касаться уничтожения такой техники, тут опять важней пиковые показатели. Нанести один мощный, или концентрированный удар. Смести противника за мгновения… И огрести от второго. Но если на второго есть такой же убийца? И все же под огнем артиллерии такой пижон долго не простоит.

Схватки проходили одна за другой, в примерно одном стиле. Противники, не мудрствуя лукаво, давили друг друга прессом. Хотел бы я сказать, что с переменным успехом, но нет. Группа Т слила вчистую. Только один раз наш сосед по бараку сумел устроить противнику такой напор, что тот провалился по колено, но вероятно сам не удержал щит, с закономерным результатом. Через мгновение его загнали по грудь в грязь.

Зато я сумел приспособиться и сейчас видел, как в точке соприкосновения двух сил или усилия и преграды словно изгибается пространство. Прозрачный воздух вдруг наливался всеми цветами радуги, словно пропущенный через призму луч света. От прозрачного к желтому, красному и дальше растворяясь через синий в серый и снова в прозрачный.

А еще я наконец разглядел что между нами и площадкой для испытаний тоже есть поле щита, да еще и не одно, а сразу несколько, которые держали как раз господа не трибунах, при этом держали совершенно не напрягаясь, одновременно шутя с дамами и переговариваясь. Ого… даже ОГО. Это кого на трибуны занесло?

Тем временем все первые пары закончили схватки. Были подведены неутешительные результаты, и к моему удивлению некоторых из Т даже хвалили. Не рукоплескали, конечно, но говорили что-то вроде «растет отличная смена нашим ветеранам, которые будут работать в поле».

— Следующая группа для прохождения испытаний, согласно жеребьевке… — проговорил Дали, и вновь с группой Б попали одни из наших. Очень знаете ли странное совпадение. Показательное. Будто специально выбирали самых слабых, чтобы на их фоне выглядеть героями. Наверное, организаторам такое тоже показалось перебором, а потому после очередного слива в сухую соревноваться вышли звенья из групп Г и К.

Тут дело уже пошло куда менее зрелищно и занудно, противники давили друг друга минут по пять, с переменным успехом, и не всегда результат был однозначным. Я же все лучше видел поля давления, различая не только их центр приложения, но и размер. Тут тоже были свои особенности, кажется, чем лучше владел техникой резонанса каждый из участников, тем меньше было его поле и выше концентрация.

Тогда, получается, последняя форма — игла или по крайней мере рапира, способная пронзить любое поле противника? Меч ведьмы в очередной раз замаячил перед глазами, когда я невольно вспомнил схватку на разрушенном шлюпе. Куда более «богатом» чем тот остов, что валялся на полигоне.

— А теперь, выступит гордость нашего училища, студент за свое обучение, не проигравший ни одной схватки, отличник учебы и боевой подготовки, Геннадий Романович Беляков, и его взвод. — громко провозгласил Дали, и подуставшие трибуны значительно оживились. — Мы бы рады выставить ему более сильных соперников, но у нас правила жеребьевки, а потому ему достается взвод 3Т1, группы старосты.

— А я слышала, что один бой он все же продул. — донесся до моего обостренного восприятия голос какой-то дамы.

— Ну что вы, ваша светлость, это лишь глупые слухи. — тут же ответил ей Константин Меньшиков. — Сейчас вы в этом убедитесь.

Бурят, в старых потертых доспехах, вышел первым, и напротив него встал Герб, помахавший приветствующим его трибунам ладонью, закованной в толстую броню. Старосты факультетов перебросились парой фраз, которые я не смог разобрать из-за расстояния и посторонних шумов. А потом Таран отошел на исходную позицию. Но когда прозвучал звонок, ситуация пошла совершенно не по стандартному сценарию.

Вернее, Герб попробовал поступить так же, как делали десятки студентов до него, ударил прессом, вбивая Тарана по колено в промерзшую грязь. А вот бурят поступил иначе, и стоявший в пяти метрах от него боярин рухнул как подкошенный. Будто ему по ногам заехали здоровенной кувалдой.

— Что он вторит?! — выкрикнула, оглушая меня, одна из дам, и я тут же убавил восприятие до минимума.

Таран, не теряя времени, сорвался вперед, подпрыгнул, на несколько метров, оттолкнувшись собственным полем, и почти добрался до Герба, но тот вскочил и ударил прессом. Находившийся на высоте полутора метров бурят будто с разбегу влетел в бетонную стену. Затем его отбросило и впечатало в землю.

Но опять все пошло не по плану. Взбитая десятками ног до этого грязь не приняла ног Тарана, а просела словно он стоял на метровой платформе. Ха, да он же вообще над собой щит не держит — он его под собой развернул, заставляя давить противника не по щиту, а по броне. А тут радиус соприкосновения совсем иной и выигрыша нет.

— Ну, он все равно опускается. — заметил ерзающий на стуле Леха, и был совершенно прав. Да только зафиксировать поражение бурята пока было нельзя, время еще не вышло. К тому же, под оханье толпы, Таран пошел вперёд, выбираясь из утрамбованной ямы.

Герб ударил под углом, пытаясь одновременно сдавить противника и оттолкнуть от себя, и бурят воспользовался неустойчивой позицией. Рухнул к самой земле, а потом выстрелил собой словно из пушки и два доспеха с жутким грохотом столкнулись и покатились по земле.

— Остановите бой! Он же его так убьет! — кричали самые впечатлительные. — Это против правил! Драться в рукопашную — против правил.

— А вот и нет. — усмехнулся Леха. — Все по-честному. И сейчас он ему вмажет.

Так и произошло. Вмазал. Он, ему. Броня Герба без проблем выдержала первые пять ударов, а потом и парень пришел в себя, оттолкнул от себя Тарана, ударив чем-то напоминающим прозрачный канализационный люк, поставил блок щитом, поймав на него противника и ударил прессом.

Да, теперь я и в самом деле видел, что схватись я с Гербом в полную силу тогда, на поединке, от меня осталось бы только мокрое место. Своими техниками Гена владел может не в совершенстве, но на достаточном уровне, чтобы победить упорного, но не слишком сильного бурята.

Особенно что тот после инициации и не стремился заниматься саморазвитием, плюнув на тренировки, и решив, что в его жизни все уже предопределено. Но все равно, Таран сражался как лев, и в результате эта схватка стала самой красивой и запоминающейся за день. А когда судья объявил о победе Герба — рукоплескали обоим в равной мере. По крайней мере я слышал восторженные вопросы по поводу не обманули ли зрителей организаторы и не подсунули вместо студента Т кого-то из одногруппников.

Дальше все прошло без огонька. Были попытки сопротивления и даже успешные, но победителями предсказуемо стали факультеты А и Б. И все же, судя по оживленным разговорам, зрителей очень удивил самородок из Бурятии. И далеко не всех — в положительном ключе. Судя по недовольным взглядам нескольких женщин и девушек, а также загнанному виду Меньшикова, они рассчитывали на другой исход боя.

— Все, больше тут смотреть не на что. — сказал я, поднимаясь. — Идем, нужно подготовить нашим парням достойный ужин. Да и вино раздобыть где-то.

— Вино? Ты же против алкоголя? — удивленно проговорил Шебутнов.

— Против. — согласился я. — Но ребята его заслужили.

Петроград, он же Санкт-Петербург. Резиденция его императорского величества в зимнем дворце.

— Государь, разрешите? — спросил немолодой седой мужчина с тростью, ставшей частью его образа еще десять лет назад.

— Мирослав… заходи, присаживайся, я сейчас закончу. — проговорил император, зарывшийся в кучу бумаг. Конечно, это было не сравнить с теми тоннами макулатуры, которые ежедневно разбирали в тайной канцелярии, однако были моменты, которые мог решить только он. Ответственность монарха, и сейчас он разбирал именно такой вопрос.

В возрождённой империи, не раз стоявшей на пороге гибели с начала прошлого века, снова настали тяжелые времена. Его коронация и смещение сестры — тому явное подтверждение, но совсем не причина. Он любил свою непутевую сестрёнку, очень уважал ее сильный материнский инстинкт, но по-другому поступить не мог, из-за кризиса престолонаследия империя стояла на грани раскола.

Но вместо того, чтобы просто сдаться, сбежать за Урал и тихо сидеть себе, правя куском Сибири и горами, наслаждаясь собственным величием, сестра решила бороться за престол даже после признания его императором. Она пошла против короны, против церкви и против дворянского собрания. Но самое страшное — она была не одна.

Демидовы, Пожарские, Дубравины, Толстые и еще десятки мелких боярских и дворянских родов переметнулись на ее сторону. Ходили упорные слухи о собираемой за Уралом армии. И еще больше слухов ходило о том, что многие поклявшиеся ему, императору, в верности рода в тайне сотрудничают с изменницей. Юсуповы, Шереметьевы, Меньшиковы, Морозовы…

Оставалось не так много людей, которым он мог доверять. Хотел доверять. И совсем мало тех, на кого и в самом деле можно было положиться. И один из таких людей сейчас сидел у него в приемной. Хоть на него тоже имелось множество жалоб и доносов — Суворовы были основой императорской новой гвардии. А Мирослав возглавил вновь созданный генеральный военный штат.

— В чем дело? Проблемы на границе или «врата»? — устало спросил император, подписав указ о конфискации всего имущества маленького, но очень вредного рода.

— Прошу прощения, государь, но я… с почти личным делом. — чуть замявшись проговорил генерал, и молодой император с удивлением посмотрел на соратника.

— Разве я не назначил тебя главой всего военного штаба, вторым после себя самого? Разве не стал твой сын новым командующим гвардии? — с начинающей просачиваться в голосе яростью спросил император. — Мало тебе?!

— Нет, как можно, государь! — склонился, опираясь на трость, военный, и не разгибался пока император не разрешил.

— В чем дело? — милостиво проговорил монарх.

— Мой род, ваше величество. Вы знаете, что он никогда не был полнокровен. Мы выбираем наследников из сирот и выпускников императорского училища, нашего имени. — проговорил, низко склонив голову, Мирослав. — Но, боюсь, со смертью Бронислава вскрылись… совершенно отвратительные вещи, творящиеся в этом училище. Коррупция, стяжательство и воровство — меньшие из них. За последние пару месяцев в училище погибло больше пяти учеников — все сироты, лучшие из лучших, отобранные по всей стране.

— Ну так разберись, если это ваше училище, чего томить? — удивился такой пустяковой проблеме император. — Кто там директор? Завтра же назначу нового.

— Прошу прощения, ваше императорское величество. — полностью соблюдая весь этикет, включая поклон, произнес Мирослав. — Но боюсь это невозможно. Директора там нет и никогда не было. Им числиться некий Фунт, а его заместителем — князь Константин Авраамович Меньшиков.

— Сын? — помрачнев спросил император, и дождавшись кивка вздохнул. Да, Меньшиковы были той еще занозой в заднице. Мало того что они управляли всем образованием в империи, так по факту еще и владели землей и дружиной чуть ли не больше, чем у него самого. Да еще и слухи об их тесной связи с сестрой…

— Если вы позволите, государь, по вашему приказу мы можем создать наблюдательный совет, коим попечителем и станем. — произнес Мирослав. — Мы уже собрали достаточно доказательств о причастности Меньшиковых к преступлениям, но почти все они, кроме показаний одной девочки — учащейся, косвенные. Лично князь никого не убивал, и не насиловал.

— Даже если это бы произошло, ты знаешь настроения среди знати. Они против рассмотрения дарников в одном ряду с обычными людьми. Разные возможности, разные законы. — проговорил император, положив подбородок на сложенные ладони. — Но твое предложение имеет рациональное звено. Говоришь никогда не было директора?

— Совершенно верно, ваше императорское величество. Что вы задумали? — спросил Мирослав, чувствуя что ситуация выходит из прокрученного в голове сценария.

— Сместить Меньшикова я не могу. Не сейчас, пока на востоке собирается восстание. Но и спускать ему с рук подобное нельзя. Бумагу о создании попечительского совета над училищем подготовил? — спросил император, и перед ним на стол лег лист гербовой бумаги, а следом папка с приложенными к ней кристаллами. — Это еще что?

— Доказательства, которые мы собрали. Включая видеозапись убийства детей одним из подручных Константина. — быстро проговорил Мирослав. — Коррупция, кражи, избиения, взяточничество и вредительство. Он намеренно занижал показатели сирот, чтобы в императорскую гвардию и армию поступало меньше талантливых детей.

— Кристаллы. — скрежетнув зубами проговорил император. Еще одна проблема, великая проблема о которой знало всего несколько человек в империи. Но это только сейчас. Спустя всего год, или полтора — об этом будет знать каждая собака.

До этого доводить нельзя…