Граф Суворов

Глава 15

Очнувшись, я несколько секунд пытался открыть глаза, пока не сообразил, что нахожусь в полной темноте. Пахло хлоркой, кровью и рвотой. А от пола, на котором я лежал, шел ощутимый холод. Из вещей мне оставили только рубашку и штаны с носками, даже мелочь из карманов выскребли. Главной потерей стал, конечно, глаз на цепочке, сомневаюсь, что мне его вернут если опознают. А вот наушник оставался на месте, хоть и молчал. Не заметили?

Поднявшись на ноги, я вытянул в разные стороны руки и почти мгновенно нащупал стены — бетон. Простучал по кругу и одна отозвалась характерным металлическим звоном.

— Не каменный мешок, уже хорошо. — усмехнулся я, продолжив обследовать помещение. Вскоре нашелся кран с одним вентилем и деревянная лежанка без матраца. Похоже меня занесло в карцер. Зря они, конечно, так, начали с самой жести, а так могли бы попугать. Возможно, темнота на кого-то сработает, но мне она только в радость. Ни свет, ни звук не будут мешать медитации.

Умывшись, я сел на лежаке в позе лотоса, не касаясь стены спиной. Пусть воздух холоден, мне не впервой медитировать в таких условиях, и пусть от Шамбалы остались лишь смутные воспоминания я знал, как замедлить метаболизм чтобы снижение температуры тела шло на пользу, а не во вред.

В таком состоянии разгонять рост мышц было вредно, да и на драку ушло достаточно много сил, так что я сосредоточился на восстановлении ядер Основания и Оплота. За прошедший месяц мне удалось довести нижние чакры до состояния ребенка или подростка, что позволило ускорить рост организма, но до полного раскрытия было еще далеко. Но сколько бы я не прогонял циркуляцию праны, все время в голове возникал один и тот же вопрос — Что за новый «источник»?

Нет я и раньше пытался разобраться с неизвестно откуда взявшимся восьмым центром силы, но сейчас он на столько искривил привычное течение энергии в меридианах, что игнорировать его стало решительно невозможно. А когда я полностью сконцентрировался на пране, увидел три новых линии. И это было странно.

Тело человека — сложный, созданный миллионами лет эволюции и естественного отбора механизм. При этом и без вмешательства высшей силы, или даже сил — не обошлось. Слишком много «случайностей» которые складываются в закономерность существования человечества.

Любое отклонение в таком механизме — это сбой, а потому все учение йоги сводится не на создании нового, а на раскрытии внутреннего потенциала заложенном в каждом. Энергетические лини прочно связаны с центрами силы, нервными окончаниями и внутренними органами. Так что новым меридианам взяться просто неоткуда. И все же я их отчетливо видел.

От нижнего ядра — Основы, чакры земли. Опоры — чакры воды, и Реинкарнации — чакры души, шли потоки силы, связанные в тугой клубок в грудине, на уровне сердца, а затем уходящие в правую руку и будто пропадающие. При этом оттока праны я не чувствовал, сколь бы не концентрировал внимание.

Ответ на вопрос — куда идет сила, оказался прост, и одновременно бесполезен. Я вспомнил что именно здесь, на внутренней стороне запястья, появилась загадочная татуировка. Меч, который я вытащил из тела приемного отца. Сказать, что это было странно — ничего не сказать. В то же время это решало некоторые вопросы.

Если Хорь создал «щит», разобраться бы еще что это такое, используя энергию души, или резонанс, как ее здесь называют, то я смог его пробить. Как? Вложив энергию в руки для укрепления и ускорения реакции. Возможно, при столкновении энергий как раз и разрушился щит, а возможно сработала татуировка. Жаль, что без посторонних в данном вопросе мне не разобраться.

— Черт, татуировка. — вырвалось у меня. До этого я в медчасти не появлялся и меня не осматривали, а от товарищей я тату успешно прятал.

Вот только лишившись сознания я себя контролировать не мог, и сомневаюсь, что местный начальник службы безопасности не осмотрел меня лично. Это залет. Можно попробовать соврать, сказать, что тату самая обычная, что просто взбрело в голову сделать себе такое украшение… кто бы мне только поверил. Значит что?

— Святая Мария великомученица, слышишь ли ты мои молитвы? — в полголоса запричитал я. Уверен в камере есть средства наблюдения, за мной должны приглядывать, а то вдруг решу повеситься. Увы, но ответа не последовало. Значит слой бетона отлично гасит… эффект резонанса? Будь я в нашем мире — сказал бы радиоволны.

— Ладно, значит будем выгребать самостоятельно. — выдохнул я, пытаясь придумать стратегию поведения. Врать, отрицать, молчать… говорить правду или полуправду? Можно ссылаться на покровителей или…

За дверью послышались суетливые частые шаги, загремела связка ключей, а потом снаружи раздался скрежет открытия плохо смазанного замка и в глаза ударил яркий луч света.

— Курсант Иванов, на выход. — скомандовал обеспокоенный молодой голос. Мужчина, или даже парень, лет восемнадцати-двадцати. Разглядеть я его не мог из-за фонаря, но зато направление искать не пришлось. Прищурившись, я оглядел камеру, да, как я и думал, бетонный куб, со стороной в два метра. — Ну?

— Иду-иду. — ответил я, продолжая щуриться, хотя один глаз уже привык к новому освещению, второй я прикрывал чтобы, оказавшись в полутьме, не растеряться. — Обувку найти не могу.

— Обувь и личные вещи получите на выходе. — отходя от дверей сказал охранник, и мне пришлось выйти в узкий коридор с низким потолком. Короткий, на сколько я мог судить, не больше десяти метров. По три двери с каждой стороны и крутая лестница вверх. Настоящий тюремный карцер, хоть и маленький.

Подошвы неприятно холодило, сырость, скапливающаяся на полу, быстро намочила носки, так что пришлось воздействовать энергией, чтобы просто поддерживать равновесное тепло во всем теле. Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги в тепле. Что ж, мне пока подходит только первая часть присказки. Вряд ли меня ведут отпускать на волю, скорее на допрос, а значит с линией поведения надо определяться поскорее.

— Сюда. — подсказал дежурный, когда мы поднялись на первый этаж обычного казенного заведения. Толстая двуцветная краска на стенах, чтобы можно было мыть с хлоркой. Аккуратная плитка на полу по той же причине. Максимум практичности, минимум лишнего украшательства. Передо мной распахнули белую деревянную без таблички дверь, и я оказался в крохотной комнате с двумя стульями и одним столом по центру. Допросная.

Как интересно. Ни зеркал, ни камер не видно. Это чтобы никто не узнал, что здесь происходит, или я просто не вижу источников силы. Если уж сотовые телефоны и камеры «гопро» здесь работают на принципе резонанса, было бы странно, если внутренняя техника в училище работает по другому принципу. Значит средств наблюдения нет.

— Алекс? — услышал я удивленный голос с другой стороны коридора, и в то же мгновение Леху затолкали в другую допросную, а меня — в эту.

Дежурный захлопнул дверь прямо за моей спиной, так что я уселся на стул по удобнее и продолжил медитацию, заодно обдумывая свою ситуацию. Меня проверяют, старый проверенный способ, точно такой же, как я сам недавно использовал на кухарках. Заговорит Шебутнов? Не знаю, как не знаю, что именно он может сказать. Поставим вопрос по-другому — что мы такого делали?

Если говорить прямо, грешков за нами был вагон и маленькая тележка. Драки, кражи, угрозы сотрудникам училища, самоуправство… даже драка с дежурными и дружинниками. На отчисление вполне хватит, а уж ради двух студентов можно сделать исключение и выгнать на мороз. Или даже ради одного, Леху могут оставить при оказании содействия следственным органам.

Спокойно. Вдох — выдох. Будем исходить из того, что он меня сдаст. В таком случае моя тактика — ни в чем не признаваться. Улик нет, показания можно выбить или подделать… стоп, а ведь это мысль. Если с самого начала напирать на то что все доказательства получены незаконно…

Выработать стратегию поведения до конца мне не удалось. Дверь без стука, резко распахнулась, и на пороге появился мужчина в деловом костюме, пошитом на манер военного кителя. Такой же по крою, только серый. Сам мужчина был самым заурядным, можно даже сказать незапоминающимся. И именно это, вместе с цепкими холодными бесцветными глазами выдавали в нем профессионала.

— Бить будете? — с улыбкой спросил я, когда мужчина неспешно прошел напротив меня и сел на такой же как у меня стул.

— Бить? С чего такое несуразное предположение? — изобразив крайнее оскорбление и недоумение спросил мужчина.

— Ну как, дежурные не за что уже пытались избить, и меня и других первокурсников. — ответил я. — Сегодня, если я не проспал больше суток, конечно.

— Бросьте, кадет, ваши мелкие подколки не делают вам чести. — спокойно ответил мужчина. — Меня зовут Сергей Корнилович Берегов, коллежский секретарь, бывший гвардии подпорутчик. Начальник собственной безопасности училища. С вами я заочно знаком. К моему превеликому сожалению вы еще не поступили в училище, а дело на вас уже пришлось завести.

С этими словами Сергей показал достаточно толстую бумажную папку и медленно, на показ, размотал шнурок ее связывающий. Интересно, вот вроде у них тут информация на кристаллах хранится, корабли по воздуху летают, доспехи бегают… а папочка следователя, точь-в-точь как в нашем мире в девяностые.

— Не по моей вине и не моей волей. — легко сказал я, пожав плечами. — С вами же, Сергей Корнилович, я познакомиться даже рад. С момента поступления этой встречи ждал и надеялся на нее.

— Вот как? И с чего же? — с деланным удивлением спросил дознаватель.

— Ну как. Столько нарушений устава и законов, как в училище я в жизни своей не встречал. Людей травят, людей убивают чуть ли не пачками. Уверен, вы в первую очередь с жандармерией эти случаи расследуете. — продолжил я, переходя в атаку. — Не может быть, чтобы человек на вашей должности столь важные дела пропускал.

— Не пропускаю, и наиживейшим образом участвую. — согласился Сергей. — Да только сегодня мы не обо мне говорить будем, а о вас.

— Обо мне? Разве это стоит вашего внимания? А как же следствие отравления студентов и поварихи, уже разобрались? Что следователи из полиции говорят? — все так же улыбаясь спросил я, и щека дознавателя едва заметно дернулась. — Если угодно, я вам с превеликим удовольствием помогу. Есть у меня подозреваемый, кто мог еду отравить.

— Вот как? И кто же? — спросил откинувшись на спинку стула Сергей.

— Так та повариха и отравила. — ответил я, разведя руки в стороны. — А потом…

— Хватит. Я услышал все, что должен был по этому вопросу. Но перейдем к более насущным. Согласно показаниям поварих на них напала группа студентов, утверждают, что именно вы стояли за нападением. И ваш приятель это подтвердил. — проговорил дознаватель. — По большому счету это даже не дело училища, я должен сразу передать вас жандармам вместе с показаниями всех сторон. Нападение с применением оружия, разбой, нанесение тяжкого вреда здоровью — все это тянет на пятнадцать лет каторги. Вы, кадет, выйдите в тридцать, если вообще выйдите.

— Кошмар! — воскликнул я, расширив глаза и прикрыв ладонью рот в притворном ужасе. — Как же так?

— Что вас удивляет, кадет? — не повелся на мой цирк дознаватель.

— Ваши жуткие и голословные обвинения. Ведь вот в чем дело… понимаете — но я ни на кого не нападал и тяжкого вреда никому не нанес. — искренне ответил я.

— И как же все было, по вашему мнению? — нахмурившись спросил Сергей.

— Как? О чем вы? — улыбнувшись вернул я вопрос.

— Вы не помогаете. Будете ерничать, я вполне на законных основаниях посчитаю это помехой следствию и правосудию. В результате это станет отягощающим обстоятельством к вашему приговору. — тут же успокоившись сказал дознаватель. — Что произошло вчера вечером?

— А утро уже настало или нет? — в задумчивости посмотрел я по сторонам. В допросной окон, естественно, не было. — А то даже не знаю, сколько прошло времени с того момента как на меня безосновательно напало десять вооруженных дубинами людей с явным намерением меня покалечить.

— Безосновательно? Вот как? — усмехнулся следователь. — А у меня есть показания шести свидетелей, не доверять которым у меня нет никакого повода, в том что вы начали избивать одного из дежурных.

— Одна крохотная поправка, я начал защищаться от дежурных, которые пытались, но не смогли, нанести мне тяжкие телесные повреждения. И не я напал на них, а они на меня. В начале двое, а затем и остальной десяток. — проговорил я, тщательно отслеживая реакцию дознавателя. Удивительно, но считать я его не мог.

— Один на десятерых! — восхищенно поцокал языком Сергей. — Звучит как настоящий подвиг.

— Да, звучит и в самом деле эпично. — с усмешкой ответил я. — Вот только было темно, и они больше мешали друг другу чем меня били.

— Но вы конечно же их победили? — едко улыбнувшись спросил дознаватель.

— Не могу знать, я защищался, и думал только о том, чтобы избежать вреда. — абсолютно честно ответил я.

— Вот как это у вас получается, вы думали, как бы не нанести повреждений, но вот вы, с парой синяков на теле, а шестеро из дежурных в медчасти с ушибами костей и одним переломом. — покачал головой следователь. — Уже этого хватит для вашего отчисления. Но разговор идет не об этом, вы заставили главную повариху. Надену съесть отравленные кексы, после чего она впала в кому.

— Мне крайне жаль слышать о таком ее состоянии. — проговорил я, и снова искренне. Лучше бы она… впрочем не будем желать зла больным людям. — Я ее не держал, не пихал в нее кексы, и даже не настаивал на том, чтобы это делали другие. У вас же должно быть масса свидетельств, от тех же кухарок. Разве они не описывали как было дело в столовой?

— Они поголовно несут бред, о котором явно договорились заранее. — в спокойном голосе Сергея впервые прорезались стальные нотки. — Даже идиот увидит это, а я себя к таким не отношу. Так что я спрошу еще раз — вы ответственны за то, что главная повариха Надена отравилась кексами?

— Как я могу быть за это ответственен? — с удивлением спросил я. И в самом деле, как? Не я же травил кексы? Если бы она обычную сдобу съела точно не отравилась бы, и скорее всего даже не потолстела — некуда.

— Вы организовали нападение на поварих? — решил подойти к вопросу с другой стороны следователь.

— Меня оскорбляет ваше недоверие и попытки извратить факты, для только вам известных целей. — покачал я головой, внимательно глядя на дознавателя. — Вам зачем-то нужно обвинить меня хоть в чем-нибудь. Вероятно, для того чтобы исключить из академии. Только я не могу понять зачем? Вы служащий батюшки императора, да продлятся его дни, или Меньшиковых?

— А для вас есть разница? — не поменявшись в лице спросил Сергей. — Князья Меньшиковы верные слуги короны, четко исполняющие свой боярский долг.

— Но в первую очередь не забывающие о себе. — тут же вставил я.

— А вот это можно счесть оскорблением боярства. — покачал головой Сергей.

— Да, опасные слова, были бы, лет двести назад. — согласился я, не собираясь опускать взгляд. — А сейчас другие времена и нравы. В конце концов я пока кадет, не сдавший даже промежуточного экзамена, не прошедший инициацию и как понимаю — несовершеннолетний по всем законам. Какое оскорбление от ребенка?

— Вы слишком вольно трактуете законы империи, кадет Иванов. — ответил Сергей, сумев скрыть раздражение в голосе, но не в цвете ауры. — Вернемся к моему вопросу про нападение.

— Вы его задаете не тому человеку. — тут же улыбнувшись ответил я. — Только сама Надена сможет сказать кто на нее напал, уверен у вас найдутся специалисты, которые без труда разберут врет она или нет. А заодно выяснят было ли вообще нападение, или была попытка задержания преступников. Воровство…

— Хорошо, пусть будет задержание преступников — вы участвовали в таком задержании? Организовывали его? — ухватился за мои слова дознаватель.

— Вы вновь пытаетесь извратить то, что я сказал, хотя я искренне отвечаю на ваши вопросы. Зачем, ваше благородие? — проговорил я, будто устало. — Я не понимаю ваших мотивов. Вы хотите наказать хоть кого-нибудь, или лично меня? Так накажите за сопротивление дежурным. Это-то вы сумеете доказать, хоть это и не так. А с остальным, зовите следователя из жандармерии, посидим, поговорим.

— Вы только делаете себе хуже, Иванов. — покачал головой Сергей. — На вашем месте я бы давно во всем сознался, и подписал повинную. Это не только облегчит вашу душу от греха, но и позволит скостить срок.

— Простите, ваше благородие, но, если вы не собираетесь выбивать из меня ложное признание, врать я не буду. — улыбнувшись сказал я. — А если будете выбивать — повинную придется писать уже вам. Хотя это сильно упростит дело.

— Что за чушь, Иванов? Мне точно известно, что именно вы… — продолжил свою шарманку Сергей. Он подходил несколько раз с разных сторон. Задавал одни и те же вопросы разными словами, пытался запутать. Когда понял, что обычными разговорами ничего не добиться — начал орать. Но как-то без огонька. Видно, что прибегал он к этому приему крайне редко, а я лишь посмеялся и загнал разум в рамки медитации.

— В карцер его! — не выдержав сказал Сергей, выходя из допросной, и все тот же дежурный, будто все это время стоявший за дверью, отвел меня обратно. Я заранее закрыл один глаз, так что в темноте не потерялся. На ощупь нашел кран и вдоволь напившись снова уселся в позу лотоса.

Трудно добиться показаний на себя от человека, который полностью уверен в своей правоте. Особенно если тебе нечем его запугать. Наверное, начни он угрожать моей семье, и я бы подумал о том, чтобы взять на себя несуществующую вину. Вот только мы оба знали, что семьи у меня нет, а родиной пенять… ну такое.

— Кадет Иванов, на выход. — через несколько часов снова появился в дверях дежурный. Уже другой, но тоже достаточно молодой парень, вчерашний подросток с едва начавшими прорастать бакенбардами. Снова поход наверх в допросную, снова ор и угрозы, опять те же вопросы. И снова разочарованно отступающий следователь. Единственное что меня удивляло и одновременно радовало — ни одного вопроса о тату.

— Ваше благородие, вы зря стараетесь. Я еще в первый раз вам честно обо всем рассказал. Вы просто не заинтересованы в том, чтобы ловить настоящих преступников. И я не очень понимаю почему. — с сожалением проговорил я. — Вот если бы вы, как руководитель собственной училища безопасности, сконцентрировались не на мнимой вине кадета Иванова, а на реальном преступлении я бы с радостью вам подсказал.

— И что же ты хочешь мне рассказать, кадет? — без особого интереса спросил он.

— У вас, вернее уже у нас в училище, жуткая ситуация. Воруют зданиями. Например, по слухам только в прошлом году было выделена из бюджета колоссальная сумма, а в результате новое здание, пятый студенческий корпус, не построено. — изобразив жуткое расстройство проговорил я. — Это же огромные деньги, и за поимку такого преступника, коррупционера, положены не только награды, но и повышение.

— Достаточно, Иванов. — покачав головой вздохнул Сергей. — Последний шанс. Подпишите признание и вам простят вчерашний залет, я буду лично ходатайствовать о вашем освобождении как несовершеннолетнего.

— Боюсь ничего не выйдет. Мне не в чем признаваться, а наговаривать на себя я не стану. — так же картинно вздохнул я.

— Я же пытаюсь вам помочь, кадет. Вытянуть вас из той преступной пропасти в которую вы скатываетесь — сокрушенно проговорил дознаватель, но я лишь улыбнулся на его слова. Несколько секунд Сергей сидел, не меняя скорбного выражение, а затем одномоментно переменился, и вновь стал сосредоточенно спокойным.

— Ваше поведение будет занесено в личное дело. Это первый официальный залет с пометкой. После второго вас отчислят. — строго проговорил Сергей. — Дежурный! Отведите кадета Иванова на выход и проследите чтобы ему выдали личные вещи. А вы, кадет, хорошенько подумайте о своем поведении.

— Слушаюсь, ваше благородие, уже сутки как думал, в полном соответствии с уставом. — ответил я, вцепившись взглядом в лицо дознавателя. — Я его наизусть вызубрил, и все правила знаю, так что залет залетом, а свою вину я отсидел. Честь имею.

Сергей недовольно поморщился, но ничего не сказал. А я проследовал за дежурным до конца коридора, где мне выдали пиджак, ботинки и остальные мелкие вещи. Не хватало только кулона — глаза. Все же нашли? Может поэтому он не спрашивал про татуировку на руке? Или причина в другом?

— Вот, распишитесь в описи о получении. — протянул мне лист дежурный.

— Здесь не все вещи. — сказал я, ткнув пальцем в список. — На мне были часы отца и кулон матери, единственное что мне от них досталось.

— Ничего не знаю, расписывайся. — нагло усмехнувшись ответил дежурный. — Или снова в карцер хочешь?

— О, это мы легко решим. Господин дознаватель! — что есть силы крикнул я. — Тут еще один вор!

— Ты че орешь, полоумный! — зашипел на меня дежурный. — А ну заткнись!

— Вещи верни, придурок. Или сам в карцере окажешься. — жестко проговорил я. Дежурный было ответил, но за его спиной раздался стук подошв и парень, не оглядываясь, быстро сунул мне в руку часы.

— В чем дело? — возвышаясь над нами спросил Сергей.

— Пропал кулон, доставшийся мне на память от матери. — сказал я, показывая список. — Он мне очень ценен как память.

— Не порите ерунды, у вас не может быть никакого кулона, у вас даже фамилии нет. — не сдержавшись поддел меня дознаватель. — Отметьте в списке утерю. Я попробую позже разобраться, где он. А теперь — вон.

Не став сопротивляться, я вышел на улицу. Свежий вечерний воздух приятно холодил лицо и слегка отдавал хвоей. Сразу стало легче, будто приходилось таскать мешок с песком, а сейчас его скинул.

— Хорошо то как. — проговорил я, и в тот же момент ожил наушник.

«Живой! Кхм, в смысле рада что вы вышли на связь, кадет. Мы переживали». — проговорила Мария.

«Прошу прощения, что заставил волноваться. Посадили на сутки, а каменный мешок за нападение на дежурных. Грозили отчислением». — проговорил я едва слышно. — «И еще кое что, кажется я потерял Око».

«Вы совершенно не виноваты. Уверяю, при моем свидетельствовании вас не отчислят, я все видела собственными глазами. И как на вас напали, и как вы защищались». — успокоила меня Мария. — «А за кулон не волнуйтесь, он уже идет к вам. Справа, только резко не оборачивайтесь».

Ну чтож, не резко так не резко. Словно потягиваясь я обернулся и тут же уперся глазами в… в шикарную, плохо скрываемую рубахой грудь. Что там, обычная уставная рубашка сидела на девушке так, будто она порномодель на съемках. Даже у меня ушло несколько мгновений чтобы поднять взгляд от единственной пуговички, удерживающей бюст от того, чтобы вывалиться наружу.

— Гхм, привет. — поздоровался я, беря себя в руки, и наконец посмотрев в лицо девушки. — Мы кажется знакомы, это ты одернула перед экзаменами того здоровяка.

— О, так ты меня запомнил. Я твой ангел хранитель и спасаю тебя уже второй раз. — улыбнулась девушка, демонстративно медленно вытягивая из глубокого декольте мой кулон. Хотя, честно признаюсь делала она это чуть наклонившись и столь эффектно что смотрел я совсем не на амулет. — Не знаю, где ты взял такую безделушку, но в карцере бы ее у тебя непременно украли, чтобы подарить понравившейся девушке.

— И как же зовут мою спасительницу. — спросил я, требовательно протянув ладонь.

— О, не так быстро. — рассмеялась девушка, отдергивая ладонь с оком. — Я хоть и ангел, и зовут меня Анжела, Но за все в этом мире нужно платить, и ты мне поможешь.