Граф Суворов

Глава 9

Горн прозвучал в семь утра, уже после того, как мы пробежали три километра, сделали по максимуму отжиманий и приседаний и уже успели помыться пока душевые были свободны. Так что к утреннему построению мы вышли не просто проснувшимися — но довольно уставшими и полностью вошедшими в рабочий ритм.

К чести, одногруппников, ближе к половине седьмого к нам присоединилось несколько десятков человек. Но не только из нашего барака. Я очень рассчитывал на проведение общей зарядки, но наш куратор младших групп на построение так и не явился, так что мы, простояв десять минут в оранжевом рассветном солнце, были предоставлены сами себе. И это было отвратительно.

Большая часть тут же направилась обратно в барак, кто-то решил попытать счастье в столовой, где еще не горел свет, и только пара десятков косилась на стоящие чуть в отдалении группы первого курса с литерами А-Н. Там перед строем инструкторы прыгали, показывая разминку, и проводили нормальную зарядку.

— Взвод 1У5, на зарядку становись! — приказал я.

— Начальник, мы же только отпахали. — возмутился здоровяк из моих, я так и не спросил его имени, но теперь было понятно, что жира в парне больше, чем мускулов и мозгов. — Давай отдохнём?

— Хочешь сдохнуть в говне, я никого за волосы тянуть не буду. Можете хоть все в этом болоте оставаться, — пожав плечами ответил я, и вышел из строя, так чтобы видеть преподавателей других групп. Пусть утреннюю разминку мы уже сделали, но любые тренировки моему телу только в плюс. Моя бы воля, я вообще только физухой и занимался, с перерывами на сон и еду.

Спустя пятнадцать минут все тело разогрелось, но не болела ни одна мышца. Преподаватели подходили к обучению со всей ответственностью и давили упражнения мягко и постепенно, начиная с разминки до полной загруженности. Вот только перед нами такого учителя не стояло. И хотя я трудился только ради себя, многие из оставшихся на линейке повторяли мои движения.

— А-шки уходят. — заметил Шебутнов, и я увидел, что дальние от нас ряды втягиваются в ухоженные здания казарм.

— В столовку. — скомандовал я, с ходу переходя на бег. Как ни странно, первыми мы не были. Я заметил и учеников с нашивками старших курсов, и некоторых из новичков, тех кто на построении даже не появлялся. Судя по их ухмылкам, они решили, что самые умные, раз выспались дольше чем мы и не стали напрягаться.

— Че, краснорожие, напрыгались? — встретили нас ехидными замечаниями дежурившие у дверей столовой учащиеся. — Куда прете, не вы первые пришли.

— Зато мы первые встали. Или кто-то не видел отдыхающего на свежем воздухе Дикого? — спокойно ответил я, идя напролом. Должно быть вид прущего на двухметровых лбов тощего паренька мог быть забавным, и я даже успел уловить пару смешков, а потом один из бугаев заметил мелькнувший в моей руке нож.

— Эй, ты че, беспредельщик, совсем крышей двинулся? — упершись спиной в дверь спросил парень. — Ты че?..

— С дороги отошел. — бросил я, и тут же ударил ножом чуть в сторону, по мелькнувшей в боковом зрении фигуре. Раздалась ругань, но я ни по кому не попал, да собственно и не рассчитывал. — Ты кто такой чтобы с тобой разговаривать, и чтобы у меня на пути стоять? Или новым Диким себя возомнил?

— Больно надо, урод. — как можно более пренебрежительно и уверенно проговорил парень, отступая вдоль стенки. Пара секунд, и я оказался первым, за мной стоял Шебутнов и единственный здоровяк из пятого У. Остальных просто оттеснили, хоть и не слишком далеко. Раз позволили, значит это их проблемы.

Двери открылись с некоторой задержкой, когда я уже слышал голоса внутри столовой. Меня буквально внесло в зал человеческой толпой, но я сумел подсуетиться и на ходу подхватил поднос и вилку с ложкой. А потом все пошло по накатанной, разве что сегодня никто не пытался подставить мне подножку, и заняв стол одним из первых с нашего барака мне не пришлось искать места.

С продуктами тоже оказалось получше, я даже урвал себе нормальный гуляш с пюре и рассольник, в котором обнаружилось пара кусков, хоть и не крупных, мяса. На вкус — съедобно, не хуже, чем в столовке в девяностые, когда я еще школьником подрабатывал грузчиком. Внезапно выплывшее воспоминание заставило вздрогнуть, но почти мгновенно отошло на второй план, лишь напомнив зачем я здесь.

Не просто выжить. Сломить систему. Стать лучшим. Выгрести на самый верх и заставить ответить тех, кто наживается на простых подростках. На таких как сидящий рядом Шебутнов. Парень явно не глупый, даже изворотливый, но не обласканный лучами заботы и здесь получивший очередной удар под дых.

— Кто знает где у нас будут занятия и какие? — спросил я, тщательно прожевывая тщедушный кусок мяса.

— Вчера выдавали учебку и форму. — тут же отозвался держащийся рядом Леха. — Я на тебя взял. Должен угадать с размером.

— Где занятия? Какое расписание? — повторил я вопрос, оторвав взгляд от тарелки. Шебутнов тут же посмотрел на полученные вчера часы.

— Через тридцать минут в шестом корпусе — матер и матан. — ответил он. — потом русский и право. На сегодня все.

— Хорошо, успеем. — кивнул я, собственным мыслям. Наедаться от пуза не стал, перегружать тело не стоило, но взяв со стола тряпичную салфетку на обратном пути сложил в нее несколько кусков сахара и хлеба. Что не укрылось от товарищей по отряду. Кажется, избавился от привычки делать запасы еще в прошлой жизни, а вот нет, чуть прижало и снова она проявилась.

Забежав в комнату группы я с удовлетворением обнаружил, что кто-то шарился среди наших вещей. Явно искали пропажу. Смысла разбираться в том, кто именно — никакого, виноватых может быть море, как и целей. Самая простая — выяснить не держим ли мы запрещенку в комнате. Все же мы в училище-интернате, режимном объекте на котором владение некоторыми вещами вполне может караться. И я даже знаю, что именно может подвести меня под губу.

Наскоро ополоснувшись, примерив и сменив часть белья и носки, я проверил полученные от Шебутнова учебники, тетради и ручки и вместе с остальными студентами проследовал к учебному корпусу. Умудряющийся каким-то шестым чувством ориентироваться на территории Леха без опоздания показал дорогу к нужной аудитории, а уже за нашим отрядом подтянулся весь первый курс барака ТУФ.

Удивительно, но у дверей нас уже ждали. Вечно помятого, и со вчера хорошо набравшегося Михаила Ивановича сопровождал вытянутый опрятного вида мужчина, лет сорока, смотревший и на нашего преподавателя, и на нас, как на говно. Чуть в стороне стояли несколько одетых в полувоенную форму выпускников или вчерашних студентов — а сейчас явно сотрудников училища.

— Кто из вас Иванов Александр Брониславович? — спросил Гаубицев, явно забывший о нашем вчерашнем знакомстве, а может, наоборот, дававший мне шанс и несколько секунд драгоценного времени, но мне они для проверки нужны не были.

— Здесь, ваше превосходительство. — отчеканил я, без сомнения выходя вперед.

— Позвольте ваши вещи, курсант. — сказал мужчина, не представляясь. — Выборочная проверка, обычная практика.

— Естественно. — пожал я плечами, со спокойной совестью отдав и мешок с книгами. После требования — снял пиджак и даже вывернул карманы, чем вызвал неудовольствие у проверяющего. Ну да, конечно, верю, что проверка именно выборочная, и ищут совсем не нож и появившиеся у меня вчера часы. И даже не продукты из столовой.

— Что вам известно о вчерашнем инциденте в общежитии? — строго спросил шпик, нависая надо мной.

— Понятия не имею, о чем вы, господин преподаватель. Что вы имеете ввиду? — сделав как можно более честные недоумевающие глаза ответил я. Нет уж, хочешь получить от меня ответ, да еще меня же подставляющий, задавай его правильно.

— Вчера после отбоя группа старших студентов, во главе с Ивановым Г.Д. пробралась в общежития первого курса. После чего они получили ряд травм, из-за чего трех из студентов придется отчислить ввиду невозможности сдать полугодовой экзамен из-за увечий. — сурово проговорил проверяющий. — Или вы об этом ничего не знаете?

— А о каком экзамене идет речь? — вопросом на вопрос ответил я. — Лично я слышал, что по итогам четверти у нас будут индивидуальные схватки, но они и так были. Буквально вчера, вот я и теряюсь в догадках…

— Отставить разговорчики! — не выдержал проверяющий. — Вы имеете отношение к получению травм студентами выпускного курса?

— С чего вы взяли? — вновь спросил я. — Они-то сами что говорят?

— Любая ложь рано или поздно раскроется, Иванов. Достаточно пары свидетелей — и вы вылетите из нашего славного училища как пробка от шампанского! — нависая надо мной проговорил проверяющий, а затем посмотрел на остальных студентов за моей спиной. — Это касается всех вас! Нахождение в Суворовском училище — величайшая привилегия и дар, а не право. Свободны!

Развернувшись на каблуках проверяющий вместе с двумя своими помощниками удалились, гордо подняв голову. А Михал Иваныч, дождался пока я обратно соберу все учебники и тетради, и только после этого, тихо икнув, открыл кабинет. Несмотря на ужасное состояние бараков учебный зал оказался светлым и даже ухоженным. Едва пахло хлоркой и хвоей. Может, потому что кроме нас в нем занимались и другие группы?

— Садитесь. — приказал Гаубицев, первым плюхнувшись на стул. Интересно, где он так «устать» с утра успел. — Как всем известно — артиллерия бог войны, и мой предмет для вас самый важный, но учитывая поведение некоторых учащихся начать мне сегодня придется не с любимой науки, а с устава заведения. Кто может озвучить базу устава?

— Не врать, не красть, не драться, не сдаваться? — попробовал отшутиться Шебутнов вскочив с места.

— Садитесь, кадет. В оригинале было «не отступать и не сдаваться» но в целом вы суть уловили. — с улыбкой проговорил препод. — На территории училища действует устав учебных военных частей. А значит что? Верно, действуют, хоть и с послаблениями, общевойсковые нормы, а любой залет карается губой или гауптвахтой.

— Есть три категории залета — первая и самая частая, нарушение дисциплины. Карается выговором перед строем и предупреждением. Кто может перечислить нарушения и их причины? — Гаубицев сделал паузу чтобы приложиться к фляжке и мутным взором окинул студентов. — Не важно. Неряшливый вид, не уставное обращение к вышестоящему офицеру, опоздание на занятия или построение. Ну и там по мелочи.

Кадеты переглянулись между собой, и Леха сунул на мою парту тонкую, всего листов двадцать, тетрадь с красноречивым названием «Устав императорского училища имени»… Пролистав первые страницы я быстро нашел список мелких правонарушений которых оказалось с добрую сотню! Три листа мелким шрифтом!

— Вторая категория — общие правонарушения. Это кражи, драки без тяжких телесных повреждений, ношение оружия — в том числе холодного, личное нарушение прямого приказа не влияющее на дееспособности отделения… — вяло перечислял учитель, то и дело прерываясь на отдых. — Все это карается губой сроком до трех суток.

— Но раз есть легкие, то, как вы, наверное, догадались есть и особо тяжкие. К ним относятся все уголовно наказуемые преступления. Убийства, причинение существенного и непоправимого вреда здоровью, изнасилование… — несколько человек в зале захихикали и Гаубицев тут же вскинул голову. — Не ржать! То, что у вас неудачников нет девушек в группах, ничего не значит. Их просто распределили в более успешным. Например, в княжеские группы, с А по Д, или боярские по К включительно.

— Так вот, вы хоть неудачники, но вам повезло. — снова приложившись к алкоголю преподаватель отсалютовал нам флягой. — Пока у меня есть размягчитель критического мышления, мелких залетов я не наблюдаю. Но сегодня утром у кого-то могли возникнуть вполне серьезные проблемы. Да, кадет Иванов?

— У нас тут половина — Ивановы. — состроив скорбную гримасу проговорил Леха.

— И в самом деле. — хмыкнул Гаубицев, оценив шутку. — Заместитель директора и даже министр образования вам все уши прожужжали, так что должны быть в курсе. Среди вас обвиняемый в убийстве…

— Разрешите поправить, господин преподаватель? — не выдержав поднялся я, и Михаил Иванович кивнул. — Не обвиняемый, а подозреваемый. Тем более военная полиция, прибывшая на место, сочла что обвинения ложные.

— Вот как это у тебя получилось, а, Иванов? — подавшись вперед спросил Гаубицев. — У нас без смертей ни один год не обходится, но военные только через сутки, а то и трое, прибывают. А стоило тебе кого-то прикончить, как тут же налетели словно коршуны. Чей ты был сын?

— Ее императорского величества. — тут же ответил я, и весь зал зашелся от хохота понимая абсурдность такого утверждения. — Разрешите уточнить? То, что я кого-то убил не доказано. А на экзаменах присутствовали офицеры генштаба, для оценки наших способностей. Вероятно, они и вызвали полицию.

— Ага, самого графа Суворова, как говорят. Ладно «царевич», раз стоишь, расскажи мне, что ты усвоил? Какое главное правило училища и мое личное? — глядя на меня мутным взором спросил Гаубицев.

— Не попадаться, господин учитель. — отчеканил я.

— Хорошо, тебе бы в разведку. — усмехнулся Михаил Иванович, да и остальные с курса не сдержались. — Я тебя от залетов прикрывать не стану. Пока вы у себя в коробке бесоебите — это ваши проблемы. Там ни камер, ни прослушки. Но в учебных корпусах, столовой, медчасти и на плацу — камеры есть. Ясно выражаюсь?

— Спасибо за науку, господин преподаватель. — отчеканил я.

— Так держать. И кстати, в женских общежитиях камеры не только в коридорах, но и на подступах, это чтобы ни у кого крышу не сорвало. — оглядев зал сказал Гаубицев. — Еще раз, прикрывать вас я не стану, и без того тошно. Так что пойдете по всей строгости. А теперь наконец можем приступить к…

Договорить преподаватель не успел, в коридоре раздался звонок, и почти сразу за ним — шум открывающихся дверей. Михало Иваныч лишь поморщился, когда мои одногруппники повскакивали с мест, но говорить ничего не стал. Я же собрал все что мне подсунул Леха и поблагодарив учителя вышел в коридор и задумавшись чуть не врезался в спины застрявшим в проходе парням.

Пара тычков под ребра и вот уже я в первых рядах, среди пускающих слюни учеников. Мимо шла женская группа с нашивками 3В. Стандартные юбочки были девчонкам явно малы, или они их так укоротили что у большинства даже места воображению не оставалось, а подол заканчивался за пару сантиметров до трусиков.

Мои одногруппники улюлюкали и свистели вслед старшей кадетской группе, а те, хоть и презрительно морщили носики, явно наслаждались вызванной реакцией и завистливыми взглядами подростков. Только несколько девушек, держащихся одной группкой, даже не посмотрели на парней.

— Звездные Ведьмы. — восторженно проговорил Леха, как и остальные парни, провожая вожделенным взглядом курсанток. — Выпускной курс, дарники с ярко выраженной силой. Не про нас красотки… будут под каким-нибудь подполом лежать и постанывать, да жалование усиленное получать.

— Не все женщины бляди. — спокойно заметил я, тоже оценив формы. — Какая следующая аудитория?

— На третьем этаже, математический анализ. Преподаватель… эм. М.И. Гаубицев. — прочел немного ошарашенно Леха.

— Ясно. С дороги! — гаркнул я, и пости без проблем вернулся в аудиторию. — Господин преподаватель, разрешите остаться в данной аудитории для прохождения следующего занятия?

— Не положено. У вашего курса своего класса нет, так что занимаемся по остаточному принципу. — сказал Гаубицев, даже не собиравшийся подниматься, и поболтав флягой. — Раз ты такой инициативный, будешь старостой курса. Теперь все залеты — твоя проблема. Вопросы?

— Где взять растворитель залетов? — понимающе уточнил я.

— Вот вроде сообразительный парень. — поморщился преподаватель. — Я же сказал — твоя проблема. Чтобы утром запас был у меня.

Надо признать, такая формулировка меня не радовала, хотя и вполне устраивала. Не хватало еще с запойным алкоголиком спорить по поводу выпивки. Хотя я бы предпочел, чтобы у меня был нормальный преподаватель, в идеале — болеющий и за свое дело, и за учеников. Но тут как говорится — что бог послал.

В следующую аудиторию мы перешли шумной гурьбой, и меня все устраивало, пока я не понял, что встреченные нами в коридорах группы двигались упорядоченно, шеренгами по два. Один чуть впереди, за ним еще четверо, получалось не только быстрее чем у нашей толпы, так еще и место такие группы занимали меньше и явно прослеживалась субординация. «Если вы такие умные, то почему строем не ходите?».

Второе занятие проходило в однотипном большом зале, куда мы набились всей толпой, и снова Гаубицев начал со своей любимой темы.

— Любому офицеру на службе его императорского величества необходимо несколько качеств — честь, отвага, исполнительность и знание баллистики. — чуть оживляясь проговорил учитель. — Не зависимо от ваших предпочтений и рода войск, от бога войны — артиллерии, до линкоров. От легких минометных установок, до снайперской винтовки. Без исключений.

— А как же штурмовые отряды? — не выдержав поинтересовался здоровяк из нашего отряда. — В коридорах судна огонь штыковой — даже целиться не надо.

— Верное замечание, хоть и глупое. — прокомментировал Гаубицев. — Прежде чем попасть на вражеский корабль, до него нужно добраться, либо с помощью пикирующего снаряда, либо — прыжкового ранца. И там, и там — расчет траектории.

— Но есть же прицельные комплексы. Вычислители. — попробовал возразить Леха. — Они точно решат эту проблему.

— Решат. Ровно до первого встреченного дарника врага, использующего диссонанс. — ответил препод. — Запомните — офицер не вправе полагаться ни на что, кроме вбитых на подкорке знаний и навыков. Во время боя уровень бойца не поднимается до уровня ожиданий, а падает до уровня инстинктов. Ваше тело должно работать быстрее чем вы в состоянии думать. А обеспечивается это только одним способом…

— Но как же мы можем считать траекторию, да еще на уровне инстинктов? — не выдержал уже я. — Пусть стрелять из ручного оружия можно на глазок…

— Не на глазок, а прямой наводкой. — поправил меня Гаубицев. — Любой навык тренируется, вы сможете считать в уме дальность и угол наклона, определять скорость и поправку на ветер по флажкам и колебанию веток. По собственной коже или нагреву доспеха узнаете влажность. Нужны только тренировки и ваше старание.

Удивительно, но через несколько минут лекции я с удивлением понял, что пламенная речь преподавателя заставила включиться всех. Хотя, если вспомнить — на тренировке утром занимались тоже студенты первого курса. Несмотря на ужасное жилье, не лучшую пищу, и учителя алкоголика, они все еще верят в лучшее. В отличие от старшекурсников, которые на все забили.

Почему? Нет, я не про моих одногруппников из барака ТУФ, а про вчерашних восторженных пацанов, которые провели в училище всего год. Зачем они поставлены в такие условия? Кому это может быть выгодно — даже вопросов не возникает. Роду Меньшиковых. Но… зачем? Простое воровство и стяжательство или что-то большее? Как бы это выяснить?