Граф Суворов

Глава 13

— Сейчас пойдем? — спросил Вепрь, будто я не для него перечислял все необходимое только секунду назад.

— У тебя есть чем сейчас заснять приставание преподавателя или как он без штанов прыгать будет? — усмехнувшись уточнил я. — Или может считаешь, что он только узнав о свидетелях пойдет на уступки?

— Это вряд ли. — согласился Хорек. — Идеи, где именно достать носители у меня есть. Только резонатора нет, а уж фотоаппарат с независимым источником будет стоить столько что даже если все выгребем… не выйдет. К тому же, кто пойдет добровольцем, жопу педофилу подставлять? Ты?

— Во-первых, никто подставляться не будет. Это я могу гарантировать. Во-вторых, добровольцы у нас есть. Один, готовый хоть в штаны себе насрать, точно найдется. — ответил я, и Вепрь усмехнулся, судя по всему, слышал о ситуации. — С этим добровольцем-энтузиастом нужно будет провести беседу. Но до этого у нас еще куча подготовительной работы.

— Я знаю кто это был. Поговорю вечером. — кивнул Хорь. — Если что, плесну ему для храбрости.

— Еще раз — пока не надо, в начале подготовимся. — предупредил я, про себя отметив, что главной проблемой может стать съемка. Как-то так вышло что я не интересовался функциями своего телефона до его изъятия. Вполне «обычная» модель, кнопочная. Совершенно непохожая на палочку-ручку Ульянова.

— Нужно закончить с генеральной уборкой до обеда. — предупредил я. — С инструментами и тряпками проблем нет?..

На несколько часов мы все погрузились в обычные хлопоты. Я регулярно подходил к Гаубицеву и он наконец не выдержал и махнув рукой разрешил делать что нам заблагорассудится. Что удивительно, ни дежурные, ни проверяющие нас не беспокоили до самого полудня. И когда работа наконец завершилась барак изнутри преобразился.

Все же совместные усилия двухсот человек могут дать поразительный результат. Даже без проведения ремонта пол и стены оказались вычищены до естественного древесного цвета, лишь с небольшими пятнами краски. С потолка сняли всю паутину и нагар, В особо аварийных местах поставили временные подпорки из того что было, и даже матрацы по всем спальням выбили.

Прочищенные от плесени и грязи душевые блестели отполированной, хоть по большей части и битой, плиткой, а сливы наконец заработали на полную мощность. Отдельная бригада вытащила несколько ведер волос и всякого мусора, застрявшего в трубах. А уж сколько грязи выскребли — за бараком образовалась куча в полтора метра высотой и почти пять метров длиной.

— Ваше благородие, не хотите сказать несколько воодушевляющих слов? — обратился я к уже основательно набравшемуся Гаубицеву, разомлевшему на солнышке. — Уверен ваши ученики хотели бы услышать похвалу от бывалого офицера.

— Похвалу? — едко хмыкнул Михаил, обдав меня спиртовыми парами. — Смирна! Вольна! Господа учащиеся, поздравляю вас! Сегодня вы доказали, что являетесь людьми, а не дохлыми боровами, живущими в дерьме. Жаль, что некоторым на это потребовалось два года и не хватило собственного разумения…

— Все молодцы! — громко сказал я, когда понял, что хвалебная речь закончилась, а покачнувшийся Гаубицев едва удержался на ногах. — И сегодня заслужили настоящий пир! И сегодняшней работой, и вчерашней. В столовую, марш!

— Ура! — раздались радостные возгласы. Конечно, строем никто идти не собирался, но как-то само получилось, что к зданию я подходил в компании Шебутнова и старших товарищей. Но вместо того, чтобы заходить в общий зал, прошел мимо окна кухни и негромко постучал.

В окно тут же выглянула кухарка, но меня там уже не было, зато женщина увидела подходящую толпу студентов и с оханьем подалась назад. Я же дошел до хозяйственной двери и постучал в косяк. А затем обернувшись кивнул соратникам.

— Делай как я. — этой фразы, сказанной шепотом, хватило чтобы каждый проходящий мимо столовой студент ударял костяшками в оконную раму, в косяк распахнувшейся хозяйственной двери и двери служебной. Ничего предосудительного или преступного мы не совершали, никаких распорядков или правил нарушено не было, но эффект от проходящих мимо тебя двухсот подростков, по волчьи заглядывающих в глаза, оказался выше всяких похвал.

— Я столько мяса в жизни не видел. — ошарашенно пробормотал Шебутнов, когда мы вошли в столовую. — А это что такое?

— Салат цезарь с курицей. — ответил я, взглянув на охапку зелени с сухарями и большими ломтями мяса. — Сегодня пир! Выбирайте самое вкусное, но не забывайте о мясе и овощах, нам еще на пробежку и тренировку.

— Может пропустим? — простонал кто-то из одногруппников.

— Я вообще никого за собой не тяну. — тут же ответил я, и недовольное ворчание мгновенно стихло. Правда сдержаться смогли не многие, и только у пары человек я увидел такие же сбалансированные подносы как у меня. Много белков и витаминов, достаточное количество жиров и даже углеводы.

Все по двойной дозе, я рассчитывал съесть примерно по две тысячи килокалорий днем и вечером. Благо сейчас я «на массе» и организм уже начал втягиваться. Естественно, не контролируй я распределение ресурсов через меридианы — большая часть просто ушла в унитаз, но многие молодые организмы могли переварить любое количество калорий только за счет взрывного подросткового роста.

— Говорили же им, не брать много. — недовольно поморщился сидящий напротив Леха, и проследив за его взглядом я обернулся. Один из учащихся позеленел, а потом, заткнув обеими руками рот, выбежал в коридор. Я было согласился с высказыванием Шебутнова, когда такой же фокус повторился со вторым… и третьим.

— Всем отложить ложки! — гаркнул я, поднимаясь. — Возможно еда отравлена. Поварих задержать!

— Вы в своем уме, такое говорить? — с усмешкой спросил один из дежурных, стоявший возле двери из-за которой доносились звуки рвоты. — Обвиняете сотрудников академии во вредительстве? Это тянет на…

— Заткнулся, быстро. — сказал Вепрь, поднявшись и перегородив дорогу дежурному. Пусть он был на полторы головы ниже контролера, но выглядел куда более свирепым и готовым в любую секунду сорваться.

— А то что? — с кривой ухмылкой спросил дежурный, будто не нарочно расстегнув верхнюю пуговицу воротника, под которой мелькнул голубой камень.

— А то будешь есть то же что они. — рыкнув ответил Вепрь, достав собственный, сияющий кулон-кристалл, горящий в несколько раз сильней чем у дежурного.

— Господа дежурные, разве в ваши прямые обязанности не входит помощь пострадавшим? — спросил я, и махнул рукой. Спустя всего несколько секунд дежурных обступили плотным кольцом, выдавливая на улицу. — Может хватит стоять, и вы, во исполнение своих прямых обязанностей и устава, отведете пострадавших в лазарет?

— А я провожу, чтобы точно дошли. — усмехнулся Борис, и несколько парней, чуть не под руки вытащили дежурных наружу. Я же, не теряя ни секунды осмотрел выставленные перед отравившимися продукты.

В целом набор был почти нормальным, у кого котлеты, у кого суп и макароны. Только ребята не сдержались и вместо того, чтобы начать с первого — сразу приступили к десертам. Аппетитного вида пирожным, покрытым сахарной глазурью.

— Камеры поставить не успели. — заметил Шебутнов, угадав мои планы. Благодарно кивнув за подсказку, я вошел в служебное помещение. Поварихи попытались сбежать, но на их беду разъяренные студенты оказались быстрее и всех трех втащили обратно на кухню.

— Вас вчера предупреждали. — уже не скрываясь проговорил я. — Но вместо того, чтобы осознать, вы решили устроить пакость. Так что у меня один вопрос — кто из вас, дур, решил нас травануть?

— Вы нам ничего не сделаете! — при свете дня свиноматка, главная на кухне, чувствовала себя более уверенно. — Теперь-то мы все ваши лица запомнили! Вас всех отчислят, до единого!

— Уж не ты ли это была. Принесите мне пирожное которое парни доесть не успели. — приказал я, и несколько человек, перепрыгнув через стойку раздачи, метнулись до столов. — Мне даже спрашивать вас ни о чем не нужно. Вы просто сожрете все что сами наготовили.

— Не буду. Не заставишь! — сложив руки на груди сказала повариха.

— Я слышал, что во франции есть такие блюда. — проговорил я, оглядываясь в поисках нужного предмета. Секунды хватило чтобы взять с полки металлическую воронку. — Которые готовят из особенно откормленных гусей. А чтобы те не могли отказаться им прямо в горло суют похожую воронку…

— Не посмеешь. — попятилась толстуха, бледнея.

— Какие блюда были отравлены? — спросил я, глядя на ее помощницу. — Отвечайте, иначе я вас всех сладостями накормлю так, что блевать будете дальше, чем видеть. Ну?

— Я ничего не делала. — пискнула более молодая, даже не слишком толстая кухарка. — Мы ничего не знаем. Это все она!

— Вот как? Значит она вас заставила травить людей? Какая жалость. — покачал я головой. — Ну тогда мы, конечно, не можем вас ни в чем обвинять. Верно, парни? Хотя… Знаете я вам почему-то не очень верю. Но так и быть — дам вам шанс. Вот вам пирожное, вот воронка, а вот ваша угнетательница. Ну же, либо она, либо вы все. Кого выбираете.

— Вы что удумали. — ошалело запричитала свиноматка, когда остальные поварихи, быстро поняв, что дело пахнет керосином, взяли ее в кольцо. — Варька, ты что? Яж тебя подобрала! Я вас всех!

Надо отдать должное, силы у нее было не меряно, но с четырьмя помощницами она не справилась, и всего через минуту в нее уже начали запихивать пирожные. Жирдяйка давилась, пыталась выплюнуть, но ее же товарки продолжали пихать еду ей в рот, даже не замечая, что мы уже отошли.

— Шухер. — сказал Хорь, стоявший снаружи и первым заметивший возвращающихся дежурных. Часть учащихся тут же перепрыгнула через стойку в зал, другая выбежала наружу. Я же, хоть и перебрался в общее помещение столовой, но стоял перед раздачей, глядя на воющую повариху.

— Что здесь происходит! А ну все построились! — раздался уже знакомый вопль Ульянова, но вместе с куратором первого курса в помещение вошло еще несколько взрослых. Одного из них я даже узнал — медик. А вот остальных видел впервые.

— Разрешите доложить?! — щелкнув каблуками повернулся я к вошедшим.

— Опять ты? — взревел куратор, но сумел сдержать себя в руках. — Докладывай!

— Поварихи, обнаружив что какая-то еда испортилась, самоотверженно пробуют всю пищу на предмет… — договаривать я не стал, мои слова все равно заглушило истошным воплем, который тут же прерывался жуткой рвотой. — О, кажется, они нашли, что испортилось.

— Ты думаешь я поверю в этот бред? — наседая спросил Ульянов.

— О чем вы, господин преподаватель? Они там, мы тут. — уверенно ответил я, не отводя взгляда от глаз куратора. — Если не верите, так у них самих спросите. Самоотверженно пытались найти отраву. Как старшая проблюется, уверен она расскажет кто ей помогал в дегустации.

— Чем отравились выяснили? — спросил медик, выходя вперед. — У доставленных в лазарет очень неприятные синдромы.

— О, тогда вам лучше позаботиться о той, жирненькой. Она, кажется, съела пять пирожных, а парни только по одному разу укусить успели. — прокомментировал я, и медик тут же бросился к поварихе. — Кстати, нам бы хотелось знать, только пирожные «пропали» или лучше вообще к этой еде не притрагиваться? Что точно чистое?

— Остальное есть можно. — чуть побледнев ответила девушка, усерднее всего пихавшая в старшую отраву. Кажется именно ее она назвала Варькой.

— Спасибо, Варвара, мы очень вам благодарны, как верно сказал господин Ульянов, мы почти одна семья и должны друг о друге заботиться. — улыбнувшись сказал я, после чего она стала просто мраморной. — А разве это дело, когда семья обедает отдельно? Верно парни?

Одобрительные возгласы были мне ответом, и поварихи еще больше побледнели. По лицу куратора, наблюдавшего за перепалкой, была наглядно видна усердная работа мысли, но он так и не нашел к чему придраться. К тому же главная его забота продолжала блевать, свернувшись калачиком.

— В медчасть ее, срочно! — скомандовал доктор. — Что вы стоите? У нее вторая степень интоксикации! Носилки сюда!

— Да какие носилки такую тушу выдержат? Тут подъемный кран нужен. — услышал я замечание, и к общему удивлению не от одного из наших, а от дежурного.

— Молчать! — рявкнул Ульянов, развернувшись к говорившему. Он похоже так и не сообразил за что можно наказать студентов из ТУФ и решил отомстить другим образом. — А вы кушайте, приятного аппетита. Думаю, поставки продуктов теперь придется проверять на яды, так что завтрашней может и не быть.

Кухарку выносили ввосьмером, несколько раз застревая в дверях, а когда дежурные вместе с куратором наконец покинули помещения, мы остались одни. С помогающими по кухне кухарками и парой доносчиков, без которых, я уверен, наш курс обойтись не мог. Так что, не смотря на возмущенные крики, я продолжал вести себя максимально корректно. Но просто так оставлять это было нельзя.

— Девушки, позвольте за вами поухаживать, прошу к нашему столу. — улыбнулся я, и Леха вместе с Хорем, правильно поняв посыл, проводили кухарок в общий зал. Девушки с такой осторожностью выбирали блюда, что сразу становилось понятно — именно их они и готовили, а в остальных совершенно не были уверены.

— Всем всё понятно? — жёстко спросил я у одногруппников, когда кухарки сели за стол с набранной едой. — Сегодня у нас четыре набора меню. И я рад что такие прекрасные дамы с этого дня будут составлять нам компанию на каждом приеме пищи. Пока у нас все хорошо, и у вас все будет отлично.

Несмотря на правильный подбор продуктов я все равно очень внимательно прислушивался к своему организму после каждой смены блюда. Не хотелось упасть с заворотом кишок или улететь к белому другу на несколько дней. К счастью, и моими стараниями, обед прошел без дальнейших происшествий. Хотя и в очень нервной обстановке. Но надо признать — было вкусно.

— Спасибо за обед, хозяюшки. — искренне поблагодарил я. — Увидимся через четыре часа, за ужином. Надеюсь, вы найдете все испорченное, и отсеете. Думаю, небольшие порции вам при проверке не повредят, а мы со своей стороны обеспечим добровольцев для помощи на кухне. Добровольцы?!

Как ни удивительно, но добровольцев работать в столовой сразу нашлось человек десять. Даже несмотря на то, что все понимали — можно и потравиться. Но главное правило всех служивых — держаться по дальше от командования и по ближе к кухне, въелось у сирот в подкорку.

Теоретически я мог и сам попробовать каждое блюдо, но на это ушла бы куча времени, к тому же мой организм все еще едва дотягивал до пятнадцатилетнего подростка. Могу и не вывезти, если отрава будет слишком серьезной. А тут ребята все как на подбор — здоровенные хряки с третьего курса. Так что столовую я оставил с чистой совестью, и кухарки никуда не денутся и продукты не пропадут зря.

— Стройся! На полигон, бегом, марш. — скомандовал я, через десять минут отдыха и сам побежал впереди. Объедаться я не стал, но учитывая состояние многих парней, темп не взвинчивал. До тех пор, пока не увидел знакомую ауру, спрятавшуюся у сгоревшего воздушного судна на полигоне.

— Кто готов — челночный бег с препятствиями, добираемся до бота и обратно. На выносливость. — скомандовал я, примерно выбрав для себя дорогу. — Остальные — отдых пять минут. Пошли!

Я не зря накачивал последние дни праной именно ноги и легкие. Вся пища ушла в рост мышц, а тело все еще оставалось достаточно легким, чтобы перепрыгивать метровые окопы без труда. А вот с «колючей проволокой», натянутой над землей, пришлось повозиться, рухнув на землю и проползая под ними.

Надо сказать, что полигон все же был далек от настоящей передовой — даже проволока очень условная, без шипов и лезвий — просто накрученные витки железа. Окопы хоть и с блиндажами — но без следов снарядов, да и сделаны на совесть — с укреплением стен досками, чего в реальности ждать было нельзя. И все же нам очень повезло что нет дождя…

Надо сказать, что в этот раз вместе с первым курсом, почти полным составом на полигон вышли старшаки со второго. И я сразу перестал быть самым быстрым, сильным и ловким. Да и выносливость подкачала. Но все познается в сравнении — никто с первого курса три полных круга сделать не смог. И когда я остановился у сгоревшего бота и сел прямо на землю — никто и не подумал засмеяться или поддеть.

— Кто-кто в теремочке живет? — спросил я, убедившись, что рядом никого нет.

— Ты меня почуял, что ли? Здравствуй, твое сиятельство. — глухо ответил Василий, сев с противоположной стороны обгоревшей стены. — Пора мыться?

— Не в этом дело. — усмехнулся я. — Вы четырех умерших вчера перехватили?

— Пятерых. — поправил меня денщик. — Дождались пока их в мешках отвезут к болотам, и выловили. Не волнуйся, Сашка, все попали на карандаш. И те, кто грузил, и те, кто вывозил. Всех срисовали.

— Это хорошо. Прям хорошо. — улыбнулся я, скорее своим мыслям, чем словам Василия. — У нас проблема образовалась, даже две. Одну я вроде устранил, а вот со второй мне нужна помощь техникой. Если быть точным — достаточно компактный фотоаппарат, чтобы можно было заснять и…

— Об этом как раз его сиятельство Роман Мирославович попросить хотел. — произнес денщик, кладя рядом со мной амулет или кулон. Повертев его в руке, я, под определенным углом, разглядел под черной матовой поверхностью шевельнувшийся треугольный зрачок. — Носи на шее, так чтобы обзор был, но и не выпячивай.

— Сколько будет действовать? Какая дальность обзора? В темноте работает? Видит лучше, чем человеческий глаз или так же? Звуки передает? — засыпал я вопросами денщика, но он, вместо ответа передал крошечный полупрозрачный цилиндр с шляпкой. Будто толстый стеклянный гвоздь обрубили у самого основания.

— Вставь в ухо, толстой стороной наружу. — прокомментировал Василий и я послушно взял наушник, оказавшимся теплым на ощупь.

— Добрый день, кадет. — раздался приятный женский голос у меня в ухе. — Я ваш связной, поручик Мария Бакинова, с данного момента я отвечаю за вашу связь с генералом Суворовым и майором Строгоновым. В любое время дня и ночи.

— Очень приятно. — пробормотал я, пытаясь понять как к этому относиться. Нянька мне точно была не нужна, как и лишний свидетель.

— Можете говорить шепотом, или вообще не говорить. Гарнитура считывает движение гортани и интерпретирует их необходимым образом. Эффективность прибора почти сто процентов. Если я что-то не пойму, то переспрошу. Как поняли? — вежливо, но с плохо скрываемыми властными нотками произнесла женщина.

— Понял вас прекрасно. — сказал я, почти не выдыхая. — Ответьте на поставленные вопросы.

— Око действует на принципе связанного резонанса, вы будете проходить его на втором курсе перед инициацией. Я могу поддерживать его работу круглосуточно на протяжении недели. Дальность обзора — как у человеческого глаза. Ночью включается кошачий глаз — без цветовой передачи. — начала перечислять Мария. — Звуки передает, но с искажением, за счет вибрации.

— Ясно. Кто ваш сменщик? Не планируете же вы работать 24/7. — поинтересовался я. — К тому же вы человек, вряд ли для суда будет достаточно пары несовершеннолетних свидетелей и оператора, сидящего непонятно где.

— Для суда? — удивленно посмотрел на меня Василий.

— Могу я узнать подробности? — в голосе связного я услышал толику удивления и напряжения. — О чем вы говорите?

— На сколько она в курсе того, что здесь происходит? — спросил я у денщика, обведя рукой территорию училища.

— Я введена в курс дела самим генералом Суворовым, и получила все необходимые допуски для работы по роду Меньшиковых. — тут же раздалось у меня в ухе. — Вы можете полностью мне доверять.

— Так не пойдет. — поморщившись сказал я, и вынул наушник отдавая его Василию. — Пусть вы и выдумали для меня задание, под которым, к слову, я не подписывался, у меня вообще то и личная жизнь есть. Мне в туалет ходить нужно, в душ. С приятелями говорить. А если мне вздрочнуть вздумается или на меня какая девочка западет? Нет, так мы кашу не сварим.

— Все нормально. Если надо — гарнитуру снимешь, око в мешочек и делай что тебе надо. — посмеявшись сказал Василий. — Только сильно не свети, могут опознать.

— Ясно… значит пока они в кармане лежат — не работают. Меня этот вариант устроит. Я могу, если понадобится, передавать око третьим лицам? — на всякий случай уточнил я, обратно вставив наушник. — Есть у меня один вариант…

— Вы говорили о суде, господин кадет. — вновь прозвучал почти в голове голос Марии, и я вдруг понял, что девушка достаточно молодая и сама засмущалась от моих вопросов. И она все слышала, значит мешочек надо плотнее брать.

В нескольких словах описав общую ситуацию и сегодняшнее отравление я получил в ответ сотню уточняющих вопросов, но беседу пришлось свернуть. Главное я передал, и дальше меня ждала тяжелая тренировка. Мое тело — только мое дело, и только моя ответственность. К концу четверти я должен войти в десятку по абсолютной физической подготовке среди всех первокурсников. А значит время не ждет.

Административный корпус. Кабинет заместителя директора.

— Кому из вас, идиотов, пришла в голову гениальная мысль потравить всех студентов ТУФа из-за одного дебила? — Константин с трудом сдерживал ярость. Мало того что вчера заметили машину военных возле академии, так еще и полиция прислала результаты вскрытия, полностью подтвердившие анализ подстилки Суворовых. А теперь еще это.

— Господин, мы тут совершенно не при чем. Я вам докладывал, текущее положение дел всего лишь логичное продолжение вчерашнего конфликта. — попытался оправдаться козлобородый. — Обычная женская месть.

— Если не считать того, что для отравления использовались не обычное рвотное или слабительное, а отравляющие вещества из лаборатории. — заметил стоящий рядом мужчина в черном костюме, почти полностью повторявшем военную форму. — Мы выясняем как она могла получить доступ, и соучастников. Однако сейчас подозреваемая находится в реабилитации. Медики передали ее в окружную больницу.

— Молчал бы, Сергей. — зло сказал Меньшиков. — Я вообще очень сомневаюсь в твоей компетенции. Ты возглавляешь службу безопасности училища сколько? Пять лет? И что? Не мог разобраться с элементарными кражами?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но, если разбираться с кражами — мне придется посадить большую часть персонала. Включая часть руководства. — отрешенно произнес Сергей. — Я действую строго в соответствии с вашим приказами.

— Не помню, чтобы я говорил потворствовать кражам! — не сдержавшись рявкнул Константин. А когда безопасник, усмехнувшись, открыл и закрыл рот, чуть не заорал снова. Ну да… этот то знал о работе в училище куда больше остальных и давить на старого сотрудника просто так не выйдет. Взаимного компромата у него хватит на всех.

— Разберитесь с этим бардаком. Но тихо. — проведя ладонью над столешницей приказал князь. — И так проблем хватает.

Столовая пятого корпуса. Тем же вечером.

— Ну, что сказал Леонидыч? — обступили Варвару взъерошенные товарки. Чертовы волчата только ушли, а их заставили сидеть вместе с собой и за ужином. Мало того — теперь рядом постоянно находился один из дружинников, под взглядом которого даже плошку риса не вынесешь.

— Дуня не вернется. — мрачно ответила заместительница, первой начавшая совать в старшую повариху отравленные кексы. Она всегда ненавидела жируху, за то, что ей досталось теплое место, за то, что приходилось унижаться для получения работы, за то, что они с мужем постоянно перебивались «объедками». Но теперь… — Нам придется перетерпеть, если не хотим как она — в больничку отъехать.

— Ты что такое говоришь? Надо найти управу на этих щенков! — тихим шепотом возмутилась одна из старых поварих. — Они же нам житья не дадут.

— Ну хочешь — увольняйся, держать тебя никто не станет. — махнула рукой Варя. — Теперь я тут главная, а значит мне и решать кто будет работать. А если думаешь, что у меня на теплое местечко не найдется кого пригреть.

Никто так не думал. Да, воровать не получится, да и сэкономить лишний раз не выйдет — ведь есть придется с иждивенцами. Этими никому не нужными сиротами. А у них у самих дети, которых нужно хорошо кормить… Но уж лучше так, чем потерять работу. Место-то и в самом деле теплое.