Зараза-4 Графиня

Глава 12

Утро этой субботы мало отличалось от других. Хотя… Сегодня мне показалось, что Егор особенно нежен и ласков, хотя как такое может быть, я уже не представляла. Он был сама чуткость и это даже немного пугало.

Вчера, когда мы приехали из СПА-центра, причем все вместе в наш дом, даже Алла и Рената, а так же Жанна, было решено не расходиться сразу, чтобы не оставлять от девичника дурное послевкусие, а посидеть ещё немного в нашей гостиной.

Идею, кстати, подал Савелий, и он же её воплотил, лишь чуток пошептавшись с Дарьей, которая согласилась с его предложением. В итоге нам в два счета навезли ресторанных изысков в виде закусок, крошечных пирожных и слабоалкогольных коктейлей, вместе с закусками приехали две услужливые официантки, которые всю эту красоту расставили и разлили, а уже пришедшая в себя Алла взяла на себя роль диджея и, воспользовавшись переносной колонкой, нашла нам приятную легкомысленную музыку, под которую было легко болтать и делиться впечатлениями.

Естественно, не обошлось без вопросов: что они хотели на самом деле, но я, здраво рассудив, не стала говорить им о признаниях Абашидзе и наших с Егором догадках. К счастью, их женщины не слышали, до последнего прячась за диваном.

Я, естественно, предположила, что это как-то связано с моим графским титулом, ведь в заложники в итог хотели взять одну меня, но в то же время уверенно заявила, что мужчины точно с этим разберутся. И с этим, и с личностями исполнителей, и даже с заказчиком. Не поздоровится всем!

В итоге посиделки закончились всё-таки хорошо. Жанну и Лилю до дома проводил Денис, Алле и Ренате вызвали такси и они отзвонились по приезду, а остальные разошлись по своим комнатам. Не знаю, как других, а меня там уже ждали, причем с таким нетерпением, что можно было только позавидовать самой себе.

И насладиться!

Наслаждалась я своим будущим мужем до самого утра, причем большую часть времени — во сне. Стужев оказался тем ещё домашним тираном и, точно знаю, специально просчитывал всё так, чтобы я спала как можно больше. Уж не знаю, пользовался ли он менталом, чтобы меня усыплять, каждый раз было совершенно не до того, но именно рядом с ним я очень быстро засыпала и прекрасно высыпалась, даже несмотря на то, что спали мы обычно в обнимку.

Как панда и её бамбук!

Вот и сейчас я проснулась у него на груди, обняв рукой за плечи и перекинув одну ногу через бедра, словно была лианой, наконец нашедшей своё деревце.

— Доброе утро.

— Доброе… — протянула чуть сонно, но всё равно подняла к Егору лицо и заполучила сладкий поцелуй в губы. — Напомни, пожалуйста, во сколько нам надо быть готовыми?

— В кафе нас ждут к двум.

— Здорово. А сейчас который час?

— Девять.

— Великолепно. Давай не будем вставать?

— А завтрак?

— Ты ещё не научился телепортировать завтрак? — возмутилась шутливо. — Зачем тогда вообще стал ультрой, не понимаю?

— Зараза, — приглушенно рассмеялся Стужев, а я блаженно сощурилась, с удовольствием принимая этот изысканный комплимент. — Поспи, я сейчас. Выгуляю Арчи и вернусь с завтраком. Не скучай.

Егор ушел, а я, обняв себя руками, действительно задремала снова. Нашей крошке исполнилось уже три недели и у неё появилось собственное сердечко. Крошечное, меньше миллиметра, но своё. Сам малыш был пока похож на нелепого червячка, но уже на следующей неделе у него появится позвоночник и отростки под будущие руки. Наблюдать за ростом ребенка оказалось безумно увлекательно, как и фиксировать каждое произошедшее изменение. Чуть позже вырастут ножки и будет видно, где животик, а где голова. А потом и вовсе появится личико, а сам малыш достигнет размеров в десять миллиметров. Сантиметр! Но уже полноценный человечек.

Как всё-таки удивительна природа…

Вернулся Стужев и впрямь быстро, кажется, я успела лишь закрыть глаза и погрузиться в себя, а в комнате уже пахло кашей, тостами и малиновым вареньем. При этом после завтрака мы действительно не стали никуда вставать. Наоборот, Егор вернулся ко мне в кровать и мы продолжили беспечно валяться, нежась в объятиях друг друга и лениво болтая обо всем, что только ни приходило в голову.

А ведь если подумать, то всего через две недели уже наша свадьба! Готова ли я к ней? Ничуть!

Боюсь ли? Хм, глупость какая. Если подумать, то я уже считаю себя замужней, так что предстоящее мероприятие — всего лишь повод собраться всем вместе, не более. При этом нашу распорядительницу я видела лишь раз, обговорив с ней ключевые моменты торжества, да выбрала фасон платья, а об остальном Стужев поклялся позаботиться сам.

Ну а я что? Я поверила и расслабилась! Оказывается, я вообще такая доверчивая… Ужас просто!

Или ленивая? Неважно. Важно то, что каждый делает то, что хочет. И никто никому не мешает. Здорово же?

В итоге мы довалялись до неприличных двенадцати часов дня, но потом взяли себя в руки и начали потихоньку собираться. Сначала бодрящий душ, причем по отдельности, чтобы это был именно душ, а не ласки, плавно переходящие в секс. Затем легкий перекус, потому что я умудрилась слегка проголодаться и имела глупость сказать об этом Егору. Ну а потом и сами сборы. Первым делом — чулки и платье. Простой, но элегантный крой: облегающий верх без рукавов и с минимальным вырезом, летящий низ, широкая лента на талии. Основная изюминка — золотистая ткань с люрексом. К нему обязательно прическу с плавными локонами, минимальный макияж и красивые серьги. На этом всё. На ноги туфли на небольшом каблуке, чтобы не устать к вечеру, телефон и зеркальце с платочком в крошечную сумочку, напоследок капелька духов за ушко — и я готова.

Подозреваю, Стужев собрался намного быстрее, хотя в итоге выглядел просто умопомрачительно: темно-синий костюм-тройка, белоснежная рубашка, золотистый галстук в тон к моему платью и миленькая бутоньерка из маленьких белых роз с зеленой веточкой.

Впрочем, подозреваю, даже если бы он надел дерюгу, его бы это не испортило.

— Какая же ты красивая, — восторженно сверкнул глазами мой будущий муж, первым говоря то, что крутилось у меня на языке. — Само совершенство.

— Ну, скажешь тоже, — смутилась, до сих пор не научившись спокойно принимать его восторги на свой счет. — Это всего лишь одежда…

— Скажу по секрету, — Стужев шагнул ближе и приобнял за талию, склоняясь к моему уху, — без неё ты намного привлекательнее…

— Его-ор… — рассмеялась, легонько шлепая его по груди. — Перестань. Я снова буду пунцовая и получатся просто ужасные фотографии. И окружающие будут думать, что у меня краснуха!

— Всё-всё, перестал, — нагло хохотнул мой обожаемый ультра и поцеловал в скулу. — Идем. Конверт я взял, речь подготовил, Арчи в общежитие сдал, спутницу не забыл… Вроде всё?

— В общежитие? — озадачилась.

— Да, Семену. Он обещал за ним присмотреть. Нас до позднего вечера не будет, не стоит оставлять щенка одного так надолго.

— О… Ну да. Всё верно. Идем.

Когда мы спустились вниз, там было шумно, суетливо и капельку бестолково. Переглянувшись, мы дружно решили, что помогать — только мешать, так что выскользнули на улицу и спокойно прогулялись до кафе пешком, благо оно располагалось буквально в двадцати минутах от особняка. Да и погода стояла настолько чудная, что грех было этим не воспользоваться.

А потом была свадьба.

Не самая пышная и дорогая, но очень душевная. Дарья, выбравшая для праздника платье цвета шампанского с тончайшим кружевом, сияла, одним днем помолодев лет на пять. Савелий, приодевшийся в светло-серый фрак с галстуком в тон к платью, глядел на неё такими влюбленными глазами, что сразу становилось ясно — наша фея в надежных руках. Подружки невесты, включая самых маленьких, красовались в золотистых платьях. Друзья жениха все как один выбрали темно-синие костюмы и золотистые галстуки, что тоже выглядело безумно стильно.

Само кафе было украшено живыми цветами в кремово-белой гамме, придавая обстановке свежести и воздушности, как и торжественная арка для выездной регистрации, где сотрудница ЗАГСа приняла у молодых клятвы и объявила их мужем и женой.

Букет прилетел прямиком в руки Ульяны.

Поначалу дико смущаясь и бросая робкие взгляды на Олега, уже в конце вечера Уля загадочно улыбалась и блаженно щурилась, а на её безымянном пальчике красовалось изящное колечко, хотя нам эти двое партизанов так ничего и не сказали.

Да и ладно, лишь бы у них самих всё было хорошо.

Были конкурсы и шутки, танцы и тосты, смех и немного слез, когда расчувствовавшаяся Ульяна поздравляла молодых с новым этапом в их совместной жизни, вспоминая, сколько всего хорошего сделала для неё Дарья в не самый легкий этап жизни.

Начиная кое-что подозревать, в один удачный момент я подобралась ближе и для верности коснулась Ульяны ладонью.

Ага…

— Уленька, ничего мне сказать не хочешь? — поинтересовалась я, выразительно приподнимая брови.

— Что? — тут же напряглась она, явно вспоминая все свои возможные прегрешения. — Отчет, да? Почти готов!

— Уля, не отчет. — Моя улыбка стала загадочнее и я одним взглядом указала вниз.

Ульяна тоже посмотрела туда. Затем на меня. С недоумением.

Кхм… Ясно.

— Уля, вопрос на засыпку: вы предохраняетесь?

На меня уставились широко распахнутыми, ошалелыми глазами, а затем в них начало проявляться понимание.

— Не-ет…

— Это ответ или отрицание? — озадачилась я.

— Мама…

Понятно.

Приобняв Уленьку, которая явно испытала шок от того, что от секса бывают дети (сюрприз!), я погладила её по плечу и постаралась успокоить.

— Милая, только без паники. Всё отлично. Всего неделька. Ты не думала, да?

— Нет… — Уля нервно шмыгнула, сама прижимаясь ко мне. — Но мы же… я же пью… таблетки. А он… мы же…

В этот момент с улицы вернулись мужчины, они выходили то ли проветриться, то ли ещё что-то (но точно не курить), в кафе и впрямь стало душно под вечер, так что мы с дрожащей Ульяной моментально стали центром внимания и Олега и Егора. Даже не знаю, кто метнулся к нам быстрее, но рядом оказались оба и каждый схватился за свою даму. Ага…

Однако, первым спросил Егор:

— Что случилось?

— Всё в порядке, — заверила его. — Мы просто болтали. О нашем, девичьем.

— Секретничали? — Прищурился пытливо.

— Всё верно, — улыбнулась, даже и не думая признаваться. Но потом поймала откровенно испуганный взгляд Ули и сказала только для неё: — Уленька, что бы ты ни решила, знай: я тебя поддержу. В любом случае. Поняла?

Откровенно натянуто улыбнувшись, Уля кивнула и позволила нахмурившемуся Олегу себя увести, ну а меня попытались допросить:

— У неё проблемы?

— О, нет, — покачала головой. — Всё в порядке. Так, небольшой нюанс. Личный. Ты, кстати, не видел мой яблочный сок? Так душно… Пить хочу!

В итоге свадьба закончилась так же душевно, как и началась. Даже драки не было! Никто не перепил и не разругался, новобрачные ворковали за своим столом, держась за руки, приглашенные музыканты играли только те композиции, которые были заранее одобрены придирчивым женихом (и устраивали всех), и даже ни один разлом не открылся, что было совсем уж замечательно.

При этом сильно допоздна гуляния не затянулись и мы с Егором были дома уже к двум ночи, вернувшись в особняк так же пешком. Такая ночь роскошная, гуляла бы и гуляла!

Но нет, уставшие ноги и чрезмерно заботливый жених отправили меня в кровать (я особо и не сопротивлялась), зато уже на следующее утро мне снова доказали, что мы не зря спим в одной постели и вообще — мой мужчина самый нежный, страстный и заботливый!

И да, завтрак в постель мне принесли снова.

— Ой, гляди — разбалуешь, — поцокала, с аппетитом уминая пышную запеканку со сгущенкой и запивая всё это великолепие ароматным чаем.

— Так я этого и добиваюсь, — нагло рассмеялся Стужев, глядя на меня своим фирменным серебристым прищуром.

— А зачем? — удивилась. — Тебе нравятся капризные, избалованные женщины?

— Нет, — покачала головой. — Мне нравишься ты. И только ты. А ещё мне нравится тебя баловать. Смотреть, как ты блаженно щуришься и смущенно улыбаешься. Как танцует золотистая пыльца в твоих глазах, а на щеках появляется румянец. А ещё мне безу-у-умно нравится, — он интимно понизил тон и приблизил ко мне своё лицо, заглядывая в глаза, — видеть, как ты расцветаешь, любимая моя девочка.

— Каждый раз, когда мне кажется, что я услышала от тебя всё, — мой голос дрогнул от переизбытка эмоций, — ты умудряешься доказать, что это не так. Спасибо.

Мой поцелуй был полон благодарности, тогда как его — нежности. И это было просто восхитительное утро!

Пока не зазвонил телефон.

— Алло, — вздохнула я, ведь уже видела, что звонит Потапов.

— Доброе утро, ваше сиятельство. — Голос майора дрожал и мне это не понравилось. — Тут такое дело… — он прокашлялся, — государственной важности.

— Внимательно вас слушаю, — заверила я его, мгновенно посерьезнев.

— На территории дворца открылся разлом. Прямо… В общем, там. Пострадала цесаревна Ольга. Сильно. Вы ведь… Это самое… Примете?

— Как сильно пострадала? — напряглась я уже не на шутку.

— Очень, — гулко сглотнул майор, а потом у него, кажется, отобрали трубку, и я услышала голос Ибрагимова.

— Ваше сиятельство, здравствуйте.

— Здравствуйте, Николай Васильевич. Так что там с пострадавшими?

— Больше двадцати человек, ваше сиятельство. Разлом открылся ночью непосредственно рядом с личными апартаментами цесаревны, твари успели расползтись по этажу, прежде чем их обнаружили и объявили эвакуацию. Члены императорской семьи носят артефакты стазиса, блокирующие смертельный урон, так что девушка жива, но… Очень сильно пострадала. Очень.

— Точнее, — я начала уже сердиться. — Ожоги, обморожения, поражение кислотой, инородные предметы в теле… Что именно?

— Тварь откусила ей лицо и половину тела.

Э-э…

— В смысле половину⁈ — выпалила, далеко не сразу найдя подходящие слова. — Она вообще жива?

— Да.

Черт!

Вздохнув и понимая, что вариантов нет, коротко произнесла:

— Везите. Сделаем всё, что сможем.

— Спасибо. Через два часа она будет у вас.

— И мне нужно её фото и все важные параметры вплоть до размера стопы! — выпалила, чувствуя, что мужчина уже собрался класть трубку.

— Будут, — коротко заверил меня генерал и отключился.

Я же, подняв откровенно беспомощный взгляд на Стужева, увидела его мрачный прищур, но сказать ничего не успела.

— Я слышал.

— Половину… — всё равно произнесла я, качая головой. — Как она вообще выжила⁈ Это же чудовищная кровопотеря. И лицо… Да она только от болевого шока умереть должна была!

— Мощные артефакты подобное не допустят, — качнул головой Стужев и снова посмотрел на меня. — Поль, я сейчас скажу то, что потянет на преступление против короны, но… Ты для меня важнее. Ясно? Старайся, но не себе во вред. Никто не смеет тебя заставлять. Никто.

— Тише, тише, не паникуй. — Я взяла его лицо в ладони и поцеловала. — Я очень большая эгоистка, даже если иногда кажется иначе. Честно. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь девушке, но не за свой счет. Обещаю. Я пока схожу в госпиталь, предупрежу всех, да подберем ей палату, а ты пока найди Дока, хорошо? Давай, не паникуй. Всё будет хорошо.

— Будет. Обязательно будет!

Поцеловав меня сам, причем так порывисто и жадно, словно всё равно чего-то дико боялся, Стужев ушел слишком стремительно, чтобы я успела его поймать и успокоить более качественно. Да уж… Я и сама, если уж на то пошло, нервничала. Не сильно, всё-таки эта Ольга мне никто (да-да, вот такая я несознательная), но всё же в голове уже роились мысли одна другой неприятнее.

Чем мне грозит её прибытие? А если не справлюсь? Если умрет прямо на операционном столе? Меня посадят? Госпиталь закроют? Лишат титула? Ну, это вообще ерунда. Оштрафуют на кучу миллионов? Сошлют в ссылку?

В при-и-инципе… Лишь бы не посадили и не казнили! Остальное решаемо.

Но лучше б, конечно, суметь помочь девушке. Кстати, что я о ней вообще знаю?

Наведавшись в ванную и гардеробную, где умылась и оделась (как всегда без претензий на высокий стиль), я сама сумела вспомнить, что у нашего императора трое детей: сын, которому уже к тридцати — цесаревич Алексей, затем дочь Анна двадцати четырех лет, которая уже замужем за князем Нарышкиным и живут они в Питере, и младшая цесаревна Ольга, которой всего семнадцать.

При этом в императорском роду все дети одаренные и гипотетические мульты, потому что осваивают как минимум две-три стихии. Про Алексея слышала, что он раскрыл в себе стихии камня, металла, огня, природы, воздуха и песка. Анна — воздух, туман, иллюзии. В Ольге вроде как проснулась природа… Хм, неплохо. Природа живучая, это хорошо. Не регенерация, конечно, но лучше, чем камень или металл.

Ладно, будем смотреть по факту. Всё равно гадать бесполезно, пока не увижу своими глазами.