Греховная погибель

Глава 8

В Николае есть что-то особенное. Либо он подмешивает в вино какую-то магию колдунов, либо его присутствие приносит мне чувство умиротворения, настолько сильное, что я на несколько мгновений забываю обо всём безумии. Но в минуту, когда он уходит, и я остаюсь одна, тревога возвращается.

Легион сказал, что придёт вечером. И всё же после часа… двух часов ожидания и без вестей, я, наконец, сдаюсь и прячу свежевымытое, бритое и смазанное маслом тело между холодных шёлковых простыней. Легион упомянул, что разошлёт разведчиков (каких разведчиков?) и я пытаюсь это понять. Но сердце болит от того, что меня прокатили.

После тренировок с Крисизом, обдумывания и планирования с Семё7ркой, а ещё бутылки вина с Нико, сон приходит легче, чем я ожидаю.

И вскоре я оказываюсь в темноте, направляясь к комнате цвета свежей крови. Вокруг горит огонь, но не обжигает плоти. И лёгкие не заполняются дымом, а кожа не пачкается сажей. Мне уютно в этих стенах, сотканных из тысячи ослепительных рубинов. Уютно и удобно. Но всё вокруг горит… умирает. А я стою, невредимая и не потревоженная миром, который превращается в пепел. И именно я тому виной.

Я породила этот ад своим истерзанным войной чревом. И человек, который стоит передо мной, такой прекрасный в своей холодной жестокости — король моей злой гибели.

Я иду к нему в огонь, и тот остывает у моих ног. Взъерошенные волосы, тронутые едва заметным солнечным поцелуем; сшитый на заказ костюм, обтягивающий тело, которое может похвастаться элегантностью и сексуальностью. Он лукаво улыбается, но улыбка не касается глаз. Звёзды в этих бесконечных галактиках погасли.

— Этого ты хотела?

Я оглядываюсь, наблюдая, как рубины тают и собираются в лужи крови у наших ног.

— Нет. Нет, конечно, нет. Именно этого я хотела избежать.

Люцифер отворачивается и смотрит в огонь, а когда поворачивается ко мне, по его щекам текут кровавые слёзы.

— Тогда почему ты меня бросила?

Я в замешательстве и в испуге отшатываюсь.

— Он сделал это, Иден. Твой возлюбленный. От этого я пытался защитить тебя… всех вас. А ты спустил его на Землю. Твой мир не переживёт его ещё раз.

Я яростно мотаю головой.

— Нет. Нет, я тебе не верю.

— Осмотрись. — Он машет рукой, оставляя за собой огненный след. — Твой город горит. Все, кого ты знала, кто тебе дорог, умирают или мертвы.

— Он… Он…

— С ней. Я бросил вызов отцу, чтобы защитить его; наделал немало шуму, потому что знал, он никогда её не оставит. Я пал ради него. Не повторяй той же ошибки, Иден. Ещё не поздно спасти тебя.

— Что, по-твоему, я должна делать?

Он протягивает мне руку.

— Пошли со мной. Согласись, и пойдём со мной.

Очень робко и мучительно медленно я тянусь к нему. Но как раз перед тем, как кончики наших пальцев касаются, вспыхивает пламя, создавая стену огня. И Люцифер исчезает.

Я просыпаюсь… И уже не одна.

Легион сидит на кровати спиной ко мне. Вздрогнув, я сажусь и натягиваю шёлковые простыни до подбородка. Я так и одета в тёмно-фиолетовую атласную ночную рубашку, которую натянула в ожидании него. Теперь же жалею, что не водолазку.

— Не хотел тебя будить. — Его голос пугающе тих, Легион не оборачивается. Я хмурюсь. Я всё ждала и ждала. Кажется, я только и делала, что ждала его. Из-за сна, всё ещё стоящего перед глазами, мои слова пропитаны раздражением.

— Тогда зачем пришёл?

— Потому что должен быть рядом с тобой. Хотя знаю, что это неправильно и эгоистично с моей стороны. Мне просто нужно было почувствовать твоё присутствие.

Проклятье. Я таю. Моя слабость к Легиону — это проклятие, которое я не могу разрушить.

— Зачем?

Наконец, он поворачивается ко мне, и его сверкающие серебристые глаза прорезают темноту.

— Чтобы напомнить себе, за что сражаюсь. Чтобы дать себе хотя бы частичку того покоя, который я когда-то ощущал, обнимая тебя.

— Ты едва смотришь на меня. И даже не заметил, жива ли я.

— Заметил. Просто не мог позволить тебе увидеть меня. Только не таким и не сейчас. Не хотел тебя пугать.

— Ли… — Он вздрагивает, услышав своё имя. — Легион… я всегда видела тебя таким, какой ты есть на самом деле. И никогда не боялась.

Он качает головой.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь. То, кем я был… Это ничто. Зверь, которого ты видела во время клятвы на крови — лишь часть моей тьмы.

Я закатываю глаза. Ритуал Семё7рки, на который он пригласил меня посмотреть, был ужасающим, но я знала, что это не просто прогулка по парку. И справилась. Я приняла Легиона таким, какой он есть, и влюбилась, несмотря на страх. Почему он продолжает обращаться со мной как с ребёнком? Я знаю, чего хочу — его… всего его.

— Я не слепая. Знаю, что ты изменился. Мы оба изменились.

— Значит, ты понимаешь. — Он тяжело вздыхает. — То, что я сейчас — и то, что ты сейчас — ты не захочешь кого-то подобного мне. Никогда не смогла бы полюбить… Вот это. — Он говорит о себе, как о предмете. О животном.

— Почему ты так говоришь?

— Я — пламя, ярость и сама смерть. Я воплощаю в себе всё, чего тебе следует сторониться. Я никогда не позволю себе очернить свою душу.

— Моя душа уже давно очернена.

Я встала на колени, и простынь упала до талии, открывая ночнушку из пурпурного атласа. Полупрозрачный лиф украшен серебряной нитью, подчёркивающей глубокий V-образный вырез. Легион скользит взглядом по моему горлу и ниже к декольте, закусывая губу. Я воображаю, как он вместо губы прикусывает мой сосок. Легион позволяет себе лишь мгновение любоваться, а затем отворачивается. Что-то внутри меня лопается.

— Мне не следовало приходить. Нужно отстать от тебя.

Он начинает вставать, но я хватаю его за руку.

— Не уходи, прошу.

— Иден, я не могу… не могу позволить тебе…

— Просто полежи со мной. Лишь об этом прошу. Я… скучаю по тебе. Пожалуйста, останься.

На его лице отражаются тысячи битв эмоций, но он неохотно кивает.

— Если ты этого хочешь.

— Да, хочу. — Легион снова кивает, затем сбрасывает ботинки, поворачивается и ставит колено на кровать. — Ты ведь не станешь спать полностью одетым? — Я слабо улыбаюсь, чтобы разрядить напряжение. Он соглашается спать со мной в одной постели, и я не хочу давить. Как и не хочу осторожничать.

Легион смотрит на тёмные джинсы и футболку, а когда поднимает голову, на его лицо падает тень.

— Ты же знаешь, как я сейчас выгляжу? У меня тело изменилось.

— И ты знаешь, что мне плевать.

Сдавшись, он выдыхает и стягивает футболку через голову, отчего тёмные волосы падают на лоб. У меня перехватывает дыхание от его красоты, и я поражаюсь чёрным чернилам, которые теперь нанесены на гладкой, загорелой коже. Жестокий ревнивый зверь смотрит на меня, дразня. Вблизи я вижу, что его серебряные глаза действительно мерцают какой-то тёмной, пугающей магией. Даже красный камень, заключённый в огромную челюсть, таинственно мерцает. Я загипнотизирована… почти зачарована зловещим великолепием. Хочу отвести взгляд, но зверь зовёт и манит ближе.

Легион поворачивается и предоставляет шикарный обзор на спину и завершение фрески дракона сложной чешуей и острым как бритва хвостом.

«Ближе, — шепчет он. — Прикоснись ко мне. Я не укушу».

Слушая его лживую песню, я придвигаюсь и протягиваю пальцы. Легион ловит меня за руку, прежде чем я успеваю коснуться дракона.

— Было больно? — шёпотом спрашиваю я Легиона, когда наши губы оказываются в миллиметрах друг от друга.

Он отпускает меня и качает головой.

— Превращение было мучительным. У меня сломались все кости. Мышцы и ткани разорваны. Но это… — он проводит рукой по груди и животу. — Ничего.

Я отстраняюсь, поражаясь удивлению зверя. Я не думала, что можно найти его ещё великолепнее и привлекательнее. Но вот я здесь, задыхаюсь от желания, чтобы он был рядом со мной. Внутри меня.

К чёрту сон.

Если мне суждено породить огонь, то семя Легиона — искра, которая распалит этот пожар.

— Идти сюда. — Мой голос так охрип от желания, что я едва узнаю его.

Легион не ползёт ко мне по кровати, как делал много раз прежде, а крадётся, как смертоносное животное, почуявшее добычу, прежде чем наброситься и разорвать ей глотку. Во рту пересыхает, колени трясутся, а сердце сжимается от предвкушения. Он садится рядом ко мне лицом, но не прикасается. Его серебристые глаза тускнеют, но едва заметно, будто он пытается сдержать силу. Но я её чувствую. От него исходят такие ожигающие флюиды страсти, что любой другой не выдержал бы. Даже воздух между нами, кажется, шипит.

— Мне всё равно, что ты другой, — шепчу я. Мне нужно, чтобы он в это поверил. Даже если придётся повторять это каждый день всю вечность.

— А мне не всё равно. — У него голос тоже хриплый.

— А должно быть. Для меня ты не изменился. Человек… Демон, которым ты был, и чувства к тебе не изменились.

— Что ты чувствовала?.. — Он морщится, будто эта мысль тревожит его. — Ты не должна сочувствовать мне, Иден. Теперь нет. Потому что мои чувства к тебе… — Он качает головой, прежде чем перевернуться на спину. — Я не хочу причинять тебе боль.

Я не знаю, имеет ли он в виду эмоционально или физически, но мне всё равно.

— Значит, не причинишь.

— Всё не так просто

Чёрт возьми. Я ничего не понимаю. Я говорю ему, что принимаю его в любом виде, а он всё равно отталкивает меня. Может, он подразумевает что-то другое. Может, хочет, чтобы я отодвинулась.

— Она угроза?

Легион поворачивается ко мне и хмурится.

— Что?

— Адриэль угроза для меня? Для… нас? Ты бы предпочёл быть с ней?

Между нами пролегает тьма, приглушая пронизывающий взгляд Легиона.

— Нет.

Я притворяюсь, что не замечаю, как чёрный дым и тень появляются прямо перед моими глазами, решая обсудить это в следующий раз, когда не буду пытаться убедить его, что не боюсь.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться. Ты не причинишь мне вреда, Легион. Не станешь.

Чтобы довести свою мысль до конца, я придвигаюсь ближе, пока между нами не остаётся всего несколько миллиметров. Волна жара разливается по телу. Предупреждение ли это? Или приглашение?

— Ты сама не знаешь, что говоришь, и понятия не имеешь, на что подписываешься.

— Тогда покажи, Легион потерянных душ. Покажи мне, что ты такое.

Я робко протягиваю руку и касаюсь его живота, как раз там, где ужасный змееподобный зверь держит рубин в клыках. Твёрдые бугорки пресса сокращаются под пальцами, температура тела обжигает. Я начинаю медленно скользить рукой по гладкой, упругой груди. Когда я обхватываю его подбородок, он подаётся ближе и закрывает глаза.

— Иден… чёрт, — ругается он, а когда открывает глаза, в них блестит мучительное желание.

— Не бойся, — настаиваю я. — Потому что я не боюсь. Не сдерживайся.

С рычанием, в котором слышно облегчение и отчаяние, Легион переворачивает меня на спину и стискивает мои руки в одной ладони, прижимая их к подушке над головой. Никаких предисловий. И предупреждений. Легион просто прижимается ко мне всем телом, отчего кровь быстрее бежит по венам и пульсирует от сосредоточенного желания, когда я смотрю на Легиона сквозь ресницы, без слов умоляя его продолжать. Обнажить свою душу и показать мне, кто он на самом деле.

— Последний шанс, — процеживает он сквозь зубы.

Я киваю.

— Я никуда не уйду.

Я не знаю, как он это делает, но от малейшего прикосновения его ладони к моему боку ночнушка рассыпается в пепел, а я оказываюсь под Легионом полностью обнажённая. И по тому, как глаза Легиона светятся при виде моей обнажённой плоти, словно у животного, умирающего от голода, я точно знаю, что он имел в виду под «последним шансом». Он собирается сожрать меня. И как только начнёт, уже не сможет остановиться. И я не хочу, чтобы он останавливался.

Он целует меня так, словно пьёт самую суть моей души. Его губы словно те же, но иные. Не совсем незнакомец, но уже и не Ли. Я целую его сильнее, пытаясь ощутить вкус демона, в которого влюбилась ещё до того, как узнала, кто он на самом деле. Он покусывает мою нижнюю губу в ответ, заставляя вздрогнуть, затем зализывает крошечную рану языком. Застонав, он толкается бёдрами вперёд, втягивает мою губу в рот и смакует кровь.

Я так возбудилась. Хотя должна быть до чёртиков напугана. Может даже испытывать отвращение. Но его голод и соблазнительное насилие возбуждает меня до боли. Я до агонии хочу Легиона. Мои соски становятся тугими, когда он отпускает руки и скользит пальцами по груди. Он стискивает их в ладонях, прижимая вместе.

— Прошу, — умоляю я сдавленным всхлипом.

Медленная улыбка растягивает губы Легиона, обнажая клыки. Я едва успеваю ахнуть, когда он опускает рот к моим соскам и втягивает оба сразу. От того, как его клыки царапают кожу, и от прикосновения мягкого шершавого змеиного языка… приблизило оргазм, я громко стону и трусь обнажённым телом об его, всё ещё скрытое тёмной джинсовой тканью. Он сосёт и покусывает мою грудь, доводя до безумия, прежде чем скользнуть языком к моему пупку. Затем целует по линии таза, шире разводя мне бёдра.

Проклятье. От одного предвкушения я едва не кончаю. Легион поднимает голову, будто чувствует, как я близка. Он проводит длинным пальцем от моего пупка вниз к скользким складкам, пристально наблюдая, как я трепещу от первых признаков оргазма. Легион нежно гладит меня от вершины к тугому входу в тело, обводя клитор. Вверх и вниз, снова и снова, он приучает меня к своему языку. И когда опускает голову и накрывает сердцевину ртом, я взрываюсь миллиардом ярких цветов и запутываю пальцы в его тёмных волосах. Он трахает меня языком, дразнит зубами, настолько смертельно нападая на плоть, что перехватывает дыхание. У меня голова идёт кругом, и я дрожу.

Я чувствую, что умираю тысячью маленьких смертей, но так же отчаянно хочу испытать жестокую, восхитительную судьбу и пасть её жертвой. Это ненормально. Никто не должен быть одновременно таким невероятным и таким мучительным. Дрожь не стихает, когда Легион поднимается на колени. Я облизываю губы, когда он расстегивает джинсы и спускает их до середины бёдер. Его налитый ствол дико пульсирует от сердцебиения. Чёрт возьми. Член выглядит больше. Толще. Как, проклятье?.. Я даже не могу этого объяснить. Но всё, что хочу сделать, это обхватить его губами, хотя бы для того, чтобы понять настолько ли он вкусный, каким выглядит.

Однако когда Легион хватает меня за бёдра и одним быстрым движением переворачивает на живот, а затем заставляет задрать задницу, я понимаю, что у него другие планы относительно моего рта.

— Закуси подушку, — говорит он ровно, но с ноткой злости.

Я подчиняюсь как раз вовремя — на следующем вдохе Легион раздвигает меня, и скользит языком от входа в тело до ануса. Я ахаю и из-за сильного незнакомого ощущения почти теряю сознание. Лишь это мне нужно, чтобы оказаться на пороге очередного оргазма и начать хныкать в подушку, умоляя Легиона затрахать меня до потери сознания. Должно быть, он услышал мои мольбы, потому что в следующее мгновение одним сильным, сокрушающим душу толчком входит в меня.

Я кричу в пуховой глушитель; смесь боли, шока и неоспоримого удовольствия пульсирует во мне, пока Легион трахает меня жёстко и быстро. Низ живота горит от яростного вторжения, и чем сильнее я возбуждаюсь, тем сильнее прижимаюсь к Легиону, страстно желая, чтобы он опалил мои внутренности своим семенем. Легион не замедляется ни на мгновение, и мои движение лишь поощряют его. И когда я чувствую, как он скользит по заднице, я стону так громко, что даже не узнаю свой голос. Даже подушка не может заглушить мои крики, когда Легион надавливает на сфинктер и медленно проталкивает фалангу пальца в меня. У меня возникает чувства наполненности и тяжести. Я дрожу и боюсь, что в любой момент взорвусь от сильного наслаждения. Легион, должно быть, тоже это чувствует, потому что, обхватив меня одной рукой за талию, приподнимает меня так, что мы оказываемся грудь к спине. Его толчки ни на секунду не ослабевают, даже когда он начинает играть с моим клитором, добавляя остроту ощущению в моей заднице. И когда он прижимает меня к себе, полностью поддерживая, я чувствую, как он целует меня в шею, опаляя горячим дыханием.

— И он изгнал этого человека; и на востоке Эдемского сада, — читает Легион хрипло, — он поставил херувимов с пламенным мечом, которые вращались во все стороны, охраняя путь к Древу жизни.

Я не знаю, что с этим делать. Честно говоря, когда он так глубоко внутри меня, я даже не могу понять значение Писания. И прежде чем успеваю его расшифровать, я чувствую зубы Легиона на стыке шеи и плечом. Резкого укола боли достаточно, чтобы заставить меня вскрикнуть, но каким-то образом звук превращается в стон. Погрузив клыки в меня, он стонет — гортанно и по-звериному — и я чувствую, как он дико пульсирует во мне. Его движения становятся отрывистыми, когда он опустошает огонь и месть в моём чреве, и через несколько секунд я снова кончаю, выкрикивая слова поклонения и святотатства.

Он обнимает меня, пока мы успокаиваемся. А когда я уже не могу стоять, Легион кладёт меня на кровать, накрывая обнажённое тело шёлковыми простынями. Легион мог бы уйти, и я не стану протестовать. Я слишком истощённая и пресыщенная, чтобы сказать хоть слово. Но, к моему удивлению, он ложится рядом и притягивает к себе, чтобы я положила голову ему на грудь. Даже отвратительный дракон больше ничего не шепчет, пока мы переводим дыхание и наслаждаемся послеоргазмическими волнами. И я погружаюсь в сон без сновидений, окутанных пламенем.