Греховная погибель

Глава 23

На улицах холоднее, чем я представляла. Морозный ночной воздух проникает сквозь куртку, но кровь пульсирует так быстро, что я едва замечаю холод. Пахнет снегом и серой. Льдом и огнём. Если те, кто не смог уехать и не нашёл безопасного убежища в черте города, я боюсь, что они замёрзнут насмерть. И если они не встретят свой конец таким образом, их ждёт нечто гораздо зловещее.

Мы держимся в тени, практически бесшумно маневрируя по грязи и мусору, усеивающим все переулки. Удивительно, но даже местные бродяги покинули обычные места обитания. Или, может, что-то добралось до них. Какова бы ни была причина, жуткая тишина заставляет меня нервничать. Нам предстоит долгий путь на Южную сторону, если мы вообще туда доберёмся. У меня плохое предчувствие, как будто действуют силы, которые надеются удержать нас. И это чувство только усиливается, когда мы поворачиваем за угол, и ощущение пауков, ползущих по спине, вызывает сильную тревогу. Что-то ждёт нас на другой стороне.

Я останавливаюсь и сую руку под куртку за одним из ножей с ангельским ядом, но всё происходит слишком быстро.

Он одет в грязные, рваные лохмотья, его лицо покрыто коркой грязи, когда он с рёвом приближается к нам, держа над головой металлическую трубу. Каин действует первым, ловя его правым хуком, который должен, по крайней мере, усмирить бездомного, но это едва ли оглушает. Он крутит металлическую трубу, но, к счастью, Каин пригибается всего за миллисекунду до того, как труба может попасть в голову. Тойол наносит удар мужчине, прежде чем тот приходит в себя, отправляя его в переполненный мусорный контейнер. Но бродяга сразу же вылезает, едва останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Он не человек. Он на такое не способен. Никто из плоти и костей не смог бы выжить от такого удара.

Оружие обнажено, Сем7ёрка готовится к атаке, но Люцифер небрежно выходит из тени. Ни пистолетов, ни ножей, он просто поднимает ладонь, и бездомный останавливается, роняя металлическую трубу на влажный бетон.

— Хозяин, — хрипит мужчина, падая на колени. Кромешная тьма затмевает белизну его неестественно широко раскрытых глаз.

— Почему ты здесь, дитя моё? — спрашивает Люцифер. Я делаю шаг вперёд, сжимая рукоять клинка в предвкушении.

— Меня освободили.

— Кто?

— Я… я не знаю. — Его чёрные глаза-бусинки перемещаются справа налево, и между бровями образуется хмурая складка. — Ты здесь… с ними. С предателями. Ты стоишь рядом с Сем7ёркой.

— Почему? Зачем тебя послали? — спрашивает Люцифер, игнорируя заявления о предательстве.

— Чтобы остановить их.

— Почему?

— Потому что они угрожают уничтожить нас всех. Они хотят, чтобы мы слегли под их тиранией. Пришло наше время. Падшие будут царствовать.

Люцифер потирает рукой в перчатке подбородок, обдумывая признание. Я сама в замешательстве. Падшие будут править? Какие ещё падшие? В тело бездомного вселился низший демон.

— Иден, дорогая, подойди, пожалуйста.

Я ошеломлена его просьбой, но иду вперёд. Нико хватает меня за руку, прежде чем я успеваю подойти.

— Осторожно, — бормочет он, и в ярко-синих глазах светится предупреждение.

Я киваю, и, кажется, успокаиваю. Когда я подхожу к Люциферу, он покровительственно кладёт руку мне на поясницу, его жар просачивается сквозь одежду и обжигает кожу.

— Ты знаешь, кто она?

Мужчина обнажает пожелтевшие зубы и плюёт мне под ноги.

— Нам не нужен нефилим. Она умрёт вместе с остальными.

— Тогда кого ты хочешь?

— Всех. Каждого. Они все погибнут. Этот мир будет создан заново, и он будет нашим.

Люцифер кивает, прежде чем повернуться ко мне, с нежной улыбкой на губах.

— Иди к Николаю, моя дорогая.

Я качаю головой

— Нет. Он может знать, где Ле…

— Иди. Он ничего не знает.

Я хмурюсь от гнева. Почему он не расспрашивает этого демона о местонахождении Легиона, а обращается с ним как с ребёнком? Он может что-то знать.

Кипя от разочарования, я разворачиваюсь и направляюсь к своему месту рядом с Нико. Он сжимает мою руку, но продолжает смотреть вперёд.

Люцифер поднимает ладони и командует:

— Выходи.

Слова заключены в вибрирующий тембр, который сотрясает даже мои кости, заставляя внутренности биться в тревоге, и я с благоговением и ужасом наблюдаю, как рот мужчины открывается неестественно широко, что кажется, будто его лицо разрывается надвое. И между кривыми, грязными зубами протягивается костлявая, краснокожая рука и вонзает когти в челюсть мужчины, и какое-то ужасное существо внутри него вырывается наружу. Я проглатываю желчь, наблюдая за выворачивающим внутренности зрелищем. Демон сбрасывает человеческого хозяина, будто он не более чем кожаный костюм, извиваясь и корчась, освобождается. Зазубренные рога усеивают его выпуклую голову, бледнеющую по сравнению со скрежещущими клыками и острыми как бритва когтями. Я рефлекторно делаю шаг назад, натыкаясь прямо на твёрдую грудь Феникса. Он крепко сжимает мои плечи, чтобы унять дрожь.

— Низшие демоны не могут принимать человеческий облик. Поэтому завладевают телами невинных, — шепчет он.

— С ним всё будет в порядке? — шепчу я в ответ дрожащими губами.

— Да, но не могу сказать, как долго.

Как только демон полностью избавляется от человеческого хозяина, встаёт перед Люцифером и улыбается, ожидая, что его хозяин вознаградит его за откровенность. Но как только Люцифер улыбается в ответ, демон падает на землю, крича в агонии. Его тело корчится, каждая кость ломается и раскалывается, заставляя зазубренные осколки пронзать красную кожу, обнажая разорванную плоть и сухожилия. Гнилостный запах разъеденных внутренностей окутывает нас, и мне приходится зажать рот рукой, чтобы сдержать рвоту. Демон прогнил насквозь, судя по чёрной крови и желчи, которые сочатся из ран. Но я стою прямо, подавляя слабость своей человечности, не желая отворачиваться от кровавой бойни. Я научилась этому в Аду.

Ещё через несколько секунд пыток плач прекращается, и демон превращается в груду дымящейся, пузырящейся чёрной грязи на испачканном мочой тротуаре. Люцифер подходит ближе, вглядываясь в месиво из разорванной кожи и сломанных костей.

— Помни, кому ты служишь, — скрипит он, хриплым от сдерживаемой ярости голосом.

Каин вышагивает вперёд, морщась при виде и запахе демона.

— Нужно продолжать двигаться. Возможно, кто-то слышал.

Люцифер кивает и поворачивается к нам, я замечаю, что его глаза живые, переливающиеся сверкающими оттенками фиолетового, обсидиана и тёмно-бирюзового. Он моргает, но я вижу злую силу, кипящую прямо под поверхностью.

Мы продолжаем путь сквозь тени, но я так и вглядываюсь в Люцифера, вопросы на языке, как свинец во рту. Я знаю, что сейчас не время и не место спрашивать, учитывая, что мы надеемся избежать драк, но кое-что беспокоит меня. И если есть хотя бы намёк на сомнение — капля недоверия, — тогда мы все падём. От рук Уриэля или от наших.

— Выкладывай, — бормочет Люцифер, подходя ко мне.

Я оглядываюсь на Николая, проверяя, уловил ли он слова Люка в порыве ледяного ветра.

— Почему ты отпустил его? — шепчу я.

— Потому что он ничего не знал.

— Откуда тебе это известно, учитывая, что ты убил его до того, как допросить? Он мог знать, где Легион.

— Он не знал.

— Но ты даже не…

— Он ничего не знал, — бросает он в ответ, достаточно громко, что все с прищуром на нас смотрят.

Кипя от ярости, Люцифер продолжает двигаться вперёд, беря на себя инициативу и игнорируя любопытные взгляды. К несчастью для него, я иду прямо за ним, несмотря на приглушенные требования Каина, держаться подальше.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я после нескольких секунд напряжённого молчания.

— В противном случае, мы бы его не беспокоили. Каждый меньший демон в городе попытался бы убить его. Или услужить. Никто, кроме нас, не знает об исчезновении Легиона, и мы должны сохранить это в тайне.

Он прав. Я ненавижу это, но он прав. Но, конечно, меньший демон мог бы нам что-нибудь дать. Он не знал, кто дёргал за ниточки, но, возможно, знал, где их найти. Он должен был откуда-то получить инструкции. Но казнь Люцифера лишила возможности узнать потенциально важную информацию.

— Ты слишком эмоционально увлечена, — бросает Люцифер.

— А ты нет?

— С чего бы?

— Он — твой брат. И пропал без вести.

Люцифер пожимает плечами.

— Не в первый раз. Раньше он уходил по собственному желанию. Почему ты думаешь, что сейчас это не так?

Я чуть не спотыкаюсь, когда удар его слов отдается в груди.

— Он… Он… — Он бы этого не сделал.

Люцифер внезапно поворачивается ко мне лицом. Его тон приглушен, но резок, а глаза пылают фиолетовым пламенем.

— Он бы этого не сделал? Не бросил бы тебя? Потому что любит? — Он фыркает от смеха. — Я тоже когда-то так думал. Но ты, как и я, узнаешь, что истинная природа Легиона всегда будет управлять им. Он демон, Иден. И не может любить.

Люцифер поворачивается, чтобы продолжить путь, а я застываю на тёмном, влажном тротуаре. Каин и Тойол обходят меня, каждый бросает сочувственные взгляды, но, к моему удивлению, именно Лилит останавливается, чтобы взять меня за руку.

— Мы найдём его. Пошли… нужно продолжать двигаться.

Она мягко тянет, и я позволяю увести себя. Мы здесь едва ли больше часа, а я уже позволяю сердцу взять верх над головой.

Никто не произносит ни слова, пока мы пробираемся сквозь грязь на юг. Однако чтобы избежать дальнейших неудобных встреч, путешествие займёт больше времени, чем ожидали. Если меньший демон говорил правду, у нас на спинах мишень. И хотя никому не доставляет удовольствия мысль об убийстве, каждому врагу придётся пасть, если хотим добраться до Легиона целыми и невредимыми. Единственная проблема в том, что нас десять, а их сотни, если не тысячи.

— Мы можем остановиться на минутку? — слышу я позади себя и оборачиваюсь к Адриэль; её губы сухие, а кожа бледная. Она была такой молчаливой всю дорогу; я даже забыла, что она была с нами. — Мне нужно перевести дух, — объясняет она, прислоняясь к кирпичной стене, которая раньше принадлежала популярному бутику в центре города. Теперь он практически выпотрошен.

— Да. Тебе нужно отдохнуть, — настаивает Феникс, снимая рюкзак, и достаёт бутылку воды, которую протягивает ангелу, теперь задыхающемуся от усталости.

Я не понимаю. Она бессмертна; одно из самых почитаемых существ на свете. Как она может уже запыхаться? Прошло не так уж много времени, и, учитывая, что до рассвета осталось всего несколько часов, нужно продолжать двигаться.

— Большое количество демонов ослабляет её дух, — тихо объясняет Андрас, читая мои мысли. — Боль, разрушение, страх истощают её.

Я смотрю на него и хмурюсь.

— Но она застряла в доме с демонами на несколько недель. — По крайней мере, мне показалось, что прошли недели.

Андрас качает головой.

— Мы не похожи на других демонов. Даже Люцифер… он обессилел с тех пор, как прибыл. Возможно, даже когда он был в Аду с тобой.

Я не осознавала этого до сих пор, но он прав. Люцифер действительно был слаб рядом со мной. Пока не проговорился.

Однажды.

Я помню это так, будто это произошло только вчера. Не думаю, что прошёл хотя бы день, чтобы я не думала о той ночи в его столовой. Он пытался шокировать меня в течение нескольких дней, каждая ночная демонстрация была более развратной, чем предыдущая. Словно он пытался добиться меня с помощью зла. И я сидела с каменным лицом и холодом, как и велел Нико. А потом совершила ошибку.

Я бросила ему вызов.

Я так и слышу звук зубов, разрывающих плоть. Всё ещё отчётливо вижу густую алую кровь, скопившуюся у ног Люцифера, когда девушки охотно, почти радостно, разорвали лица друг друга до костей. И я ничего не сделала. Я не плакала. Я не кричала. Я сидела и смотрела, как эти бедные женщины едят друг друга.

Моё молчание стало одобрением. И в тот момент я поняла, что ничем не лучше Люцифера. Может даже хуже.

— Лучше? — Я слышу, как Феникс спрашивает в нескольких футах от меня, присев на корточки перед Адриэль.

Она слабо кивает, её дыхание немного поверхностное.

— Да. Идём. — Она отталкивается от покрытой граффити кирпичной стены.

— Могу я предложить тебе идти рядом с Иден? — предлагает Люцифер, его голос приобретает обычную соблазнительную протяжность.

Я поспешно спрашиваю:

— Зачем?

— Потому что ты наполовину ангел, — объясняет он. — Вместе вы сильнее. В первый раз, когда ты владела светом, ты была с Крисизом. И каждый раз после с Адриэль. Та же сущность, что течёт в твоих венах, течёт и в их.

Я киваю, не в силах признать, что он прав… по большей части. Я не могу описать, что произошло между Легионом и мной в нашу последнюю ночь. Я не знаю, святой свет отбросил его в шкаф. Или его сознание боролось с туманом. Или божественное вмешательство. Я не знаю. Но понимаю, что если бы что-то — или кто-то — не остановил его, он вполне мог бы убить меня. В тот момент не было и проблеска прежнего ангельского «я» Легиона. Он весь был демоном — полным воплощением зла. Спасти его было невозможно.

— Думаю, ты прав, — комментирует Адриэль, подходя ко мне.

Я смотрю на её красивое бледное лицо и понимаю, что зелёные глаза запали и обведены пурпурными кругами. Она нам нужна. И, по правде говоря, я перед ней в долгу. Возможно, мы влюблены в одного мужчину, но я не верю, что она когда-нибудь сделает что-то, что причинит мне боль. Не тогда, когда она защищала меня большую часть моей жизни.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Пойдём.

Мы направляемся на восток, чтобы срезать путь через Грант-парк в надежде обойти некоторые из мрачных районов центра города. И когда переступаем через груды битого цемента и стекла, я громко ахаю при виде того, что от него осталось. Всё в руинах. То, что когда-то было известно как центральная часть Чикаго — не что иное, как мёртвая трава, куски щебня и искорёженный металл, которые когда-то были скульптурами. Институт искусств, похоже, осквернили. Бейсбольные бриллианты на поле Хатчинсона разрисовали краской из баллончика и закидали мусором. И какая бы застойная жидкость ни находилась в большом Букингемском фонтане, это определённо не вода.

— Чем дальше мы будем продвигаться, тем хуже будет, — замечает Тойол с ноткой печали в голосе. Я не знаю, как давно Сем7ёрка здесь, но это тоже их дом. И видеть его таким, так же бесит их, как и меня.

Я сардонически фыркаю.

— Хуже, чем это?

— Намного хуже, — добавляет он. — Большинство людей в этой части города смогли эвакуироваться. Так что демоны сосредоточиваются на юге.

— И ты думаешь, Легион пошёл бы на такой риск? Идти навстречу хаосу и насилию?

Дюжина различных сценариев наводняет разум. Может, этот меньший демон лгал. Что, если они нашли его и уже начали пытать? Что, если заставили его отказаться от Сем7ёрки? Или, может, отвели его к тому, кому служат? Николай, похоже, считает, что именно Ставрос, его отец, ответственен за наложение на меня маскирующего заклинания. И если Ставрос работает с Уриэлем, возможно, меньшие демоны тоже перешли на его сторону. Я не могу представить, чтобы Серафим был в таком отчаянии, что вступил в сговор с низшими существами, но если они просто использовали их для продвижения своего дела… в это я могла поверить. И если в моих подозрениях есть хоть крупица правды, у Легиона не так много времени.

Я пытаюсь избавиться от мучительных сомнений и продолжаю двигаться вперёд, но чем дальше мы продвигаемся на юг, тем труднее игнорировать чувство, что что-то серьёзно не так. Мы за много миль от места назначения, и у нас, по крайней мере, час с небольшим, прежде чем мы доберёмся туда, но я не могу избавиться от ощущения, что мы идём прямо в ловушку. Меня немного подташнивает, и волосы встают дыбом на затылке. Даже волосы на моей голове кажутся электрически заряженными предупреждением. Мы должны повернуть назад, должны перегруппироваться и попробовать ещё раз, когда будем лучше подготовлены. Но мы никогда не были бы полностью готовы, даже если бы тренировались целый месяц по восемнадцать часов в день. Не к тому, что нас ждёт. Не к тому, что выходит из тени и окружает нас, заставляя сгрудиться в центре, потому что бежать некуда.

Демоны.

Их десятки. Сотни. И они здесь не для того, чтобы выполнять приказы Люцифера.

Они пришли убивать.