Греховная погибель

Глава 15

Меньше всего сейчас я хочу отрабатывать способность к свету с Адриэль, поэтому вкладываю всю энергию на урок стрельбы с Каином, который немного более чем удивлён, что я лучше стала попадать по мишеням.

— Я быстро учусь, — замечаю я, снимая наушники и защитные очки. Затем опускаю Глок, который начинает удобно — и вполне естественно — лежать в руке.

Каин бросает взгляд на бумажную мишень и кивает. Выстрелы в голову, как он меня учил, хотя несколько раз я попала в грудь.

— Не могу с этим поспорить.

— Думаешь, это из-за крови нефилимов? Поэтому учиться у меня получается лучше, чем у людей?

— Ты говоришь так, будто это плохо. Это преимущество. Используй его.

— Да, но я не в восторге от того, кто дал мне эти способности. Всю жизнь я мечтала об отце. А потом узнаю, что он сумасшедший ангел-маньяк, который хочет уничтожить человечество?

Каин пожимает плечами.

— Надо быть осторожной в своих желаниях.

Убрав оружие, мы направляемся в спортзал для остальной части тренировки. По-видимому, Крисиз ещё выздоравливает. То, что я ослепила его светом, даже косвенно, отняло много сил. И мне из-за этого плохо. Каин упомянул, что подобный взрыв с близкого расстояния мгновенно убил бы человека. Интересно, что сделает с демоном. Или даже ангелом. Крошечная ревнивая часть испытывает искушение узнать, но я замечаю Адриэль, сидящую на деревянной скамейке рядом с боксёрским рингом. Я отбрасываю эту мысль. Я не такая. И не собираюсь причинять боль женщинам только потому, что они представляют угрозу для моих отношений. Особенно когда нет определённости в этих самых отношениях… да, и самих отношений.

Кроме того, у Легиона не возникало проблем нежничать со мной перед ней после инцидента со светом. И если слова Люцифера правда, привязанность Легиона к ней не романтична. По крайней мере, с его стороны. И теперь, когда она знает правду, я сомневаюсь, что будет устраивать ещё какие-то встречи в коридоре.

Пока что…

Я ей не доверяю. Знаю, что учиться у неё необходимо, чтобы никто больше не пострадал, но мы не станем планировать пижамные вечеринки или встречи с маникюром/педикюром.

— Удачи. Никого не убивай, — произносит Каин с угрожающей ухмылкой, которая подчёркивает его шрам. Во многих отношениях это уродство ужасает, но оно ему подходит. На самом деле, мне даже нравится. Учитывая мускулы, татуировки и бороду, которую он начал отращивать, безупречное лицо просто не вписывалось бы в повествование о порочном демоне. Кроме того, я обнаружила у него немного рыжины в волосах, что делает его более зловещим.

Я показываю ему средний палец, пока он, смеясь, неторопливо подходит к весам.

На самом деле, здесь собрались вся Сем7ёрка, включая Легиона. Николай, который не желал заходить в спортзал с момента, как мы появились, потому что: «мы не можем достичь совершенства». И Люцифер, и Айрин. Конечно, Нико, Люк и Айрин не в спортивной одежде и без снарядов. Они просто наблюдают. Ждут. Они пришли посмотреть шоу.

Я потею, во рту пересыхает и меня тошнит. Проклятье, я не хочу аудиторию. Не для этого.

— Иден. — Адриэль встаёт, когда я приближаюсь.

— Адриэль. — киваю я и оглядываюсь, отмечая любопытные взгляды. — Все здесь.

Она наклоняет голову набок.

— Они никогда раньше не видели нефилима, владеющего светом. Некоторые даже не видели обладателя полнокровного света, так как не все ангелы наделены этим даром.

— А ты — да.

Она кивает.

— Да. Как и Легион и Люцифер. Они больше не обладают светом… по очевидным причинам.

— Не думаю, что смогу повторить, — бормочу я неловко. — Я даже не знаю, как тогда получилось.

— Ну, как и все дары, он идёт изнутри. — Она кладёт руку на грудь. — Представь свет, как сильную эмоцию, которая настолько велика, чтобы сердце не может её сдержать.

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза.

— Сильно сомневаюсь, что в прошлый раз эмоция шла из сердца.

— И что же ты чувствовала тогда?

Я возвращаюсь к тому инциденту. Трудно поверить, что только вчера я била грушу, кипя от ярости и боли из-за слов Крисиза обо мне. И не только слова ранили до глубины души, но и моё осознание, что он прав. Когда дело касалось Легиона, я становилась глупой и слепой. Я принимала любые крошки, которые он мне бросал, потому что лучше иметь хоть что-то, чем вообще ничего. И когда Крисиз бросил это мне в лицо, чтобы причинить боль, и заставил пережить всё заново, я набросилась на него из-за унижения и стыда.

Читая отражающиеся на моём лице эмоции от воспоминаний, Адриэль комментирует:

— Он разбил тебе сердце.

Я качаю головой.

— Мы с Крисиз по глупости поссорились. Это ничего не значило.

— Я говорю не о Крисизе.

Одновременно мы поворачиваемся к Легиону. Он округляет глаза, словно наши взгляды обнажают его. Две женщины, которые любят его: супруга его врага и дочь врага. Интересно, кого из нас он считает большей ошибкой?

— Давай, — говорит Адриэль, первой отводя взгляд, — приступим к работе.

Мы выходим на ринг, и в комнате воцаряется тишина. Грёбаные стервятники. Как будто они умоляют о драке. Адриэль ставит меня напротив себя, но не в боевую стойку.

— Вытяни руки ладонями вверх. — Я делаю, как она говорит. — Глубоко вдохни, позволь кислороду наполнить грудь, пока не почувствуешь, что она может лопнуть. Как будто твоё сердце — это воздушный шар, заключённый в кровь и кости. Когда выдохнешь, отпусти боль, страдание, радость. Что бы ты ни чувствовала, направь это, дай жизнь и позволь улететь из пальцев.

Я выгибаю бровь, чувствуя себя совершенно глупо. Ни за что на свете огонь не вырвется из моих пальцев.

Адриэль выдыхает раздражение.

— Ладно. Смотри на меня.

Она закрывает глаза, глубоко вдыхая, а когда медленно выдыхает, распахивает глаза, и в них отражается бледный шар белого огня, который порхает над её ладонью. Это восхитительно и завораживающе. И если бы я считала себя религиозной, сказала, что это свет Божий. Всего лишь пятнышко, но в этом огне определённо было что-то божественное.

Наша аудитория смотрит на это с различными оттенками веселья и благоговения. Несмотря на всё изящество и грацию, Адриэль по-прежнему остаётся одним из самых могущественных существ, когда-либо ходивших по земле. Белое платье, длинные каштановые волны, бледная кожа… легко забыть, что как ангел она — грозный противник. Мне лишь остаётся гадать, на чьей стороне она будет сражаться?

— Хорошо. Твоя очередь, — говорит она, сжимая кулак.

Я оглядываюсь, чувствуя на себе спине взгляды всех присутствующих.

— Я не могу.

— Можешь. Тебе был дан дар, Иден. Бог не совершает ошибок.

Ошибки. Именно это мне говорили всю жизнь — я ошибка. Но по какой-то странной причине меня создали с определённой целью. Жестокое обращение, голод, пренебрежение, нищета, насилие… Я пережила всё. А почему? Ночами было так холодно, что я должна была замёрзнуть до смерти, свернувшись калачиком на грязном матрасе в кишащей тараканами лачуге без электричества и отопления. Но каждое утро я просыпалась, хоть слабой и голодной, но живой. Как будто что-то внутри меня не давало сдаться и погибнуть. Что-то, чего я ни видела, ни прикасалась, ни попробовала на вкус, ни слышала, но знала, что оно там.

Адриэль.

Даже зная, что Уриэль создал меня, чтобы причинить боль её возлюбленному, она не дала мне умереть. Её присутствие поддерживало ровно настолько, чтобы сердце продолжало биться.

Я обязана ей хотя бы попытаться. Обязана перед самой собой доказать, что они неправы, я не ошибка.

Я поднимаю руки ладонями вверх и закрываю глаза. Я вспоминаю о том, что чувствовала, когда впервые проснулась в объятиях Легиона, всю эту безопасность и комфорт, о существовании которых раньше и не подозревала. И когда он прикоснулся ко мне, проведя мозолистыми подушечками пальцев по рёбрам, я, наконец, поняла, что значит быть любимой. Но именно тогда, когда он был глубоко внутри меня, наполняя до предела, я чувствовала вкус эйфории. Каждый удар был молитвой, каждый стон — свидетельством. Я видела Бога в эти моменты полного и абсолютного блаженства.

— К-хм, Иден?

Я открываю глаза при тихом звуке голоса Адриэль и ахаю. Мои руки охвачены белым пламенем. Не сфера, как у Адриэль, а что-то дикое, страстное. Нечто, рождённое эмоцией настолько чистой и глубокой, что у меня дрожат колени от её тяжести.

— А теперь попробуй изменить его. Вылепи что-нибудь доступнее.

— Как?

— Просто пожелай, Иден, — командует Адриэль, делая шаг вперёд. — Ты всё контролируешь. Огонь делает то, что ты приказываешь.

Глубоко вдохнув, я снова погружаюсь в это воспоминание, вызывая в воображении чувства чистого экстаза. Я помню, каково было, когда у меня все это отняли. Страх и ярость наполняют вены, как ледяная вода, гася пламенную страсть и заменяя её пылающим презрением. Они забрали у меня. Украли. Они раздели меня догола и изнасиловали, лишив крошечного зёрнышка счастья, которое удалось сохранить, несмотря на все уродства в жизни. А теперь… Теперь я бы взяла слова обратно.

Я смотрю на руки и вижу, как над ладонями плывут две пылающие сферы огня. На этот раз я не ахаю от удивления, не вздрагиваю и не уклоняюсь от власти. Я — сила.

— Хорошо, — хвалит Адриэль, делая несколько шагов назад, пока почти не касается каната. — Теперь, что ты можешь с ними сделать?

— Например? — Я знаю, что она спрашивает меня о том, о чём, я думаю, она меня спрашивает.

— Ты должен научиться сражаться.

— Знаю, — парирую я. — Но как я сделаю это здесь?

Адриэль вздёргивает подбородок, сжав кулаки.

— Ударь меня.

— Что? Нет. — Я качаю головой.

— Ударь по мне, Иден. Брось огонь и попробуй ударить меня им.

Я стискиваю зубы.

— Я не хочу.

— Почему? Ты хочешь учиться. Тебе нужно учиться. Так и будешь.

— Но…

— Но что? — Она выгибает тонкую тёмную бровь, бросая мне вызов.

— Я не хочу делать тебе больно, — признаюсь я, обводя взглядом зал. Все смотрят… ждут, когда я оступлюсь и покажу им, что я монстр, управляемый неуверенностью и ревностью. И если я причиню боль Адриэль — или что хуже — лишу их рычагов воздействия на Серафима.

Адриэль улыбается, и, хотя другим это может показаться милым, я вижу в этом вызов. Она либо не верит, что я достаточно сильна, чтобы причинить ей боль, либо надеется, что я так и сделаю, чтобы завоевать сочувствие. Любая ситуация для меня проигрышна.

— Ты же знаешь, что хочешь, — говорит она, подзадоривая меня. — Я вижу это в твоих глазах, Иден. Ты уже несколько дней умираешь от желания ударить меня. С тех пор, как увидела Легион и меня в коридоре.

Она знала. Знала, что я была там, и всё равно подошла к нему. После того, как накормила меня ерундой о том, как Легион выбрал меня, и что она не будет вмешиваться. Лживая, коварная сука.

— Думаешь, что знаешь его, и, возможно, до некоторой степени так и есть. Но ты никогда не сможешь узнать его так, как знаю я. У нас сотни лет совместной истории. Ты когда-нибудь спрашивала себя, почему он хотел снискать Божью милость? Почему боролся за искупление? Он хотел вернуться на Небеса. Хотел вернуться ко мне.

Это происходит так быстро, что я не смогла бы остановиться, даже если бы попыталась. С гортанным рыком я бросаю шары белого света в ангела, ответственного за всё это. Потому что, если бы не Адриэль, Легион никогда бы не пал. Если бы не она, Уриэль не пришёл бы на Землю в поисках мести. И если бы не она, я бы никогда не родилась.

Шары ослепительного света достигают своей цели за миллисекунду после того, как слетели с кончиков моих пальцев, и останавливаются всего в дюйме от Адриэль, которая подняла ладонь. Выражение её лица спокойное, почти холодное. Она даже не моргнула. Она знала, что я проглочу наживку. Что ей нужно было лишь разжечь ревнивую ярость, кипящую внутри, и я нападу. И теперь я это вижу. Легион не просто вдохновляет мою силу. Он же и моя слабость. Меня это слишком волнует. И это делает меня обузой.

Громкий хлопок раздаётся в нескольких ярдах от меня, и я смотрю туда, где Люцифер стоит с Айрин.

— Браво! Браво! — насмехается он и делает шаг вперёд, его движения текучи, как вода. — Боже, как выросла наша юная Иден. От кассира с минимальной зарплатой до нефилима, владеющего светом.

Если бы я могла унять дрожь в руках, отшвырнула бы его.

Адриэль поворачивается к Айрин и заговорщицки кивает ей. Затем снова смотрит на меня.

— Ты хорошо справился. Мы продолжим завтра.

— Нет. — У меня дрожат руки, но голос твёрд. — Сейчас.

— Тебе следует отдохнуть.

— Мне не нужно отдыхать. Я хочу продолжить.

Адриэль оглядывается на Айрин, которая просто пожимает плечами.

— Ты хотела, чтобы я нашла источник силы, — продолжаю я. — У меня получилось, так что давай, продолжим.

Адриэль выглядит неуверенной, и я не знаю почему. Разве не этого она хотела?

— Тебе нужен противник? Испытай меня.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Люцифер грациозно перекидывает ногу через верёвки, подходит и встаёт передо мной с кривой улыбкой на губах. Я смотрю на него, слишком взволнованная близостью, чтобы смотреть ему в глаза. Я всё ещё зла и на него, и на Легиона, да вообще на всех, кто лгал мне. Но это не отменяет факта, что я благодарна Люциферу за откровенность. Я бы никогда не узнала правды, если бы не он. И думаю, что не могу винить его за то, что он верен своей семье. Я бы сделала то же самое для сестры.

— Что скажешь, Иден? — уговаривает он низким и томным голосом. — Испытаешь на мне свой лучший удар?

— Не могу обещать, что мне не понравится.

— М-м-м-м, — тянет он почти эротически. — Не могу обещать, что мне и это не понравится.

Мы стоим, уставившись друг на друга, и всего на несколько ударов сердца я забываю, что мы в спортзале, полном сверхъестественных существ. Как легко пасть жертвой его глаз — своеобразной смеси фиолетового и обсидианового с вкраплениями серебра — и соблазна его прикосновения. Люцифер знает, что делает с моим телом, даже хотя сердце и разум восстают против самой мысли о нём.

— Эди? — Николай появляется в поле зрения, разрушая заклинание, которое Люцифер наложил на меня. — Нужно начинать.

Я отступаю, оставляя расстояние в фут между Люцифером и мной, и, наконец, могу дышать.

Я киваю Нико.

— Да, ты прав.

— Что начинать? — спрашивает Люцифер, смотря поверх моей головы, и мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, почему. Я уже чувствую его — Легиона, стоящего за моей спиной. А Люцифер — передо мной. Нико, рядом. Для большинства девушек это воплощение любой порочной фантазии, но я лишь чувствую непреодолимую потребность содрать с себя кожу.

— Ритуал дыхания, — спокойно отвечает Нико. — Для того чтобы сотворить заклинание завесы, мне понадобится магия.

— И дай-ка угадаю… тебе нужна магия Иден. — Люцифер скептически выгибает бровь. — И ты позволил это, брат?

— Не в его праве что-то мне позволять, — отвечаю я, прежде чем у Легиона появляется шанс. — В отличие от тебя, он не рассматривает людей как собственность. Или пешек. — Я не знаю, полностью ли это правда, но будь проклята, если доставлю Люциферу удовольствие, зная, что он, возможно, прав насчёт Легиона.

— Иден сама может принимать решения, — бормочет Легион позади меня. — Николай доказал свою полезность для нашего дела. Она ему доверяет.

— Правда? — Люцифер смотрит на меня, озорно прищурившись. — А ты, брат? Зная, что влечёт за собой этот процесс? Зная, что она будет физически и эмоционально связана с ним? Она будет желать его… мечтать о нём. Ты ведь понимаешь, что ритуал — всего лишь прелюдия к сексу?

Я поворачиваюсь к Николаю, чьи бледно-голубые глаза горят ярче, чем когда-то прежде, сверля взглядом Люка. Его зубы сжаты так крепко, что я вижу, как мышцы вдоль подбородка натянуты от презрения.

— Это ведь неправда.

Люцифер игнорирует его, обращаясь только к Легиону. Он делает шаг вперёд, сокращая расстояние, которое я установила между нами. Он, Легион, Нико… Я чувствую, что задыхаюсь.

— Ты можешь выдержать дополнительную конкуренцию за любовь Иден? — Взгляд Люцифера опускается вниз, и он проводит одним пальцем по моей обнажённой руке, вызывая ощущение, змеящееся от кончиков пальцев к шее. — Будь я на твоём месте, не уверен, что смог бы это сделать.

Я отдёргиваю руку и натыкаюсь спиной на твёрдую, как камень, грудь Легиона. Рефлекторно он хватает меня за плечи, удерживая и окутывая всепоглощающим жаром. Я вдыхаю, отчаянно желая погрузиться в ощущение его прикосновения. Я не знаю, когда снова буду так близко к нему, и это расстояние — эта пропасть, которая разрывает нас на части, — убивает меня. Я позволяю себе лишь мгновение насладиться его комфортом, прежде чем призвать то, что осталось от решимости, и шагнуть в сторону, к Нико, оставив Люцифера и Легиона столкнуться со своей самой большой слабостью: друг с другом.

Ирония слишком очевидна. Именно я между ними. И неважно, как сильно я люблю или ненавижу кого-то из них, они всегда будут смотреть на меня и видеть, как другой дёргает за ниточки. Я ничего не могу поделать с тем, что чувствую к Легиону… или даже Люциферу. Но могу решить, как им влиять на меня. Могу помешать контролировать меня. Я не буду чьей-то собственностью, и им пора это понять.

— Я ухожу, — объявляю я. С их разрешения или без него, я испытываю искушение продолжить. Они неохотно поворачиваются ко мне, не желая кому-то первым разорвать зрительный контакт.

— Есть стопроцентная уверенность? — спрашивает Легион и переводит жёсткий взгляд на Тёмного колдуна рядом со мной.

Я беру Нико за руку, переплетая пальцы. Хватит игр. Мне не следовало бы скрывать свою дружбу с ним, чтобы всем было удобнее.

— Да.

— Не думаю, что он спрашивал тебя, любовь моя, — с усмешкой замечает Люцифер.

Чувствуя, что должна защитить друга, хотя он более чем способен постоять за себя, я крепче сжимаю руку Нико. Он становится холоднее, будто в его венах течёт чистый лёд.

— Я доверяю ему, а ты доверяешь мне. Так что… всё будет хорошо.

Прежде чем они успевают произнести ещё хоть одно скептическое замечание, я поворачиваюсь, каким-то образом ухитряясь утащить Николая с собой. Я отпускаю его руку, чтобы спрыгнуть с платформы, и мы шагаем к дверям спортзала. Мы не произносим ни слова, несмотря на шёпот, кружащийся вокруг нашего драматического ухода.

— Чёрт подери, — шипит Нико, как только мы оказываемся в коридоре. — Ты понимаешь, что должно было произойти?

Я закатываю глаза.

— Очевидно, даже бессмертные мальчишки — незрелые придурки.

— Нет, Эди, — Нико качает головой. — Легион отметил тебя как свою. Это могут почувствовать только другие сверхъестественные существа. Даже колдуны. Если бы он почувствовал хоть малейшее оскорбление со стороны меня или кого-то другого, когда дело касается тебя, он на полном праве мог уничтожить угрозу.

— И что будет считаться оскорблением? — Я думаю, что уже знаю ответ.

— Сделаю тебе больно или разозлю. — Он проводит рукой по иссиня-чёрным волосам, потревожив нарочито растрёпанную причёску самым восхитительным образом. — Трахну.

Я сглатываю.

— Что ж… рада это знать.

— Да, секс будет считаться оскорблением, если я возьму тебя против воли. А фантазии об изнасиловании — не моё. — Он пожимает плечом.

— Тоже рада знать.

— Учитывая все обстоятельства, Легион сейчас не мой самый большой поклонник. Но ему нужно, чтобы я сотворил заклинание, и лишь, поэтому он не завязал мои кишки бантиком. Поэтому же Крисиз залегает на дно. Для Легиона Божественное деяние не убивать его за то, что он сказал тебе. И после того, что случилось потом… Ну, давай просто скажем, что Крисиз будет держаться на безопасном расстоянии.

— Очень жаль, что вся эта штука с меткой, похоже, работает не на всех. — Я с отвращением поджимаю губы.

— Люк не играет, по чьим бы то ни было правилам. Но он не склонен к самоубийству.

Я киваю в знак понимания. Если и есть существо, которое с радостью проверит границы Легиона, то это Люцифер.

— Хорошо, Эди, — начинает Нико, наклоняясь вперёд, чтобы чмокнуть меня в лоб. — Иди, приведи себя в порядок, и встретимся в моей спальне через час. Мне нужно подготовиться.

— Подготовиться? — Я буквально понятия не имею, во что собираюсь ввязаться. У меня около миллиона отговорок, и все связаны с сексуальной и эмоциональной связью с Нико. Я имею в виду, что он мне нравится, конечно. Все, у кого есть пульс, будут в восторге от него. Но хотеть Нико… жаждать его… Не думаю, что смогу с этим справиться. И, судя по выражению лиц Легиона и Люцифера, не думаю, что и они смогут.

Но заклинание нам нужно. И я им нужна. Так что, о чём бы он меня ни попросил, я смирюсь и сделаю это.

Даже если это разрушит нашу дружбу.

Даже если это уничтожит меня.